Рембрандт "Флора".

Оглавление
Введение
Рембрант Харменс ван Рейн
Картина Рембрандта «Флора»
Заключение
Список литературы

Рембрандт "Флора".

Библейско-евангельские композиции принимают теперь характер домашних, бытовых сцен, где божественное начало как бы просвечивает изнутри, в мерцающих золотисто-коричневых красочных гаммах. Таковы, например, «Святое семейство», «Христос в Эммаусе». Рембрандт все чаще драматически укрупняет фигуры («Иаков, благословляющий сыновей Иосифа»), окутывая образы обаянием неизъяснимой тайны (как в так называемом «Польском всаднике», или «Путешествии Блудного сына»). Сумрачно-таинствен «Урок анатомии доктора Деймана» (или «Вторая анатомия»).
Та же атмосфера психологического откровения царит в портретах, где фокусом интереса все чаще предстает лицо, либо лицо и руки, проступающие из мягкой светотени: портреты человека в золотом шлеме, Яна Сикса, читающего Титуса. В эту пору создаются многие из лучшихавтопортретов, а также замечательные пейзажи (Рембрандт писал их вплоть до 1654), где природа и деяния человеческих рук, природа и история сливаются в единую почвенно-землистую массу, согретую теплым сиянием и живущую своим мерным, величавым ритмом6.
Рембрандт, подобно Тициану, принадлежал к тем мастерам, для которых старость отнюдь не означала спада творческой активности. В 1656 художника объявляют несостоятельным должником, его имущество продают с молотка. Он перебирается в более скромное жилище в еврейском квартале Амстердама. Умирают Хендрикье и любимый сын Титус, подводит здоровье, однако Рембрандт продолжает работать напряженно и необычайно плодотворно.
Он пишет групповой портрет старейшин суконного цеха («Синдики»), добиваясь внешней простоты и эмоциональной непринужденности образа. Фактура его картин превращается в подлинную материю света: свободные лессировки усиливают до предела эффект сияния, которое как бы озаряет красочную массу изнутри, акцентируя психологические узлы композиции. Таков этапный для судеб исторической картины, драматически-напряженный «Заговор Юлия Цивилиса»; эта композиция на тему борьбы батавов против римской оккупации предназначалась для Амстердамской ратуши, но шокировала заказчиков своим новаторством и не была принята7.
Таковы же «Ассур, Аман и Эсфирь», «Отречение Петра», «Портрет супружеской четы» (так называемая «Еврейская невеста»), «Возвращение Блудного сына», другие сюжетные картины и портреты этого периода, в том числе созданные в последний год жизни автопортреты – образ смеющегося Рембрандта и автопортрет из лондонской Национальной галереи.
Рембрандт оставил огромное графическое наследие – своего рода многолетний дневник, полный острых бытовых наблюдений, художественных замыслов, мистико-философских интуиций. Он много работал карандашом, чаще, однако, обращаясь к рисунку гусиным пером в сочетании с кистью. Первые его опыты в области офорта (фигуры нищих, бродяг, крестьян) относятся еще к лейденскому периоду. Со временем он стал великим реформатором искусства гравюры (офорт, часто в сочетании с сухой иглой): виртуозно применяя повторные травления, создавая серийные оттиски, разнообразные по силе тона и штриха, добиваясь удивительной образной глубины содержания, он впервые (если не считать А. Дюрера) поставил печатную графику на один уровень с шедеврами живописи и литературы. Среди самых прославленных его офортов – так называемый «Лист в сто гульденов», «Три дерева», «Три креста», так называемый «Фауст», «Христос в Эммаусе», «Се Человек» («Христос перед толпой»). В 1660-е гг. из-за ухудшившегося зрения Рембрандт почти прекращает занятия офортом, сосредоточившись в основном на рисунке тростниковым пером.
Свод библейско-евангельских картин, гравюр и рисунков художника называют «Библией Рембрандта». Отражая богатейший спектр религиозных раздумий мастера, она имеет уникальное по своей широте значение: в ней проступают не только протестантско-кальвинистские, католические и сектантские мотивы, но и иудаистская традиция толкования Библии, религия Торы и Талмуда, т. е. представлена вероисповедная карта тогдашней Западной Европы. Антиклассицистический, остро индивидуальный пафос искусства Рембрандта нашел особенно горячий отклик у представителей романтизма, которые порой считали его главным своим предтечей. Наука 20 века развеяла романтический миф о «Рембрандте-изгое» (он вступал в острые конфликты с голландским истэблишментом, но никогда не был каким-то отверженным, а тем паче нищим), провела большую работу по разделению произведений художника и его учеников (среди них были такие крупные мастера, как Г. Доу, К. Фабрициус, А. де Гелдер). В Амстердаме существует музей Рембрандта (в доме, где он жил в поздний период жизни)
Картина Рембрандта «Флора»
В иронизирующем, огрублённом и мятежном преображении античной классики в мифологических картинах – в «Купании Дианы» или в «Похищении Ганимеда» – Рембрандт, независимо от современных ему образцов, формулирует личных протест, выражающий, как и в увиденных трезвым взором графических изображениях обнажённой женской натуры, неприукрашенную правду повседневности8. Страстные проявления чувств содержат портреты, на которых художник изобразил свою молодую жену Саскию. В них он использует формальные методы античной и антикизирующей художественной традиции в целях воплощения собственных душевных настроений. После четырёх вариантов этого мотива художником было создано непосредственное дрезденское изображение в картине «Саския в виде Флоры», таким же образом возник первый вариант «Данаи». Но и картина «Прощание Давида с Ионофаном» через кажущуюся объективность повествует о глубоко личном (печаль по поводу смерти Саскии), а несколько ранее, в самокритичном высказывании дрезденского «Автопортрета с Саскией на коленях» впервые появляется мотив блудного сына. Благодаря таким художественным решениям продукция художника перерастает в пространную, всеохватывающую автобиографию, поистине беспримерную в случае Рембрандта.
В 1633 году Саския ван Эйленбюрх стала невестой Рембрандта ван Рейна. Очаровательный портрет юной Саскии в наряде Флоры является немым, но красноречивым свидетелем этой «поры весны и любви» гениального живописца.
Задумчивое, но, несомненно, счастливое лицо девушки вполне соответствует чувствам невесты. Она теперь не резвое дитя, беззаботно смотрящее на Божий мир. Перед ней серьезная задача: она избрала новый путь и многое-многое приходится ей передумать и перечувствовать, прежде чем она вступит во взрослую жизнь. Увитые цветами головной убор и жезл, безусловно, указывают на Флору, древнеримскую богиню весны. Наряд богини написан с удивительным мастерством, но подлинное величие таланта Рембрандта проявляется в выражении нежности, которое художник придал ее лицу.
Любимая жена внесла в одинокое жилище скромного художника свет счастья и сердечного довольства. Рембрандт любил наряжать Саскию в бархат, шелк и парчу, по обычаю того времени, осыпал бриллиантами и жемчугом, с любовью наблюдая, как выигрывает ее прелестное, молодое лицо от блестящего наряда, как свежий цвет его эффектно выделяется на темном фоне вишневого бархата, какой матовой белизной отливает жемчужная нить, вьющаяся среди золотистых волос. Саския была не только гением-вдохновителем мужа, его утешением среди неудач и забот, но оказалась еще и великолепной моделью. Рембрандт много раз изображал ее: цветущую и веселую, элегантно одетую – как на дрезденском портрете, чопорную и подтянутую – как на официальном портрете из Кассельского музея, или же в наряде Флоры – особенно любимый в то время сюжет, трижды воплощенный Рембрандтом.
Эта работа – гимн богине природы и призыв к изобилию и процветанию страны. Молодая женщина одета в роскошное зеленое платье восточного типа, одной рукой она поддерживает его тяжелые складки, прижимая их к животу. Законченность костюму придают два следующих элемента – это венок из цветов, вплетенный в волосы, и увитая цветами трость, которую она изящно держит в правой руке, посредством которой она обладает властью даровать жизнь всему, к чему прикасается. Молодая женщина, чье бледное лицо контрастирует с темным фоном, повернула в сторону зрителя лицо, исполненное необычайной прелести, демонстрируя розовые щеки и легкую улыбку на красных губах. Эта работа, возможно, является намеком на возможную беременность Саскии и желанное потомство, а потому Рембрандт обратился к средневековой фламандской традиции изображать высокий живот, скрытый под пышным платьем. Возможно, это также напоминание об обручении Рембрандта среди зеленых лугов Фрисландии, где пара провела несколько счастливых дней, празднуя это событие. В то же время мы должны учитывать коммерческий подход Рембрандта. Художник, вероятно, хотел продемонстрировать свою изобретательность в новых темах, которые начали входить в моду в Амстердаме9. Одной из них была тема пасторали, ставшая популярной благодаря искусству театра, к которому художник питал склонность, и литературе. Все это породило среди женщин моду приобретать соломенные шляпки и одежду в пасторальном стиле для поездок за город, и у них, возможно, могло возникнуть желание приобрести также и портрет, написанный в том же стиле. Поэтому эта картина, возможно, рекламировала Рембрандта как художника Природы перед теми заказчиками, которые хотели бы видеть свои изображения в виде жителей Аркадии.
Правда, некоторые искусствоведы считают, что Саския не совсем довольна тем, как изображает ее художник: слишком легкомысленно, что не соответствует правилам приличия, присущим матроне и знатной гражданке10.
А, может быть, Саския понимает, что этот портрет переживет ее? И потому взгляд несколько напряжен, насторожен, как будто она вглядывается в незримой и обращается к нам: «Вы так же любите? Так же любимы?»
Саския ван Эйленбург (Эйленбюрх) родилась в 1612 году в семье фрисландского юриста, бургомистра города Леувардена. В двенадцать лет она осталась сиротой, и ее воспитанием занимались старшие братья и сестры, каждый понемногу.
Семья была богатой и принадлежала к знатному сословию. Рембрандт познакомился с Саскией в Амстердаме в доме ее кузена, торговца антиквариатом и художника Хендрике ван Эйленбурга. Рембрандт был уже достаточно известен, чтобы иметь учеников, но в Амстердаме тем не менее намеревался закончить свое образование.
Саския поразила художника. Ее светлая нежная кожа, рыжеватые волосы... Они идеально подходили для его излюбленных темных, тяжелых и сверкающтх тканей. Но совершенною моделью Саскию сделала любовь художника. Он немедленно стал писать ее. «Дрезденская Саския» – милая девушка, почти дитя, беспечная и веселая. Нет, она не красавица, она – любимая!»11
В 1633 году Саския ван Эйленбург становится невестой Рембрандта, а в июле 1634 года в церкви Бильдт, в приходе Святой Анны, состоялось бракосочетание.
Жизнь художника преобразилась. До женитьбы, говорит биограф, он довольствовался куском сыра с хлебом или простой селедкой. Теперь он, мужчина, вьет гнездо. Средства есть: Саския принесла богатое приданое, Рембрандт – дорогой художник. Он много времени посвящает обустройству дома, посещая антикварные лавки. Скоро квартира стала напоминать настоящий музей. Рембрандт обожал свой дом, его глаз художника с наслаждением покоился на роскошной обстановке, полной гармонии и изящества.
Жену он любил наряжать в бархат, парчу и шелка (по обычаям того времени), осыпал ее бриллиантами и жемчугом, любовался игрой света на ее прелестном лице. Саския стала его гением, его счастьем, и он все это выплескивал на полотно.
Рембрандт много писал жену, ее портреты хранятся в музеях мира. На картине «Флора» перед нами юная богиня, убранная цветами и зеленью. Саския любила позировать. Ее чувственная красота так и просилась на полотно, не стесняясь пристального, любящего вглядывания художника. Она расцветала под эти взглядом, становилась еще желаннее12.
В 1636 году Рембрандт пишет знаменитую «Данаю». Он счастлив, и это передается в чувственно прекрасной Данае – Саскии. Одновременно он создает другой портрет жены (гравюру), который очень ценится знатоками. Прошло два года после свадьбы. Саския в домашнем платье, легкое покрывало накинуто на волнистые волосы, она спокойна, она любима.
Мы очень мало знаем о ней. И не потому, как считает Герд Реймерс, что тень гениального мужа заслонила от потомков ее личность. В те времена женщина не представляла интересе для биографов, жена – лишь спутница, в лучшем случае – муза. За пределами дома она никого не интересовала.
Ее биографом стал именно муж: только благодаря его рисункам можно восстановить ее жизнь. На одном из них написано рукой художника: «Это моя жена в возрасте двадцати одного года в день нашего обручения 8 июня 1633 года»13.
Рембрандт будто предчувствовал ранний уход жены и старался запечатлеть на рисунках каждый миг ее существования, особенно в последний год. Это маленькая летопись ее жизни. Вот она молодая, полная сил. Вот нежная мать, склонившаяся к сыну. Вот Саския, измученная болезнью, с распущенными волосами. На рисунках – ее быт, ее окружение. По ним будущие биографы составят социальный портрет Саскии.
В антверпенском музее хранится полотно, на котором Рембрандт в последний раз при ее жизни изобразил Саскию. Этот портрет напоминает «Дрезденскую Саскию», написанную в 1632 году. Тот же поворот головы, та же поза, почти тот же наряд. И та же любовь художника. Только печальны задумчивые глаза, страдание на лице.
Чудный колорит, теплый и мягкий, словно предвещает его главную картину – «Ночной дозор», что дает основание некоторым искусствоведам предполагать, что именно Саския изображена в одинокой, высвеченной фигуре молодой девушки... Не будем гадать, и без того ясно, что в судьбе великого мастера Саския была светом и любовью.
Двенадцать лет хранил Рембрандт верность любимой. Но жизнь требовала перемен, подрастал сын Титус. И в дом вошла другая женщина – Хендрикье Стоффельс. Но и она прожила недолго, оставив дочь Корнелию. Появилась третья жена, Катарина ван Вейк.
Последние годы Рембрандта – это потеря сына Титуса, нищета, смерть друзей, тяжелый недуг. Полуслепой художник пишет свой шедевр «Возвращение блудного сына».