Культурные различия в российско-корейских браках.

Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основания изучения культурных различий в смешанном браке.
1.1. Основные понятия социологии культуры: нормы, ценности, культурные различия
1.2. Социологические подходы к изучению смешанных браков
Глава 2. Российско-корейские культурные различия
2.1. Особенности российского менталитета
2.2. Особенности корейского менталитета
2.3. История российско-корейских смешанных браков
Глава 3. Социологическое исследование российско-корейских смешанных браков
3.1. Описание исследования
3.2. Выводы исследования
Заключение
Список литературы
Приложения

Культурные различия в российско-корейских браках.

Второе, с чем трудно согласиться, - это утверждение о возможности однозначного определения «эффективности» брака. Как сопоставить на единой шкале экономическую эффективность, психологическую совместимость и сексуальную удовлетворенность? Недаром во всех работах по теории «брачного рынка» этот вопрос обходится.
Но главный источник сомнений по поводу данной концепции лежит в сфере общенаучной методологии. Согласно выработанным в науке критериям, хорошая теория должна, во-первых, объяснять максимально широкий круг фактов, касающихся изучаемого явления и зафиксированных на эмпирическом уровне. Во-вторых, в ней не должны постулироваться те отношения, которые сами требуют объяснения. В-третьих, она должна опираться на результаты исследований в смежных областях знания, особенно тех, которые занимаются фундаментальными закономерностями человеческого поведения. Для социологии и этнологии такой областью является, прежде всего, психология.
Какая из двух приведенных концепций точнее объясняет факты, полученные в ходе изучения национально-смешанных браков? Рассмотрим это на примере результатов конкретных исследований.
1. Почему люди вообще предпочитают выбирать брачного партнера своей национальности?
Для конструктивистской концепции «брачного рынка» загадкой оказывается сам факт устойчивости внутриэтнических брачных предпочтений (так называемой «этнической эндогамии»). Действительно, если этническая идентификация является результатом ситуативного выбора, причем люди могут объединяться в «этносы» каждый раз в разном наборе, то что же обеспечивает удивительную стабильность брачных границ этноса, которую отмечали разные исследователи на протяжении нескольких десятилетий?
В рыночной концепции подбора брачного партнера доказывается специальная теорема, согласно которой мужчины и женщины более высокого качества вступают в брак с себе подобными, а не подбирают партнеров более низкого качества тогда, когда эти качества являются взаимодополняющими: женщина высокого качества повышает производительность мужчины высокого качества, и наоборот. Выбор по сходству является оптимальным, когда признаки являются взаимодополняющими, а выбор по различию оптимален, когда признаки являются взаимозаменяющими, так как партнеры высокого качества в первом случае усиливают, а во втором – компенсируют друг друга. При попытке объяснить с помощью этой теоремы факт этнической эндогамии исследователь попадает в очевидный логический круг. Как определить, почему для подбора брачных партнеров по одним признакам характерна эндогамия, а по другим – экзогамия (т.е. избегание совпадения этих характеристик у жениха и невесты)? Очень просто – назвать первые признаки (эндогамные) взаимодополняющими, а вторые (экзогамные) – взаимозаменяющими, ибо никаких независимых критериев отличия первых от вторых не предполагается.
2. Почему этносы столь сильно различаются по уровню этнической эндогамии?
Доля национально-смешанных семей в советском обществе непрерывно увеличивалась. Она составляла около 10% в 1959 г. и приблизилась к 17% в 1989. Однако разные народы СССР принимали неодинаковое участие в процессе «всеобщего смешения». Примерно 2/3 национально-смешанных семей включали супругов только русской, украинской или белорусской национальностей. Почти каждая третья пара объединяла представителей восточнославянских народов с лицами, принадлежавшими к другим национальностям. На браки между всеми другими национальностями приходилось не более 35% всех национально-смешанных брачных пар.
Специальные методики, основанные на вычислении теоретической вероятности заключения браков различного национального состава, позволяют выявить склонность женихов и невест к вступлению в межнациональные браки независимо от влияния этнической среды, т.е. статистической вероятности их заключения. Многочисленные расчеты по материалам переписей населения, данным отделов ЗАГС, этносоциологических исследований показывают, что женихи и невесты разных национальностей, находящиеся в одной и той же или сходной этнической среде и имеющие примерно равные возможности для заключения межнациональных браков, тем не менее, вступают в такие браки с различной частотой. Если попытаться объяснить этот факт в терминах рыночной концепции, то придется принять еще одно произвольное допущение, а именно, что принадлежность к разным национальностям обладает разной степенью «взаимодополнительности».
Значительно проще, естественнее, а главное, гораздо более согласованно с данными по истории и этнографии народов, выступает объяснение в терминах онтологической, и прежде всего информационной, концепции этноса. Различия в степени эндогамности этносов и этнических групп объясняются уровнем сплоченности внутриэтнических кругов общения, устойчивости мезоструктуры. Этот фактор легко измеряется даже с помощью обычных этносоциологических анкет.
Русские были самым крупным этносом СССР, значительно превосходившим по численности все остальные народы; даже на момент распада СССР они составляли примерно половину его населения. Поэтому их активное участие в процессах развития межнациональной брачности вполне согласуется с тем фактом, что среди всего русского населения (по сравнению с другими, менее многочисленными, этносами) доля этих браков была относительно невелика. Абсолютное большинство русских проживало в однонациональной среде. В то же время, чем больше была доля русских в составе населения союзной или автономной республики, тем больше там было и национально-смешанных семей.
Специальные расчеты, проведенные по материалам ЗАГСОВ и переписей, показали, что среди русских, проживавших в инонациональной среде, частота межнациональных браков была близка к теоретической вероятности, а иногда даже превышала ее, в то время как у большинства других народов внутриэтнические брачные связи были сильнее межэтнических. Это было, в основном, результатом брачного выбора русских невест, часто вступавших в браки с женихами других национальностей.
Другим фактором, вызывающим различия в степени эндогамности этносов и этнических групп, является (помимо сплоченности внутриэтнических кругов общения) культурная дистанция между этносом и его этническим окружением, т.е. чем выше эта дистанция, тем ниже число национально-смешанных браков. Культурная же дистанция, в конечном счете, определяется межэтническими различиями в образе жизни, которые, в свою очередь, зависят от того, насколько устойчивы и сплочены коллективы, образующие внутриэтническую структуру. Недаром порой заключается очень мало смешанных браков между представителями этнических общностей, близких по культуре и живущих в тесном контакте.
3. Почему с течением времени уровень эндогамии этноса меняется, причем эти изменения далеко не всегда напрямую связаны с увеличением или уменьшением объема межэтнических контактов? В частности, почему в процессе урбанизации, как правило, сначала наблюдается рост, а затем стабилизация и падение показателей межэтнической брачности?
Динамика соотношения межнациональных браков в городах ряда регионов СССР не была линейной: вслед за нарастанием численности межнациональных браков среди титульных этносов национальных республик РСФСР на первых этапах их урбанизации наступала стагнация этого процесса, сменявшаяся новым увеличением уровня эндогамии.
Увеличение этнической эндогамии титульных этносов – один из немногих фактов, которые были выявлены в процессе изучения межнациональной брачности и которые поддаются интерпретации в терминах позитивистской концепции. Он объясняется повышением относительного социального статуса титульных этносов в среде городского населения при условии, что национальная принадлежность является взаимодополняющим признаком, т.е. выгоды для брачной пары от вступления именно в однонациональный брак со временем становятся выше, чем от вступления каждого из партнеров в межнациональные браки.
Информационный подход предлагает несколько иное объяснение увеличения этнической эндогамии титульного этноса. Доля «этнических маргиналов» в каждом новом поколении этноса во многом определяется характером протекания урбанизационных процессов. Нарастание сложности социальных связей и неопределенности информационной ситуации в быстро растущих городах ведет к тому, что вчерашние мигранты начинают искать психологическую, а иногда и чисто деловую опору в поддержании или возобновлении внутриэтнических межличностных связей.
Малый и средний этносы, включаясь в процесс урбанизации, основанный на проникновении в инонациональные по составу населения города, проходит три этапа. На первом этапе люди, приехавшие из деревни в большой инонациональный город, стараются сплотиться и подбирать брачных партнеров по прежним земляческим связям. На втором – переходном – этапе численность горожан титульных этносов быстро возрастает, увеличиваясь иногда в 5-7 раз в течение жизни одного поколения, а внутриэтнические межличностные связи под воздействием массовых миграций ослабевают. Характерная черта этого этапа заключается в том, что традиционные системы отношений в городах уже не функционируют, а новые, городские, пока не сформировались. На данном этапе (при ослаблении земляческих связей) в качестве одного из каналов адаптации в условиях города для части молодежи, намеревающейся вступить в брак, особенно для женихов титульного этноса, более выгодным оказывается вступление в национальносмешанный брак. Наконец, на третьем этапе (т.е. на этапе качественной урбанизации) дети и внуки мигрантов из села формируют устойчивые городские этнические субкультуры, или, иначе говоря, в городах складываются постоянные этнические круги общения. Это снова вызывает рост этнической эндогамии, но уже на основе принципиально иной, а именно – городской культуры этноса.
4. Почему в одних крупных городах среди представителей титульных этносов в межнациональные браки чаще вступают коренные горожане, а в других, наоборот, мигранты (обычно уроженцы села)?
Эта общая схема по-разному реализуется в городах разных регионов. В СССР в ряде случаев, особенно в городах восточных регионов, сельские круги общения продолжали играть заметную роль в городах не только на первых этапах урбанизации, но и на протяжении всей их истории. Здесь подход двух концепций в целом совпадает.
5. Почему практически везде в межнациональные браки чаще вступают в более позднем возрасте, чем в однонациональные, и среди молодоженов больше тех, кто вступает в брак уже не впервые?
Сторонник рыночной концепции скажет, что дело здесь в «удешевлении» женихов и невест, «бывших в употреблении», которые, вследствие этого, вступают в менее престижные – межнациональные – браки.
Последователь онтологической концепции отметил бы, что более взрослые люди самостоятельнее в брачном выборе и в меньшей степени зависят от неформального контроля со стороны внутриэтнических кругов общения. К тому же они обратят внимание на то, что в среде тех этносов, у которых внутриэтнические связи ослаблены, разница в возрасте и брачном опыте между вступающими в однонациональные и смешанные браки менее заметна.
6. Почему национальный состав браков очень заметно влияет на их, устойчивость, в частности, почему национально-смешанные браки распадаются, как правило, быстрее и чаще, чем однонациональные?
Фактом, не находящим объяснения в рамках конструктивистской концепции, является различие в устойчивости браков разного национального состава. В настоящее время доказано, что национально-смешанные браки в целом менее устойчивы, чем однонациональные. Единственным исключением в большинстве союзных и автономных республик СССР были однонациональные браки среди русских, которые распадались чаще, чем национально-смешанные. Рыночная концепция объясняет этот факт простой ссылкой на «неоптимальность» гетерогенных браков вообще: для людей, которые вступают в брак с представителями другой расы, религии, возрастной когорты или имеют иной уровень образования, вероятность развода велика даже в случае, если их остальные черты остаются неизменными.
Данные этносоциологических исследований и материалы ЗАГСОВ позволяют предположить, что именно различный уровень сплоченности групп, образующих мезоструктуру контактирующих этносов, определяет стабильность браков разного национального состава.
Национально-смешанные браки чаще оказываются вне системы неформального социального контроля, что, в конечном счете, снижает их стабильность по сравнению с браками коренных национальностей. Так, неустойчивость браков русского населения в союзных республиках СССР определялась слабостью, нестабильностью кругов общения, в первую очередь, родственных и земляческих связей в среде русского этноса.
Таким образом, далеко не всегда одна из двух конкурирующих теорий оказывается ложной. Очень часто они дополняют друг друга или одна из них оказывается частным случаем второй, описывая поведение системы в частных ситуациях. Соотношение изложенных подходов к анализу динамики и последствий национально-смешанных браков представляется отношением не двух конкурентов, а двух коллег, которые пока не нашли общего языка.
Глава 2.
Российско-корейские культурные различия
2.1. Особенности российского менталитета
Знание особенностей менталитета того или иного народа во многом обусловливает понимание его культурных особенностей в целом и отношения к браку и семье в частности.
ХХ век завершился распадом СССР. Кто-то называет это событие перестройкой, кто-то – второй революцией в России. Смысл заключается в том, что для России это событие явилось не только изменением уклада жизни в политико-экономическом плане. Оно оказало сильное влияние на сознание народа, на его менталитет. Произошла очередная ломка ценностей. На первый план выступили ценности рынка, причем в современном западном его понимании. Усвоение этих ценностей российскими людьми протекает неоднозначно, и этот процесс далек от завершения. Одни ценности принимаются, другие отвергаются, третьи пока осмысливаются. Можно говорить о том, что продолжается процесс формирования менталитета народа. Каким становится русский менталитет под влиянием этих изменений – этот вопрос требует исследования, осмысления.
Понятие «менталитет» сегодня стало одним из общеупотребляемых не только в различных областях социально-гуманитарных знаний, но и в повседневной жизни. Это заставляет ученых продолжать исследования этого явления в целом, искать соотношение сопряженных с ним понятий «ментальность», «национальный характер», «дух народа», «душа народа», «национальное самосознание» и т.д. Различными исследователями ставятся проблемы выявления его содержательных спецификаций, вычленения целого ряда видообразований, а также выявления его структуры.
Носители русского менталитета не замечают и не задумываются над тем, что он сказывается в видении мира, в направлении мыслей. Менталитет стоит за каждым поступком личности и является глубинной причиной способов реагирования общества на современные вызовы. Рассмотрение русского менталитета с позволяет найти правильные ответы на следующие вопросы: что такое русский менталитет; каковы его истоки в общественном бытии и духовной сфере; как отражаются в нем вопросы мироздания, религии, природы, общества, человека; каковы объективные условия и субъективные факторы формирования русского менталитета; каково соотношение сознания и менталитета.
На сегодняшний день в гуманитарных науках существует множество методик изучения русского менталитета (как и менталитета вообще). Отдельными исследователями рассматриваются различные стороны менталитета народа, но нет скорректированной и единой программы исследований. В литературе часто понятие «менталитет» подменяется понятиями «национальный характер», «национальное сознание». Все эти проблемы связаны с чрезвычайной сложностью объекта исследования. Поэтому большинство работ по данному вопросу носит описательный характер. В этом усматривается и положительный момент, дающий исследователям поле для научного поиска. Так, в современной гуманитарной науке накоплено достаточно знаний о русском менталитете для того, чтобы отдельные кусочки мозаики начинать сводить в целостную картину.
Вопрос о сущности и специфике русского менталитета, русского национального характера традиционно находится в центре дискуссий о прошлом, настоящем и будущем нашей страны. К его осмыслению обращались классики отечественной философской мысли: П.Я. Чаадаев, А.С. Хомяков, братья К.С. и И.С. Аксаковы, И.В. Киреевский, В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, К.Н. Леонтьев, В.С. Соловьев, Н.Я. Данилевский, В.В. Розанов., Н.А. Бердяев, В.И. Иванов, И.А. Ильин, С.Л. Франк, П.А. Флоренский, Г.П. Федотов, А.Ф. Лосев, Н.О. Лосский, П.А. Сорокин и другие.
В целом ряде работ анализируется влияние различных факторов на формирование менталитета. Влияние природно-географического фактора на культурные особенности этноса (в частности, русского) охарактеризовано в трудах историков Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, Д.И. Иловайского. Оригинальная концепция механизма воздействия естественно-географических условий на выработку поведенческого и культурного своеобразия этноса разработана Л.Н. Гумилевым. Воздействие религии на формирование стереотипов мышления, поведения, деятельности исследовали М. Вебер, К. Юнг, С. Хантингтон, Г.И. Авцинова, А.В. Махлаев, Л.Е. Шапошников и другие авторы.
Проблема разработки теории менталитета не потеряла своей актуальности. Общие ее вопросы рассматриваются в работах Э. Эриксона, А. Инкельса, Д. Левинсона, А.Я. Гуревича, Б.В. Маркова, Л.Н. Пушкарева, Б.С. Гершунского.
Исследованию проблем генезиса, содержания, внешних проявлений сущности русского менталитета посвящены работы современных отечественных и зарубежных авторов: Е.А. Ануфриева, Л.В. Лесной, В.К. Кантора, А.С. Панарина, Д.С. Лихачева, В.И. Пантина, К. Касьяновой, В.П. Кожевникова, Д.В. Полежаева, В.К. Трофимова, Е.В. Фещенко, Б. Гройса, В. Крауса, В. Шубарта и других.
Большой вклад в понимание русской и славянской культуры внесли работы Б.А. Рыбакова. Оригинальная и, пожалуй, одна из немногих целостных системных концепций взаимозависимости русского менталитета и истории народа разработана современным ученым А.С. Ахиезером. Вопросам взаимосвязи лингвистики, психологии и менталитета посвящены работы Д. Кавелина, Ю. Степанова, и других.
Наибольшее влияние на формирование позиции автора относительно сущности и структуры русского менталитета оказали труды П.Я. Чаадаева, Ф.М. Достоевского Д.С. Лихачева, А.И. Солженицына, А.С. Ахиезера, Н.С. Южалиной, А.И. Гудзенко, В.К. Кантора, А.Б. Горянина, В.К. Трофимова, Н.Я. Веретенникова, И.Р. Шафаревича, Н.П. Кириллова и других.
Особый интерес представляют работы зарубежных авторов Т. Густафсона, С. Масси, Д. Хоскинга и других, посвященные изучению России, ее культуры и истории.
Глубину русского менталитета помогают понять и прочувствовать произведения устного народного творчества. В них народ порой не только не уступает образованным ученым, но и значительно превосходит их, опережает в обобщениях, смотрит на природные и общественные процессы глубже, формулирует свои взгляды столь просто и метко, что они передаются от поколения к поколению как непреложные истины. Поэтому русские народные сказки, пословицы и поговорки являются источниками изучения наряду с работами ученых.
Следует отметить, что структура менталитета в целом инвариантна. Менталитет выступает основной категорией по отношению к понятиям «ментальность», «национальный характер», «национальное самосознание», отождествления которых между собой следует избегать. Содержательное наполнение этих составляющих вариативно и имеет разную степень изменчивости. Наиболее неустойчивы образы и установки, входящие в ментальность как временной срез менталитета.