Петр 1- политик и личность.

Содержание

Введение
1. Детство Петра Великого
2. Петр I – Император Российский
Заключение
Список литературы

Петр 1- политик и личность.

Еще сильнее кризис обострился в начале 80-х гг. XVII века. Рус­ское государство потрясли драмати­ческие события 1682 г., когда Россию постиг кризис династиче­ский и — одновременно — полити­ческий. 10-летний Петр помимо своей воли оказался в самом его центре.
Уже современники обращали внимание на живость, энергию и ум малолетнего Петра, так непохожего на своего брата Ивана. Летом 1683 г. цари принимали посольство шведского ко­роля Карла XI. Секретарь посольства Кемпфер вспоминал: «На двух серебряных креслах под иконами сидели оба царя в полном царском одеянии, сиявших драгоцен­ными каменьями. Старший брат, на­двинув шапку на глаза, опустив глаза в землю, никого не видя, си­дел почти неподвижно; младший смотрел на всех; лицо у него от­крытое, красивое; молодая кровь игралав нем, как только обращались к нему с речью. Удивительная кра­сота его поражала всех предстояв­ших, а живость его приводила в замешательство степенных сановников московских. Когда посланник подал верующую грамоту и оба царя долж­ны были встать в одно время, чтобы спросить о королевском здоровье, младший, Петр, не дав времени дядь­кам приподнять себя и брата, как требовалось этикетом, стремительно вскочил с своего места, сам припод­нял царскую шапку и заговорил ско­роговоркой обычный привет: «Его королевское величество, брат наш Каролус Свейский по здорову ль?»1.
Но Петр редко появлялся в Крем­ле — только на дипломатических и церковных церемониях. Остальное время он проводил в Преображен­ском — среди лесов и полей. Это непосредственным образом сказалось на личности будущего реформатора России. После бунта стрельцов он был выброшен из замкнутого, цере­монного мира Кремля, «Верха» — так называли стоявший на кремлев­ском холме царский дворец. Но Кремль — это не только церемо­нии, ограничения, но и воспитание царевича. Петр, оказавшись в Преображенском, не получил, подобно своему отцу или брату Федору, традиционного православного образова­ния московских царевичей, позволявшего им, на равных с церковными мыслителями, разбираться в слож­ных вопросах веры, церковной лите­ратуры и культуры.
Петр, приобретая от своих не особенно строгих учителей отрывоч­ные знания, так и остался малогра­мотным человеком, не постигшим до конца своей жизни элементарных правил грамматики и орфографии. Даже в зрелые годы он писал многие слова по фонетическому принципу — как слышал, так и писал («хто здес, книшка, афицер, сталяр»). Конечно, дело не в уровне богословской под­готовки царя или его грамотности (хотя это весьма важно), а в том, что Петр не усвоил той совокупной системы ценностей, которые были присущи русской традиционной куль­туре, основанной на православии, «книжной премудрости», уважении заветов предков, строгой изоляции от «поганого» мира католического и протестантского Запада и мусульман­ского Востока.
Не традиционное образование, а его отсутствие, неограниченная сво­бода сильно повлияли на становление личности молодого Петра. Военные игры — главное увлечение его дет­ства, постепенно становились все сложнее, деревянные ружья заменя­лись настоящими, на смену деревян­ным солдатикам приходили живые люди — ровесники царя из его окру­жения: стольники, спальники, коню­хи. Они были первыми участниками его бесконечных военных игр. Подра­стая вместе с царем, они превраща­лись в солдат и офицеров вначале «потешного», то есть забавного, игрушечного, а потом уже и настоя­щего войска, соединенного в конце 80-х гг. XVII в. в два гвардейских полка — Преображенский и Семе­новский (по имени соседнего с Пре­ображенским села). «Воинские поте­хи» на полях под Преображенским и Семеновским требовали от царя военных знаний и навыков, И Петр с жадностью учился приемам боя, началам тактики (чтобы правильно управлять войсками), артиллерий­ского дела и баллистики (чтобы точно стрелять), математики и фор­тификации (чтобы правильно оборо­нять или осаждать крепости), астро­номии и картографии (чтобы опре­деляться на местности, водить в море корабли) и т. д. Кроме того, Петр пристрастился к ремеслам — плот­ничьему, токарному, столярному, кузнечному, типографскому и многим другим. В этом сказалась любовь царя к конкретному, вещественному, осязаемому результату труда, рацио­нализм его ума.
Важно, что Петр рос в ненависти к тем людям, которые совершили на его глазах переворот и кровавые убийства его родственников в мае 1682 года. От матери и родных он впитал жгучую ненависть к стрель­цам, Софье, которые лишили семью Нарышкиных влияния, привилегий, а его самого — реальной власти. Но в этой ненависти он пошел дальше — с годами он перенес ее с конкретных людей на весь мир старой России с ее традициями, обычаями, предрас­судками. Молодой Петр боялся бу­дущего. Оно, в принципе, не сулило ему — неопытному «опальному» ца­рю без армии, финансов, поддержки дворян, церкви, — ничего хорошего. Он был в руках своих врагов. Поэто­му ненависть, страх за свою жизнь и политическое будущее были важны­ми факторами поведения Петра, сказывались на круге его мыслей о Москве, Кремле, традиционной Рос­сии и ее деятелях.
2. Петр I – Император Российский
Желание догнать Европу в экономическом развитии Петр I пытался реализовать с помощью форсированной «мануфактурной индустриализации», т.е. за счет мобилизации государственных средств и использования труда крепостных. Главной особенностью развития мануфактур было выполнение государственных, прежде всего военных, заказов, что избавляло их от конкуренции, но лишало свободной экономической инициативы. Государство было заинтересовано в развитии только тех отраслей, которые служили за­просам государства, а еще точнее — армии. Все остальные отрасли были брошены на произвол судьбы и по­этому развивались слабо.
Преобразования в области системы государственного управления несомненно были весьма прогрессивными и необходимыми в условиях активного продвижения России к Балтийскому морю. Без ряда внутренних преобразований Петр не сумел бы обеспечивать регулярную боеспособную армию и флот. Тем не менее, многие преобразования проводились в ущерб низшим слоям населения – крестьянам и посадским, которые были обложены дополнительными налогами, а черносошные свободные крестьяне практически стали крепостными государственными.
Произошло обострение политических и социальных про­блем. Упразднение земских соборов (устранившее народ от поли­тической власти) и отмена самоуправления в 1708 году тоже со­здали политические затруднения.
В целом, в Петре мы можем видеть перед собой единственный пример успешных и в общем до конца доведенных реформ в Рос­сии, определивших ее дальнейшее развитие почти на два столетия. Однако необходимо отметить, что цена преобразований была не­померно высока: проводя их, царь не считался ни с жертвами, приносимыми на алтарь отечества, ни с национальными традици­ями, ни с памятью предков.
Все, кто видел Петра при жизни, запоминали эти встречи навсегда — такое неизгладимое впечатление произво­дил на них русский царь. Он при­влекал людей уже своим видом — по тем временам очень высокий (204 см), худой, быстрый и резкий в движениях, с развевающимися длинными волосами, царь возвышал­ся в любой толпе. Он всегда был в самой гуще жизни. В Петербурге его можно было встретить на верфи, в Сенате, на стройках. Его часто видели на улицах столицы, спешащим пешком или на обшарпанной дву­колке. Ничто не ускользало от его внимательных и пронзительных чер­ных глаз.
Всем своим обликом и манерой поведения Петр разительно отли­чался от своих царей-предков. Они появлялись на людях только в торжественных случаях. Одетые в золо­то и бриллианты, московские цари медленно спускались из Кремлевско­го дворца, садились в золоченую ка­рету и медленно ехали по улицам Москвы. При появлении царя под­данные валились на землю и лежа­ли, не поднимая головы. Петр же жил не во дворце, а в крошечном домике, потом он переселился в весь­ма скромные Летний и Зимний дворцы.
Одевался он всегда просто, если не сказать — затрапезно, ел и пил то, чем угощались простые русские люди. Не чужд был русский само­держец и развлечений народа. Как пишет один из иностранцев, посе­тивший в 1724 г. Москву, «после обеда император... качался у Крас­ных ворот на качелях, которые уст­роены там для простого народа по случаю праздника». В другой раз он застал Петра на свадьбе немца-бу­лочника, где царь «был необыкно­венно весел»2.
Все поражались простоте его в общении с людьми. Он не чурался вступить в долгий спор с моряком, корабельным мастером, любил пого­ворить с врачами, артиллеристами, инженерами. Его частым собеседни­ком был Андрей Нартов — прекрас­ный изобретатель и личный токарь царя. Все эти споры и разговоры со специалистами были высокопрофес­сиональны — во многих ремеслах Петр знал толк. Его руки были по­крыты мозолями, он мог сам себе сшить башмаки, ловко взобраться по вантам на мачту, начертить и по­строить корабль, точно выстрелить из пушки. Петр мог упорно работать над законами, месяцами не слезать с лошади или не выходить из тес­ной кибитки, проезжая за год тысячи верст по русскому бездорожью. Как писал англичанин Д. Перри, «о нем можно сказать, что он сам вполне солдат и знает, что требует­ся от барабанщика, равно как и от генерала. Кроме того, он инженер, пушкарь, делатель потешных огней, кораблестроитель, токарь, боцман, оружейный мастер, кузнец и прочее; при всем этом он часто сам работает собственноручно и сам наблюдает, чтобы в самых мелких вещах, как и в более важных распоряжениях, все было исполнено согласно его мысли»3.
Многие наблюдатели справедливо видели в упорном труде Петра пример, который он демонстрирует под­данным, как надлежит трудиться на благо России. Это так, но правда и то, что Петр любил дело, он не мог жить без него минуты — всю жизнь он оставался необыкновенно деятельным человеком. Царь нена­видел официальные церемонии, с трудом терпел тягостные приемы. В церкви, во время долгой службы, он пел своим хрипловатым и негром­ким голосом на клиросе в церков­ном хоре — только бы не стоять без дела!
Петр был умен, проницателен. Истинный сын своего века, Петр отличался рационализмом мышле­ния, был прагматиком до мозга кос­тей, чурался отвлеченных теоретиче­ских идей, любил науки, приносящие конкретную, практическую пользу, — математику, астрономию, геометрию, физику, фортификацию, медицину. Эстетика, искусство совершенно не волновали его — в произведениях искусства он видел лишь образцы наглядной пропаганды или украше­ния. Особенно ярким примером рационального подхода Петра к жизни является его редакция русского алфавита. Взяв лист с различными видами тогдашнего написания букв, он решительно вычеркнул большую часть из них и оставил только те, которые были проще, удобнее для написания. Этими буквами мы и сей­час пишем.
Петр был реформатором России такого масштаба, что в русской ис­тории с ним рядом можно поставить только Екатерину II и Александра II. Петр обладал своеобразным «чув­ством реформ», был открыт всему новому, неординарному, смелому. Он умел быстро схватить чужую мысль и развить ее на пользу дела, госу­дарства. Во многом он шел на ощупь, импровизировал, но постепенно вы­ходил на самые важные решения, разрабатывал целую систему необхо­димых преобразований. Рассказанная выше история его реформ по созда­нию «регулярного государства» — яркий пример этого.
Несмотря на свою импульсив­ность, нетерпеливость, царь был прекрасным дипломатом. Он умел долго, терпеливо вести переговоры, сдерживая свои порывы и утаивая свои желания и мысли от собеседника-партнера. Это происходило потому, что Петр превыше всего на свете ста­вил интересы государства и ради них он мог поступиться своими пристра­стиями, сдержать эмоции.
В быту он — гениальный государ­ственный деятель и полководец, — оставался трудным, неровным по характеру человеком. Как и многие его современники, он был груб и скверно воспитан, отличался бесцеремонностью, часто бывал неоправ­данно жесток и бессердечен. Недоверие к людям и подозрительность — типичные для него черты характера.
Веселое настроение у него часто сменялось приступами хандры, а безудержного, страшного для окру­жающих гнева, который сочетался с судорогами, конвульсиями лица и тела, боялись все окружающие. Ме­лочь, пустяк могли вызвать такой приступ. Известна история о маль­чике-слуге, в обязанности которого входило снимать по утрам с головы царя ночной колпак. Петр, проснув­шись, обычно сразу же садился за токарный станок и работал так не­сколько минут. Как-то раз мальчик сделал это неаккуратно, больно по­тянул царя за волосы. Петр в гневе схватил обнаженный кортик и долго бежал за мальчишкой, готовый его убить.
Он был глубоко убежден, что только с помощью насилия, принуж­дения можно достичь блага в Рос­сии. Это соответствовало тогдашним педагогическим представлениям о том, что из ученика не выйдет толк, если его регулярно не бить. Рефор­мы, война, тяжелый труд восприни­мались Петром как постоянная уче­ба, школа, в которой русский народ постигал неведомые ему ранее зна­ния. Царь-учитель собственным при­мером учил других. Упрямых, лени­вых, недружелюбных, недовольных «учеников» Петр сурово наказывал — бил дубинкой, сажал в тюрьму, каз­нил. Царь был искренне убежден, что только он один знает, что нужно русскому народу. В 1723 г. царь пи­сал по поводу трудностей в распро­странении мануфактурного произ­водства: «Что мало охотников и то правда, понеже наш народ, яко дети неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от масте­ра не приневолены бывают, которым сперва досадно, но когда выучатся, потом благодарят, что явно из всех нынешних дел не все ль неволею сделано, а уже за многое благодарение слышится, отчего уже плод произошел»4.
Таким образом, первый русский император действительно был личностью неординарной и своеобразной, запомнившейся у современников и потомков не только своей реформаторской деятельностью, но и своей простотой, душевностью и истинным патриотизмом.
Заключение
Петр I поражал современников своей неординарность еще в раннем детстве. Вынужденная деревенская жизнь непосредственным образом сказалось на личности будущего реформатора России. Оказавшись в Преображенском, не получил, подобно своему отцу или брату Федору, традиционного православного образова­ния московских царевичей, позволявшего им, на равных с церковными мыслителями, разбираться в слож­ных вопросах веры, церковной лите­ратуры и культуры. Но в замен этого будущий реформатор имел возможность познакомиться с миром просвещенной Европы, представленной в патриархальной России кусочком немецкой слободы – Кокуя. Именно знакомство с западным образом жизни, представленном в немецкой слободе, подвигло в дальнейшем Петра преобразовать патриархальную Россию в Российскую Империю – грозную и могучую европейскую державу с сильным морским флотом и боеспособной армией.