Современное градостроительство СПб и его значения в развитии города.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ГРАДОСТРОЕНИЕ КАК ОСНОВА ФОРМИРОВАНИЯ ПРОСТРАНСТВА ПЕТЕРБУРГА
1.1 Принципы развития градостроения
1.2 Городская среда как коммуникационный язык
ГЛАВА 2. РОЛЬ ПРОМЫШЛЕННЫХ СООРУЖЕНИЙ В СИСТЕМЕ ГРАДОСТРОЕНИЯ ПЕТЕРБУРГА
2.1 Современные тенденции развития застройки Петербурга. Реализация Генерального плана
2.1 «Морские ворота» Петербурга
ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМА ЗАСТРОЙКИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЧАСТИ ПЕТЕРБУРГА
3.1 Принципы современной архитектуры как основа градостроительства
3.2 Строительство Охта-центра
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Современное градостроительство СПб и его значения в развитии города.

Таким образом, можно утверждать, что и в соотношении эстетической и инженерной составляющей в архитектурном творчестве имеют место свои закономерности динамики, определенные природой объективного развития общества.
1.2 Городская среда как коммуникационный язык
Культурная среда это социальные институты и другие силы способствующие формированию и восприятию ценностей, вкусов, и норм поведения общества. Характеризуется устойчивой тенденцией изменения в сознании человека, выраженного лозунгом "общество — это мы", уменьшением лояльности по отношению к организациям и общественным институтам, усилением патриотизма и консерватизма, более внимательным отношением к природе и поиском непреходящих ценностей.
В культурное наследие ЮНЕСКО Петербург вошел как город-ансамбль и это его принципиальное отличие от других городов мира. М. С. Каган утверждает: пространственно-пластическое начало грает приоритетную роль в общей системе петербургской культуры, ибо В основу архитектурно-градостроительной структуры Петербурга положена классическая система — одна из древнейших созданных че­ловечеством систем, воспроизводимая от века к веку. Несмотря на бесчисленные отклонения разных «стилей» от ордерного канона, клас­сика была заложена в городе Петром I, и эта линия в петербургской архитектуре не прерывалась. Ценность классики — в ее способности упорядочивать отношения «частного» сознания с миром.
Санкт-Петербург занимает важнейшее место в российской культуре и одно из ведущих мест в мировом сообществе. Всего за трёхсотлетний период своей истории Петербург стал крупным культурным центром, завоевал мировую славу и приобрёл звание культурной столицы России. Город стал центром практически всех российских перемен и нововведений. В Петербурге произошли три революции, были основаны первый в государстве музей - Кунсткамера, первый публичный театр - Александрийский, первая Академия наук.
Петербург противоречив, и самый известный архитектурный парадокс города – Дворцовая площадь, где соседствуют два взаимоисключающих архитектурных стиля. За сто с лишним лет, которые прошли между постройкой Зимнего дворца Растрелли и Главного штаба Росси, архитектурные взгляды изменились радикально, но результатом такого вопиющего смешения стилей стал законченный и стройный архитектурный ансамбль.
Петербург являет собой образец возникновения всего лишь в начале XVIII столетия и развития ценностного значения букваль­но на глазах не только своего населения, но и всей России, всей Европы, окном в которую он был задуман и осуществлен. Одна­ко, как представляется, это ни в коем случае нельзя понимать как отвержение правомерности аксиологического подхода к про­блеме города вообще, Петербурга в частности и в особенности. В.Н.Топоров справедливо возражает против того, чтобы оценка «опережала уяснение», затрудняя последнее, чтобы оценка становилась «чем-то первичным, сплошь идеологизированным и в высшей степени субъективным», а ее мотивировка «подбиралась задним числом». Вместе с тем, он считает оценку необходимой как «беспристрастную фиксацию» взаимозависимостей между явлени­ями двух разных сфер»7. При этом следует иметь в виду, что речь идет об оценочном отношении в научном исследовании темы.
Что же касается ее художественного освоения, то здесь беспристрастность не выступает как достоинство, а субъективность как недостаток. И вообще нужно иметь в виду различие ценностного и аксиологического, т.е. тгорстмко-ценностного, подходов. Если первый представляет собой непосредственное, эмоционально-субъективное освоение ценностного значения какого-либо явления, то второй — аксиологический — это рационально-теоретическое, по возможности беспристрастное, осмысление ценностного отношения в его объективной и субъективной сторонах.
Уже тот факт, что Петербург со времени своего образования является необычайно искусствогеничным городом, не говоря уже о его фотогеничности, безусловно свидетельствует о его многообраз­ной ценности. В предисловии к книге Н.П.Анциферова «Душа Петербурга» И.М.Гревс писал в 1922 году о пробуждении сознания в эпохи кризисов великих культур «содержащихся в них духовных ценностей», о чувстве любви к ним и жажде хранить их и защи­щать. В полной мере это относилось к Петербургу, ибо «город — один из сильнейших и полнейших воплощений культуры, один из самых богатых видов ее гнезд»8. Сама же книга Н.П.Анциферова и была по сути дела раскрытием ценности Петербурга. И дело не только в том, что автор отмечал «архитектурную ценность» не­вской столицы, «великую культурную ценность Петербурга», кон­статировал, что в начале XX столетия «город, как таковой, вызы­вает обострившийся интерес, становится самодовлеющей ценно­стью»9. Ценность Петербурга — это и есть его душа, его Genius loci — «божество местности». И Н.П.Анциферов в своем труде, выдержавшем испытание временем, намечает основные пути, на которых обретается «чувство Петербурга», постигается его душа, возникает проникновенное общение с его Genius loci.
Исследователи истории и культуры Петербурга обращали внимание на то, что город на Неве оценивался в эстетическом, нравственном, да и в утилитарно-практическом отношении далеко не однозначно. Нельзя не согласиться с Н.П.Анциферовым: «Петербург любили или ненави­дели, но равнодушными не оставались»10. Это ли не свидетельство громадного ценностного потенциала, как положительного, так и отрицательного, великого города.
В.Н.Топоров обнаруживает в основе Петербурга более глубо­кую структуру как результат «синтеза природы и культуры». Эта структура, называемая им сакральной, «принципиально усложне­на, гетерогенна и полярна; разные ее звенья не только обладают разными ценностями, но и способны к перемене и к обмену этими ценностями»11.
Однако единое ценностное поле Петербурга имеет различные аспекты, ибо сами ценности являются разноплановыми — утили­тарно-практическими и познавательными, социально-политиче­скими и нравственными, религиозными и эстетическими. Утили­тарно-практическая ценность города на Неве для России обуслов­лена его местоположением как «окна в Европу», его промышленно-техническим и торговым потенциалом. И этот вид ценности выражается не просто через наличную полезность, а через ее по­тенциал, возможность полезности, ожидаемость ее в будущем. По­знавательная ценность города определяется его интеллектуальным потенциалом, системой институтов научного исследования и обра­зования, которые традиционно были сосредоточены в Петербурге. Для индивида познавательная ценность города значима не только возможностью быть включенным в эту систему, но и тем опытом, который он обретает, общаясь со множеством его жителей.
Не нуждается в особом разъяснении социально-политическая ценность Петербурга — более, чем двухсотлетней столицы Рос­сийской империи, центра политической борьбы, города трех рево­люций, как бы ни оценивать их историческое значение, которое несомненно. И в период советской истории, став Ленинградом, «колыбель Октябрьской революции» большей частью была в пол­итической оппозиции Кремлю, что и вызвало особые меры для того, чтобы в этой «колыбели» пеленки всегда были чистыми.
Сложнее вести разговор о нравственной ценности Петербурга, так как этот вид ценности прежде всего соотносится с личностью. Как раз тогда, когда в общественном сознании России в середине XIX века утвердилась идея абсолютной ценности «каждой от­дельной человеческой личности, которая не хочет страдать, гиб­нуть, чтоб «унавозить собою кому -то будущую гармонию» /До­стоевский/, в русской литературе отчетливо звучит нравствен­ный протест против города Медного Всадника. «Медный всадник» Пушкина уже обнажил трагическое противоречие между Городом и живущим в нем маленьким человеком. А в первой половине вто­рого десятилетия XX века в романе «Петербург» Андрея Белого на первый план была выдвинута, по формулировке исследователя романа, «именно нравственная ущербность города, его способность деформировать личность, превращать ее в орудие действий «поту­сторонних» сил»13. Однако нравственное значение города в целом далеко не однозначно. Если рассматривать ценность, в том числе нравственную, как потенциал реальности, то нельзя не видеть не­обычайную нравственную потенцию Петербурга, которая выража­ется и проявляется в уровне нравственного сознания и самосозна­ния его граждан, их сопротивляемости нравственной ущербности, порождаемой определенными условиями городской жизни. И уже тот факт, что литература, посвященная Петербургу, носила высо­конравственный характер, обусловлен был не только противостоя­нием городу, но и его нравственным потенциалом. Этот потенциал с особой силой проявляется в годину испытаний, и без него город не выстоял бы в страшное время ленинградской блокады, черпая свои нравственные силы во всей истории города, его особом месте в географическом пространстве и историческом времени России, в его бесценных эстетических сокровищах и святости.
Нравственную ценность Петербурга нельзя рассматривать в отрыве от его сакрально-религиозной и эстетической ценности. Что касается первой, то вспомним, что город со времени своего появления на свет носил имя святого Петра, был Санкт-Петер­бургом. Он немыслим без Петропавловского, Казанского, Исааки-евского, Никольского и других соборов и церквей, мечети на Пет­роградской стороне и молельных домов других конфессий. Сак­ральная структура Петербурга /термин В.Н.Топорова/ включает его кладбища, порождает множество мифов и преданий 14.
Когда речь идет о ценности Петербурга, имеют в виду прежде всего его красоту, его эстетическую ценность. Эта ценность как бы интегрирует все другие его ценностные качества, выявляет в них наиболее привлекательные чувственно-зримые начала и в то же время обладает своими специфическими особенностями. Эсте­тическая ценность Петербурга — это сплав окультуренной приро­ды и искусства, прежде всего архитектуры и скульптуры. Архи­тектурные сооружения и их ансамбли города на Неве сами по себе — произведения искусства высочайшей художественной ценности. Но включенные в конкретный городской пейзаж, они, выявляя свою художественную ценность, становятся органической частью эстетической ценности города.
Характерны в этом плане не только наименования, но и переименования, означающие, с аксиологической точки зрения, переоценку ценностей. Санкт-Петербург — Петроград — панибратское «Питер» — Ленинград — Санкт-Петербург — это ведь не только вехи истории города, но и обозначения исторических пластов его ценности, переоценивающих предыдущие и невольно надстраивающихся над ними. Возвращение к первоначальному названию «града Петрова», как и к исконным названиям улиц, площадей и т.д., — это знак осознания ценности города во всех ее исторических пластах.
Сегодня в наш город приходят, как и прежде, звезды мирового уровня в области современной архитектуры и градостроительства. Эта тенденция в прежние времена была признаком европеизации Петербурга, сегодня она вызывает скорее неприятие, чем восторг горожан.
«Петербургские домовладельцы переживают странную эпидемию: огромное число их предпочитает вместо того, чтобы строить новые дома, надстраивать старые, - констатировал репортер «Петербургской газеты». – Это явление приняло эпидемический характер. Двух- и трехэтажные здания превращаются в шести- и пятиэтажные громады. Прочность и красота зданий через это, конечно, мало выигрывает».12
Подобно тому, как сегодня ультрасовременный дом возле Казанского собора едко прозвали «аквариумом», в начале прошлого века новый громадный дом на Загородном проспекте ехидно обозвали «бородавкой».
Сегодня мало кто будет возражать против прихода в город талантливого архитектора. Удивляют только действия заказчика, который сам, без архитектора, определяет, где именно нужно строить. Место напротив Смольного – это место, перекрывающее традиционные панорамы. Поэтому если заказчик решил строить только здесь – на месте бывшей крепости Ниеншанц - он должен дать свободу архитектору и не требовать от него буквального следования своей прихоти ( например, в данном случае речь идет о строительстве офисного здания «Газпрома»). Открытые городские пространства - это лицо Петербурга, своего рода общественная гостиная, к которой горожане должны относиться бережно.
Силуэт Петербурга, панорамы рек и набережных, ансамбли главных площадей и перспективы основных улиц должны охраняться так же, как и традиционные памятники истории и культуры. Об этом, неоднократно говорила в своих выступлениях председатель комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП) администрации Петербурга Вера Дементьева.
«Открытые пространства - это не вакуум, для Петербурга важно, что и откуда видно: если в арку Главного штаба встроить жилой дом, мы потеряем один из самых известных видов города», - считает заместитель председателя КГИОП Борис Кириков.
Сохранение панорам и видов Петербурга, а также необходимость перейти от охраны отдельных памятников культуры к сохранению городской среды положена в основу Петербургской стратегии сохранения культурного наследия, разработанной КГИОП и Советом по сохранению культурного наследия при губернаторе города. «В течение предыдущих лет мы хранили отдельные памятники, Эрмитаж, Русский музей, а все, что касается градостроительной среды, не воспринимается как наша главная ценность. Однако напомню, что в состав культурных объектов ЮНЕСКО Петербург вошел именно благодаря своему облику», - подчеркнула В.Дементьева.
Конкурс проектов реконструкции Новой Голландии показал, что в своих архитектурных решениях авторы руководствовались стремлением сохранить прежний облик острова и приспособить его к современным культурологическим функция с минимальными потерями.
Новая Голландия – уникальный остров, о который сегодня «разбивается симфония архитектуры парадного центра: даже водные экскурсии по рекам и каналам заканчиваются у Новой Голландии - отреставрированные красоты исторического Петербурга упираются в величественные, но запущенные виды бывших военных складов. Остров легендарный, но малознакомый большинству петербуржцев, не говоря уже о туристах, в силу своей многолетней закрытости для посещений. Новая Голландия -  откровенный нереализованный потенциал туристического Петербурга»13.
Почему так важно сохранить Новую Голландию, точнее говоря, в результате реконструкции дать ей долгую и насыщенную жизнь? Да потому что в Новой Голландии – секрет возрождения и развития целого архитектурного комплекса центра Петербурга. По выражению архитектора г-на Фабрицкого, автора одного из проектов реконструкции «поклонники мистической теории найдут подтверждение этого в тех фактах, что Новая Голландия возникла одновременно с Петербургом и разделяет его судьбу. Она в упадке и деградации ровно столько, сколько находился в упадке и деградации Санкт-Петербург. Она была лишена своего предназначения и закрыта для посетителей, как и Петербург был лишен столичных функций,  да и закрыт на многие годы для большого туристического бизнеса вместе со всей страной». 14
С самого начала возникновения идеи реконструкции Новой Голландии утверждалось, что этот остров должен стать местом активного времяпрепровождения публики, круглосуточного и круглогодичного посещения петербуржцев и гостей города. Естественно, реализовать эту задачу можно, только если  Новая Голландия становится крупным культурным, торговым и досуговым центром города.
45 тысяч квадратных метров памятников ЮНЕСКО, в которых может быть расположены любая масштабная выставка, экспозиция любого музея мира, и, одновременно, найдется место для круглосуточной и круглогодичной привлекательности для массовой публики.
Новая Голландия как и в петровские времена должна стать центром кросскультурного общения и достижение этой цели возможно только с привлечением международных инвестиционных проектов.
«Полное использование площади – от 150 до 200 тысяч квадратных метров в таком месте – это и музеи, и выставки, и крупные магазины, и бутики, и казино, и дискотеки, и детские развлекательные центры. Именно такая Новая Голландия станет ядром жизни этой части города, станет его экономическим чудом, станет его точкой интенсивного развития. Вот это надо просчитать, на это надо рассчитывать»15.
На идею нового культурного, развлекательного и торгового центра работает идея Пиотровского - создать здесь постоянно действующую выставку крупнейших музеев мира, идея Гергиева - создать Дворец Фестивалей, идеи архитектора Фабрицкого и так далее, и тому подобное.