Сновидение и психоанализ ,Психоаналитический прогресс.

Введение
Глава 1. Актуальность темы.
Глава 2. Понятие сновидения
2.1. История сновидений
2.2. Подход З.Фрейда к теории сновидений
Глава 3. Работа сновидения
Глава 4. Использование сновидений в психической жизни
4.1. Неспособность видеть сон
Глава 5. Функция сновидения
Глава 6. Раскрытие психоаналитической феноменологии сновидения
Глава 7. Анализ сновидения Татьяны из романа «Евгений Онегин» А.С. Пушкина
Заключение
Список литературы

Сновидение и психоанализ ,Психоаналитический прогресс.

Третий результат работы сновидения состоит в превращении мыслей в зрительные образы. Что-то сохраняет свою форму и появляется в явном сновидении как мысль или знание; зрительные образы являются также не единственной формой, в которую превращаются мысли. Однако они все-таки являются существенным фактором в образовании сновидения; эта сторона работы сновидения, является второй постоянной чертой сновидения,   а для   выражения отдельных   элементов   сновидения существует наглядное изображение слова.
Работа сновидения также заключается в том, чтобы выраженные в словах скрытые мысли перевести в чувственные образы по большей части зрительного характера. Наши мысли происходят из таких чувственных образов; их первым материалом и предварительными этапами были чувственные впечатления, образы воспоминания о таковых. Только позднее с ними связываются слова, а затем мысли.
Таким образом, работа сновидения заставляет мысли пройти регрессивный путь, лишает их достигнутого развития, и при этой регрессии должно исчезнуть все то, что было приобретено в ходе развития от образов воспоминаний к мыслям.
Есть некая часть работы сновидения, так называемая вторичная обработка, которая старается составить из ближайших результатов работы сновидения более или менее гармоничное целое. При этом материал располагается зачастую совершенно не в соответствии со смыслом, а там, где кажется необходимым, делаются вставки. 26
То, что в сновидении появляются выражения суждений, критики, удивления, заключения, - это не результаты работы сновидения, и только очень редко это проявления размышления о сновидении, но это по большей части - фрагменты скрытых мыслей сновидения, более или менее модифицированных   и приспособленных к контексту, перенесенных в явное сновидение. Работа сновидения также не может создавать и речей, точно так же работа не может производить вычисления.
 Цензура сновидения
 Фрейд приписывает Цензуре сновидения участие в искажении сновидения. Везде, где в явном сновидении есть пропуски, в них виновата цензура сновидения. Возможно, действие цензуры сказывается каждый раз там, где элемент сновидения вспоминается особенно слабо, неопределенно и с сомнением по сравнению с другими, более   ясными элементами. Но цензура редко  проявляется откровенно. Гораздо чаще цензура проявляется по второму типу, подставляя на место того, что должно быть, смягченное, приблизительное, намекающее.
Благодаря смещениям акцента, перегруппировке элементов содержания сна, явное сновидение может становиться непохожим на скрытые мысли сновидения. Смещение акцента является главным средством искажения сновидения и придает сновидению ту странность, из-за которой видевший сон сам не хотел бы признать его за собственный продукт.
Пропуск, модификация, перегруппировка материала - таковы действия цензуры сновидения и средства его искажения. Сама цензура сновидения является причиной или одной из причин искажения сновидения. Модификацию и перегруппировку называют "смещением".
Сопротивление различается по своей величине, в одних случаях оно огромно, в других незначительно. То, что при толковании проявляется как сопротивление, в работе сновидения выступает его цензурой. Сопротивление толкованию - это объективация цензуры сновидения. Оно доказывает, что сила цензуры не исчерпывается внесением в сновидение искажения и после этого не угасает, но что она как постоянно действующая сила продолжает существовать, стремясь сохранить искажение. Как и сопротивление при толковании каждого элемента меняется по своей силе, так и внесенное цензурой искажение в одном и том же сновидении различно для каждого элемента. Если сравнить явное и скрытое сновидения, то обнаружится, что отдельные скрытые элементы полностью отсутствуют, другие более или менее модифицированы, а третьи остались без изменений и, может быть, усилены в явном содержании сновидения. 27
Тенденции, осуществляющие цензуру, - те, которые признаются видевшим сон в бодрствующем состоянии, с которыми он согласен. Если человек отказывается от вполне правильного толкования собственного сновидения, то он поступает по тем же мотивам, по которым действовала цензура сновидения, тем самым происходит искажение. 
Глава 4. Использование сновидений в психической жизни
Психоаналитическая теория интерпретации сновидения, или психоаналитическая теория сновидения недавно обсуж­далась Полем Тикером в его монументальной книге «Фило­софская интерпретация». Ричард М.Джонс в своей книге «Новая психология сновидений» тщательно обсудил значение последних от­крытий в области психофизиологии сна и сновидения для классической теории сновидения.
Основываясь на переписке Фрейда с Флиссом можно предположить, что позволило Фрейду трансформировать свой герои­ческий субъективный опыт самоанализа в терапевтичес­кую процедуру, — так это его гениальная способность к абстракции, благодаря ей он воссоздал все существен­ные элементы ситуации сновидца в психоаналитической обстановке, так что во время сеанса психоанализа чело­век, находясь в бодрствующем сознательном состоянии, мог физически, через невроз трансфера, вновь пережи­вать бессознательные психические тревоги и блокирующие состояния, нарушающие функционирование его эго и ограничивающие его аффективную свободу. Рассмотрим две из четырнад­цати характерных черт, которые име­ют отношение к обсуждению:
1. Нарциссическая способность эго получать удовлетво­рение из мира снов вместо чистого нарциссизма сна или конкретного удовлетворения реальностью. Это под­разумевает способность эго переносить фрустрацию и допускать символическое удовлетворение.
2. Способность эго к символизации и работа сновидения, поддерживающая достаточное количество направленных против первичного процесса катексисов, необходимых для того, чтобы сновидение стало событием интрапсихической коммуникации.
Для врача-психо­аналитика поиск значения сновидения так же важен, как и восприятие пациентом сновидения как вещи в себе. Проти­воположностью «хорошего сновидения» является не «пло­хое сновидение», а сновидение, разрушающее интрапсихическую актуализацию процесса в жизни или в ходе психо­анализа. 28
4.1. Неспособность видеть сон
Каждый психоаналитик-клиницист надеется, что снови­дения обеспечат ему доступ к подавленному бессознатель­ному пациента, и всем знакомо изменение качества сновидения, происходящие в ходе психоанализа: сновидения по­могают нам подойти к бессознательным фантазиям и объектным отношениям, а также открывают нам и пациенту предсознательные защитные механизмы эго, иным образом не­доступные для наблюдения. Преимущественное и более тонкое использование трансфера в современных методиках психоаналитической терапии несколько изменило представ­ление о сновидении как о главном носителе бессознатель­ного материала.
Уже само название говорит о том, что слово «использова­ние» было позаимствовано из теорий Винникотта. Это такие работы как «Сновидение, фантазирование и жиз­ненный процесс» и «Использование сновидений в понима­нии объектных отношений».
В первой работе он представляет историю болезни жен­щины средних лет, вся ее предшествующая жизнь наруша­лась и узурпировалась фантазированием или «чем-то типа снов наяву». Из своего материала Винникотт заключает:
«Сновидение включается в объект-отношения в реаль­ном мире, а жизнь включается в мир сновидения хо­рошо известным, особенно психоаналитикам, образом. Однако в противоположность этому фантазирование остается изолированным явлением, оно поглощает энергию, но не вносит никакого вклада ни в сновиде­ние, ни в жизнь. На протяжении всей жизни этой па­циентки, с самых ранних лет фантазирование остава­лось в определенной мере неизменным. Его характер определился ко времени, когда ей испольнилось два или три года. Но оно наблюдалось и раньше и, вероят­но, началось вместе с избавлением от привычки сосать палец».
Другая, отличающая эти два ряда явлений особенность состоит в том, что в то время как значительная часть сновидения и чувств, относящихся к реальной жизни, подвержены подавлению, такое подавление отличается от недоступности фантазирования. Недоступность фантазирования связана скорее с диссоциацией, чем с подавлением. Постепенно, по мере развития личности и избавления от жестко организованных диссоциаций, эта пациентка начала осознавать, сколь важным было всегда для нее фантазирование. Одновременно фантазирование превращалось в воображение, связанное со сновидения­ми и реальностью».
В своей второй работе Винникотт тщательно разделяет объектное отношение и использование объекта. Он резю­мирует свои доводы следующим образом:
«Чтобы использовать объект, субъект должен развить спо­собность использовать объекты, что является частью из­менения отношения к принципу реальности. Эту способность нельзя назвать врожденной, нельзя так­же считать ее развитие у индивидуума само собой разу­меющимся. Развитие способности использовать объект служит еще одним примером процесса созревания как чего-то зависящего от благоприятного окруженния. В отношении последовательности можно сказать, что вна­чале есть объекту, и только потом появляется использо­вание; однако в человеческом развитии самой сложной, наверное, является промежуточная стадия; ее наруше­ния в раннем детстве требуют наибольших усилий при лечении. Эта промежуточная между отношением и ис­пользованием стадия заключается в помещении субъек­том объекта вне сферы всесильного контроля субъекта; то есть, восприятие субъектом объекта как внешнего яв­ления, а не как проективной сущности, фактически, при­знание его как реально существующего по своему соб­ственному праву».
Здесь можно высказать предположение, что способность использовать механизмы сновидения и само сновидение в качестве психического переживания является результатом обеспечения адекватными внешними условиями, облегчающими развитие процессов этой фазы созревания. Когда же они отсутствуют, образу­ются гибридные причудливые интрапсихические структу­ры, отвергающие сновидение и личное его использование. 29
Глава 5. Функция сновидения
Подавленные желания находят свое удовлетворение в сновидении посредством косвенного представления, сме­щения и конденсации, а также через использование симво­лов. Фрейд относил эти символы несколько к иной катего­рии, чем другие средства косвенного представления. Работа сновидения — это психическая работа, вкладываемая в этот процесс. Посредством работы сновидения достигается ком­промисс между подавляющими силами и подавленным, а запретное желание может найти свое удовлетворение, не потревожив подавляющие силы. Фрейд не пересматривал теорию сновидений в свете своей дальнейшей работы. На­пример, он не говорит нам, как на представления о снови­дениях повлияла формулировка двойственности инстинктов и конфликта между либидными и деструктивными фантазиями.
В то время, когда были сформулированы ос­новные взгляды на природу сновидений, у него не было еще концепции разрешения конфликтов. Несколько смущает представление о сновидении как о компромиссе: сновидение — это не просто эквивалент невротического симптома. Работа сновидения является также частью психической работы по разрешению конфликтов. Этим объясняется удовлетворение аналитика, когда в ходе психоанализа появляются «хорошие сновидения».
Классическая теория сновидений предполагает наличие эго, способного к адекватному подавлению и осуществле­нию психической работы сновидения. По моему мнению, тут подразумевается, что эго в определенной мере способно к разрешению внутренних проблем. Кроме того, эта теория предполагает способность к символизации. Теперь, когда мы расширили область психоаналитических исследований, стали встречаться пациенты с нарушениями или неадекват­ностью функций, от которых зависит сновидение.
Для начала я скажу несколько слов о символизации. Фрейд считал существование символов само собой разуме­ющимся, универсальным и, я полагаю, неизменным. Ко­нечно же, в особенности так было до его разрыва с Юнгом и швейцарской школой психоанализа. В своей статье о сим­волизме Джонс говорит о главном расхожде­нии со швейцарской школой. Он подразумевает, хотя и не утверждает открыто, что символизация включает психичес­кую работу, связанную с подавлением: «Символизируется только подавленное — только подавленное требует симво­лизации». Мелани Кляйн сделала следующий большой шаг вперед. В своей статье о формировании сим­вола она рассказывает о психоанализе мальчика-аутиста, неспособного создавать или использовать символы. По ее мнению, символизация осуществляется подавлением и за­мещением интереса к материнскому телу, в результате чего объекты внешнего мира наделяются символическим значе­нием. В случае Дика воображаемая садистская проективная атака, направленная на тело матери, порождала парализу­ющую тревогу, в результате чего процесс символизации зашел в тупик и не происходило никакого формирования символов. Ребенок не разговаривал, не играл и не вступал ни в какие взаимоотношения. Говоря кратко, предположение заключается в том, что, когда преобладает проективная иден­тификация и эго отождествляется и смешивается с объек­том, тогда символ, творение эго, идентифицируется и сме­шивается с символизируемой вещью. 30
Символ и символизи­руемый объект становятся одним и тем же, и таким образом появляется конкретное мышление. Символ может стать реп­резентацией объекта, а не приравнивается к нему, только в случае, когда осуществляется разделение и принимается и осознается обособленность. По моему мнению, это подра­зумевает полное депрессивное развитие, когда символ ста­новится своеобразным «осадком» процесса сожаления. На­рушение взаимоотношений между «я» и объектом отражается в нарушениях процессов символизации и объективирования в системе «я».
К словам Джонса: «символизации требует только подав­ленное», — я добавляю: «Адекватно символизировано мо­жет быть только то, о чем можно адекватно сожалеть». Та­ким образом, способность к формированию неконкретного символа сама по себе является достижением эго — дости­жением, необходимым для формирования того типа снови­дений, на которые распространяется теория Фрейда.
Мы знаем, что в психотических, пограничных и психо­патических случаях сновидения так не функционируют. В острых психотических случаях часто не существует разли­чия между галлюцинацией и сновидением. На самом деле между состояниями сна и бодрствования не существует чет­кого различия. Иллюзия, галлюцинация, ночные события, которые можно назвать сновидениями, часто имеют одина­ковое психическое значение. В состояниях неострых, но с преобладанием психотических процессов, сновидения мо­гут восприниматься как реальные и конкретные события. Бион рассказывает о пациенте, пришедшем в ужас при появлении в сновидении своего аналитика. Он воспринял это как свидетельство того, что он действитель­но проглотил аналитика. Сновидения могут приравнивать­ся к фекалиям и использоваться как испражнения, или, когда происходит незначительная внутренняя фрагментация, они могут восприниматься как поток мочи, а пациент реагирует на них как на случаи недержания.
Иногда па­циент использует сновидения для избавления от нежела­тельных частей «я» и объектов, вместо того чтобы разре­шать связанные с ними проблемы. Он пользуется ими так­же для проективной идентификации. Все мы знаем пациентов, которые засыпают нас сновидениями, в извест­ном смысле пагубными для аналитических отношений.
Приведем пример. «Была возможность наблюдать этот тип функцио­нирования сновидений у двух пограничных психотических пациентов, мужчины и женщины. Им обоим снилось мно­жество снов, но в обоих случаях внимание необходимо было обращать не на содержание, а на функцию сновидений. Эти пациенты часто воспринимали сновидения как конкретные события. Фактически сновидения, хотя она и называла их снами, являлись для нее реальностью. В этом они походили на другое психическое явление ее жизни, так­же называемое вводящим в заблуждение словом. У нее слу­чались странные и эксцентричные сексуальные фантазии, она открыто говорила о них как о «фантазиях», но при бо­лее глубоком исследовании становилось очевидным, что это не фантазии, а галлюцинации. Они воспринимались как реальные события. Например, она очень неуклюже пере­двигалась, так как считала, будто бы в ее влагалище нахо­дится пенис. Когда она воображала, что имеет с кем-то близ­кие взаимоотношения, то использовала слово «фантазия», но в действительности верила в нее и вела себя так, как если бы это было реальностью. Например, она обвиняла меня в том, что я завидую ее сексуальной жизни и разру­шаю все ее знакомства, когда в действительности никакой половой жизни и близких взаимоотношений у нее не было. Таким образом, то, что она называла «фантазией», и то, что она называла «сновидением», фактически воспринималось как реальность, хоть она и слабо это отрицала. Эти так на­зываемые сновидения постоянно вторгались в реальность внешнего мира. Например, она жаловалась на запах газа в моей комнате, а позднее оказывалось, что ей привиделся взрыв баллона или бомбы. Казалось, что утечка газа, про­изошедшая в грезах, вторгается в восприятие реальности». 31
«Эти конкретизировавшиеся сновидения часто служили целям исключения, что особенно ясно было видно в отно­шении пациента-мужчины, имевшего обыкновение подроб­но записывать свои сновидения целиком в небольшую за­писную книжку. У него была масса снов. Например: после смерти матери ему снились сновидения о его торжестве над ней, агрессии, чувстве вины и потери, но в его сознатель­ной жизни никакой скорби не наблюдалось. Такие интерпретации, как: «Вы избавились от своих чувств к ма­тери в сновидении», — более эффективно выявляли какую-нибудь сознательную детерминанту его аффекта, чем лю­бой детальный анализ сновидения. Он использовал снови­дение для того, чтобы избавляться от той части психики, что причиняла боль; он переносил ее в свою записную книж­ку. Аналогичным образом он поступал с инсайтом. За пре­исполненным понимания сеансом часто следовало снови­дение, представляющееся тесно связанным с ним. У других пациентов сновидение подобного рода обычно представля­ет собой шаг вперед в разрешении проблем. Однако в слу­чае данного пациента такое сновидение чаще всего означа­ло, что он избавился от всех своих ощущений в отношении предшествующего сеанса, превратив их в сновидение и очи­стив психику. Аналогичным образом сновидение являлось частью процесса исключения и у моей пациентки. Напри­мер, жалуясь на запах газа в моей комнате, она изгоняла запах в комнату». 32
Сновидения обоих пациентов характеризовались очень бедной и грубой символизацией. Они не имели внутренней психи­ческой сферы, где могло бы удерживаться сновидение. Раз­вивая концепцию Винникотта о переходном пространстве, Кан описал его с точки зрения пространства сновидения. В этом отношении я нахожу очень полезной модель психического функционирования Биона, в особенности его концепцию альфа- и бета- элементов и матери, способной вмещать проективную идентификацию.
Бион различал альфа- и бета-элементы психического функционирования. Бета-элементы — это «сырые» ощуще­ния и эмоции, пригодные только для проективной иденти­фикации. От этих элементов восприятия необходимо из­бавляться. Бета-элементы трансформируются альфа-функ­цией в альфа-элементы. Последние способны храниться в памяти, могут быть подавлены и обработаны. Они пригод­ны для символизации и формирования мыслей сновиде­ния. Именно бета-элементы могут стать странными объек­тами или конкретными символами в моем смысле этого слова.