Социально-экономический прогресс капитализма сквозь призму классового подхода.

Содержание



Введение
1.Основы классового подхода
1.1.Классы – движущая сила общества
1.2.Экономическая борьба как вид классовой борьбы
2.Европейски и российский опыт иституанализации классов
2.1.Европейский опыт
2.2.Российский опыт
3.Постановка проблемы прогресса капитализма через классовый подход в научной литературе
3.1.Отражение проблемы прогресса капитализма через классовый подход в отечественной научной литературе
3.2.Сущность необходимости классового подхода в XXI в.
Заключение
Список использованной литературы

Социально-экономический прогресс капитализма сквозь призму классового подхода.

1.Экономическую борьбу, т. е. за непосредственное, повседневное улучшение жизненных условий трудящихся.
2.Политическую борьбу, т. е. за расширение участия трудящихся в делах государства, а в конечном счете за взятие ими власти.
3.Теоретическую, идеологическую борьбу, т.е. за развитие революционного учения, освобождение трудящихся от классово чуждых им взглядов и утверждение в их среде социалистического мировоззрения.
Исторически первым видом была экономическая борьба. По своей сути она не выходит за рамки буржуазного строя, ибо не направлена на разрушение его основ. Её суть – путем давления на отдельных капиталистов добиться более выгодных для трудящихся условий продажи рабочей силы. Поэтому, признавая известную значимость экономической борьбы, марксизм–ленинизм указал, что трудящиеся не должны преувеличивать её результаты, не должны забывать, что через неё решить свои главные задачи они не смогут. Для решения их необходимо, не прекращая экономической борьбы, обязательно переходить к политической борьбе. И всякая действительно классовая борьба (т. е. классовая борьба в её подлинном смысле) есть именно борьба политическая. Следовательно, согласно марксизму–ленинизму, оказывается далеко не каждое столкновение эксплуатируемых с эксплуататорами, не каждый конфликт между ними правомочно называть подлинной классовой борьбой. В. И. Ленин разъяснял, что когда рабочие отдельной фабрики вступают в борьбу со своими хозяевами, это еще не подлинная классовая борьба, а только слабые её зачатки. Ибо здесь во-первых, рабочие выступают ещё не как класс в целом, а лишь как его отдельные представители, стремящиеся удовлетворить какие-то лично- групповые интересы. Например, повысить зарплату. И, во-вторых, они борются ещё не с буржуазным классом в целом, а лишь с отдельными, конкретными капиталистами.
Борьба рабочих становится подлинно классовой борьбой лишь тогда, когда отдельные рабочие осознают себя членами всего рабочего класса. И когда в своей ежедневной борьбе с отдельными хозяевами они начинают вести борьбу против всей буржуазии, начинают выражать не только свои конкретные лично- групповые интересы, а интересы своего класса в целом, т. е. классовые интересы6.
Значит, получается, что в данном случае борются уже не отдельные трудящиеся с отдельными капиталистами, а класс трудящихся в целом с классом капиталистов в целом. То есть это уже подлинная классовая борьба. А где классы, там политика, ибо классы порождают политику и являются её главными действующими лицами. ( Согласно марксизму–ленинизму, политика представляет собой отношения между классами по поводу завоевания, удержания и использования власти).
Отсюда и выходит, что всякая классовая борьба есть борьба политическая. Только это неверно понимать в том смысле, что всякое столкновение трудящихся с хозяевами всегда бывает политической борьбой. Это надо понимать в том смысле, что борьба трудящихся с хозяевами неизбежно обретает политический характер по мере того, как она становится классовой борьбой. И совсем неважно, какие конкретно задачи в ней на данный момент решаются. Они могут быть экономическими и в большинстве случаев являются таковыми. Ведь борьба между классами прежде всего ведется ради экономических целей, в которой политика служит только средством. Политические бои – лишь форма проявления экономических конфликтов. Важно одно: если класс в целом борется против класса в целом, то это в любом случае будет политическая борьба.
2. Европейски и российский опыт иституанализации классов
2.1. Европейский опыт
В либеральной эволюционной перспективе институционализация классовой борьбы в странах Запада прошла три исторических этапа. Борьба буржуазии и пролетариата со старым режимом и друг с другом становилась менее разрушительной по мере правового закрепления экономических (XVIII в.), демократических (XIX в.) и социальных (XX в.) свобод. Под давлением сил политического сопротивления правящий режим избирает либеральную стратегию институционализации классовых конфликтов. В результате институционализации революционная классовая борьба трансформировалась в демократическую борьбу заинтересованных групп. Факт длительного существования в индустриальных странах различных режимов позволяет предположить, что эволюционный либеральный опыт не следует преувеличивать.
В начале XIX в. главными абсолютными монархиями были Россия, Германия и Австрия. Формально власть монархов была неограниченной. Гражданские свободы отсутствовали или находились под запретом. Их введение сдерживали аскриптивные статусы корпоративных групп -дворянства и духовенства, корпораций бюргеров, юристов, гильдий купцов и ремесленников. Реальная инфраструктурная власть монархов не была абсолютной, поскольку требовалось сотрудничество с региональной и локальной элитой. Абсолютной была тактическая власть монархов: способность действовать произвольно по принципу разделяй и властвуй в корпоративных переговорах и выборочных репрессиях. Эта традиционная стратегия решения адаптационных проблем общества сохранилась в XX в.
Режимы абсолютизма входили во вторую половину XIX в. с двумя конфликтующими установками: 1) нежелание монарха, дворянства и церкви предоставить универсальные политические свободы буржуазии и пролетариату; 2) пессимизм в своей инфраструктурной способности преодолеть сопротивление новых классов систематическими репрессиями. Решение проблемы заключалось в инкорпорировании сопротивляющихся классов в государство за счет консервативной модернизации режима.
Наиболее эффективно авторитарную стратегию институционализации классовой борьбы применяла кайзеровская Германия. Экономические свободы были достигнуты соглашением прусского режима и буржуазии. Следуя патерналистской идеологии, режим в 1860-х гг. гарантировал социальную свободу от нищеты за счет расширения государственной инфраструктуры, установления минимальной заработной платы и продолжительности рабочей недели. В отношении демократических свобод Бисмарк использовал корпоративно-арбитражную стратегию, то есть наследие абсолютизма. Сохранялась цензура, и демократы не обладали свободой печати, слова и собраний.
Были введены парламент с ограниченными правами и ограниченное избирательное право. Исполнительная власть подчинялась только монарху7 . В отношении буржуазии применялась тактика «разделяй и властвуй»: переговоры с умеренными политическими группами и подавление остальных; сталкивание инкорпорированных групп и выполнение режимом арбитражной роли. Авторитарная монархия ослабила политическое влияние немецкой буржуазии, разделила ее на фракции консерваторов, национал-либералов, клерикалов, регионалистов. Все фракции находились в зависимости от режима. Более жесткая тактика применялась к пролетариату: право иметь своих парламентских представителей, которые не контролируют правительство; разрешение профсоюзов и запреты социалистов; введение военного положения для подавления забастовок, митингов, рабочих организаций и закрытие издательств. Реакция немецкой социал-демократии на политическое исключение рабочих была предсказуемой. До своего раскола в 1914 г. она активно пользовалась революционной марксистской риторикой, но на практике боролась за голоса избирателей. Ее наибольший успех на парламентских выборах в 1912 г. обернулся агитационной компанией против «красной угрозы», используемой правительством для повышения подоходного налога. Усилия реформистского крыла оказались безрезультатными. Реформы были невозможны без изменения режима, который консолидировался накануне Первой мировой войны8
С вариациями германскую стратегию институционализации классовой борьбы использовали другие авторитарные монархии. В Японии революция Мэйдзи-исин 1867-1868 гг. положила начало консервативной модернизации режима. Японская элита, использовавшая монархию как легитимирующий принцип, тщательно изучила западный конституционный опыт и остановилась на германском варианте9 Не остались без внимания либерально-реформистские государства, чей опыт мог быть адаптирован в авторитарной форме - организация французской армии и британского военно-морского флота. В сравнении с Европой японская авторитарная монархия оказалась более корпоративной. Она меньше зависела от личных качеств монарха, что дополнительно усиливало стратегию правительственного контроля конфликтов буржуазии и рабочих. Австро-Венгрия испытывала двойное внутреннее давление этнонационализма и классовой борьбы10 . Из-за недостаточной корпоративной когерентности многоэтнического дворянства, дуальная монархия осуществляла консервативную модернизацию при поддержке военной элиты и тактической поддержке различных этнических и классовых групп.
2.2. Российский опыт
В отношении борьбы за власть новых классов царский режим России предпочитал репрессии и исключение, проявлял нерешительность относительно реформ. В конечном счете, государственники-реформаторы избрали германскую модель модернизации абсолютистского режима11. Идеология русского консерватизма, получившая развитие в XIX в., оправдывала институционализацию классовой борьбы посредством модернизации режима.
У западного и русского консерватизма имеются общие и отличительные черты. Консервативных идеологов объединяет постулат органицизма, который они применяют в качестве антитезы либеральному принципу индивидуализма. Согласно органицизму, государство является аналогом живого организма, которому свойственны «рост», «развитие» и «ниение»12. Консерваторы подчеркивают «естественное» происхождение общества, что делает невозможным произвольный перенос политического и социального опыта и политических институтов одних обществ и государств на чужеродную почву, а также ограничивает возможности реформирования политической системы.13
Э.А. Попов отмечает, что органицистскому подходу соответствует разрабатываемая с середины XIX в. концепция «классовой (социальной) солидарности», которая у славянофилов именуется «соборностью» Этот ключевой для русского и общеевропейского консерватизма постулат являлся антитезой принципам прогрессистских идеологий 14. Антибуржуазный характер русского консерватизма отмечает Г. Круговой: «В числе русских критиков европейской буржуазной цивилизации можно назвать имена таких представителей религиозно-философского направления, как Н.Ф. Федоров, Л.Н. Толстой, К.Н. Леонтьев, Ф.М. Достоевский, Н.Н. Страхов, Н.Я. Данилевский, И.В. Киреевский, Н.В. Гоголь. Речь здесь идет не об отрицании института частной собственности или частной инициативы. Отталкивание от буржуазного духа связано у всех них с протестом против редукции духовно-эстетической стороны человеческого бытия к механизму свободных от оценочных суждений товарно-рыночных отношений, с протестом против положения, при котором, пользуясь словами Бердяева, «не церковь, а биржа стала господствующей и регулирующей силой жизни»15
Идеология консервативной модернизации абсолютизма руководствуется принципом монархии как истинной власти. В европейской традиции власть монарха дана Богом, либо мировым разумом, который, по Гегелю, предположительно берет начало от Бога. Поскольку разум монарха Божией милостью просветлен больше других, то абсолютная монархия способна инициировать экономические и политические реформы в интересах подданных. В русской консервативной мысли модернизация абсолютизма имеет нравственно-религиозное оправдание. Согласно Л.А. Тихомирову, монархия олицетворяет единую и единственную власть, данную Богом для устранения препятствий народному благу. В политической реальности монархия может быть ложной и истинной. Ложность заключена в принципе абсолютизма, игнорирующего традицию самоуправления народа. «Монархия истинная, то есть представляющая верховную власть нравственного идеала, неограниченна, но не абсолютна. Она имеет обязательные для нее начала нравственно-религиозного характера, во имя которых только и получает свою законно не ограниченную власть. Она имеет власть не в себе самой и поэтому не абсолютна»16. В XIX в. русские консервативные реформаторы видели монарха богоподобным, но не божественным лицом и требовали уравнения всех сословий и классов перед царем, как и всех верующих перед Богом. Точно также монарх не мог быть неверующим человеком, не мог не стремиться приближать к себе лучших людей отечества.
В представлении консерваторов цивилизованное общество требует порядка и классов. Они неотделимы от собственности и свободы. С точки зрения консерваторов, подходящим инструментом модернизации политического режима является божественная предусмотрительность. Модернизация абсолютизма необходима для сохранения общества. Она подобна вечному обновлению человеческого рода.
Сравнительный анализ институционализации классовой борьбы посредством консервативной модернизации режимов абсолютизма обнаруживает вариативность правительственных стратегий инкорпорирования сопротивляющихся классов в политическую систему.
Решающим критерием успеха было сохранение режимом лояльности традиционных классов – дворянства и крестьянства – в период инкорпорирования в политическую систему компромиссных организаций буржуазии и рабочих. Численность новых классов не играла существенной роли. Во всех европейских государствах, кроме Англии, рабочие организации нуждались в поддержке крестьянства, чтобы требовать реформы или осуществить революцию. Частичную поддержку они имели во Франции, Италии, Испании, странах Скандинавии. Но этой поддержки не было в Германии, Японии и Австрии.
Перевес парламентских голосов имели представители буржуазно- аграрных классов, радикальное движение подавлялось солдатами-крестьянами и офицерами-дворянами. Сочетанием частичных гражданских прав авторитарная монархия разделяла и властвовала, проводила выборочные репрессии, манипулировала различиями аграрных и буржуазных классов, оправдывала свое сохранение угрозой революционного пролетариата. Большевики в России были первыми, кому удалось разрушить эту стратегию.
Итак, авторитарно-монархическая стратегия институционализации классовой борьбы в развивающемся капиталистическом обществе требует консервативной модернизации политического режима, перехода от абсолютизма к авторитарной монархии.
3. Постановка проблемы прогресса капитализма через классовый подход в научной литературе
3.1. Отражение проблемы прогресса капитализма через классовый подход в отечественной научной литературе
Глубокое воздействие на современный капитализм оказывает развернувшаяся после второй мировой войны научно-техническая революция. Советских авторов, прежде всего, интересовали причины, по которым научно-техническая революция была востребована в капиталистической экономике, то есть причины, заставляющие западные компании больше внимания уделять техническому совершенствованию производства17.
Среди причин, побуждающих крупные компании осуществлять техническое совершенствование производства, немаловажное значение имеет изменение условий эксплуатации рабочего класса. Существование социализма, усиление борьбы пролетариата заставляли компании идти на повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, введение и расширение системы социального обеспечения и т.п18. Применение новейших технических достижений позволяет компаниям наряду с интенсификацией труда рабочих добиваться существенного повышения производительности труда, улучшения использования сырья, оборудования.
Высокая экономическая эффективность внедрения технических новшеств в производство, укрепляющая позиции компаний как на внутреннем, так и на внешнем рынке, обусловливает значительный рост их расходов на научные исследования. В монографиях по этому вопросу речь шла не только о повышении расходов компаний на научные исследования, но исследовались такие вопросы, как формирование технической политики на уровне корпорации, организация НИОКР, подбор кадров и т.д. Советские исследователи анализировали повышение роли науки в экономике западных стран, огромную роль государства в развитии науки, ее финансировании и поддержке.
Серьезное внимание в советской литературе уделялось проблеме структурных изменений в экономике капиталистических стран под влиянием НТР. Исследования по этой проблеме начались еще в 60-е гг. В своей книге «Структурные изменения в капиталистической экономике» (М., 1965), сочетая теоретический и экономико-статистический анализ развития экономики США и ряда других развитых капиталистических стран, С.М. Никитин выступил против традиционных в советской литературе взглядов на соотношение первого и второго подразделений общественного производства. Эти взгляды заключались в том, что прогресс общественного производства при любых условиях якобы связан с неуклонным опережающим ростом производства средств производства. Против подобных утверждений выступали также В.Кудров и Г.Шпилько, авторы книги «Темпы и пропорции общественного производства в США» (М., 1960).
По их мнению, в условиях снижения капиталоемкости и материалоемкости продукции, которое происходило в послевоенные годы в некоторых капиталистических странах под влиянием научно-технической революции, возникает возможность расширенного воспроизводства либо вообще без преимущественного роста производства средств производства (при низкой доле накопления и низких темпах роста), либо при максимальном сближении темпов роста двух подразделений (при высоких общих темпах роста).
А.Г. Милейковским, Л.П. Ночевкиной была вскрыта взаимосвязь ускорения научно-технического прогресса и процессов интенсификации производства в развитых странах капитализма. По расчетам советских авторов, примерно половина прироста общественной продукции США в 60-е гг. приходится на долю изменения качества производственных факторов и прочих интенсивных факторов, характеризующих технический прогресс.
В работах В.А. Громова, А.Н.Цыгичко проанализирована роль нормы накопления в экономическом росте, изменения в отраслевой, технологической и воспроизводственной структуре капиталовложений в условиях НТР. В монографиях, опубликованных в 1982 - 1985 гг. исследовалось влияние НТР на структуру экономики и хозяйственный механизм капитализма; показаны коренные сдвиги в промышленности капиталистических стран, связанные с ростом производства средств автоматизации, повышения роли химии, сдвиги в энергетике, развитие отраслей агропромышленного комплекса, транспорта, тенденции в развитии инфраструктуры, в использовании рабочей силы19.
Серьезные изменения произошли в послевоенные годы в сельском хозяйстве стран Запада. Ускоренная механизация, электрификация и химизация сельского хозяйства обусловили его переход от мануфактурной к машинной стадии производства. Сдвиги в материально-технической базе сельского хозяйства промышленно развитых стран настолько существенны, что можно с полным основанием говорить о техническом перевороте в сельском хозяйстве. Благодаря резкому увеличению фондовооруженности и капиталовооруженности сельское хозяйство приблизилось или даже обогнало по этому показателю промышленность. В условиях необходимости резкого увеличения вложений в сельское хозяйство ускорились процессы концентрации сельскохозяйственного производства, существенно возрос удельный вес заемных средств в накоплении аграрного капитала.
Формой сохранения мелких хозяйств выступает сельскохозяйственная кооперация. Разные формы кооперации развиты в странах, где великудельный вес мелкого крестьянского хозяйства, - во Франции, ФРГ, Италии, Испании. При этом получили распространение не только производственно-обслуживающие и производственно-сбытовые, но чисто производственные товарищества20.