Типы политических изменений.

Содержание



Эссе
Список литературы

Типы политических изменений.

Наиболее важным компонентом политической модернизации, составляющим основу изменения политических ролей и специализации политических функций, является культурная секуляризация. Содержание культурной секуляризации составляют процессы рационализации политического мышления и политической деятельности индивида, перехода его от иррациональных (эмоции, переживания, традиции, обычаи) факторов политического поведения к рациональным началам в формировании политических позиций (конкретные факты, право, точная информация) (3).
Также необходимо выделить показательные модели модернизации. К спонтанным относятся модернизации, зарождающиеся и протекающие естественным путём, в процессе постепенного самопроизвольного преобразования социально-экономической структуры общества и его политических институтов(4, с. 361). К типу спонтанных можно отнести модернизацию Великобритании. К направляемым относят модернизации в обществах «позднего старта» (Германия, Италия, Япония и Россия). Здесь практически не оформились независимые от власти агенты модернизации. Принято также выделять национальные варианты политической модернизации. Классическим примером может служить Великобритания, поскольку именно в этой стране впервые формировались гражданские отношения и институты гражданского общества. Что касается политических модернизаций во Франции и Германии, то здесь также есть свои особенности. Во Франции политическая модернизация началась значительно позже, а также неоднократно прерывалась. А политическая модернизация в Германии проходила под знаком консервативной эволюции, данная модернизация представляет собой вариант модернизации сверху.
Как показывает практика общественного развития, основными полити­ческими формами осуществления назревших экономических, социальных, социокультурных изменений являются реформы и революции. Современная по­литическая наука и социология уделяют немало внимания изучению механи­змов, лежащих в основе этих феноменов. Наиболее распространенное опре­деление революции принадлежит С. Хантингтону, который считал ее быстрым, фундаментальным и насильственным изменением доминирующих ценностей и мифов общества, его политических институтов, социальной структуры, ли­дерства, правительственной деятельности и политики. Реформы - это час­тичные изменения в отдельных сферах общества, включая и политическую, не затрагивающие его фундаментальных основ (6, с. 217).
Как полагает Ханна Арендт, политические революции представляют собой явление нового времени. До ХVIII века рево­люций в полном значении этого слова не было. Первыми революциями, осу­ществлявшимися под знаменем свободы, стали по ее мнению, американская и французская революции конца XVIII века. Тогда же термин «революция» приобрел современное значение. Первоначально же он возник в астрономии и означал закономерное, регулярное вращение звезд, не подверженное из­менениям и не зависящее от воли человека. В ХVIII столетии, когда слово «революция» было заимствовано политической философией, оно имело смысл, прямо противоположный современному. Под революциями понимали «возвраще­ние к ранее отвергнутому порядку, состоянию, циклическую смену форм правления. Впервые термин «революция» в политическом контексте был ис­пользован для обозначения реставрации монархии, последовавшей в резу­льтате краха диктатуры Кромвеля и разгона Долгого парламента. Через несколько десятилетий появился широко известный термин «славная револю­ция», под которой современники понимали не свержение королевской влас­ти Стюартов, а, напротив, передачу ее Вильяму и Марии, иными словами, реставрацию принципа монархической власти во всех ее правах и славе. С этого момента термин «революция» стал означать восстановление искон­ных порядков, утраченных или деформированных из-за деспотизма абсолю­тистской власти, а немного позднее так обозначали направленные против этой власти социально-политические перевороты (6, с. 218-219).
Политическая мысль первоначально рассматривала революции исключи­тельно сквозь призму идеологизированного подхода. Политическая идеоло­гия консерватизма и возникает главным образом как реакция на события французской революции. Описывая в своем труде «Размышления о революции во Франции» кровавые эксцессы этой революции, один из основоположников консерватизма Эдмунд Берк сформулировал присущий данной идеологии взгляд на революционные процессы типа Французского: революция - общественное зло, она обнажает самые худшие, низменные стороны человеческой натуры. Причины революции консерваторам видятся прежде всего в появлении и рас­пространении ложных и вредных идей.
С совершенно иных позиций оценивал революцию ранний либерализм. Либеральная доктрина оправдывала революцию в том случае, когда власть нарушает условия общественного договора. Поэтому многие представители классического либерализма называли среди основополагающих прав челове­ка и право на восстание. Постепенно, под впечатлением крайностей реаль­ных революционных процессов, в либерализме стала формироваться более осторожная оценка этого явления.
Еще до Великой французской революции предпринимались попытки сое­динить идею коммунизма и социализма с идеей революционного ниспровер­жения прежней политической власти. В годы Французской революции и после нее количество таких попыток неимоверно увеличилось. Наиболее видным продолжателем традиций революционного коммунизма стал Карл Маркс. Для него революции - это «локомотивы истории» и «праздник угнетенных». К. Маркс создал одну из первых теоретических концепций революции. Эта концепция внешне выглядит весьма обоснованной и логически выверенной. С точки зрения марксизма, глубинные причины революций связаны с конф­ликтом внутри способа производства - между производительными силами и производственными отношениями. На определенной ступени своего развития производительные силы не могут больше существовать в рамках прежних производственных отношений, прежде всего отношений собственности. Конф­ликт между производительными силами и производственными отношениями разрешается в «эпоху социальной революции», под которой основоположник марксизма понимал длительный период перехода от одной общественно-эко­номической формации к другой. Кульминационным моментом этого периода является собственно политическая революция. Причины политических рево­люций К. Маркс видел в классовой борьбе, именно ее же он считал главной движущей силой общественного развития вообще (6, с. 219).
Рабочее движение в странах Западной Европы, а имен­но на него К. Маркс и Ф. Энгельс возлагали особые надежды, в большинстве случаев социальной революции предпочло социальную реформу. Идеи револю­ционного марксизма нашли поддержку в таких странах и регионах, которые сами основоположники данного направления ни при каких обстоятельствах не считали пригодными для начала коммунистического эксперимента.
Заслуга приспособления доктрины марксизма к условиям слаборазвитых стран, безусловно, принадлежит В. И. Ленину, дополнившему марксистскую теорию революции новыми положениями. Некоторые из них выходят за рамки собственно марксистской парадигмы. В частности, это относится к ленин­ской концепции революционной ситуации. В.И. Ленин считал, что любая по­литическая революция нуждается в определенных условиях для своей побе­ды. Первое условие - наличие общенационального кризиса, при котором не только бы «низы не хотели жить по-старому», но и «верхи не могли» уп­равлять старыми методами. Второе условие В. Ленин характеризовал как «обострение выше обычного нужды и бедствий народных масс». И третье -значительное повышение социальной активности этих масс.
Параллельно с марксизмом в XIX веке предпринимались и иные попыт­ки создания теоретических концепций революции, объяснения причин их возникновения и механизмов развития. Пример - труд Алексиса де Токвиля под названием «Старый порядок и революция». В противоположность К. Марксу, А. Токвиль видел причины революций не в экономическом кризисе, вызванном отставанием производственных отношений от ушедших вперед про­изводительных сил. Он полагал, что революционные взрывы могут происхо­дить не обязательно в результате ухудшения ситуации в обществе. Люди, по мнению мыслителя, привыкают к лишениям и терпеливо переносят их, ес­ли считают неизбежными. Но как только появляется надежда на улучшение эти лишения воспринимаются уже как невыносимые. То есть, причиной революционных событий становится не сама по себе степень экономической нужды и политического гнета, а их психологическое восприятие.
Позитивистская социология, формировавшаяся в середине и второй половине XIX века, рассматривала революцию как отклонение от нормального хода общественного развития. Классики социологии О. Конт и Г. Спенсер противопоставляли идее революции идею эволюции - постепенных обществен­ных изменений, совершаемых посредством политических, экономических и социальных реформ.
Интерес к изучению революционных процессов возник в конце XIX сто­летия в социальной психологии, нарождавшейся в тот период при активном взаимодействии с социологией и политической наукой. Интерес осно­вывался на негативном отношении к этому социально-политическому фено­мену и носителям революционной идеологии. Наиболее характерными пред­ставителями данного подхода в социально-психологической теории были Густав Лебон и Габриэль Тард. Получила известность теоретическая кон­цепция Г. Лебона, в основу которой положены его исследования массового поведения людей в революционные периоды. Эти периоды, по его мнению, отличаются «властью толпы», когда поведение людей, охваченных всеобщим возбуждением, значительно отличается от их поведения на индивидуальном уровне или в малых группах. Под влиянием толпы индивиды способны к со­вершению неожиданных и нехарактерных для них как героических, так и варварских поступков.
Пример подобного поведения Г. Лебон находил в действиях парижских народных низов во время Великой французской революции. Анализируя со­циально-психологический механизм этого явления, французский ученый от­мечал, что люди, охваченные коллективным возбуждением, порожденным тол­пой, теряют некоторые критические способности, присущие им в повседнев­ной жизни. Они становятся легко доступными внушению и поддаются на лю­бые, в том числе и абсурдные, призывы лидеров толпы и демагогов, про­исходит массовое помутнение сознания. Поэтому не удивительно появление среди революционных лидеров людей с психическими расстройствами, кото­рых «толпа выбирает своими вожаками». В рядах революционных активистов также немало лиц, отягощенных наличием каких-либо комплексов, чаще всего на почве профессиональной неудовлетворенности. Бездарные писатели, недоучившиеся студенты, несостоявшиеся адвокаты стремятся к полити­ческому лидерству в революционные периоды, чтобы компенсировать свои неудачи в предреволюционное время (6, с. 220). Идеи Лебона носили консервативный характер, их критическое острие было направлено не только против рево­люционной теории и практики, но и против институтов парламентской де­мократии. Тем не менее, отдельные наблюде­ния и выводы французского социолога и психолога были близки к истине.
Большое влияние на политическую науку и со­циологию XX века оказала элитаристская концепция В.Парето. В частности, некоторые идеи Парето использовал создатель первой современной концепции революции Питирим Александрович Сорокин. В вышедшей в 1925 году в США и ставшей всемирной известной книге «Социо­логия революции» П. Сорокин предпринял попытку объективного научного анализа феномена революции, далекого от односторонностей идеологизиро­ванного подхода, будь то консервативный или марксистский. Выясняя при­чины революций, П. Сорокин основывался на господствовавшей тогда в со­циально-политических науках бихевиористской методологии. Любое социа­льное действие бихевиоризм рассматривал по формуле «стимул-реакция». Именно на эту формулу и опирался социолог, когда исследовал поведение людей в революционные периоды. Он полагал, что человеческое поведение определяется врожденными, «базовыми» инстинктами. Это - пищеварительный инстинкт, инстинкт свободы, собственнический инстинкт, инстинкт индивидуального самосохранения, инстинкт коллективного самосохранения. Всеобщее подавление базовых инстинктов или, как писал П. Сорокин, «репрессирование» большого их числа неизбежно приводит к революционному взрыву. Необходимым условием взрыва является и то обстоятельство, что эти «репрессии» распространяются на весьма большую или даже подавляю­щую часть населения. Так же как и его политический оппонент В. Ленин, П. Сорокин считал недостаточным для революции одного лишь «кризиса ни­зов». Анализируя же причины и формы «кризиса верхов», П. Сорокин, ско­рее, следовал подходам и выводам В. Парето. Так же как и итальянский социолог, он видел одну из важнейших причин революционных кризисов в вырождении прежней правящей элиты. Описывая атмосферу различных пред­революционных эпох, П. Сорокин отмечал присущее им бессилие господству­ющих элит, неспособных выполнять элементарные функции власти, а тем более оказывать силовое противодействие революции (6, с. 220-221).
П. Сорокин выдвинул несколько условий успешного осуществления соци­ально-политических реформ. Во-первых, реформы не должны попирать чело­веческую природу и противоречить базовым инстинктам людей; во-вторых, любая попытка реформирования должна быть предварена тщательным научным исследованием конкретных социальных условий; в-третьих, желательно экс­периментальным путем проверять в более мелком масштабе последствия ре­форм, которые затем предполагается проводить в более крупном масштабе; в-четвертых, все реформы должны осуществляться правовыми и конституционными средствами. Безусловно, со всеми этими условиями следует согла­ситься, добавив, что еще требуется и наличие у реформаторов определен­ных качеств - воли, последовательности и четкого представления о конеч­ных целях и способах достижения общественных изменений.
В межвоенный период известен стал труд американ­ского социолога Крейна Бринтона «Анатомия революции». Основываясь на историческом опыте, прежде всего Франции и России, К. Бринтон выделил несколько этапов, через которые проходит всякая великая революция. Предшествует ей накопление социальных и экономических противоречий, не находящих своевременного разрешения и поэтому способствующих усилению недовольства и озлобленности у большей части населения. Далее начинает­ся рост оппозиционных настроений в среде интеллектуалов, появляются и распространяются радикальные и революционные идеи. Попытки правящего класса осуществить реформы оказываются запоздалыми, неэффективными и еще более усиливают общественное брожение. В условиях кризиса власти революционерам удается одержать победу, старый режим рушится.
После победы революции среди ее лидеров и активистов происходит размежевание на умеренное и радикальное крыло. Стремление умеренных удержать революцию в определенных рамках наталкивается на нарастающее противодействие радикально настроенных народных масс, желающих удовлет­ворить все свои чаяния, в том числе и изначально невыполнимые. Опираясь на это противодействие, революционные экстремисты приходят к власти и наступает кульминационный момент развития революционного процесса. Выс­шая стадия революции - стадия «террора» - характеризуется попытками пол­ностью и окончательно избавиться от всего наследия старого режима. Окон­чательной стадией революции К. Бринтон, как и П. Сорокин, считал стадию «термидора». Ее наступление он связывал с «излечением от революционной горячки». Термидор приходит в взбудораженное революцией общество также, как отлив сменяет прилив. Таким образом, революция во многом возвраща­ется в ту точку, с которой она начиналась (6, с. 221).
Социально-политические потрясения середины XX века усилили внимание к теоретическому изучению революционных процессов в политической науке и социологии 50-70-х годов. Наиболее известные концепции революции это­го периода принадлежат Чалмерсу Джонсону, Джеймсу Дэвису и Теду Гурру, Чарльзу Тилли.
Концепция революции Ч. Джонсона имеет структурно-функциональный ха­рактер и основывается на идеях Толкотта Парсонса. Согласно Т. Парсонсу, общество представляет собой саморегулирующуюся систему, то есть такую систему, которая под воздействием внешних факторов изменяет способ функционирования своих институтов, перестраивает взаимодействие между ними, но при этом сохраняет собственную эффективность в целом. В соот­ветствии с теоретической концепцией Ч. Джонсона, необходимым условием осуществления революции является выход общества из состояния равновесия. Общественная неустойчивость возникает вследствие расстройства связей между основными культурными ценностями общества и его экономической системой. Возникшая неустойчивость воздействует на массовое сознание, которое становится восприимчивым к идеям социальных изменений и полити­ческим лидерам, эти идеи пропагандирующим. Хотя старый режим постепен­но утрачивает легитимную поддержку населения, сама революция еще не яв­ляется неизбежной, если правящая элита найдет в себе силы осуществить назревшие перемены и тем самым восстановить равновесие между основными общественными институтами. Если она окажется на это неспособной, то реформы, возвращающие общество к новой форме равновесия, проведут поли­тические силы, пришедшие к власти в результате революции. В концепции Ч. Джонсона большое внимание уделяется так называемым акселераторам (ускорителям) революций, к которым он причислял войны, экономические кризи­сы, стихийные бедствия и другие чрезвычайные и непредвиденные события.
Концепция Джеймса Дэвиса и Теда Гурра получила известность как теория «относительной депривации». Под относительной депривацией пони­мается разрыв между ценностными ожиданиями (материальными и иными ус­ловиями жизни, признаваемыми людьми справедливыми для себя) и ценност­ными возможностями (объемом жизненных благ, которые люди могут реально получить). Протест вызывается отнюдь не абсолютными размерами нищеты и бедствий народных масс. Можно найти, указывает Д. Дэвис, бессчетное количество исторических периодов, когда люди жили в постоянной беднос­ти или подвергались чрезвычайно сильному гнету, но открыто не протесто­вали против этого. Постоянная бедность или лишения не делают людей ре­волюционерами, чаще всего они терпят такие условия со смирением или немым отчаянием. Лишь когда люди начинают задаваться вопросом о том, что они должны иметь по справедливости, и ощущать разницу между тем, что есть и тем, что должно бы быть, тогда и возникает синдром относите­льной депривации.