Перевод в эпоху Возрождения

Содержание

Введение
Глава I. ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ КАК ЭТАП ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ПЕРЕВОДА
1.1. Особенности периодизации истории перевода
1.2. Основные тенденции развития перевода в эпоху Возрождения в странах Европы

Глава II. ОСНОВНЫЕ ПЕРЕВОДЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ
2.1. «Трактат о правильном переводе» Леонардо Бруни
2.2. Этьен Доле «Об искусстве хорошо переводить с одного языка на другой»

Заключение
Список использованной литературы

Перевод в эпоху Возрождения

Жоашен Дю Белле (1522-1560) в труде «Защита и прославление французского языка» заключает: «Тот, кто хотел бы создавать на своем народном языке произведения достаточно ценные, пусть оставит эти переводы и особенно переводы поэтов тем, кто этим трудным и невыгодным делом - я даже осмелюсь сказать, делом бесполезным и даже вредным для украшения их языка - приносит больше урона, чем славы». (Дю Белле Жоашен. Защита и прославление французского языка// Эстетика Ренессанса. Т.II / Сост. В.П. Шестакова. М., 1981. С. 214-242)
1. В конце эпохи Возрождения Мигель де Сервантес Сааведра (1547-1616) вложил в уста Дон Кихота скептическое сравнение перевода с изнанкой ковра. «Однако ж со всем тем я держусь того мнения, что перевод с одного языка на другой, если только это не перевод с греческого или же слатинского, каковы суть цари всех языков, это все равно, что фламандский ковер с изнанки: фигуры, правда, видны, но обилие нитей делает их менее явственными, и нет той гладкости, и нет тех красок, которыми мы любуемся на лицевой стороне, да и потом, чтобы переводить с языков легких, не надобно ни выдумки, ни красот слога, как не нужны они ни переписчику, ни копиисту». (Сервантес М. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Ч. 1. М., 1959. С. 63)
2. Столь пессимистическое утверждение представляет неправомерный (по своей односторонности) вывод из того правильно осознанного факта, что художественная речь обладает языковым своеобразием, что она органически связана с определенным языком. Но для своего времени подобное суждение несомненно означало шаг вперед в развитии лингвистической мысли, было критично и в своем роде прогрессивно, ибо означало отказ от наивного представления о различных языках, как о вполне тождественных способах выражения одних и тех же мыслей. (Федоров A.B. Основы обшей теории перевода. М., СПб., 2002. С. 36)
Переводчики XV-XVI вв. единодушно высказывается в пользу перевода, точно передающего подлинник по смыслу и соблюдающего нормы родного языка. В Германии это - Генрих Штейнхефель, переводчик Эзопа и Боккаччо (XV в.), во Франции - Иохим дю Белле, переводчик Овидия, и Этьен Доле, переводчик Платона и автор трактата «О способе хорошо переводить с одного языка на другой» (1540). Феррера Сайоль (XV в.), переводчик каталонской королевской канцелярии, переводя труд Палладия «О сельском хозяйстве», рассуждает в предисловии к своему переводу о способах передачи специальных терминов, демонстрируя особый интерес к точности передачи содержания адекватными средствами родного языка. Оживляется и расцветает старинная традиция культурной адаптации. Так, немецкий переводчик XV в. Альбрехт фон Эйб при переводе комедий Плавта не только антураж действия заменяет на немецкий, но и меняет имена действующих лиц. (Алексеева И.С. Введение в переводоведение. Спб., 2004. С.72)
Церковь в эпоху Возрождения ужесточает борьбу за свою чистоту, словно ощущая неизбежность перемен и сопротивляясь им из последних сил. Эту чистоту она также связывает и с пословной теорией перевода, основанной на иконической природе языкового знака. Пострадал переводчик и ученый, гуманист Этьен Доле. За неканоническое истолкование одной реплики Сократа в диалоге Платона он был приговорен церковным судом к смерти и сожжен на костре в 1546 г. Церковь запрещает и перевод Библии на народный язык, объявив его еретичеством. В XIV в. осуществляются первые попытки перевести Библию на народный, общедоступный язык. (Алексеева И.С. Введение в переводоведение. Спб., 2004. С. 73)
Тенденции итальянского Возрождения проявляются во Франции со второй половины XIV в. Переводческая деятельность одобрялась при дворе короля Карла V Мудрого, правившего в 1364-1380 гг. XVI столетие во Франции – расцвет ренессансных традиций. Переводятся произведения античной классики, например «История» Фукидида.
Важное значение в это время имеет переводческая деятельность Жака Амио (1513-1593). В 1559 г. Издается его перевод «Жизнеописаний знаменитых греков и римлян» Плутарха. Мишель Монтень в своих знаменитых «Опытах» пишет: «Среди всех французских писателей я отдаю пальму первенства - как мне кажется, с полным основанием - Жаку Амио, и не только по причине непосредственности и чистоты его языка - в чем он превосходит всех прочих авторов, - или упорства в столь длительном труде, или глубоких познаний, помогающих ему передать так удачно мысль и стиль трудного и сложного автора (ибо меня можно уверить в чем угодно, поскольку я ничего не смыслю в греческом, но я вижу, что на протяжении всего его перевода смысл Плутарха передан так превосходно и последовательно, что либо он настолько вложился в мысли Плутарха, сумел настолько отчетливо усвоить себе его общее умонастроение, что нигде по крайней мере он не приписывает ему ничего такого, что расходилось бы с ним или ему противоречило). Но главным образом я ему благодарен за находку и выбор книги, столь достойной и ценной, чтобы поднести ее в подарок моему отечеству. Мы, невежды, были бы обречены на прозябание, если бы эта книга не извлекла нас из тьмы невежества, в которой мы прозябали. Благодаря его труду мы в настоящее время решаемся и говорить, и писать по-французски; даже дамы состязаются в этом с магистрами. Амио - это наш молитвенник». (Нелюбин Л.Л., Хухуни Г. Т. Наука о переводе (история и теория с древнейших времен и до наших дней): учеб. пособие. М., Флинта, 2006. С. 80)
Во Франции эпоха Возрождения характеризуется тенденцией к постепенной замене латыни «народным» языком в качестве орудия новой культуры.
В Германии ренессансные тенденции стали проявляться с 30-х годов XV в. Здесь важное место также занимают переводы с греческого и латинского языков,
Важное место в указанный период занимал вопрос о языке переводных произведений. Некоторые считали свой родной язык лишенным «искусства и правильности». Виле, например, настаивал на воспроизведении классического текста буквально. Виле утверждал: «...Всякий немецкий язык, извлеченный из хорошей, изящной и благозвучной латыни и по-настоящему переложенный, должен также называться и быть хорошим, изящным немецким языком, достойным похвалы, а не желать, конечно, быть улучшенным». (Копанев П.И. Вопросы истории и теории художественного перевода. Минск, 1972. С. 138)
Такая позиция была популярна среди немецких гуманистов XV в., сторонников буквального перевода. Иоганн Готфрид переводит Цицерона, Аристотеля, Лукиана, Иоганна Зидерера, Апулея, Цицерона и др. Иоганн Рейхлин (1455-1522) переводит Демосфена и Цицерона. Рейхлин признавал, что злоупотребление латинизмами ведет к порче немецкого языка.
Сторонники перевода смысла обвиняли «буквалистов» в насилии над родным языком. Генрих Штейнхевель (1412-1482), переводивший басни Эзопа, говорил, что передавать оригинал надо смысл за смыслом (nit wort uss wort sunder synn uss synn). Язык его переводов отличался значительной свободой, простотой, стремлением воспроизвести идеи подлинника, не насилуя при этом природы родного языка. Альбрехт фон Эйб (1420-1475), переводчик комедии Плавта, стремился максимально приблизить речь персонажей к обыденному немецкому языку. Он использует пословицы, поговорки, бытовую лексику и немецкие названия.
Один из виднейших немецких сатириков рассматриваемой эпохи Й. Фишарт (1546-1590) в середине XVI в. переводит роман Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», в целом сохраняя основное содержание подлинника. Фишарт изменяет сюжет, использует вставки.
В Англии, где идеи гуманизма начали распространяться с конца XV в. В эпоху царствования Елизаветы I, правившей с 1558 по 1603 г., наряду с переводом латинских и греческих авторов, выполняются переводы с итальянского, которыми занимался, например, Джефри Чосер. «Высшим достижением переводчиков елизаветинской эпохи, - писал один из исследователей, - была их способность воспламеняться творческой силой оригинала и обнаруживать в современном им английском языке такие языковые средства, которые привели бы к успеху их сознательные усилия передать часть ощущавшейся им живой силы подлинника родному языку. Никогда уважение к развитому и богатому языку (которое, помимо латыни и греческого, включало также итальянский) не было столь большим; и никогда не было столь сильным побуждение сравнять с более богатым языком более бедный и стесненный в средствах язык тогдашней Англии». (Нелюбин Л.Л., Хухуни Г. Т. Наука о переводе (история и теория с древнейших времен и до наших дней): учеб. пособие. М., Флинта, 2006.) Эта переводческая деятельность, кстати, подготовила творчество Шекспира.
Таким образом, ренессансный перевод характеризуется следующими тенденциями: интенсификацией переводов с греческого на латинский, с греческого на «народные» языки. Выполняются также переводы с «народных» на «народные» языки. Кроме того, оформляются первые теоретические обобщения переводчиков этой эпохи. В трудах переводчиков эпохи Возрождения отражается переводческий скептицизм, и формулируются начала переводческой критики.
Глава II. ОСНОВНЫЕ ПЕРЕВОДЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ
2.1. «Трактат о правильном переводе» Леонардо Бруни
Леонардо Бруни (1374-1444) - канцлер Флорентийской республики, автор книг «История Флоренции», «Жизнь Данте» и «Жизнь Петрарки», а также одного из первых трактатов о переводе «De interpretatione recta», написанного на латинском языке в 1420 г. Леонардо Бруни изучал риторику и право во Флорентийском университете. Византийский ученый Мануил Хризолор обучил его греческому языку и привил интерес к греческой литературе. Имея возможность читать древнегреческих авторов в подлиннике и сравнивать оригинальные тексты с текстами многочисленных переводов, он обнаружил множество неточностей и искажений в латинских переводах, в частности в переводах трудов Платона и Аристотеля. Бруни предпринял попытку сделать новые переводы произведений этих авторов на латинский язык. Он переводит Платона, Аристотеля, Плутарха, Ксенофонта и др.
Трактат был написан под впечатлением от чтения исковерканных переводчиком классических текстов. Бруни не только подверг критике многие переводы произведений античных авторов, но и сформулировал некоторые принципы правильного, искусного, по его мнению, перевода. Он показывает, какие изъяны обнаруживаются в работе переводчика - это либо плохое понимание того, что следует перевести, либо неверное изложение, либо пренебрежение гармонией и изяществом текста. Причины этих изъянов Бруни видит в недостаточной образованности переводчика и в отсутствии у него литературного таланта. Бруни, по сути дела, предпринимает попытку представить перевод в виде двусторонней деятельности.
Бруни утверждает «Вся эффективность перевода состоит в следующем: то, что было написано на одном языке, должно быть правильно переведено на другой язык. Однако никто не может это сделать правильно, не обладая многообразным и основательным знанием того и другого языка «…». И в самом деле, многие способны понимать, но не способны излагать. Таким же образом многие правильно судят о живописи, но не умеют рисовать, и многие знают толк в музыке, но не умеют петь».
Анализируя подробно неудачные и неумелые переводческие решения, которые и побудили его написать трактат о переводе, Бруни последовательно отделяет герменевтический аспект от аспекта реконструкции. «Во-первых, - пишет он, - необходимо знать язык, с которого переводишь, и такое знание не должно быть ни ограниченным, ни поверхностным, но глубоким, обстоятельным, точным и достигнутым благодаря постоянному чтению философов, ораторов, поэтов и других писателей. Всякий, кто не прочитал всех этих авторов, кто их всесторонне не изучал и не постигал их, и не освоил их, не может понять подлинного смысла и значения слов, и это главным образом потому, что сами Аристотель и Платон были, так сказать, величайшие мастера словесности и использовали изысканнейший стиль, изобилующий изречениями и сентенциями античных поэтов, ораторов и историков, и поэтому часто встречаются тропы и риторические фигуры, которые означают одно в литературе и совсем другое согласно введенному временем обычаю». (Гарбовский Н.К. Теория перевода: Учебник. М., 2004. С. 99)
Но чтение произведений выдающихся писателей необходимо не только для развития эрудиции. Бруни приводит ряд примеров, которыми демонстрирует собственно лингвистическую сторону данной рекомендации. Интересно, что примеры он приводит из латинского, а не греческого, как следовало ожидать, языка. Поэтому одни и те же примеры он приводит и тогда, когда пишет о понимании, и тогда, когда рассматривает проблемы переводческой реконструкции.
Одной из самых интересных особенностей трактата является именно то, что Бруни, пожалуй, впервые попытался подойти к проблеме верности перевода и буквализма с научных позиций.
Таким образом, Бруни обращает внимание на фразеологию, т.е. на те случаи, когда значения последовательностей слов отличаются от значений каждого слова, взятого в отдельности. Из этого следует вывод, которого, правда, сам Бруни не делает, что перевод слова словом невозможен. Бруни разделяет, как мы видим, концепцию Цицерона и Иеронима. (Гарбовский Н.К. Теория перевода: Учебник. М., 2004. С. 99)
Бруни отмечает, что работы многих греческих авторов изобилуют образными, «крылатыми» выражениями, заимствованными из произведений предшественников и заключающими в себе определенные обобщения и скрытый смысл. «Кто не усердствовал в обильном и разнообразном чтении самых различных писателей, - заявляет он, - с легкостью впадает в ошибку и плохо понимает то, что надлежит перевести». (Гарбовский Н.К. Теория перевода: Учебник. М., 2004. С. 101)
Таким образом, первое требование к переводчику заключается в полном понимании системы смыслов оригинального текста.
Второе требование касается порождения текста на языке перевода. Бруни настаивает на том, что переводчик «должен владеть языком, на который он хочет переводить, так хорошо, чтобы некоторым образом господствовать в нем и иметь его весь в своей власти. Так, чтобы, подыскивая при переводе соответствующее слово, он не уподоблялся бы нищему в поисках подаяния и не прибегал бы к заимствованию или не оставлял бы слово на гре­ческом языке из-за незнания латинского языка, он должен точно знать смысл и природу слов. Но от переводчика требуется не только знание смысла слов латинского языка, не только умение различать все оттенки значений многочисленных синонимов. Переводчик «не должен быть несведущим в общепринятых нормах речи, используемых лучшими писателями. И когда он пишет, он должен их имитировать и избегать неологизмов, особенно несоответствующих и грубых». (Гарбовский Н.К. Теория перевода: Учебник. М., 2004. С. 102)
Таким образом, Бруни призывает переводчиков в поиске форм выражения обращаться к лучшим образцам словесности на языке перевода. Именно там могут быть найдены модели для конструирования текста перевода, который должен непременно соот­ветствовать общепринятым нормам речи.
К наиболее грубым ошибкам в порождении высказываний на языке перевода, как мы видим, Бруни относит злоупотребление неологизмами, заимствованными из текста оригинала. Бруни подробно рассматривает примеры неумелого использования лексики. «Что же следовало бы теперь сказать о словах, оставленных на греческом языке, которые столь многочисленны, что кажется, будто перевод этого субъекта является, так сказать, полугреческим», - восклицает он и добавляет: «Однако нет ничего, что говорилось бы на греческом и не могло бы выразиться на латыни».
Эта мысль интересна для понимания проблемы переводимости. В самом деле, если полагать, что язык перевода способен передать все, что может быть выражено на языке оригинала, то вопрос о переводимости решается Бруни однозначно в пользу перевода. (Гарбовский Н.К. Теория перевода: Учебник. М., 2004. С. 102)
Бруни интересуют не только лексические аспекты перевода. Он обращается к такой категории, как гармония текста, иначе говоря, затрагивает вопросы стилистики. Тем самым значительно расширяется его представление о единице перевода. Бруни пишет, что переводчику «необходимо обладать слухом и его [автора] проницательностью, чтобы не погубить и не расстроить того, что было сказано в изысканной и гармоничной манере». Он отмечает, что у каждого автора - своя манера письма, свой стиль, слог. И переводчик должен непременно почувствовать и попытаться передать эту индивидуальность. Бруни приводит примеры разных стилей известных писателей: Цицерону свойственны величественность и многоречивость, Саллюстию - сдержанность и краткость, Ливию - несколько шероховатая велеречивость.
Бруни обращает внимание на ритмический рисунок речевого произведения. Автор трактата справедливо отмечает, что очень трудно переводить произведения, которые в оригинале написаны в ритмической и изысканной манере. Он показывает, как следует переводить ритмическую прозу: «Необходимо продвигаться по членам (предложения), по вводным словам, по периодам и заботиться о том, чтобы предложение вышло в конце концов хорошо построенным и связным».
Таким образом, для Бруни верность перевода заключается в точной передаче не только смысла подлинника, но и его формы, и чем замысловатей эта форма, тем сложнее задача переводчика. Форма же состоит не только в определенном ритмическом рисунке. Бруни говорит о необходимости сохранения в переводе всех «украшений» речи. Украшения же он делит на две группы: украшения слов и украшения мыслей. Первые составляют больше трудностей для переводчика, так как построены главным образом на фонетической гармонии слов языка оригинала. Бруни сознает, что при переходе к другому языку подобной гармонии достичь сложно. Что же касается украшений мыслей - образных выражений, фигур речи и прочих риторических приемов, то они обязательно должны быть восприняты переводчиком и сохранены им в переведенном тексте, в противном случае изящный текст оригинала превращается в топорный и грубый текст перевода.
Бруни формулирует общее правило хорошего перевода, так сказать, от противного, показывая, какие ошибки в переводе недопустимы: «В общем, изъяны переводчика состоят в следующем: или в плохом понимании того, что надлежит перевести, или в скверном его изложении, или же в представлении не точным, не изящным и беспорядочным того, что первым автором было изложено точным и изысканным образом. В действительности любой, кто, не обладая литературными познаниями, позволяющими ему избежать всех этих недостатков, берется переводить, по праву заслуживает порицания и осуждения — и потому, что вводит чи­тателей в разнообразные заблуждения, подменяя одно другим, и потому, что принижает величие первого автора, выставляя его в смешном свете и бездарным». (Гарбовский Н.К. Теория перевода: Учебник. М., 2004. С. 103)
Таким образом, переводческая концепция Леонардо Бруни заключается в требовании к переводчику полно понимать систему смыслов оригинального текста, отлично владеть языком, на который он хочет переводить. К наиболее грубым ошибкам Бруни относит злоупотребление неологизмами, заимствованными из текста оригинала. Он считает, что переводчик должен непременно почувствовать и попытаться передать индивидуальность автора.
2.2. Этьен Доле «Об искусстве хорошо переводить с одного языка на другой»
Наиболее важной является в эпоху Возрождения концепция одного из виднейших представителей французского Ренессанса, поэта и переводчика Этьена Доле (1509-1546). Филолог, поэт, переводчик Этьен Доле придерживался мнения, что переводчику следует избегать дословности, которая может извратить содержание оригинала и разрушить красоту образного выражения на языке перевода, он был сторонником «плавности и гармонии» языка перевода. Этьен Доле позволял переводчикам «улучшать и исправлять» тексты оригинала. Его «учение о точности сочеталось с учением об «улучшении» перевода, с ориентацией на «плавность» и «гармонию», под которыми разумелись не только «форма языка», но и мысли переводимого автора. Сделать эти мысли более современными, отсечь «ненужное» и прибавить нужное считалось вполне допустимым в XVI веке, и все это делалось не от имени переводчиков, а просто приписывалось переводимым авторам» (Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. – М.: Высшая школа, 1967. С. 74).