Ломоносов и Российская академия наук

Содержание
Введение
1. Российский самородок
2. Европейские науки М.В. Ломоносова
3. М.В.Ломоносов и Российская Академия наук
Заключение
Литература

Ломоносов и Российская академия наук

Современные исследователи творчества Ломоносова часто высказывают удивление по поводу того, скольким наукам положил начало Ломоносов. Особенно приводит в удивление историков науки тот факт, что Ломоносов сформулировал основы физической химии приблизительно за сто лет до того, как эта наука утвердила как отдельная область химии на Западе. Создание основ физической химии является естественным выводом деятельности Ломоносова, широта взглядов которого и сегодня кажется воистину безграничной.
Кому, как не Ломоносову, который занимался утром химическими опытами, после обеда читал лекции по физике, а вечером штудировал пятитомный курс математики, кому, как не ему, было прийти к физической химии!
Нет, не это приводит в удивление в истории создания физической химии... Однако, прежде всего, нужноизложить несколько фактов.
Проходит всего несколько лет после написания «Элементов математической химии», и Ломоносов в диссертации «О рождении и природе селитры» пишет: «Мы не имеем сомнения, что можно легче распознать скрытую природу тел, если мы соединим физические истины с химическими. А когда все химические истины будут объединены более строгим методом и будет ясно, насколько одна истина может быть выяснена или выведенная из другой, то химия сама по себе станет наукой».
Собственно, вся химическая деятельность Ломоносова - это обоснование предмета физической химии. Многочисленные опыты, диссертации, посвященные разнообразнейшим, казалось бы, совсем не связанным один с другим вопросам, выписки из работ других авторов - все это было направлено на нахождение точек соприкосновения химии с физикой.3
М. В. Ломоносов, несмотря на свои "вины", стал профессором химии и полноправным членом Академии на основании представленной диссертации о металлургии. Это произошло 25 июля 1745. В это время с Марбурга приезжает жена М. В. Ломоносова, и для него настает более спокойная и благоустроенная жизнь.
Ломоносов хотел одного - работать. Пусть нет лаборатории. Пусть нет помощников. Пусть академические чиновники наглые и небрежные. Пусть в Академии сидят взяточники. Но все-таки работать можно!
Оказалось, что нельзя. Дряхлые чинуши, которые и в молодые года не отмечались умом, не могли выдержать конкуренции с талантливым и трудолюбивым Ломоносовым. Назревал конфликт.
Все началось с одного академического собрания - «конференции», как они тогда назывались. Ломоносов, презрев правилами тогдашнего манерного «политеса», высказал «господам Академикам» все, что о них думал. А думал он о них плохо. На следующей конференции Ломоносов говорил еще решительнее, еще более прямо. И, что греха таить, не всегда старался смягчить свои выражения.
Разразился скандал. «Ученые мужи» обратились с челобитной не куда-нибудь, а в Правительствующий Сенат.
Сенат рассудил быстро и - несправедливо. В специальном решении было указано: «...ему же, Ломоносову, объявить с подпискою, что ежели он впредь в таковых предерзостях явится, то поступлено будет с ним по указам неотменно».
Однако не такой был Ломоносов, чтобы послушаться хотя бы и Правительствующий Сенат. «В таковых предерзостях являться» он продолжал и дальше.
В Академии настали неспокойные дни. Скучные, тягучие академические конференции изменились заседаниями, преисполненными вопля и злостных высказываний. Тем не менее, на эти заседания, где «господа Академики-Профессора» порицали его в высокопарных выражениях, Ломоносов не ходил. Он работал.
Ничем не гнушались академические чиновники, стараясь закрыть Ломоносову путь в большую науку. Вот здесь их сообразительность и изобретательность расцветала пышным цветом.
Во-первых, цепляясь к разным мелочам, можно задерживать жалованье, а потом, не торопясь, с вкусом, рассматривать просьбу Ломоносова о выплате денег «для уплаты долгов за проживание». Изредка можно даже удовлетворять эту просьбу, выдавая по пять, а в дни больших праздников - и по десять рублей. Но можно и принять постановление, согласно которому у Ломоносова одним махом отобрать 715 рублей. за академика Гмелина, что выехал в Германию по поручительству Ломоносова да и не возвратился.
Во-вторых, можно не выдавать денег на организацию лаборатории. Хочешь иметь микроскоп - спиши сначала не один лист бумаги, потолкайся в академических канцеляриях. А там, смотри, потеряешь терпение и пошумишь, а этого нам только и надо. Здесь мы на тебя жалобу в Следственную комиссию...
В-третьих, можно «забывать» приглашать Ломоносова на академические конференции и сборы, а то и совсем его туда не пускать.
В-четвертых...
А впрочем, всего не перечесть.
Почти весь 1743 год Ломоносов находился под арестом. Стычки с «господами Профессорами-Академиками» в этом году были особенно отчаянными, и господа разозлились, как никогда. Некоторое время Ломоносов сидел под арестом дома, а несколько месяцев - в академической «холодной», где дважды тяжело болел. Освободили его лишь в январе 1744 года. Конечно, и в заключении Ломоносов не расточал времени напрасно. Можно с полнейшей уверенностью сказать, над чем раздумывал он, кутаясь в подранный кожух в академической «холодной».
Все пять «диссертаций», написанных в 1744 году, посвящены одной теме: природе теплоты. Не было в те года темы более запутанной и вместе с тем более важной, чем эта тема. А впрочем, запутанность темы очевидна только сегодня. Тогда же многим ученым природа теплоты казалась более чем понятной. Ломоносов в «Раздумьях о причине теплоты и холода», тактично и справедливо называя Бойля «знаменитым», пишет, что все-таки он ошибается. «Господа Академики-Профессора» с большой радостью ухватились за «поношение Бойля». Видите, какой он, этот мужик! Ну, хорошо, пусть уже он позорит нас, дескать, невежды мы. Но Бойля, знаменитейшего Бойля...От короткого диспута, который разгорелся на очередной академической конференции, осталась лишь извне бесстрастная запись в протоколе: «Господину адъюнкту было указано, чтобы он не старался позорить Бойля, очень знаменитого в ученом миру...»
Каждая сторона осталась при своей мысли. «Академики-Профессоры» разошлись по кулуарам вздыхать за теми блаженными временами, когда в Академии не было этого смутьяна. Ломоносов пошел, по обыкновению, работать. А впрочем, коллеги Ломоносова не ограничились сентиментальными вздохами. Шумахер - фактический властитель Академии - делает, как казалось ему, многообещающий ход: он посылает работу Ломоносова в Берлин, Леонарду Ейлеру, авторитет которого к тому времени был стойко высоким.
Со временем Ломоносов, упоминая об этом, довольно обычном эпизоде из своей богатой на борьбу жизни, писал: «...задумал советник Шумахер мои апробированные уже диссертации в общем Академическом собрании послать в Берлин к профессору Ейлеру, конечно, с тем, чтобы он их опозорил...»
Ответ из Берлина пришел довольно быстро. Ответ Ейлера достоин того, чтобы его привести полностью. «Все эти работы не только добрые, но и замечательные, так как они разъясняют физические и химические материи, нужнейшие и тяжелейшие, которые совсем неизвестны и недоступны были до толкования найпрозорливейшим ученым, с такой основательностью, которая у меня не оставляет сомнений в точности его доказательств. Я пользуюсь случаем отдать должное господину Ломоносову и отметить, что он одарен дарованием для объяснения явлений физических и химических. Нужно желать, чтобы все другие академии были способны показать такие изобретения, которые показал господин Ломоносов».
То, что для мировой науки считается завоеванием лишь XIX столетия (закон сохранения энергии), для Ломоносова было очевидным уже с первых шагов его научной деятельности. В той или другой форме Ломоносов высказывает его и в студенческой диссертации «О преобразовании твердого тела в редкое» (1738 год), и в «Элементах математической химии», и в очень своеобразной работе - дневнике «276 заметок по физики». И, в конце концов, в диссертации «Опыт теории нечутких частичек тел» мы встречаем такие слова: «Тело, которое двигается, действует на то, что находится в покое, пропорционально скорости и силе инерции; а поскольку сила инерции пропорциональна количеству материи тела, то тело, которое двигается, действует на то, что находится в покое, пропорционально скорости и количеству материи». Более точное определение принципа сохранения энергии тяжело вообразить!4
Сформулировав закон сохранения энергии, Ломоносов сразу последовательно переносит его на химические явления. Вот как он объясняет причину охлаждения воды при растворении в ней соли: «...частички воды, растворяя частички соли, теряют часть своего «вращательного движения». А поскольку последний - причина теплоты, то ничуть не удивительно, что вода охлаждается при растворении соли». Если через триста лет к определению ничего добавить, то оно в самом деле гениально.
Он мог бы считать себя счастливым человеком, если бы перечень его врагов ограничивался академическими чиновниками и «господами Академиками-Профессорами». Но не меньше их было и вне стен Академии, и прежде всего при дворе.
Но как обойдешься без этого «мужлана»! Ведь никто лучше него не напишет оду к следующему дворцовому празднику, никто оригинальнее не разработает проект праздничной иллюминации. А уже мозаику до чего умело делает этот плебей! Но манеры какие манеры! Разговаривает громко, ходит, размахивая руками, поклониться к месту не умеет. А парик - ненапудренный, всклокоченный...
«Он всюду был одинаковый: дома, где все перед ним дрожали; во дворце, где он мял уха пажам; в Академии, где не смели при нем пикнуть... Родившийся в «низком сословии», он не думал поднять себя нахальством и панибратством с людьми высшего сословия. Но зато он умел за себя постоять и не дорожил заступничеством своих меценатов, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых идей». Так сказал о Ломоносове через шестьдесят лет Пушкин. Сказал так, как только он один мог сказать.
Одним из первых важных начинаний нового профессора химии было построение в 1748 г. химической лаборатории Академии на Васильевском острове. Одноэтажное здание занимало, площадь около 150 квадратных метров при высоте в 5 метров, в нем М. В. Ломоносов развернул, к тому времени огромную, исследовательскую и техническую работу.
М. В. Ломоносова правильно называют первым русским академиком, в отличие от его академических коллег-иностранцев. Он первый всеми доступными ему. средствами начал пропагандировать науку в родной стране, передавать. ее широким кругам русского общества. Уже упоминалась деятельность М. В. Ломоносова как переводчика научных мемуаров академиков-иностранцев на русский язык. В 1746 г. он выдал перевод экспериментальной физики. О состоянии науки в XVII и XVIII столетиях М. В. Ломоносов говорит такими красноречивыми словами: "Пифагор за изобретение одного геометрического правила Зевсу принес на жертву волов сотню. Но если бы за найденные в нынешние времена от остроумных математиков правила по суеверной его ревности поступать, то бы навряд в целом миру столько рогатого скота найти. Словом, в новейшие времена науки столько возросли, что не только за тысячу, но и за сто лет жизни едва могли того надеяться ".
В год издания вольфианской физики М. В. Ломоносов приступил в Академии к чтению публичных лекций из физики. Наука прославлялась и распространялась также и стихами М. В. Ломоносова.
В 1752 году Ломоносов, в конце концов, берется за основательную работу: «Вступление в настоящую физическую химию». Уже в первой фразе утверждается: «Физическая химия есть наука, которая объясняет на основе положений и опытов физики то, что происходит в смешанных телах при химических операциях».
Точность и исчерпываемость формулировок Ломоносова не может не поражать: ведь его определение предмета физической химии сохраняется без наименьших перемен или уточнений и в наше времени!
Один «недостаток» был и в работах Ломоносова по физической химии, и в определении этой науки: они намного опередили свое время. Не было в те годы ученого, который надлежащим образом мог бы оценить усилия Ломоносова, направленные на объединение химии с физикой. И это стало причиной наибольшей исторической несправедливости.
Трагедия Ломоносова заключалась не только в том, что его малоуважаемые и малоученые коллеги по мере своих сил и возможностей препятствовали ему. Хуже было то, что они просто не могли его понять. Академические начальники ревностно и придирчиво рассматривали просьбу Ломоносова «о выдаче ему для стеклянной печи десяти саженей коротких дров», вынося после продолжительных дебатов резолюцию о том, что и пяти саженей будет довольно. Но когда начинался разговор о научных работах Ломоносова, «господа Академики-Профессора» враз цепенели. «Снова этот мужлан читает новую диссертацию. Какая скука!»
Печатать эти работы Ломоносова Канцелярия решительно отказалась. Еще работы по риторики и стихи - пусть так! Но «Математическая химия», «Раздумья о причине упругости воздуха» - тьху! В архив их, в архив!
Так и лежало много работ Ломоносова - не то, что ненапечатанных,- нечитанных! А после смерти ученого о них забыли, и так основательно, что через полтора столетие их открыл (буквально открыл, разыскав в недрах академических архивов) Борис Николаевич Меншуткин. Он же перевел много физико-математических работ Ломоносова с латинского (которая была в то время международным языком) на русский язык.
За границей до сих пор много кто считает основателем физической химии немецкого ученого Вильгельма Оствальда. Но сопоставим исторические данные: в 80-х годах позапрошлого столетия Оствальд начал читать курс физической химии - в отчетах за 1751 год Ломоносов писал: «Диктовал студентам первые основы физической химии и читал по ним лекции по 4 часа в неделю». Оствальд написал в 1887 году учебник по физической химии - в 1752 году Ломоносов пишет «Курс настоящей физической химии». В 1754 году ученик Ломоносова студент В. Клементьев защищает диссертационную работу «Об увеличении веса, который приобретают металлы после осаждения» - первую дипломную работу по физической химии.5
Поэтическая слава М. В. Ломоносова неустанно возрастала. В 1750 и 1751 годах он пишет трагедии "Тамира и Селим" и "Демофонт". Первое издание стихов М. В. Ломоносова было выпущено Академией в 1751 г. Вне Академии на М. В. Ломоносова начинают смотреть, главным образом, как на поэта. Профессору химии приходится оправдываться у своих высоких покровителей и любителей поэзии. В том, что он тратит время на физику и химию. "Считаю, - пишет он в письме к И. И. Шувалову 4 января 1753,-что мне разрешено будет в день несколько часов времени, чтобы их, вместо бильярду, потребить на физические и химические опыты, которые мне не только отменам материи вместо забавы, но и движением вместо лекарства служить имеют, и кроме того польза и честь родины обычно принести могут лишь меньше чем первая ".
По совету и проекту М. В. Ломоносова в 1755 г. в Москве был открыт университет, который стал потом одним из основных оплотов русского образования и науки.