Насилие и гипернатурализм в современной литературе

Введение
Влияние окружающего мира на психику человека
Причины появления насилия
Отражение насилия и натурализма в литературе
Влияние насилия и гипернатурализма в литературе на человека
Заключение
Список литературы

Насилие и гипернатурализм в современной литературе

Согласно современным представлениям, искусство и литература не агрессивны. Агрессивными могут быть автор, читатель, критик, но не само произведение. Идеи не обладают таким человеческим свойством. Однако, вряд ли было бы правильно считать, что искусство и литература к агрессии не имеют никакого отношения. Все формы взаимодействия насилия и литературы условно можно разбить на три группы:
Дотекстуальная агрессия - это насилие, предваряющее появление авторского текста или художественного произведения и специально совершенное для его создания. Цель такого насилия - получить творческий импульс, вдохновение, увидеть собственными глазами то о чем хочешь написать, "пройти через" желаемые ощущения.
Текстуальная агрессия сама является фактов насилия и происходит, когда в основе творчества лежат негативные эмоциональные состояния. Автор, с одной стороны, выступает как агрессор, «выплескивающий» в своем творчестве негативные душевные состояния - агрессию,­ ненависть. С другой стороны, он может иметь желание нанести коммуникативный урон адресату (унизить, оскорбить, высмеять и т.п.) [2]. Для этого и пишет. Текстуальную агрессию можно рассматривать как эквивалент агрессивного поступка, т.е. переход, в результате которого потенциальное физическое насилие преобразуются в процессы, протекающие в умственном плане, в плане сознания; при этом они подвергаются специфической трансформации - обобщаются, вербализуются и главное становятся способными к дальнейшему развитию. Иными словами, физическая, вербальная агрессия переносятся в сферу творчества, определяют его мотивы, содержание и, отчасти, последствия.
Текстуальная агрессия не обязательно исходит от автора текста. Многие люди могут заимствовать уже готовые шаблоны текстуальной агрессии и использовать их в подходящих ситуациях. Для этого используются дразнилки, провокационные речевки футбольных фанатов, «черные» заговоры и многое другое, что имеет непосредственное отношение к фольклору.
Постекстуальная агрессия - это насилие совершаемое под влиянием уже существующей литературы. Идеи, почерпнутые из нее, переосмысливаются­ и включаются в мотивацию агрессора. Преступления могут совершаться под влиянием прочитанных или услышанных текстов.
Художественная литература, в основном имеет нравоучительную цель. И описываемое ею насилие также призвано научать человека поступать так или иначе. Картина насилия показывает возможные следствия ошибочного поступка. На примере Карабаса - Барабаса, читатель может сделать вывод, что если будешь жестоко обращаться с подчинёнными - найдётся и на тебя управа в лице Буратино.
Цель литературы - воспитать человека, который сможет правильно жить в данном обществе. Разъяснить, как нужно поступать, а как нельзя, показать ему идеал, к которому человек должен стремиться. Вот только и общество бывает очень разным, и идеал: нацистский, коммунистический, христианский.
Древний мир, несмотря на временное отдаление, оставил нам множество примеров идеала языческого мира.
Литература Древней Греции это в основном воспевания подвигов, с которыми насилие непосредственно связано. Вся мифология - это кипение страстей и вершения насилия. Например, Аякс Малый, сын Филея, царя локрийского, отбивает у троянцев труп Патрокла (подвиг), погибает при возвращении на берегу Евбеи от гнева Афины за насилие над Кассандрой (возмездие за насилие). Подвиг и насилие так тесно переплетаются в мифологии, что невозможно понять, что же восхваляется конкретно: доблестные подвиги героя или закономерная расплата за преступление. И то и другое - геройство. Он совершил подвиг, рискуя жизнью - он герой! Он овладел женщиной, против её воли - он опять герой. Он получил наказание от богов - и погиб как герой опять-таки.
Главное - героическое деяние, а совершает человек при этом насилие или нет, уже неважно.
Средневековье - тысячелетие христианства - оставило не много примеров настоящей художественной литературы. В основном в тысячелетие христианства создаются серьёзные источники, летописи, хроники, анналы, жития конкретных людей, а вовсе не вымышленных персонажей. В средние века, вероятно, более всего создавалось поучений детям, наследникам, потомкам, например Поучение Владимира Мономаха. Человек старался жить по заповеди Божьей, чтобы заслужить настоящее царство - вечное Царство Божие - вместо временного.
Шестая заповедь гласит: "не убий!". Но в мире не убивать совсем было невозможно. На христианский мир нападали язычники, иноверцы, да и человечество внутри христианского мира постоянно подвергалось расколам, нападкам, даже гражданским войнам, например, в Смутное время. Однако отношение к убийству продолжало оставаться именно как к греху. Русский воин, вернувшийся домой с войны, каким бы героем он не был при этом, год не допускался до причастия Св. Таин, потому что на нём, как на бывшем на войне оставался грех убийства. Пусть убийство не по собственной воле, а по послушанию (присяге), но, тем не менее, убийство всё равно оставалось убийством.
Поворот в сознании человечества по отношению к насилию происходит в период Ренессанса. Художественная литература резко развивается и начинает преобладать над сухими документальными хрониками. Идеал, ею воспеваемый, если и не в точности повторяет античный, то уже всё дальше и дальше отходит от христианского.
Герой романа ренессанса должен быть красив, молод, весел, не обременён излишними заботами и тогда частично насилие ему может быть прощено. Новый идеал в отличие от античного, хочет жить легко и весело, как например персонажи Франсуа Рабле. Насилие как бы уже и допустимо, а ещё лучше, если оно периодически остаётся безнаказанным. Месть, отмщение теперь не в воле Всевышнего и даже не в воле языческих богов - оно осуществляется своими руками. Например, месть Панурга непокорной даме. С точки зрения современного читателя, насилие в этом эпизоде может показаться незначительным. Но если учесть, что репутация благородной замужней женщины была совершенно изгажена, как и её платье - это весьма серьёзное деяние. Однако читателю весело и легко читать про все похождения Панурга. Насилие начинает становиться смешным, весёлым, легкомысленным, оно не приводит более в тот ужас, который внушал меч возмездия в произведениях Древнего мира.
В последующие за Ренессансом века человек всё далее и далее уходит от духовных целей, всё ближе и ближе ему цели земные. Недаром время называют временем гуманизма. Начинает господствовать человеческий, плотской, материальный интерес. Насилие очень часто описывается в художественной литературе Нового времени. Например, А. Дюма пишет увлекательнейший роман "Граф Монте-Кристо", где герой главной своей целью ставит отмщение и в течение множества печатных листов его осуществляет. Ни на какое Небо человек больше не надеется и не уповает, творит месть, и достаточно страшную месть, своими руками, полагаясь во всём только на себя.
В XIХ веке укореняется новая феноменальная ценность. Это уже не человек, а идея человека. Идея - ни в коем случае не христианская, а полученная с помощью какого-либо умозаключения. Разнообразных идей к тому времени много и как раз во имя идеи становится оправданным любое насилие. Например, идея того, что одна нация лучше другой, или идея того, что всё человеческое общество вовсе не равно, а делится на классы и один класс несоизмеримо лучше другого, а значит, представитель этого "лучшего" класса совершенно правильно поступают, убивая представителей "худшего" класса, например, короля или царя. Идея эта прогрессирует, как в обществе, так и в литературе. Например, если в романе "Капитанская дочка" (1836 г.) отец должен прятать свою дочь от восставших крестьян, дабы они не убили её только за то, что она дочь коменданта, автор романа целиком и полностью на стороне отца-коменданта, то в конце XIX века, в романе "Овод" (1897 г.) когда персонаж жаждет убить кардинала Монтанелли не за что-то, а из принципа, сочувствие автора склоняется в сторону принципиального убийцы.
Апогея эта феноменальная ценность человеческой идеи достигает в ХХ веке. Человек, человеческая жизнь не представляет ценности, если она не согласована с идеей. Насилие становится правильным, если сопутствует идее [5].
Итак, описание насилия было в литературе всегда. И всегда подобные описания имели нравоучительную цель: научить поступать человека так, как нужно для настоящего общества. Даже если писатель не ставит эту цель перед собой сформулировано чётко, она все равно есть в его произведениях, потому что любое чтение это потенциальное научение человека моделям определённого поведения.
Сейчас в литературе начала XXI века достаточно сцен насилия и порой в неоправданном количестве. Наш современник, который уже достаточно "закалён" многочисленным насилием в СМИ, литературе, кинематографии, уже привык, что насилие - необходимо, оправданно, идейно подкреплено, и если его творит положительный герой - то оно правильно и хорошо.
В литературе появилась самая громкая тенденция натурализма — неонатурализм или, гипернатурализм (термин Биргит Боймерс), девизом которого стала первородность (В. Астафьев, С. Каледин, Л. Габышев, О. Павлов, А. Терехов и др.).
Тематически гипернатурализм отличается общим депрессивно-мрачным тоном и стремлением к шоку от натуралистических деталей, как правило, включающих в себя сексуальное насилие. Насилие выносится на сцену с тем, чтобы взорвать эстетику развлечения и эскейпа. Сцены насилия (в первую очередь сексуального) выступают как мощный катализатор бессознательного — они взрывают структуры рационального, они «овнешняют» тот непрерывный кошмар, который носят в себе молодые герои благополучного общества, они вызывают травму — с тем, чтобы разрушить и их душевный покой. Тем не менее, насилие всегда остается эксцессом — оно разрывает процесс «нормальной» коммуникации, показывая фиктивность или полную невозможность «нормы», открывая дорогу для бессознательного.
Таким образом, современному читателю чтобы произвести на него впечатление, требуется все больше и больше насилия. Неудивительно, ведь к маленьким дозам читатель уже давно привык. Теперь нужны лавины откровенных сцен. Но такое направление искусства, когда автор старательно описывает обилие сцен насилия, говорит скорее о воспевании автором вседозволенности. Хочет он этого или не хочет, но именно этому он учит своего читателя. Сейчас иное время и иной век. Возможно, каждому нужно самостоятельно подумать над ценностями, целями и насилием которое многие стремятся оправдать.
Влияние насилия и гипернатурализма в литературе на человека
Теория социального научения в рамках бихевиоризма предполагает, что наблюдение сцен агрессивного характера может стимулировать процессы социального научения и приводить к освоению новых типов поведения. Научение происходит посредством усвоения викарного опыта, который как бы замещает отсутствие соответствующего личного опыта.  
По мнению психологов, существуют слова, использование которых говорит об агрессивности литературного героя или позволяет автору выражать собственную агрессию. Это лексы - элементарные формы выражения агрессии в литературе и языке. В. Шалак провел исследования по выявлению «степени агрессивности» школьного курса литературы с 5-ого по 11 класс, преподаваемого в современной российской школе. Согласно, полученным данным уровень агрессивности текстов в обязательной программе по литературе для 11-го класса на 23% (на четверть) выше, чем в литературе для 9-го класса и на 6% выше, чем в среднем за все время обучения. Автор приходит к неутешительным выводам: «идеальный средний человек имеет повышенную агрессивность».
  В 1982 году в Америке увидела свет книга Алекса Шмидта и Джени де Грасс "Насилие как средство общения". Проведенные исследования осветили мнение американцев по вопросу обуславливания агрессии текстами средств массовой информации. Как отмечается в книге, 70% населения США считают, что смакование в печати деталей уголовных преступлений усиливает рост преступности [4].
Исследования на тему обуславливания агрессии текстами проводились профессором университета шт. Айова Крейгом Андерсоном. Цель эксперимента была сформулирована следующим образом: влияют ли "жесткие" тексты песен на агрессивность человека.
Поскольку исследователям нужна была уверенность в том, что они изучают влияние только текстов, студентам давали слушать жесткие и обычные песни одной и той же группы. По окончании прослушивания студентам предлагалось изучить ряд слов и отнести их к одной из двух групп: агрессивные - неагрессивные выражения. Причем любое слово одинаково попадало в каждую из групп, и вопрос классификации зависел от индивидуальных представлений человека. Исследователи опирались на предположение, что в такой ситуации возникнет "процесс семантического заполнения", т.е. придание агрессивного/неагрессивного смысла словам не в силу их значения, а согласно особенностям воспринимающего их лица. Студенты, слушавшие жесткие тексты с большей вероятностью устанавливали агрессивные ассоциации. У студентов также увеличивалась доля "агрессивного выбора" при восполнении из фрагментов слов с агрессивным или неагрессивным смыслом. В тестах на решение житейских проблем они в пять раз чаще выбирали насильственные стратегии поведения. В процессе толкования многозначных слов из нескольких вариантов интерпретации, склонны были видеть именно враждебный. Например, из фрагмента h-t они образовывали слово hit (удар), а не hat (шляпа).Эти результаты относятся именно к текстам, а не к музыкальному стилю, исполнителю и энергетической нагрузке песни, поскольку, по словам ученых, эти факторы они контролировали [6].
  Окончательные выводы специалистов были опубликованы в Journal of Personality and Social Psychology. Они говорили о том, что " вне зависимости от музыкального стиля, личности исполнителя или способности песни возбудить слушателя, наличие жестокого текста способствует росту враждебных чувств в людях.
Исследования социологов по вопросу непосредственного влияния насилия в литературе на эмоциональное настроение человека. В 1984 Хит изучал влияние периодической печати на читателей. В ходе эксперимента, он разделил все газетные отчеты о разбойных нападениях по категориям случайности (отсутствие очевидной мотивации), сенсационности (странные и жуткие подробности), местоположения (около дома или далеко). Затем читателей газет опросили, какие чувства у них возникают по поводу тех или иных сообщений.
Когда люди читают о местных преступлениях, они напуганы больше, особенно если преступление классифицируется как случайное (немотивированное) и в сообщении не приводятся сенсационные подробности. И напротив, когда люди читают о преступлениях в других районах, они меньше боятся, даже если мотивы были случайными и сообщаются сенсационные подробности. Несомненным фактом является то, что «сообщения о насилии оказывают большое влияние на возникновение у людей страхов», делает заключение Хит. Тем не менее, не все сообщения о насилии вызывали страх, а только те, которые имели прямое отношения к жизни и здоровью людей, участвовавших в опросе, что и так является очевидным.
Другой эксперимент проводился в России. Он был построен следующим образом. Исследователями было проведено анкетирование нескольких групп людей. Первая группа читала тексты о насилии, опубликованные в газете «Комсомольская правда», после чего получила задание выбрать из прочитанного те слова, которые, по их мнению, связаны с понятием агрессии, и выписать их в отдельную анкету.
Вторая группа участников отвечала на вопросы этих анкет, работая уже не с текстами, а только лишь с выбранными из них лексами агрессии.
Примечательно, что участники (первая группа) могли прочесть сразу не более пяти материалов о насилии (не разбавляя другим чтением). При этом после прочтения одного-двух человек хмурился и возмущался, а после прочтения четырёх-пяти у испытуемых наблюдалось падение настроения, повышение раздражительности, нервозность,  причём этот эффект был достаточно устойчив.
Что же до заполнения анкет, то многие, заполнив одну анкету, от второй отказывались, аргументируя это тем, что настроение испортилось».