Народы Сибири. Чукчи. коряки. (тему желательно перефразировать)

Содержание


Введение
1. Этнический состав и территория расселения коряков и чукчей
2. Уровень экономического развития и социальная организация чукчей и коряков
Заключение
Список литературы

Народы Сибири. Чукчи. коряки. (тему желательно перефразировать)

Пешие карагиицы, выпукинцы, располагались на побережье Карагинского залива от р. Уки до р. Тымлат и Насчитывали 1200 чел., проживавших в 18 острожках.
Пешие паланцы занимали побережье залива Шелихова от р. Подкагирной на севере до р. Тигиль на юге. Численность их составляла 2580 чел. Они проживали в 26 поселениях.
Каменцы, или акланцы (вайкынэльо), имели поселения на северном побережье Пенжинской губы на р. Пенжине и Оклан и насчитывали 640 чел. К западу от них на р. Парень и восточном побережье п-ова Тайгонос проживали паренцы (пойтыльо) (450 чел.). На западе того же полуострова обитали ипусанцы (иткапэльо). Итканцы, паренцы, каменцы (акланцы) уже в самых ранних русских известиях именовались одним словом «пенжинцы».
К юго-западу от пенжинцев от р. Гижиги до Тауйского залива обитали коряки, которых Б. О. Долгих свел в три группы - гижигинские (400 чел.), туманские (400 чел.), ямские (450 чел.), а И. С. Вдовин определил как одно территориальное подразделение - «коряки северозападного побережья Охотского моря» - айгывэлгу. Я. Линденау, составивший в 1743 г. «Описание коряков, их нравов и обычаев», писал, что коряки, живущие от р. Сиглан до р. Гижиги, «свое название... получили от рек и местностей, где селились и разделялись на обособленные роды» (Линденау Я.И., с.84). Документы первой половины XVIII в. донесли их названия: сигланские, ямские, тахтоямские, туманские, вилигииские, таватумские, наяхаиские, вархаламские, гижигинские.
Коряки-оленеводы (чавчувены) представляли собой пять территориальных групп: тайгоносские (около 300 чел,), пенжинские (около 900); камчатские (около 400 чел.), гижигинские (700 чел.) и иретские (200 чел.). Они кочевали по р. Тауй, Сиглан, Яма, Иреть, Наяхан, Большая и Малая Гарманда, Гижига, Омо-лон, Парень, п-ову Тайгонос, р. Пенжина, Парапольскому долу, правым притокам р. Анадырь, Апука, Пахача. Оленные коряки как бы окаймляли с материковой стороны поселения приморских коряков - от р. Ольг до р. Тигиля на Охотском побережье, и от р. Апуки до р. Панкары (Ивашки) на Берингоморском. Отдельные группы оленеводов забредали и далеко на юг Камчатского полуострова. В. Атласов сталкивался с ними на р. Большой и, видимо, еще южнее.
Каждая из названных выше территориальных групп коряков отличалась от остальных диалектом языка, рядом культурных, хозяйственных и бытовых особенностей. Принципиально важно и то, что коряки, отделяя себя от других народов, не имели этнического единства - каждая территориальная группа отделяла себя от другой.
Помимо этого, как отмечают исследователи, между отдельными территориальными группами коряков отсутствовали регулярные связи, в которых не было никакой экономической необходимости. Следовательно, не возникало условий для их консолидации.
2. Уровень экономического развития и социальная организация чукчей и коряков
Авторы первых известий о чукчах XVII - начала XVIII вв. делят их по роду занятий на оленных сидячих и пеших.
Термин «оленные чукчи» относился к тем, которые имели стада оленей, вели кочевой образ жизни, не отрываясь, однако, от занятий охотой и морским зверобойным промыслом. Это были обитатели континентальных районов. По мнению И. С. Вдовина, оленеводство как основное занятие к середине XVII в. было распространено у незначительной части чукчей, причем оно имело скорее транспортное, чем «мясное» направление (Вдовин И.С., с. 22).
Под «сидячими чукчами» подразумевали группу полуоседлых чукчей, которые имели оленей лишь в незначительном количестве, необходимом для передвижений в целях охоты. Обитали они в районах тундры, примыкавших к морскому побережью, откуда по мере хозяйственной необходимости перемещались в континентальные области для охоты на дикого оленя и выходили на побережье, где занимались морским зверобойным промыслом. .
«Пешими чукчами» называли оседлых охотников, которые не имели оленей и не использовали, по-видимому, даже ездовых собак. Их основными занятиями были морской зверобойный промысел и охота на диких оленей. Определение «пешие» чаще всего применялось к оседлым жителям побережий Тихого и Ледовитого океанов, т. е. к азиатским эскимосам и какой-то части чукчей.
Таким образом, как считают исследователи, экономика чукчей была комплексной, с выделением групп, ориентированных преимущественно на оленеводство, с одной стороны, и на морской зверобойный промысел (тюленей, моржей, китов), с другой. В то же время очень важное место в жизни всех групп чукчей занимала охота на дикого оленя. Некоторое значение имели рыболовство и охота на дичь, диких животных (горных баранов, лосей, медведей, росомах, волков, лисиц, песцов). Комплексный характер хозяйственной деятельности и возможность при необходимости переходить от кочевой формы жизнеобеспечения к оседлой, в зависимости от конкретной экологической и социальной обстановки, делали чукчей весьма резистентными по отношению ко всяким внешним воздействиям.
Особо стоит отметить, что со второй половины XVII в. наблюдаются важные перемены в «чукотской экономике». Во-первых, в это время происходят распад некогда единого хозяйственного комплекса чукчей и выделение из него оленеводческого пастушеского хозяйства и хозяйства приморских оседлых охотников. Во-вторых, благодаря благоприятным климатическим условиям, начинается бурное развитие оленеводства, что требовало увеличение пастбищ, а, соответственно, приобретения новых территорий.
У коряков уже в самом начале знакомства с ними русских было засвидетельствовано наличие двух типов хозяйств: оседлых морских охотников и рыболовов, а также кочевников-оленеводов. Оленные коряки занимались разведением домашних оленей и охотой на диких оленей, других животных (горных баранов, медведей, лосей, зайцев и т.п.) и дичь. Причем в отличие от чукчей оленеводство у них было более развитое. Оседлые коряки занимались рыболовством, морским зверобойным промыслом (на тюленей, китов, моржей) и охотой на диких оленей и других животных, собирательством, разводили собак.
Указанные народы основные продукты питания получали от охоты, морского промысла и собирательства. Эти же занятия давали основные средства для хозяйства, одежды и обуви (шкуры, кожи, жир, кишки, клыки и т. п.). Для изготовления оружия, орудий труда и предметов быта, кроме того, использовались кость, камень, дерево, глина. Металла (и, соответственно, металлических изделий) до появления русских аборигены Северо-Востока почти не знали, хотя впоследствии довольно быстро приобрели первичные навыки кузнечного ремесла, перековывая металлические изделия, попадавшие к ним, на наконечники стрел и копий, а также в ножи.
Слабые зачатки товарообмена прослеживались только между оленными и «сидячими» (обмен продукции оленеводческого хозяйства на продукцию морского промысла), и то, судя по источникам, лишь с начала XVIII в., когда оленеводство стало выделяться в отдельную отрасль хозяйства. В целом, у коряков и чукчей господствовала присваивающая экономика. Соответственно слабая потребность в экономических связях, а зачастую ее полное отсутствие не способствовали консолидации этносов. Каждое оседлое поселение и кочевое стойбище представляло собой самодостаточный хозяйственный комплекс, было слабо связано или совсем не связано с другими поселениями и стойбищами. Вся производственная деятельность, а значит, и социальные отношения формировались внутри замкнутых, экономически обособленных друг от друга общественных коллективов. Это накладывало существенный отпечаток на социальную организацию аборигенов.
Основной социальной и производственной единицей у указанных народов являлась семья. Малые семьи объединялись в большие семейные группы-общины (патриархально-семейные общины), состоявшие из нескольких поколений. У коряков и чукчей в состав такой группы входило несколько (до 10 и более) взрослых мужчин (глав малых семей), связанных между собой узами родства. Эти семейные родственные группы составляли у оседлых вайдарную артель, у оленеводов - стойбище, которые были основными хозяйственными единицами, обладали общей собственностью на средства производства и домашних животных, вели совместное хозяйство, имели своих глав, которые фактически распоряжались имуществом и хозяйственной деятельностью. Этих глав приморские чукчи именовали «ытвэрмэчьын» (лодочный начальник, сильный человек), кочевые – «ырмычьын» (силач, старшина, начальник), коряки – «еует» (сильный, силач) (Михайлова Е.А., с.353).
Байдарные артели, в свою очередь, объединялись в приморский поселок, а «семейные» стойбища - в более крупные стойбища. Правда, неясно, по какому принципу происходило это объединение: по родовому или территориально-производственному. Во главе поселков и крупных стойбищ стояли, по терминологии русских источников, тойоны (у чукчей) или князцы (у коряков).
Связи между семейными общинами были менее прочными, чем внутри общины между малыми семьями. Сохранялась их полная независимость друг от друга. Община могла с согласия других общин присоединиться к ним и в то же время, даже без предупреждения, прервать свое участие в любом деле и выделиться из селения в любой момент, В свою очередь каждое поселение (поселок, стойбище) было вполне независимо от других поселений и относительно замкнуто. Хотя не исключались ситуации, когда более сильные в экономическом отношении семейные общины могли подчинять себе более слабые.
У коряков старшины семейных общин (лучшие мужики) и князцы были наследственными «титулами» и замещались сыновьями или другими ближайшими родственниками, а в случае их отсутствия (вымирания «династии») выбирались. Какова была ситуация у чукчей, не ясно
Говоря о родственных отношениях внутри семей и семейных общин у чукчей и коряков стоит обратить внимание на одну достаточно специфичную (для народов Сибири) особенность. Речь идет о практике насильственного умервщления («добровольной смерти») стариков и больных, массовых убийствах членов семей в случае военного поражения, а также о том, что оба народа, как это выяснилось с приходом русских, совершенно не «держались» аманатов (заложников), бросая их на произвол судьбы. Подобные родственные связи и отношения сильно поражали русских людей, их неизменно отмечали почти все современники, писавшие об этих «диких народах». И они, как будет показано ниже, оказали определенное влияние на русско-аборигенное взаимодействие.
У чукчей группы близко расположенных селений и стойбищ могли составлять более крупные территориальные объединения, размеры которых были различны. Их возникновение вызывалось не столько производственными задачами, сколько взаимоотношениями с другими народами и появившимися русскими. Эти объединения имели почти исключительно военный характер - для обороны и нападения. В XVIII в. (для более раннего времени таких сведений нет) эти военные объединения в момент наибольшей опасности и борьбы с русскими подчас приобретали характер «всенародного» ополчения, когда «под ружье» становилось все взрослое мужское население Чукотки. Однако они выстраивались не по родовому, а по территориальному принципу, имели временный, экстраординарный характер.
В целях организации военных действий у чукчей имелись руководители военных отрядов — «передовые», «впереди идущие», очоттэ - «повелевающие», эрмэчьыт - «силачи», «витязи», объединяющие вокруг себя небольшие дружины воинов (орачекыт). Во главе крупных объединенных отрядов вставали предводители, выбранные из числа глав семей или общин, отличавшие­ся организаторскими способностями, силой, ловкостью. Но они исполняли свои функции только во время военных действий. Русские именовали их «главные тойоны» (Гурвич И.С., с.126).
У коряков также в случае войны могло произойти объединение нескольких поселков и стойбищ. Но, в отличие от чукчей, у них ни разу не встречается «всенародное» ополчение, в котором бы объединились все семейные общины, поселки и стойбища. Поэтому у коряков русские до второй половины XVIII в. не фиксировали наличие «главных князцов» («главнокомандующих»). Функции «военачальников» исполняли главы семейных общин (лучшие мужики) и князцы, а также «сильные люди», лучшие воины. Вот что по этому поводу в своем «Описании коряков» отметил Я. И. Линденау: «Только те роды, которые могли выставить больше воинов, всегда пользовались преимуществом перед другими, так как если созывался совет или сильнейший из Gitoepitschan'oe задумывал совершить нападение, то более слабые должны были действовать заодно с ним...» (Линденау Я.И., с.105).
Некоторые исследователи, указывая на подобные «военные» объединения и ряд других моментов, считают, что у коряков и чукчей существовало родовое устройство (или некое его подобие) и род объединял несколько семейных групп-общин. Однако большинство отвергает эту точку зрения, полагая, что у данных народов к моменту появления русских и позже не было родовой организации и соотвествуюших ей родовых институтов, а употребляемое русскими слово «род» на деле означало территориальные производственные группы.
Таким образом, социально – экономическая организация чукчей и коряков имела множество общих черт, наиболее важной из которых, отличительной от прочих сибирских народов, было отсутствие межродовой розни с одновременным наличием замкнутой, автономной родовой социальной структуры.
Заключение