Язык как орудие мышления.

Введение
1. Роль языка в становлении мышления
2. Рассмотрение единства языка, культуры и мышления
Заключение
Список литературы

Язык как орудие мышления.

В рамках данного подхода лежат и представления Н.С. Трубецкого о роли языка в истории человечества. Он говорит о взаимодействии языка и культуры народов, языка и общества. В работе «Вавилонская башня и смешение языков», ученый пишет: «Стремление к уничтожению многообразия национальных культур, к созданию единой общечеловеческой культуры практически всегда греховно. Оно ведет к установлению того состояния человечества, которое Священное Писание изображает как непосредственно предшествовавшее вавилонскому столпотворению, и это состояние неминуемо должно привести лишь к новой попытке постройки вавилонской башни. Всякий интернационал не случайно, а по существу безбожен, антирелигиозен и полон духом человеческой гордыни. В этом главный и основной грех современной европейской цивилизации».7
Таким образом, разнообразие, уникальность культур в истории человечества обусловил как раз язык. Именно его специфика порождает специфику нации, специфику её мышления. Сама природа языка, который существует между человеком и миром, человеком и человеком, осуществляет их встречу, взаимосвязь и объединяющее взаимодействие. Его характер очень выразительно формулируют, опираясь при этом на разные философские традиции, Лосев и Гадамер: «Тайна слова заключается именно в общении с предметом и в общении с другими людьми… Слово — это орудие общения с предметами и арена интимной и социальной встречи с их внутренней жизнью».8 «Язык — это центральная точка, где я и мир встречаются или скорее обнаруживают исходное единство… Лишь среда языка, соотнесенная с целостностью сущего, опосредует сущность человека с самой собою и с миром».9
Роль языка как орудия мышления заключается в сохранении культуры и вообще всей культурно-исторической информации. Язык - это также средство, при помощи которого люди общаются друг с другом, обмениваются мыслями, добиваются взаимного понимания. Неслучайно язык в нашем полиэтническом обществе остаётся единственным, что помогает сохранить индивидуальность. Всё остальное постепенно унифицируется в глобализующемся мире, где происходит ускоренное размывание традиций и цивилизационных различий. В этой связи особенное значение принимает именно языка как средства хранения культурно-исторической информации.
Язык является питающей основой культурно-исторической картины мира постольку, поскольку литература и искусство проясняют творческую первооснову языка. В целом роль языка как орудия мышления является исторически и генетически обусловленным фактором, помогающим сохранить целостность любой общности – от небольшой диаспоры до целого государства. Язык в своей исторической миссии выступает в качестве центрального механизма социального поведения человека, он ответственен за формирующуюся у него культурно-историческую картину мира.
В современном мире всё ещё остаются большие сложности в сфере межкультурных коммуникаций. Родной язык осознается как фактор этнической самоидентификации, как непременное условие самосохранения этноса. Поэтому сегодня язык также выступает как орудие мышления, один из исторически обусловленных факторов существования общества и одно из универсальных средств взаимодействия людей разных культур.
2. Рассмотрение единства языка, культуры и мышления
Уже упоминаемый лингвистический структурализм Н.С. Трубецкого рассматривал язык как орудие мышления в рамках онтологического структурализма. Соссюр мыслил языковую структуру как чистую систему различий, элементы которой сами по себе пусты и значимы лишь в силу соотношений между ними, а Н.С. Трубецкой вместо структуры конструирует синтез или целостность, то есть систему внутренне полных элементов — национальных языков, обладающих статусом самостоятельных субъектов. Однако такое субстанциалистское мышление действует лишь в макролингвистическом плане, при обсуждении отношений языков между собой; в микролингвистическом плане, в вопросах внутренней организации языка, и Трубецкой и Якобсон пользуются “правильным”, реляционным понятием структуры. Работая “не на уровне фонетики, а на уровне фонологии”, они связывали “евразийские” языки не общностью эмпирических звуков, а общностью абстрактных соотношений между звуками — например, значимым отношением твердых и мягких согласных. Исследование абстрактных структур, опять-таки по мнению критикующих политические взгляды Трубецкого, использовалось лингвистом для того, чтобы подтвердить существование Евразии — объекта совершенно иного по природе, “внутренне полного”, субстанциально-органического.10
В своих работах Н.С. Трубецкой высказывал критику в адрес психоаналитических и социологических подходов, предметом исследования для которых выступают внелитературные факторы. Высоко оценивая формальный метод, он критиковал его за недостаточную проработанность методологических оснований и недооценку эстетического фактора, считая, что через изучение приемов нужно двигаться к изучению “духа произведения”. В исследованиях по древнерусской литературе Трубецкой утверждал ее самоценность и стремился представить литературный процесс в контексте “эстетических мерил” человека Древней Руси.11
Типологическое сходство языков по мнению Трубецкого не было связано с общностью культур, а генетическое сходство иногда восходит ко времени, от которого культурная общность соответствующих народов почти не сохранилась. Вхождение же в языковой союз всегда основано на сходстве культур. И если их носители потеряли связь друг с другом, языковой союз перестает существовать, чего не может случиться с языковой семьей.
Политические взгляды Трубецкого мешали больше не ему, а его критикам в конструктивном восприятии его теорий. Евразийство Н.С. Трубецкого ставилось в вину как зигзаги идейных конъюнктур, которые были печальным отражением зигзагов политических конъюнктур. Критики дошли даже до того, что увидели, как «Сталин к 1929 г. с безукоризненной точностью реализовал евразийскую программу Трубецкого в виде СССР».12
Критик противоречат сами себе, когда тут же заявляют, что эта реализация очень сильно компрометировала исходные идеи Н.С. Трубецкого. Оттого-то, дескать, Н.С. Трубецкой ушел от евразийства, добавляя, что Сталин даже перехватил идею языкового союза: «мы помним, что в «Марксизме и вопросах языкознания» шла речь о том, что нынешние языки будут сливаться в зональные, а те потом во всемирный».13
Несмотря на критику Трубецкого и созданного им направления в лингвистике (в его идеях, например, А.И. Томсон видел «легковесность», «слабосилие», «игру — рассуждения без истории, классификации», а главное, отсутствие «изучения реальных фактов»14) необходимо признать его несомненный вклад в изучение языковых союзов.
Н.С. Трубецкой пришел к лингвистике от этнософии — из желания понять культуру. В рамках лигвистического рационализма для Трубецкого язык оставался средством самовыражения культуры.
Тесная связь языка, мышления и культуры рассматривалась в трудах Н.С. Трубецкого в аспекте ведущей роли языка и овладение достижениями национальной и мировой культуры, повышения лингвистической грамотности общества в целом. Отмечая тесную связь языка и культуры, Н.С. Трубецкой акцентировал внимание на ведущей роли языка в овладении достижениями национальной и мировой культуры, необходимым условием которого является высокая лингвистическая грамотность. Поскольку сам язык является частью культуры, требуется владение выразительными средствами языка в разных условиях общения. Высокая языковая культура предполагает высокую общую культуру человека, культуру мышления, сознательную любовь к языку.
Николай Трубецкой провозгласил «новую эпоху в науке, новый способ организации знания”.15
Слово и обозначаемая им вещь действительно образуют единую структуру. Но эта структура совершенно аналогична всякой вообще структурной связи между двумя вещами. Она не содержит в себе ничего специфического для слова как такового.16 Любые две вещи, всё равно, палка и плод или слово и обозначаемый им предмет, смыкаются в единую структуру по одним и тем же законам. «Слово снова оказывается не чем иным, как одной из вещей в ряду других вещей. Слово есть вещь и объединяется с другими вещами по общим структурным законам объединения вещей».17
Н.С. Трубецкой считал желательным разделение всех морфем в слове вертикальными линиями. «Деление на морфемы важно для изучения фонологической структуры морфем (морфонологии), тем более что фонологические свойства морфемного шва часто бывают отличными от внутриморфемных свойств. Ср. долгие согласные на морфемном шве в русском языке, не терпящем их в других позициях, например: kon/n/aj; v/vad'/i/t'».18 Фонемы и группы фонем, которые при всей их встречаемости в языке ощущаются как иноязычные элементы, берутся в кавычки, например, в чешском: "g"alose, "au"to.
Кроме транскрипции, передающей фонологию слова, Н.С. Трубецкой разработал принципы транскрипции, учитывающей фонологию фразы и отмечающей, например, фразовое ударение и интонации - в той мере, в какой они обладают фонологической значимостью.19
Таким образом, мы видим, что Н.С. Трубецкой отказался от понимания фонемы как явления психологического. Он развил и уточнил идеи, высказанные в 1923 г. его студенческим другом выдающимся фонологом и создателем письменности для многих языков народов бывшего СССР Николаем Феофановичем Яковлевым, который продолжал работать на родине. Н.Ф. Яковлев и Н.С. Трубецкой отмечали, что фонема может выделяться объективно, без обращения к человеческой психологии, на основе её смыслоразличительной роли.
Заключение
Рассмотрение языка как орудия мышления начинается ещё с начала ХХ в. Это прослеживается во взглядах Н.С. Трубецкого, И.А. Бодуэна де Куртенэ, именно они предвосхитили идеи Соссюра и структуралистов. Развившиеся в этом направлении теории шли под знаком психологизма, отразившие революции в лингвистических подходах, начавшийся процесс изменения и развития языка. Он стал пониматься в единстве с мышлением и культурой.
Понятие фонемы и его эволюция начались в трудах Бодуэна де Куртенэ и были развиты Н.С. Трубецким. Ими отстаивался системный характер языка: ассоциации по сходству и ассоциации по смежности, их действие, их роль в языковых изменениях.
В работах Н.С. Трубецкого “Основы фонологии”, «Принципы фонологической транскрипции» и др. было раскрыто значение языка как орудия мышления.
Тревога Трубецкого по поводу культурного владычества западной цивилизации обернулась действительно языковой трансформацией. “Ареальная” концепция культуры Трубецкого характеризуется как исключительно агрессивная в отношении западного мира, однако это касается исключительно тех, кто привык рассматривать теории Трубецкого через призму политики, а не лингвистики. В итоге стоит всё же согласиться с Н. С. Трубецким, что нельзя отождествлять национальную самобытность с древними культурными формами, переставшими осуществлять живую связь культуры с психикой и мышлением её носителей.
Н.С. Трубецкой пришел к лингвистике от этнософии — из желания понять культуру и мышление через язык. В рамках лигвистического рационализма для Трубецкого язык оставался средством самовыражения культуры и мышления.