Философские основания логотерапии В. Франкла

Введение
Связь логотерапии Франкла с древнегреческой и древнеримской философией
Воздействие немецкой классической философии, эксизистенциализма и философии Шелера на учение Франкла
Русские философы и Франкл
Заключение
Список использованной литературы

Философские основания логотерапии В. Франкла

Свободу воли Гегель рассматривал как необходимую предпосылку практической деятельности человека. Содержательные компоненты человеческого сознания — цели, стремления и т. п. — сами по себе существуют лишь в форме возможности; это только намерения человека. И только воля переводит их из возможности в действительность. Поэтому воля у Гегеля есть деятельность человека. Антиподом понятия свободы воли является в учении Гегеля понятие произвола.
Приближающейся к истине в понимании свободы воли и свободы выбора, как нам представляется, является позиция Франкла. Он полагал, что человек подвержен влиянию физической силы, но это никак не связано с субъективными причинами его воли и его душевной свободы. В случае если человек лишится этой субъективности он потеряет возможность выбора, способность быть свободным. Однако свобода — это один аспект человеческого бытия, другой аспект которого — детерминизм. Поэтому Франкл вывел следующую формулу: «свобода, несмотря на детерминизм».
То есть, естественно, природой определено, что человек тесно связан со средой, а также с другими внешними условиями, но он вправе выбирать свою позицию, свое отношение к ним. Таким образом, человек связан с окружающим его миром, с обществом, со средой, но только он сам определяет отношения с этими условиями, свою свободу или зависимость от них.
Значительно влияние такого мыслителя как Макс Шелер на психологию и психотерапию, и логотерапию в частности. Взгляды Шелера на человека были востребованными в этой сфере человеческого знания и практики, стали отчасти основанием логотерапии Франкла(13). Проблемы философской антропологии представляли для него огромную ценность. Об этом свидетельствуют многочисленные упоминания на страницах его работ философской литературы. К примеру, в главном его труде «Человек в поисках смысла» количество ссылок на Шелера уступает лишь количеству ссылок на З. Фрейда.
Философская антропология – это философское учение о человеке, или, другими словами, философия человека. Основная задача философской антропологии в этом узком смысле сводится к изучению и обоснованию сущности собственно человеческого бытия и человеческой индивидуальности, попытке объяснить из человека не только его собственную природу, но и смысл окружающего мира. В этой связи Шелер полагал, что все центральные проблемы философии можно, по существу, свести к проблеме человека (14).
Лэнгле отмечает интерес своего учителя к философской антропологии, и утверждает, что «антропология Франкла основывается непосредственно на антропологии Макса Шелера и пронизана его пониманием природы человека» (15). Причиной обращения Франкла к Шелеру стала необходимость критики редукционистских и детерминистских тенденций в психологической науке того времени. Господствовавший сциентизм, детерминизм, лишавший человека достоинства, свободы воли, ответственности, не мог устроить Франкла. Психолог писал о редукционизме как «нигилизме наших дней» (16), пытаясь противопоставить ему более человечную теорию, учитывавшую и благородные устремления человека, не отказывающую им в существовании. В первую очередь под удар Франкла попадал психоанализ Фрейда, выводящий всю психическую жизнь, а также культуру, из низменных влечений.
Франкл не отрицает влияния среды на человека, он говорит о «свободе, несмотря на детерминизм». Можно вспомнить учение о свободе русского философа Н. Лосского, называвшего свое учение не индетерминизмом, а «арбитраризмом», дабы подчеркнуть, что свобода человека не есть всемогущество Божье (17). Аргументация Лосского сводится к тому, что выявляется «субстанциальный деятель» – некий смысловой, сущностный центр человека, который есть его дух, и далее показывает его независимость и необусловленность внешними условиями, характером, даже самим Богом. Нечто подобное делает и Франкл, опираясь при этом на шелеровское понятие духа. В поздних работах по антропологии Шелер ищет в человеке нечто сущностное, то, что отличало бы его от животных не количественно, а качественно. Идея animal rationale для Шелера неприменима – интеллект присущ и животным, а человека должно отличать нечто существенное. Таким принципом, противостоящим жизни, является дух. В «Положении человека в космосе» Шелер пишет: «…основным определением «духовного» существа станет его экзистенциальная несвязанность, свобода, отрешенность его — или его центра существования — от принуждения, от давления, от зависимости от органического, от “жизни” и ото всего, что относится к “жизни”, то есть в том числе и от его собственного, связанного с влечениями интеллекта. Такое “духовное” существо больше не привязано к влечениям и окружающему миру, но “свободно от окружающего мира” и, как мы будем это называть, “открыто миру”» (18). Таким образом, человеческий дух для Шелера оказывается независимым от жизни, в его власти самостоятельно отвергнуть жизнь. Человек есть вечный «протестант жизни», аскет, в котором есть что-то, не имеющее корни в жизни, а значит, свободное от нее (19). Благодаря духу человек превосходит себя и мир, он, говоря словами Ясперса, есть всегда больше, чем он знает о себе. Дух человека не может стать предметом, скорее он есть условие возможности любого опредмечивания сущего. Шелер пишет, что для человека в отличие от животных характерно разграничение сущности и существования. Обезьяна съест очищенный банан, неочищенный почистит и съест, а от очищенного наполовину убежит – в силу своих когнитивных ограничений она не видит различий между бананом самим по себе и модусами его существования. Дух, который опредмечивает, сам по себе не может стать предметом, так же не может стать предметом и дух других людей. Лосский в связи с учением о свободе воле отмечает, что несмотря на прогресс научного познания, наука никогда не сможет с абсолютной вероятностью предугадать развитие событий, и в особенности это относится к человеку. Субстанциальный деятель, свободное в человеке, всегда останется непредсказуемым. Каким бы то ни было образом ограничить дух методами науки не получится. Из этого можно сделать вывод об ограниченности сферы научного познания. Пребывая в концлагере, Франкл, как и многие его коллеги по врачебному цеху обнаружили, что «учебники по медицине врут». Неправда, что человек умирает без еды, воды или сна в течение какого-то времени. Неправда, что переохлаждение обязательно вызовет заболевание и т.п. Можно выжить и в таких условиях, имея «упрямство духа».
Франкл не рассуждает, подобно Шелеру, о всеобщей цели мирового процесса в своих работах. Нельзя с уверенностью сказать, согласен ли он с подобной идеей Шелера. Для Франкла очевидно, что дух имеет божественную основу. Религиозность Франкла подчеркивалась многими исследователями, об этом писали, к примеру, Лэнгле (20) и Д. Леонтьев (21). Другое дело, что его логотерапия должна помогать и верующим, и неверующим. Франкл соглашается с Шелером в том, что конечной целью является целостность, но говорит не о сущем в целом, а о конкретной личности. Так Франкл возвращается из философской антропологии в область психотерапии. Человек – это «единство несмотря на многообразие» трех измерений – соматического, психического и духовного. Психопатология характеризуется разладом, конфликтом этих уровней. Таким образом, личность раскалывается во внутреннем конфликте. Целью же терапии является восстановление ее иерархической структуры под руководством духа.
В этой точке логотерапия тесно смыкается с религией. Франкл в пьесе «Синхронизация в Биркенвальде: Метафизическая конференция» рисует картину, в которой все люди находятся на сцене и играют для неведомого зрителя. Они не знают слов, и пытаются их угадать, внимая суфлеру, совести. Франкл вкладывает в уста одного из героев пьесы, И. Канта, следующие слова: «…зритель все же есть… Да, вы должны в него верить, потому что знать этого мы не можем. Мы его не знаем – великого зрителя спектакля нашей жизни. Он сидит в темноте, где-то там – в ложе. Но он смотрит на нас внимательно, поверьте, сударыня!» (22). Как видим, логотерапия теистична по своему характеру, тогда как Шелер в поздний период создания философской антропологии отошел от своего первоначального теизма.
Таким образом, необходимость критики детерминизма в психологии стала причиной обращения к философской антропологии. Влияние идей Шелера на логотерапию было весьма значительным: по сути, Франкл построил свою теорию личности и психотерапии на основании философско-антропологических взглядов Шелера, что он сам и признавал, отмечая, что экзистенциалистский подход Макса Шелера и его «Формализм в этике» стали своего рода библией для него.
Русские философы и Франкл
В своих психоаналитических идеях, методологическом подходе к личности, Франкл становится единомышленником русских психологов Выготского, С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева. В своих трудах Франкл указывает, что на него огромное влияние оказали сочинения таких русских писателей, как Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой. Понятия свободы личности, ответственности, совести, соотношение общего и частного, вопросы веры и бога являются наиболее часто рассматриваемыми русскими философами. Чем выше личность, тем больше интересуют ее вопросы ответственности перед обществом, а не только перед собой. Это замечательно раскрыли в своих произведениях русские писатели и философы, а особенно Достоевский и Толстой («Исповедь»).
В психологии религии в качестве одного из направлений изучения утвердился на современном этапе ее социально-психологический анализ, когда человеческая жизнь осмысливается как проблема социокулътурная. В этом контексте Франкл занимался не просто теоретической разработкой проблемы смысла, но и оказанием практической помощи людям, страдающим утратой смысла жизни.
Во всей многогранности вопрос смысла жизни был поставлен в русской философии Федором Достоевским. Так, в «Бесах» инженер Кириллов чувствует, что Бог необходим для утверждения жизни, а потому и должен быть. Но он знает, что его нет и быть не может. Вопрос о смысле жизни уходит в вопрос о Боге. Для религиозного экзистенциализма этот вопрос решается эсхатологически, т.е. жизнь продолжается после смерти, продолжается свободное творчество души, не обремененной телом. Таким образом преодолевается трагизм земного человеческого существования, выражающийся в противоположности и непримиримости вынужденного единства души и тела, царства земного и царства божьего.
Одна из современных проблем общества — утрата ощущения осмысленности жизни. Большое внимание уделено этим вопросам в творчестве и философских размышлениях Л. Н. Толстого. Примечателен его вывод о том, что потеря смысла жизни связана со степенью самосовершенствовании личности. Продолжая размышления других мыслителей о связи человек – общество, Толстой подчеркивал, что смысл жизни одного человека неотделим от смысла других, так как они существуют в рамках социума. Сознавая это, писатель все равно не приходил к твердому выводу по вопросу смысла жизни: «Одна тайна всегда останется для человека, только одна: зачем я живу? Ответ разумный один: затем, что этого хочет Бог. Зачем Он этого хочет? Это – тайна» (23).
По мнению Франкла, никто не может дать человеку смысл, который он может найти в жизни сам. Только сам человек в силу своей уникальности и неповторимости способен определить цели и смысл своей жизни. Личностью делает человека стремление к реализации уникального смысла своей жизни. Таким образом, основное призвание человека – обретение смысла, разрешения вопроса, который перед ним ставит сама жизнь.
Это не значит, что в поисках смысла человек лишен всяких ориентиров. Такими ориентирами являются ценности — смысловые универсалии, по Франклу. Ценности — это понятия, аксиомы, которые объединили человеческий опыт за все прошедшие века, за весь период существования человеческой цивилизации.
Опираясь на теоретические разработки русских классиков, Франкл постулирует, что смысл жизни человеческой личности всегда связан с обществом, в нем человек вырабатывает и обретает ценностные ориентации — то, что обобщает возможные пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной. На совственном примере зиждется уверенность ученого в том, что индивид способен мобилизовать внутренние ресурсы в сложнейших жизненных ситуациях. То есть, смысл жизни человека не в том, чтобы воплотить то, что ему дано природой, а в том, чтобы реализовать себя в конкретной ситуации, к обстановке, которую определяет среда.
В этом контексте перед человеком остро стоит ценностная проблема, только он определяет тот путь по которому ему идти, на какой комплекс ценностей ориентироваться. Это вновь возвращает Франкла к проблематике соотношения свободы и ответственности. Соответственно, это же ставит вопрос о выборе этических ценностей.
Личность всегда стремится к расширению своего кругозора, знаний о мире, открытиям. Это также тесно связано с его свободой, свободой мысли, верой, свободой возможностей. Возвращаясь к Достоевскому, отметим, что у его героев стремление к знанию, к поиску сути характерно не только для личностей типа Ивана Карамазова, но и для прозябающих в нищете и убожестве, таких как бедняк Макар Девушкин, холуй Лебедев в «Идиоте». И это вновь подтверждает тезис Франкла о свободе выбора, о поиске собственного смысла, зачастую вопреки обстоятельствам, предлагаемых окружающим миром. Стремление к порядку и гармонии - основа эстетической потребности. Герои Достоевского глубоко страдают от неблагообразия окружающего мира. Князь Мышкин надеется на то, что красота спасет мир, живя с своем собственном внутреннем мире.
В своей работе «Записки из подполья» Достоевский продолжает исследование человеческой души и процесса поиска смысла жизни человека. Он на опыте человека, который в литературном произведении проходит через страдания и унижения демонстрирует, философский эксперимент, который Франкл пройдет в реальности и на котором построит свое учение. Достоевский выбирает героем этого эксперимента обывателя, обычного человека перед лицом недоступных ему соблазнов. Ничтожный плебей в обществе своих школьных друзей-аристократов, герой «Записок» высоко поднимается над ними в горделивом, свободном и раскованном полете мысли, отвергая все нормы социума, этики и морали, которые, по его мнению, стесняют человека и мешают его освобождению. Однако его притязания и мечты — лишь маска, под которой скрывается больная, израненная бесконечными унижениями человеческая душа, нуждающаяся в любви и сострадании другого человека и во весь голос взывающая о помощи (24).
Размышления Франкла о проблеме совести также близки размышлениям русских мыслителей. Совесть — то, что помогает человеку искать и находить смысл жизни (книга Франкла «Подсознательный бог»). Совесть – это то, что руководит человеком в его поисках смысла жизни. Только совесть дает человеку возможность осмысления его жизненного пути.
Основные тезисы Франкла о совести и ответственности прослеживаются у многих его предшественников, как в религиозной, так и атеистической философии. Отличие лишь в том, что существует разница в восприятии того, перед кем (или перед чем) несется ответственность в процессе жизнедеятельности, то есть, в процессе реализации смысла жизни. Для религиозной философии это Бог. Франкл его понимает как участника сокровенного диалога человека с совестью, это персонализированная совесть, совесть, представляемая в качестве особой личности. Это и есть «подсознательный бог», таящийся в каждом человеке. В каждом — поскольку у каждого человека существует глубинное стремление к общению с таким «собеседником», как совесть, хотя у некоторых оно может быть отнесено далеко на периферию его жизненных интересов. Психология имеет дело с этим богом. Она оставляет открытым вопрос о существовании трансцендентного бога институализированной религии. Это все тот же «методологический атеизм», грань, отделяющая научный подход к религии от теологического. Концепция религии у Франкла — отражение результатов его научных исследований, а не выражение его личного отношения к религии, которое может быть в принципе различным в широком диапазоне — от глубокой конфессиональной приверженности до полностью светского гуманизма.
Религиозность, на том уровне рассмотрения, который избирает Франкл, означает поиск человеком смысла жизни, обращение к голосу совести. В этом смысле все люди религиозны, только религиозность одних проявляется на осознанном уровне, у других — на бессознательном. Но это религиозность, в рамках которой «бог» воплощен в человеческой совести, а искомый смысл — ценность заключена в том мире, в котором мы живем.
Много общего в этой концепции с тем, как приходит к вере Достоевский. Его превращение из убежденного атеиста и социалиста-радикала в верующего было долгим и мучительным. Своим собственным опытом он подтвердил конец эпохи гуманизма. В сибирской ссылке писателя произошло обретение нового смысла жизни, чему способствовал приход к вере и знакомство с жизнью простого русского народа. Произошло это, перекликаясь с Франклом, в условиях страданий, сомнений, трудных жизненных условий, когда личность переоценивает свою жизнь, когда она способна вопреки обстоятельствам обрести новый уникальный смысл.
Попытка дать человеку смысл в более простых условиях, в готовом виде свелась бы, по мнению Франкла, к морализированию, к морали в старом смысле слова, которая отжила уже свой век. Поэтому воспитание современной личности – это не только объективная передача знаний, но и передача этических, моральных норм, всего того, что способствует развитию совести, а значит, и ответственности в дальнейшем.
Это воспитание также того, что Франкл называет смирением, которое можно назвать еще терпимостью к другим, толерантностью. Смирение предполагает терпимость, однако терпимость не тождественна безразличию; чтобы уважать чужие верования, не обязательно принимать их. Таким образом, Франкл видит в религии психологический феномен, который может выражаться либо в институализированной религии — ее он обозначает понятием «теизм», — либо вне ее.
С этой точки зрения, понятие о боге не обязательно должно быть теистичным. Психология дает ему операциональное определение: бог — это партнер в наших самых интимных разговорах с самими собой. Франкл полагает, что такое определение позволяет избежать дихотомии «теизм — атеизм». На уровне психологически рассматриваемой религиозности снимается противопоставление теистического и атеистического мировоззрения. Различие появится только тогда, когда один человек начинает настаивать, что его разговоры с собой — это только разговоры с собой, а другой религиозный человек интерпретирует их как реальный диалог с кем-то еще.
Франкл полагает, что человеку свойственна потребность в символах. В повседневной жизни мы часто прибегаем к символическим действиям, которые с рационалистической точки зрения совершенно лишены смысла. Однако они помогают сделать доступным и понятным то, что сложно выразить вербально, то есть, религия — это язык символов.
Тысячи лет назад человечество создало теизм, и затем появился монотеизм. Теперь, полагает Франкл, нужен следующий шаг к монантропизму: вместо веры в единого бога — вера в единое человечество.
Для логотерапии, заключает Франкл, религия может быть лишь предметом, но не почвой, на которой она стоит. Она рассматривает веру в бога как более широкую веру в смысл. В ее понимании задаваться вопросом о смысле жизни — это и значит быть религиозным (25).
Таким образом, труды и размышления русских писателей способствовали углубленному исследованию Франклом таких проблем, как соотношение совести и ответственности, вопросов воспитания и религии. Можно предположить, что специфика русской философии добавила в его учение о смыле жизни этическую, нравственную составляющую, что традиционно характерно доя русской литературы и философии.
Заключение