Проблема познания философии Платона.

СОДЕРЖАНИЕ



Проблема познания философии Платона

Введение -----------------------------------------------------------------------------3
Платон о предмете познания истинного философа.
1. Что мы понимаем под философией.
2. Кто есть подлинный философ?
Глава 1 ---------------------------------------------------------------------------------5
Задача и метод изложения проблемы познания философии Платона.
Глава 2 ---------------------------------------------------------------------------------8
Платонизм.
«Диалектика в истории понимания платонизма»
Глава 3 -------------------------------------------------------------------------------12
Мир идей и мир вещей.
Идея прекрасного, блага, добра, справедливости.

Заключение------------18
Список литературы --------------------------------------------------------- 22

Проблема познания философии Платона.

Труды-диалоги Платона, основного греческого философа, мы можем созерцать. Однако нам известно не все о его творениях, можно с уверенностью сказать, что они принадлежат ему. Многие из его трудов исследователи считают подложными. Это, прежде всего, в большой мере затрудняет познание философии Платона, поскольку часто в одних диалогах упоминается то, что подробно рассматривается в других. Часто мысли, высказанные в одних диалогах, противоречат мыслям из других его творений. И этот фактор становится «путами» для изучения философии познания Платона. Иными словами, диалоги Платона не являются целостным учением, философской системой в том смысле, в каком это понятие принято считать. Не стоит этому удивляться, потому как Платон не только явился отцом-основателем Академии, но и основателем некоего ордена философии Греции.
Таким образом, учение Платона представляет собой набор его философских высказываний. В различных произведениях Платона присутствуют порой разрозненные мысли, которые следует упорядочить, выстроить в логическую цепочку. Этим издавна занимаются философы – исследователи творчества Платона, и в этом заключается еще один камень преткновения в процессе изучения платоновских убеждений. Однако с этой задачей блестяще справился известный ученый А.Ф. Лосев,12 который отмечает, что, если говорить о логике или диалектике мышления Платона, то можно проследить взаимосвязь его отдельных мыслей и оформить их в целостную систему13. Каждая мысль Платона изучается отдельно, исследователь анализирует, оценивает ее. Затем берется следующая мысль. С ней историк философии поступает точно так же. Затем все мысли выстраиваются в одну логическую цепочку и, таким образом, устанавливается истинный смысл вполне достоверных и логически-обоснованных фактов.
Итак, цель, задачи и метод изучения философии Платона заключаются во внутренней диалектики его философии. Только философу подвластно распознать истинность платоновского учения14.
В наших рассуждениях о проблеме познания философии Платона постараемся придерживаться именно такой позиции исследователя.
Глава 2
Платонизм.
«Диалектика в истории понимания платонизма»
Платон (427г. до н.э. – 347 г. до н.э.) явился основоположником не только греческой философии, но и создал так называемое учение – платонизм, вышедший по своему значению за пределы Греции. А. Ф. Лосев в «Очерках античного символизма и мифологии»15 рассматривал этапы диалектической истории понимания платонизма, называет имена Гегеля, Целлера, Фуйе, Стюарта, Наторпа и Флоренского. Историк философии А.Ф. Лосев указывает «на великое имя Гегеля», который подошел к оценки учения Платона с диалектической позиции философа и который не признавал ни субъективистского, ни объективистского подхода к философии Платона. Только диалектический подход видел он в его мировоззрении. А.Ф. Лосев полностью поддерживает такую точку зрения Гегеля на философию Платона. Однако, считает А.Ф. Лосев, вся концепция Гегеля носит слишком односторонний характер – помимо диалектики Гегель ничего иного в ней не усмотрел. Гегель не раскрыл истинного смысла платонизма, он рассматривал «отвлеченные моменты», слишком увлекся одной лишь диалектикой платоновской Идеи.
Целлер настаивает на «абстрактно-метафизическом характере» платонизма. Такая точка зрения, хоть и имеет под собой основание, но также односторонняя. . В «Философии греков» 16 Целлер видит Идею как некую субстанцию. Это, безусловно, пишет А.Ф. Лосев, не подвергается сомнению и входит в понятие «платоновская Идея», но Целлер не видит ни диалектической, ни мифологической природы платонизма. Это – другая крайность, полная противоположность взглядам Гегеля на платонизм. Гегель стремится все систематизировать на основе живого восприятия вещи, а Целлер приравнивает вещь к неким отдельным, изолированным друг от друга понятиям, которые абсолютно не связаны и существуют сами по себе. Это понятия рода, числа. Причины и другие. Таким образом А.Ф. Лосев считает, что Целлер не понял идеи платонизма, сведя все свои рассуждения к перечню отдельных, изолированных моментов Идеи17.
Фуйе18 и Стюарт19 выразили феноменологическую точку зрения в отношении платонизма. Без созерцания нет платонизма, так считают ученые. Нельзя понять Идею Платона без созерцания. Стюарт доводит доводит эту умосозерцательную природу Идеи до степени художественного объекта, однако ему не хватает диалектической четкости понимания Платона20.
Наторп описал в своих трудах «трансцедентальное понимание» Идеи Платона, т.е. существование Идеи априори, в виде гипотезы. Наторп21 свел платоновскую Идею на уровень гипотезы, охарактеризовал его как «введение в идеализм», но эта «односторонняя неплатоничность» (А.Ф, Лосев) была обречена на провал даже у самого Наторпа. Он называет Платона «визуалистом», считает, что Платон проникается предметом своего созерцания. Наторп настоятельно требует совмещения в платоновской Идее логической и эстетической точки зрения. В докладе «Uber Platos Ideenlehre” он пытается показать разницу между “знанием» и «бытием» и не видит ничего субъективного в своей концепции. Критики Наторпа упрекали его за кантианский субъективизм, который он якобы вносил в платоновскую Идею. На деле у Наторпа его не было. Подытоживая, можно сказать, что в наторповском понимании платонизма нет четкого типологического анализа Идеи Платона. «Логическая же сторона Идеи дана им с небывалой силой и яркостью, превышающей даже сравнительно более сухую концепцию Гегеля» (А.Ф. Лосев).
Отец Павел Флоренский дал глубокую и тонкую концепцию платонизма. Исследователь (А.Ф. Лосев) полагает, что Флоренский подходит к платоновскому учению об идеях с мифологической или магической позиции, поскольку ни один из ранее упомянутых философов, пытавшихся дать свою концепцию познания философии Платона, не дошли до идеи как самостоятельного мифа, а только определили – в той или иной степени – логическую структуру мифа»22. У Флоренского, пожалуй, самое широкое понимание платонизма. Из него им выводилась вся европейская и русская духовно-академическая философия. «В платонизме – перед нами один из самых могучих, скажу более, – самый могучий из ферментов культурной жизни… определить платонизм даже формально, – что он – учение Платона: нет, платонизм шире учения Платона, и глубже его, хотя в Платоне нашел в себе лучшего из выразителей»23.
Флоренскому как представителю русской идеалистической философии была присуща тенденция христианизации платонизма. Он определял платонизм как глубокое движение духа,. Платонизм казался ему неким духовным устремлением, он видел в нем «указующий перст от земли к небу, от долу – к горе?»24.
Говоря об исследованиях А.Ф. Лосева в области платонизма, следует отметить тот факт, что его понимание платоновской Идеи наиболее научное, поскольку оно самое современное (по сравнению с ранее указанными историками философии). По мнению А.Ф. Лосева, платонизм – символ в его диалектическом развитии.. Платонизм есть античный символизм, который есть не что иное, как скульптурный, телесный символизм. Оказывается, платоник зрит не только Солнце или свет, но и живое существо, тело, ярко освещенное Солнцем и светом.
Итак, все понимания платонизма одинаково хороши, но только последнее – наилучшее, поскольку оно «научнее» остальных. И так будет с каждым последующим понимание. В этом и есть определенная сложность познания философии Платона. Такова диалектика всякой истории, в том числе и истории философии.
Глава 3
Мир идей и мир вещей.
Идея прекрасного, блага, добра, справедливости.
Платон, как известно, был не только учеником Сократа, но и его последователем. Однако именно Платон явился творцом учения об идеях как существующих априори. Смерть Сократа стала отправным моментом в философии Платона. Он задумался над несправедливостью и жестокостью жизни, над необоснованной победой зла над добром. Смерть его учителя всколыхнула творческое сознание философа, дала новый импульс к осознанию мира вещей и идей. Звали Платона Аристокл. Платон – его прозвище, которое означает «широкоплечий». Платон много странствовал. Он был на удивление социально активен, за что и поплатился однажды. Так, стремясь воплотить в жизнь свой идеал государственного устройства при дворе сиракузского тирана Дионисия, философ вызвал гнев властелина и был продан в рабство. Однако незадачливому философу повезло. В рабстве он пробыл недолго благодаря философу-киренаику Анникериду.
Как уже отмечалось, выразителем убеждений самого Платона в диалогах выступает Сократ. Сократовские диалоги настолько прочно врезались в память его ученикам, а Платон был одним из них, что иного пути в поиске истины они себе не представляли. Платон тоже стал пользоваться методом диалогической беседы, в чем чрезвычайно преуспел. Смысл такой беседы заключался в том, что в процессе ее собеседники высказывали свои точки зрения на все что угодно и каждый из них, выдвигая собственные суждения, находил противоречие в суждениях собеседника и, не высказывая своего личного отношения к его рассуждениям, помогал ему «родить» истину, самостоятельно сформулировать правильный вывод. С тех пор и говорят, что в истина рождается в споре. Вопросы обсуждаются достаточно бытовые жизненные, но настолько важна истина в их понимании, что это становится единственной целью и задачей собеседников. Такая философия очень напоминала философию софистов, которых Платон недолюбливал. Однако, если вспомнить их учение, то и у софистов истина рождается в споре, однако не совсем та истина, которую имел в виду Платон – не объективная (не зависящая от воли и сознания человека), а субъективная, т.е. Кто сумел доказать свою точку зрения, отстоять ее, - тот и прав, Оскар Уайльд говорил, что истина – субъективна, а ложь – это правда других людей.
Такими же идеями являются идеи добра, справедливости и блага. Идея блага – центральная идея в философии Платона. Идеи представляют собой образцы вещей. Каждый предмет существует только потому, что вначале была идея этого предмета, например, дом существует, потому что есть идея дома, скамья – потому что есть идея скамьи, лошадь – потому что есть идея лошади. Однако между вещью и ее образцом есть и принципиальное различие. Если первая существует лишь в течение определенного срока, то второй – вечен и не подвержен разрушению. А. Ф. Лосев в «Очерках античного символизма и мифологии» говорит об «отличии идеи как от отдельных вещей и поступков, так и от всей сферы становления идеи, брать ли эту сферу как таковую, в ее отвлеченном значении, так и в значении ее целокупности, как собрание всех ее представителей» 25.
Этические принципы, на которых строится философия Платона, тоже представляют собой не что иное, как идеи-эталоны. Для Платона еще более важно то, что точно такими же идеями-эталонами являются главные этические принципы: добро, благо и справедливость.
В идее «блага» в «Государстве» Платона говорится: «Солнце… доставляет видимым предметам не только, думаю, способность быть видимыми, но и рождение, и возрастание, и пищу, а само оно не рождается… Так и благо, надобно сказать, доставляет познаваемым предметам не только способность быть познаваемыми, но и существовать, и получать от него сущность, тогда как благо не есть сущность, но по достоинству и силе стоит выше пределов сущности» (509b)26. У Платона: «Важнейшая-то наука есть идея добра, от участия которой бывает и правда, и все полезное и выгодное» (505а)27. И еще: «Справедливость и красота, если не будет известно, почему они добры, не найдут себе значительно достойного стража в том, кто не знает добра. В этом мы видим синтез трансцедентального и диалектического подхода к этому вопросу.
Платон учит, что идеи можно рассматривать, как гипотезы, как способ осмысления и оформления вещей. Однако душа сводит все эти «гипотезы» к тому, что уже вне всякого знания, т.е. к идее блага. Душа ищет одну свою половину в гипотезах, идя к концу, а другую – простирая к началу, «не предполагаемому [без тех прежних образов], т.е. совершает путь под руководством одних идей самих по себе» (510b)28. Платон приводит сравнение с геометром, который чертит фигуры для того, чтобы получить только образ, а не предмет. Дальше геометрии он никуда не идет. Это значит, что он пользуется геометрическими понятиями как «гипотезами»29. То же происходит, если что-нибудь рисуют, а именно – тени и образы. Люди считают их образами, они пользуются ими, как образами. Мы вынуждены полагаться на гипотезы, наша душа не может возвыситься над гипотезами, а только пользуется образами, идеями., которые имеют свой отпечаток, свой воплощение в виде земных предметов30. Душа не может возвысится над гипотезами.
Платон дает концепцию «блага» как неразвернутого бытия и сознания, как той исходной и в себе неразличимой точки, где абсолютно слиты и «видение» и «видимое», «знание» и «бытие». Платон, таким образом, преодолевает гносеологический подход к проблеме, так как он выдвигает категорию более основательную, чем «знание». Такими чертами обрисован в «Государстве» исходный пункт диалектики и всего бытия. Это преодоление дано диалектически. Благо совершенно имманентно бытию и знанию и есть их основная сила и исток. И «благо» совершенно трансцедентно бытию и знанию; бытие нигде и никак его не воплощает, а знание нигде и никак не может его обнять.Такими чертами обрисован в «Государстве» исходный пункт диалектики и всего бытия.
Платоновское учение об идеях можно назвать символизмом. Символ обозначает или скорее выражает тождество внутреннего и внешнего, а именно, «проявившееся внутреннее и перспективное внешнее». Символ есть всегда проявление, а в чувственном мире начало проявления есть свет. Представим себе полную темноту. Это значит, что для нас угаснут все различия, все противоположения, все вещи. Как бы ни понимать свет физтчески, он всегда есть начало физического осмысления и проявления вещей. Это еще не полное осмысление и проявление, но это – во всяком случае, начало его. Платонизм есть, прежде всего, философия и мистика света. Всякий символизм так или иначе связан с интуициями света. Сама диалектика, необходимо сопутствующая всякому развитому символизму, есть не что иное, как перевод интуиции светотени в область чистой мысли, ибо определение через антитезис есть, прежде всего, проведение границы и очерчивание некоей фигуры, очевидно, чем-то непохожей на окружающий ее фон, т.е. разной по свету и цвету с этим окружением.
Нет сомнения в том, что логическая сторона платоновского учения об идеях формулируется в виде диалектики символического мифа. Миф, считает Платон, есть самое что ни на есть наглядное явление бытия. Мифом сознательно или бессознательно руководится всякая мысль, в том числе и философская. Но – философский миф есть бессознательная стихия опытно ощущаемого бытия. И философия только и заключается в осознании этого мифа и в переводе его в область мысли.
Платон использовал мифы в своей философии, поскольку именно миф мог отразить всю внутреннюю чувственность его диалогов. Мифология – та сфера мироздания, которая отражает чувство, мечту, и в то же время способен одухотворить человека на подвиги и творчество. Он, миф, соизмерим с Идеей, в нем все априори, все первозданно. Что дано в мифе, то мы созерцаем и в самой идее. Мифическое – это непосредственное воплощение Идеи в чувственной сфере и абсолютно закономерное ее продвижение с точки зрения диалектики. Миф – это завершение идеи. Распознавая мифологическую сущность Идеи, а лучше сказать, учения об идеях, необходимо отталкиваться от самого же платоновского учения с тем, чтобы воссоздать единый мифологический образ.
Ученые рассматривают, как правило, два основных философских мифа Платона, подтверждающих идею о Солнце и свете. Более того, именно в этих рассуждениях отчетливо просматривается платоновская Идея Блага, как уже было отмечено, ключевая идея в учении Платона. «Идея Блага» трактована, как мы видели в «Государстве», под формою света и Солнца. Благо – Солнце. Другой миф, передающий основную идею философа - пещера в «Государстве», которая тоже построена на противопоставлении света и мрака. Платонизм не существует вне оксюморона – сочетания несочетаемого., световое оформление и осмысление, борьба и объединение с тенью – основной миф учения об идеях31.
Многие исследователи Платона обращались к его философии с тем, чтобы, каждый по-своему, изложить точку зрения на платонизм. Однако снова и снова историки философии поднимают самый важный вопрос философии: что первично – бытие или материя? Извечный спор материалистов и идеалистов. А, как мы знаем, идеализм являлся в двух формах: субъективного и объективного. Платон принадлежал к последнему. Его Идея всегда первична, как бы не относились к этому его последователи. Одни – чисто диалектически, как Гегель, другие – метафизически, как Натроп, а некоторые совсем не по-философски скептически. Главное, что Идея Платона жива, и все новые и новые исследователи одержимы желанием ее исследовать. Понимание каждого из них отличается от другого. И это не удивительно. Сегодня нельзя даже представить себе философа, понимание которого оставалось бы всегда одинаковым. В том-то и заключается его ценность, что он является источником все новых и новых его пониманий, оживляя и оплодотворяя мысль исследователей разных эпох. С Платоном дело обстоит не иначе… Отсюда для современного историка философии снова и снова возникает вопрос об «идеях Платона», и он снова принужден пересматривать платоновский материал, переоценивая и заново группируя то, что им же самим излагается в лекциях как прочное завоевание науки.
Заключение
Проблема познания философии Платона имеет глубинный характер:
1. Нет четкой хронологии трудов Платона.
Учение Платона – это, по существу, результат упорядочения различных мотивов его творчества. В связи с этим задача и метод изложения проблемы познания философии Платона, должны подчиняться логической связи мыслей, которая присутствует в разных сочинениях Платона. Это, во-первых.
2. Во-вторых, авторство Платона некоторых диалогов ставится под сомнение.
Это в значительной степени затрудняет познание философии Платона, поскольку часто в одних диалогах упоминается то, что подробно рассматривается в других. Нередки и противоречия между диалогами. Иными словами, диалоги Платона не являются целостным учением, философской системой в том смысле, в каком это понятие принято считать. Удивляться таким противоречиям, однако, не приходится, потому что великий философ был основателем и руководителем Академии, являвшейся сообществом ученых, а, прежде всего, религиозный орден. Его труды как основателя школы, несомненно, были отредактированы, возможно, даже не один раз, поэтому достаточно сложно определить, что именно в них принадлежит самому Платону, а что является итогом позднейшей обработки.
3. Разное понимание платонизма философами вызывало много разнотолков и противоречий при попытке создания целостного понимания его философия. Разночтения слишком очевидны.
Если подытожить понимание некоторых исследователей платонизма, то, например, концепция Гегеля носит исключительно диалектический характер и, являясь «односторонней истиной», «она не вскрывает реального лика платонизма»; во-вторых, полное отсутствие понимание платонизма наблюдается у Целлера, поскольку лишь голый перечень изолированных моментов, конечно, хоть и входит в методику вероятного понимания платонизма, однако оно далеко от истинного – слишком большой крен в сторону метафизики. Его понимание – наихудшее понимание, а вернее – полное его отсутствие, как считает А.Ф. Лосев.
В-третьих, у Фуйе и Стюарта, хоть и прослеживается начало вскрытия феноменологической природы платоновской Идеи, черты какового метода можно найти в разбросанном виде у весьма многих исследователей, однако нет четкого диалектического восприятия платонизма. В-четвертых, Натроп не уловил античного, телесного стиля платонизма и смешал его с совершенно чуждыми ему по духу системами. поэтому натроповское понимание страдает отсутствием четкого типологического анализа Идеи Платона. Логическая же сторона Идеи дана им (по крайней мере, в принципе) с небывалой силой и яркостью, превышающей даже сравнительно более сухую концепцию Гегеля.