Развернутое эссе на тему: "Фрида Кало – гений от рождения или измененная событиями судьбы?"

Развернутое эссе на тему: “Фрида Кало – гений от рождения или измененная событиями судьбы?”

Но настоящим испытанием для Фриды Кало стало событие, навсегда изменившее ее жизнь и, по сути, определившее ее дальнейшую судьбу как художницы. В возрасте восемнадцати лет девушка попала в автокатастрофу. Врачи не могли поручиться за ее жизнь. Начались мучительные месяцы неподвижного и отчаянного бездействия и одиночества.
Именно в это время Фрида попросила у отца кисть и краски. Для нее был изготовлен специальный подрамник, позволявший писать картины лежа. Под балдахином кровати прикрепили большое зеркало, чтобы Фрида Кало могла видеть себя. Первой ее работой был автопортрет, и этот жанр стал впоследствии главным в ее творчестве. Хорошо известны слова художницы об этом: «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
Творческие способности проявились именно тогда, когда шансов не то что бы на естественную человеческую жизнь, а вообще на жизнь у Фриды Кало практически не осталось. Но сила характера, постоянное одиночество и невероятное желание жить пробудили эти, наверное, врожденные творческие силы. Не случайно именно отец-фотограф помог обездвиженной дочери, которая, можно предположить, унаследовала свои способности к писанию картин именно от него. Взгляд фотографа и взгляд художника по своей сути очень похожи: выбор композиции, острота зрения и его фокусировка на объекте делают их творцами. Разница лишь в том, что у фотографа «инструментом видения» является прибор – объектив, а у художника – собственный живой глаз, т.е. между самим художником и действительностью в этом случае нет никаких преград или посредников, от физических параметров которых зависит качество взгляда на окружающий мир.
Безусловно, еще одним важным событием, утвердившим Фриду Кало в своем творческом призвании, стал ее брак с мексиканским художником-сюрреалистом Диего Ривьером. Оба люди бешеного темперамента, они прожили страстно-мучительную, по признанию одного из близких этой чете друзей, жизнь, давшую Фриде не только сюжеты для некоторых известных картин (как, например, «Всего-то несколько царапин!», написанной в порыве боли отчаяния после измены Ривьера с сестрой Фриды), но и ставшую, по словам самой художницы, самой большой радостью и самым большим испытанием в ее жизни.
Диего всегда был любимцем женщин, несмотря на малопривлекательную внешность: крупный, тучный мужчина с одутловатым лицом и всегда растрепанными волосами. Себя он иронично изображал на полотнах в виде жабы с сердцем в лапах, а о любви говорил так: «Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее хочу заставить их страдать».
Они не всегда могли быть вместе, но никогда – врозь. Уже во время свадьбы Ривера показал свой крутой нрав: напившись, он стал палить во все стороны из пистолета и напугал не только гостей, но и свою молодую супругу, которая вынуждена была искать пристанища в доме родителей. Наутро он протрезвел и опомнился, вымолив у Фриды прощение на коленях и со слезами на глазах. Эта первая брачная ночь супругов, в некотором смысле, стала символом всей их дальнейшей жизни – напряженной, полной эмоциональных разрывов, за которыми следовали не менее эмоциональные возвраты, а дикая ревность сменялась таким же необузданным обожанием.
Итак, мы остановились на трех предрасположенностях, которые могли способствовать развитию таланта живописца у Фриды Кало: во-первых, это генетическая предрасположенность, вызванная смешением еврейской, испанской и индейской кровей, которая определила темпераментность ее натуры; во-вторых, перенесенный в раннем детстве полиомиелит, который заставил девочку Фриду ощущить свою непохожесть на других детей; наконец, это та автомобильная катастрофа, которая навсегда изменила образ жизни, мысли и чувства Кало.
Любопытно взглянуть на стилистическую манеру Фриды Кало как художника: говоря общими фразами, ее творчество, безусловно, яркое, самобытное, неподдающееся подражанию и копированию, но все-таки оставляющее после Себя странное впечатление чего-то замкнутого в себе и безнадежно герметичного. Оно скорее понятно, как представляется, людям «кипящей крови» и эскападных поступков, людям борьбы (неслучайно ее кумирами были коммунисты!), для которых главное все-таки не жить, а выживать – любой ценой!
Женщина, пережившая столько боли, мук и отчаянья не может рисовать «мягко». Ее живописная манера весьма агрессивна (наверное, поэтому и пронизана национальным мексиканским колоритом). Это проявляется и в образах, и в выборе цветовых решений, и в композиции, и в идеях. Безусловно, это проявление темперамента и страсти. Но что такое страсть? В чем она выражалась для Фриды Кало?
Страсть Фриды – всепоглощающая, сжигающая, без преувеличения – испепеляющая все вкруг. Бескомпромиссная страсть, вызванная одним очень сильным желанием, протянувшимся через всю жизнь, - желанием жить во что бы то ни стало, через боль, через невыносимые страдания. Наверное, только поэтому Фрида не сдалась, поэтому только и победила! Возможно, она рисовала себя не только потому, что хорошо изучила свое тело за тот год, что была прикована к постели. Таким способом она продляла себе жизнь, множила себя в бесконечных отражениях, в которых видела себя здоровой и счастливой. Большая часть ее картин - это именно автопортреты! Даже если полотна сюжетны или «не-автопортреты», как, например, «Сон», «Корни», «Маленький олень», «Марксизм дает больному здоровье», «Объятья мира», то это все равно автопортреты – психологические автопортреты.
Конечно, было бы верхом какой-то глупости или даже безумия с таким настойчивым, можно даже сказать – маниакальным, постоянством рисовать себя. Но на самом деле она изображает свои чувства, главным и, наверное, единственным из которых остается одиночество. Человек не может быть одинок. Человек по природе своей не хочет быть одинок. Он с трудом его переносит, а чаще – не переносит вовсе. Фрида, пролежавшая неподвижно год в кровати, без надежды сначала на жизнь, а потом на воздоровление, искала и нашла эту возможность говорить с другими. Желание говорить через образы, стремление уже не просто физически выжить, а преодолеть свое экзистенциальное одиночество заставляли ее говорить на языке живописи – самом понятном в своей наглядности языке!
И действительно, живописный язык Кало, в отличие от художников-современников, предельно прост, тяготеет к минимализму и наивности детского рисунка (особенно ели обратиться к ее знаменитому Дневнику). Здесь не встретишь недосказанности и утонченности Рене Магритта, выразительной пластичности Сальвадора Дали или эмоциональности Пабло Пикассо. Композиционно ее рисунки выполнены с явным нарушением всех пропорций предметов и пространственной перспективы. Они скорее напоминают двумерные иероглифы инков или ацтеков. Цветовая гамма этих рисунков не столько богата оттенками, сколько основными цветами – яркими, резкими, контрастными по отношению друг к другу.
Все эти непосредственные и даже в чем-то безыскусные живописные приемы как нельзя лучше подходят для передачи этой единственной страсти Кало – страсти к жизни! Они как нельзя лучше передают сильные, категоричные и цельные чувства художницы, не знающие оттенков и переливов состояний, не ведающие именно плавных переходов. Словом, желание преодолеть это экзистенциальное одиночество было настолько велико, что для его реализации выбирались самые простые и доступные средства.
Несмотря на то, что любимым жанром Фриды Кало является автопортрет, она редко бывает на картинах совершенно одна. Обязательно кто-то изображен с ней рядом. И с этим кем-то она обязательно чем-то соединена. Это могут быть внутренние органы, общие для двух изображенных на картине людей; Это могут быть предметы, причиняющие физические страдания: стрелы, ножи, сеченые раны, кровь. Но даже в этом случае картина воспринимается именно как автопортрет – психологический автопортрет. Потому что, хотим мы этого или нет, но наши чувства всегда проявляются только в отношениях с другим человеком. Только другой человек восполняет нас до целого, позволяет нам увидеть себя со стороны и сделать этот моментальный снимок собственного эмоционального состояния.
Отличительной особенностью Кало становится то, что она делится с другим человеком на полотне своей болью! Не радостью, не счастьем, а именно болью! Она пытается передать свою боль другому - тому, кто находится рядом! Она стремится вовлечь другого в это переживание и буквально присоединяет его к себе – композиционно, пространственно, предметно. Поэтому вполне логичны для ее творчества такие полотна, как «Моя сиделка и я», где Фрида пьет «живительные соки» из женщины, ухаживавшей за ней во время обострения болезни. Или картина «Две Фриды», в которой моделируется образ физически здорового двойника, дающего жизнь больной Фриде.
Тотальное одиночество настойчиво ищет того, с кем можно было бы его разделить. Поэтому зритель оказывается втянут внутрь той эмоциональной воронки, которая затягивает и саму Фриду. Не случайно самым распространенным образом в ее картинах является образ круга (овала), который означает и некую самозамкнутость образа, помещенного в него, и его герметичность, и в то же время втягивает человека, рассматривающего эти изображения, внутрь окружности. Чего-чего, а созерцательной безмятежности и отстраненности Фрида Кало своему зрителю не обещает. Напротив, она зачастую насильно, агрессивно привязывает другого человека к своей боли, не беспокоясь о том, выдержит ли ее человек, не испытавший таких физических и психологических страданий, сможет ли он понять их. Тем самым она может заставить либо отшатнуться от себя, либо внушить упрек в том, что мы, смотрящие на ее картины, здоровы, а она - нет.
И сразу начинает казаться, что главным в ее полотнах становится чувство зависти к тем, кто не страдает, как она. Чувство зависти к тем, кто способен чувствовать иначе - мягче, нежнее, тоньше. И эта ее агрессия начинает подавлять тех, кто не страдает на ее манер. Вплоть до того, что свою физическую полноценность начинаешь ощущать как ненормальность. Вот в чем она пытается убедить тех, кто смотрит на ее картины.