Эссе на одну из 5 предложенных тем

Гоббс

Эссе на одну из 5 предложенных тем

Важно и само содержание закона. Законы — это «правила о собственности (или о твоем и моем), о добре и зле, справедливом и несправедливом в человеческих действиях». Собственность, полагает Гоббс, начинается только с появлением государства и позитивных законов. Суть собственности как категории юридической состоит в том, что «вещь принадлежит тебе в такой мере, что все остальные не имеют права помешать тебе в любое время пользоваться ею и извлекать прибыль». Только с появлением собственности приобретает смысл и понятие справедливости, ибо «справедливость есть неизменная воля давать каждому человеку его собственное». И лишь после этого все частные представления о справедливости и несправедливости, добре и зле перестают иметь какое-либо значение.
Однако здесь возникает вопрос о соотношении естественных законов и законов гражданских. Из сказанного выше может создаться впечатление, что в государственно-организованном обществе естественные законы теряют всякий смысл. Ведь они — не более, чем некие теоремы разума, которые могут войти в содержание позитивного закона или нет в соответствии с волей суверена. Однако, судя по всему, Гоббс даже не допускает мысли, что естественные законы будут игнорироваться законодателем. Он не противопоставляет, а, напротив, постоянно подчеркивает единство естественного и позитивного закона. Последний должен санкционировать, конкретизировать естественные законы и устанавливать наказания за их нарушения. Естественные законы запрещают людям всяческую несправедливость: кражи, убийства, прелюбодеяния и т.д., «но что именно для гражданина должно считаться кражей, убийством, прелюбодеянием, наконец, вообще несправедливостью (противоправным деянием), определяется не естественным, а гражданским законом». Более того, естественный и позитивный закон — не два закона, а две части одного, «из которых одна (писаная часть) называется гражданским законом, другая (неписаная) — естественным».
Естественный закон продолжает существовать в государственном организованном обществе. Ведь позитивным законом невозможно урегулировать все отношения, предусмотреть все возможные тяжбы. Поэтому граждане в тех случаях, когда позитивный закон молчит, должны руководствоваться здравым разумом, т.е. естественным законом. Но окончательное решение все равно принадлежит суверену, вернее, назначенному им судье.
Роль судьи в применении права активна и самостоятельна (что выражало реальное положение судьи в системе английского общего права). Решая споры, судья толкует закон применительно к каждому конкретному случаю, исходя из того, что и естественный и гражданский закон олицетворяют справедливость одного рода, требующую воздавать равным за равное . «В самом деле, — пишет Гоббс, — в акте правосудия судья лишь соображает, соответствует ли требование истца естественному разуму и справедливости, и его постановление есть поэтому толкование естественного закона». А так как эта процедура производится судьей от имени суверена, то его решение становится гражданским законом «для тяжущих сторон».
Требует толкования и позитивный закон. Ведь природа его состоит не в букве, а в смысле, который и необходимо выяснить судье, принимая во внимание прежде всего то, что намерение законодателя всегда совпадает со справедливостью. При этом судья должен быть совершенно свободен от каких-либо влияний, в том числе и со стороны самого суверена. «Каждый судья поставлен для того, чтобы решать, что есть право и что есть не право, а не для того, чтобы решать, что удобно и что не удобно для государства». При этом и суверен, и судья могут ошибаться в своем понимании справедливости. Поэтому Гоббс выступает против обязательности судебного прецедента. «Судебные прецеденты не могут делать законным неразумное решение или освободить данного судью от заботы найти то, что справедливо (в подлежащем его решению случае), исходя из принципов собственного естественного разума». Получается, что, с одной стороны, справедливость определяется позитивным законом (в том числе и судебным решением), но с другой — сам закон должен ей соответствовать, что презюмируется как данность. Сам Гоббс пишет: «Под хорошим законом я разумею справедливый закон, ибо никакой закон не может быть несправедлив».
Чтобы разрешить это противоречие, гоббсовской философии надо вновь обратиться к проблеме соотношения права и закона, т.е. к соотношению свободы и обязанности. Гоббс, как мы знаем, противопоставляет право и закон как свободу и обязательство, как свободу и узы. Jus u lex, таким образом, противопоставляемые и даже взаимоисключающие явления, но тогда какую свободу Гоббс считает благом и вменяет в обязанность суверену ее поддержание?
Царящая в естественном состоянии свобода ограничивается естественным, божественным законом и, наконец, гражданским. Ограничивается, но не исключается вообще. Во-первых, свобода проистекает из условий договора об образовании государства, цель которого — сохранение жизни и здоровья подданных, последние свободны защищать всеми силами указанные ценности, что не исключает права и обязанности суверена назначать наказания вплоть до смертной казни. Во-вторых, из умолчания закона . Например, как полагает Гоббс, «это — свобода покупать и продавать или иным образом заключать договоры друг с другом, выбирать свое место жительства, пищу, образ жизни, наставлять детей по своему собственному усмотрению и т.д.». Гоббсу не приходит в голову мысль о том, что суверен может захотеть вмешиваться в частную жизнь своих подданных. Вообще, законов не должно быть слишком много. «Если бы граждане ничего не делали без приказания законов, то они впали бы в апатию, но если бы они поступали вопреки законам во всем, то государство бы разрушилось» (1, 409). Обе крайности опасны. Необходимо найти меру свободы, которая определяется благом граждан и государства. «Поэтому более всего противоречит долгу тех, кто повелевает и обладает властью устанавливать большее число законов, чем это необходимо для блага государства и граждан».