Мария Федоровна Романова (Мария - София - Фредерика - Дагмар) императрица, жена Александра III.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1.ЗАМУЖЕСТВО
2.ЖИЗНЬ С ГОСУДАРЕМ-МУЖЕМ, ЕЕ ОБЩЕСТВЕННАЯ РАБОТА
3.ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ
4.ВДОВСТВУЮЩАЯ ИМПЕРАТРИЦА,ЕЕ ЖИЗНЬ
5.РЕВОЛЮЦИЯ
6.ЭМИГРАЦИЯ В ДАНИЮ И ЕЕ ПОХОРОНЫ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Мария Федоровна Романова (Мария - София - Фредерика - Дагмар) императрица, жена Александра III.

Свою дочь Ксению Мария Федоровна обучала долго сама, и делала это с удовольствием, лишь потом, когда нехватка времени помешала ежедневным занятиям, она неохотно вручила свои полномочия гувернантке.
Размеренность и порядок во всем – таких правил придерживалась императрица. И хотя некоторые современники утверждали, что Мария Федоровна с детьми чересчур сурова, обстановка в семье была спокойной, добропорядочной и дружелюбной. И мать, и отец уделяли много внимания детям. Об этом можно судить по их переписке, наполненной любовью и нежной заботой, как о младших, так и о старших детях. Каждый ребенок занимал в сердце императрицы свое особое место. Мария Федоровна была прекрасной матерью, она горячо любила всех своих детей, и они в полной мере отвечали им тем же, доверяя все свои радости и печали.
Для императрицы на протяжении всей ее жизни нормы христианского поведения – смирение и терпение, были главными. Она всегда пыталась их донести до своих детей, а позже и внуков. Своим сыновьям и дочерям императрица с детства прививала уважение к старшим, любовь к национальным традициям, ко всему русскому, верность идеалам и веру в Бога.
Главное, что старались привить своим чадам венценосные родители – это доброта, доброжелательное отношение к окружающим людям. Дети к ним относились с большим почтением и уважением, были к ним очень привязаны. Когда императора Александра начинали одолевать грустные мысли, и он, мучимый одиночеством, в письмах жаловался уехавшей жене на кажущееся равнодушие подросших детей, она отвечала ему: « … Как только ты можешь допустить мысль, что ты для них ничто! И что они тебя не любят! Конечно же, я им об этом ничего не скажу. У них волосы встанут дыбом от отчаяния. Но в нужное время и в нужном месте я им дам понять это с моей стороны». (Цит. по кн. [2, с. 66]). Любящая и дипломатичная, она умела и успокоить мужа, и напомнить детям, что родители нуждаются во внимании с их стороны.
Особое внимание мать уделяла Николаю, как будущему наследнику престола. Сам Николай прекрасно знал, что она решит все его проблемы, и делился своими идеями только с матерью. Николай восхищался ей, считая императрицу самой удивительной женщиной в России. Но тут есть и обратная сторона медали: желая для своего сына только лучшего, Мария Федоровна оказала ему медвежью услугу своим обожанием и снисходительностью. У него не было своего мнения, он ждал помощи и подсказок только от матери. Безмерно любя сына, Мария Федоровна не сумела привить ему в должной степени самостоятельность и независимость собственных решений.
4.Вдовствующая императрица, ее жизнь
Император Александр III скончался на руках у жены 20 октября 1894 г. в Ливадии. О необыкновенном самообладании императрицы говорит тот факт, что для церемонии бракосочетании своего сына Николая она сняла траур. Многие из тех, кто ожидал увидеть одетую в траур, закрытую вуалью фигуру, по достоинству оценили этот великодушный жест по отношению к юной паре. Лишь на самом бракосочетании душевные силы ей изменили, и она рыдая, едва не упала в обморок. Ей вспомнилась ее собственная свадьба, когда она точно также стояла, опираясь на руку своего отца, но теперь рядом с ней не было мужа. «Глаза ее были полны слез, вид у нее был совершенно убитый, она была полностью сломлена» - так описывает очевидец состояние вдовствующей императрицы. (4, с. 236). Но когда пришел момент надеть корону на голову новобрачной, императрица «встрепенулась, и, взяв венец, поплыла, словно пава в своем белом платье, поразив собравшихся». (там же, с. 237). Улыбаясь сквозь слезы, она надела венец на голову новой императрицы и вернулась на свое место.
Поначалу отношения между свекровью и невесткой были ровными, но потом постепенно начали портиться. Историки относят это за счет разности их натур. Жена Николая, Алиса Гессен-Дармштадская, (ставшая Александрой Федоровной) была склонна к мечтаниям и фантазиям, к тому же, лишенная чувства юмора, она улыбалась неохотно и редко. А Мария Федоровна была кипучей натурой, которой свойственна земная находчивость и практичность. Как считала баронесса Буксгеведен, «хотя между ними не было открытых столкновений, обе, похоже, были принципиально не в состоянии понять друг друга». (там же, с. 241). По мнению современников, вдовствующей императрице не по душе была роль второй скрипки, так как в течение многих лет она была первой. Возможно, поэтому она всячески отодвигала невестку на второй план, преувеличивая ее промахи, чтобы сохранить собственное положение и влияние.
Первые годы после смерти супруга были очень тяжелыми для Марии Федоровны, она везде чувствовала его присутствие и никак не могла оправиться от утраты, долго не снимала траур. Позже ее настигло новое горе: скончался сын, великий князь Георгий Александрович. На его похоронах императрица, поддерживаемая сыном Николаем, едва не потеряла сознание.
Со смертью мужа и вступлением на престол сына для Марии Федоровны начался новый жизненный этап. Она многому научилась у своего супруга, к тому же, обладая собственным умом и глубокой политической интуицией, стремилась сама направлять своего царственного сына. Чтобы уберечь его от вредного влияния, окружала государя нужными людьми. Николай действительно очень дорожил мнением матери, советовался с ней обо всем. По свидетельствам того времени, мог даже неоднократно прервать доклад министра, «пока он пойдет советоваться с матушкой». На имя вдовствующей императрицы продолжали поступать записки и отчеты из губерний, сообщения о студенческих волнениях в высших учебных заведениях. Они и теперь хранятся в российских архивах.
Можно сказать, что в это время в российском государстве существовало как бы два двора: вдовствующей императрицы и меньший - ее невестки. На официальных мероприятиях государь шел под руку с матерью, а его жена – с кем-нибудь из великих князей. Не последнюю роль в том, что Марии Федоровне долго удавалось сохранять свое влияние не только на сына, но и при дворе, играли ее личные качества. Это подтверждает мнение княгини Л.Л. Васильчиковой: «… она обладала как раз теми качествами, которые недоставало ее невестке. Светская, приветливая, любезная, чрезвычайно общительная, она знала все и вся, ее постоянно видели, и она олицетворяла в совершенной степени ту обаятельность, то собирательное понятие «симпатичности», которое так трудно поддается анализу и которому научить невозможно. Она была любима всеми, начиная с общества и кончая нижними чинами Кавалергардского полка, которого она была шефом…» (Цит. по кн.[2, с. 83])
Впрочем, стоит отметить, что не всегда и не всеми вмешательство Марии Федоровны в государственные дела воспринималось однозначно положительно. Некоторые критиковали ее, в частности, А.А. Бобринский и А.А. Половецев. Последний в своих дневниках не единожды подчеркивал, что вмешательство вдовствующей императрицы было не всегда корректным и отвечающим законодательным нормам.
По свидетельству современников, обладавшая политическим чутьем и интуицией, Мария Федоровна пыталась оказывать влияние на Николая и в вопросах назначения на ответственные посты того или иного политического деятеля. Также царские министры в своих мемуарах отмечали ее хорошую осведомленность в вопросах внешней политики. Вдовствующая императрица понимала важность государственных изменений, поскольку в России в тот момент уже назревала революция. Мария Федоровна часто ездила в Данию и видела результаты демократических преобразований, которые проводились в стране уже в то время. Но в России ситуация складывалась совсем по-другому…
Осенью 1905 г. Мария Федоровна уезжает в Данию навестить своего отца и повидаться с сестрой. Там она получает сообщения о том, как накаляется ситуация в России. Рост политических стачек, насилия и грабежей. Императрица-мать очень обеспокоена тем, что происходит и остро переживает происходящее. Беспорядки продолжаются, усиливается террор. Мария Федоровна очень хочет вернуться в Россию, чувствуя необходимость своего присутствия, однако сделать это ей удается только в марте 1906 г. Беспорядки и выступления продолжаются. Невзирая на тяжелую ситуацию в Санкт-Петербурге, Мария Федоровна продолжает заниматься делами ведомства императрицы Марии, в частности, Гатчинским институтом для мальчиков. В конце 1906 г. в России начали разворачиваться Столыпинские аграрные реформы, являвшиеся частью больших государственных преобразований в стране. Мария Федоровна видела их необходимость и высоко оценивала личность Столыпина, считая, что «… нашелся человек, которого никто не знал здесь, но который оказался и умным, и энергичным…» (Цит. по кн. [2, с. 127]). Она была глубоко потрясена его убийством.
Влияние вдовствующей императрицы на сына со временем ослабело, хотя их отношения по-прежнему оставались сердечными. В противовес этому влияние Александры Федоровны на своего державного супруга все более усиливалось, и как считали тогда многие, оно не всегда носило позитивный характер. Многое из того, что происходило в высших дворцовых сферах, вызывало гнев и негодование Марии Федоровны. Она близко к сердцу приняла историю с Распутиным, считая, что ее невестка не понимает, «…что губит династию и себя», искренне веря в святость «какого-то проходимца». В 1914 г., после отставки председателя совета министров В.Н. Коковцева в разговоре с ним императрица-мать сказала: «…Моя невестка не любит меня и все думает, что у меня какое-то ревнивое отношение к моей власти. Она не понимает, что у меня одно желание – чтобы мой сын был счастлив, а я вижу, что мы идем верными шагами к какой-то катастрофе и что Государь слушает только льстецов и не видит, что под его ногами нарастает что-то такое, чего он еще не подозревает, а я сама скорее чувствую это инстинктом, но не умею ясно представить себе, что именно ждет нас…» (Цит. по кн. [2, с. 137]).
Начало Первой мировой войны застало вдовствующую императрицу в Англии, откуда он потом переехала в Данию. Вернуться в Россию оказалось непросто. Попытавшись проехать через Германию, Мария Федоровна была встречена крайне враждебно, на станции немцы не позволили ей ехать дальше в Россию. Императрица вернулась в Россию в 1914 г. через Швецию и Финляндию. По возвращении домой она некоторое время жила в Елагине, в начале 1915 г. переехала в Киев. Там Мария Федоровна активно занимается попечительской деятельностью по линии Российского Красного Креста, встречается с его российскими и датскими представителями, ежедневно посещает госпитали. При ее активном участии были созданы госпитали, оборудованные рентгеновскими кабинетами в Киеве, Львове, Минске, Тифлисе. Мария Федоровна часто посещала лазареты, всегда находя теплые слова для раненых, особым ее вниманием пользовались слепые и калеки. Она помогла организовать специальные курсы и школы, где инвалиды после лечения могли получить какую-нибудь профессию. Часто посещала императрица Главный госпиталь Киева, попечительскую работу по которому вела ее дочь Ольга. Престиж Марии Федоровны был настолько велик, что одного ее слова было достаточно для того, чтобы улаживать возникающие трудности. Поддерживала Мария Федоровна и Датский Красный Крест, его работу в России. Во время войны многие датчане работали в России добровольцами, оказывали благотворительную помощь солдатам.
Работа в Красном Кресте не мешала Марии Федоровне следить за политическим и военным руководством страной. Она пытается активно влиять на события и в этой сфере, обеспокоенная возрастающим влиянием Распутина. Мария Федоровна поддержала обращение царю от имени великих князей, в котором содержалась просьба убрать Распутина. Она не раз в своих письмах к сыну умоляла расстаться с ним, указывая на его нравственную низость, просила запретить царице вмешиваться в государственные дела мужа. Глубоко возмутило императрицу предложение Германии о заключении сепаратного мира. Она была непримирима в совеем отношении к немцам. Вот выдержка из ее письма царю в Ставку: «…Я совершенно уверена, что мы и наши союзники сохранили твердость и единство и отвергнем эту «великодушно» протянутую руку…» (Цит. по кн.[2, с. 155])
В октябре 1916 г. исполнилось 50 лет со дня свадьбы Марии Федоровны и Александра III. Царь приехал вместе со своим сыном в Киев к матери. Это был его последний визит в ее дом и последнее свидание императрицы с внуком. В это время, даже по существу, отойдя от дел, вдовствующая императрица была национальной величиной. Коронованные особы других стран, попадая в Россию, ехали в отдаленную провинцию только для того, чтобы нанести ей визит.
События в стране нарастали, как снежный ком. Записи в дневнике императрицы с 23 февраля по 2 марта (по старому стилю) говорят о том, что она правильно понимала и оценивала происходящее вокруг. 2 марта 1917 г. Николай II отрекается от престола. Его мать получает телеграмму, приглашающую как можно скорее приехать в Могилев для встречи с императором. Она прибывает туда 4 марта. Обычно веселая, отзывчивая, на этот раз она бледна и подавлена. Николай пытается ее утешить, говоря, что самое страшное уже позади, но Мария Федоровна, впервые в жизни потеряв самообладание, заливается слезами. Она словно чувствует, что это ее последнее свидание с сыном, и она на 10 лет переживет его и своих внуков. Из Могилева императрица возвращается в Киев. Родные уговаривают ее переехать в Крым, но она не хочет, желая быть ближе к своему сыну. Мария Федоровна продолжает посещать госпиталь до тех пор, пока главврач, ссылаясь на мнение всего персонала, не заявляет ей, что ее присутствие нежелательно. Только после этого императрица дает свое согласие на переезд в Крым, до последней минуты заявляя, что предпочитает, чтобы ее арестовали и бросили в тюрьму. К тому времени местный Киевский совет издает приказ покинуть город всем членам императорской семьи.
5.РЕВОЛЮЦИЯ
В Крыму вдовствующая императрица прожила два с половиной года (до апреля 1919 г.), вначале в Ай-Тодоре, после в Дюльбере и Хараксе. Для нее это стало практически домашним арестом, полным частых лишений и унижений. Вместе с Марией Федоровной там находились некоторые члены бывшей императорской семьи и близкие им люди.
В апреле 1917 г. в имениях, где они проживали, был произведен обыск. Крайне грубое и бесцеремонное обращение офицеров и матросов глубоко задело и оскорбило императрицу. В своем письме к великой княгине Ольге Константиновне она писала: «…Невозможно было поверить, чтобы наш собственный народ обращался с нами так же, как немцы обращались с русскими в Германии в начале войны…»). (Цит. по кн. [2, с. 169]). К дознавателю императрица вошла с недовольным и презрительным видом, и вышла, торжествуя. Она решила, что достала комиссара, проводившего допрос, так, что он будет помнить о ней до конца жизни. Когда Марии Федоровне предложили подписать показания как «бывшая императрица России», она написала: «вдова Императора Александра III», прежде, чем комиссар сообразил, в чем дело. «От злости он слова не мог вымолвить, когда я уходила», - заметила она. (4, с. 344).
Мария Федоровна тяжело переживала то, что не было никакой связи с другими членами своей семьи. Беспокоясь о сыне, все время, задаваясь вопросом о том, «что же, в конце концов, произойдет с нашим несчастным, бедным Ники, который сидит со своей семьей запертым в собственном доме…». (Цит. по кн. [2, с. 173]). В августе 1017 г. обитатели Ай-Тодора узнали, что императорская семья выслана в Сибирь, в Тобольск. До этого Мария Федоровна еще надеялась, что однажды ей разрешат повидаться с сыном и его семьей.
Все Романовы, жившие в разных имениях, были практически полностью изолированы. Каждый раз, выезжая куда-либо, нужно было испрашивать разрешения караульного. Вообще новая власть не стеснялась в обхождении с бывшей царской семьей, и Мария Федоровна в сохранившихся письмах той поры не раз писала об унижениях и грубом обращении при обысках и допросах. Осенью 1917 г. Мария Федоровна сильно простыла, и болезнь надолго приковала ее к постели. На поправку она пошла только в конце октября. Все находящиеся рядом с ней близкие поражались ее мужеству, с каким она держалась в те дни. По свидетельству князя Шервашидзе, вдовствующая императрица держала себя с достоинством, была спокойна и приветлива, от нее не слышали жалоб не стесненное положение. Все это помогало окружавшим Марию Федоровну людям легче переносить тяготы заключения и поднимало их расположений духа.
26 ноября 1917 г. Марии Федоровне исполнилось 70 лет. Она очень переживала за судьбу страны, которая стала для нее родной. В письме А.В. Сыробоярскому она писала: «…Как я счастлива, что мы не за границей, а с ней все переживаем. Как хочется с любимым больным человеком все разделить, вместе пережить и с любовью и волнением за ним следить, так и с Родиной. …Больно нам сделала, оклеветала и т.д., но мы ее любим все-таки глубоко и хотим видеть ее выздоровление, как больного ребенка с плохими, но и хорошими качествами, так и Родину родную…» (Цит. по кн. [2, с. 187]). Большевистский террор набирал обороты, и многие из Романовых нашли свою смерть в стране, которую любили и которой служили верой и правдой.
Летом 1918 г. в Крым стали доходить сведения о смерти императора Николая, но Мария Федоровна отказывалась этому верить, заявляя, что из других источников знает, что это неправда. Осенью 1918 г. судна Антанты подошли к Севастополю. В Крым пришли английские и французские войска. Когда весной 1919 г. Красная Армия стала приближаться к Крыму, командующий британскими военно-морскими силами адмирал Калсорп объявил вдовствующей императрице, что предоставляет в ее распоряжение крейсер «Мальборо» и настаивал на ее немедленном отъезде вместе с семьей. Но Мария Федоровна поначалу наотрез отказалась покидать Россию. Родным с трудом удалось ее уговорить, и то при условии, что на крейсер возьмут всех, кто пожелает уехать вместе с ней.
Когда «Мальборо» отходил от Российских берегов, ему встретился корабль, наполненный молодыми офицерами-добровольцами, ехавшими на помощь белой армии. Они увидели, как с борта британского корабля им машет платком маленькая пожилая женщина в черном платье, и узнали вдовствующую императрицу. Встав по стойке «смирно», они отдали ей честь, а потом стали махать ей изо всех сил, словно старинному другу. Мария Федоровна плакала. Это было прощание со славой России, страной, ставшей для нее второй родиной, где она прожила больше полувека.
Поначалу беженцы прибыли на Мальту, потом императрица отправилась в Англию. В августе 1919 г. она возвратилась на родину, в Данию.
6.ЭМИГРАЦИЯ В ДАНИЮ И ЕЕ ПОХОРОНЫ
Первое время после возвращения Мария Федоровна жила в Копенгагене, в королевском дворце Амалиенборг. Невзирая на собственное затрудненное материальное положение, она по-прежнему помогала всем, кто обращался к ней за помощью. В ноябре 1919 г. большевистское правительство, уступив длительным уговором англичан, согласилось вернуть вдовствующей императрице крупную партию вещей, принадлежавших ей и оставленных в Аничковом дворце. Однако в ящиках, прибывших из Петрограда, оказался старый хлам, и ни одной ценной вещи. Когда императрице сообщили о том, какое «имущество» она получила, она поначалу растерялась, затем усмехнулась и сказала, что иного от большевиков и не ожидала, после чего ушла к себе и долго не появлялась. Больше об этом случае она не упоминала.
В 1920 г. Мария Федоровна переехала в замок Видере, к северу от Копенгагена. Ее посещало много людей: и русские эмигранты, и многие представители общественности разных стран мира. Правда, Мария Федоровна принимала не всех. К примеру, итальянскую королевскую семью (после того, как Италия признала власть Советов) она не удостоила своим вниманием.
Вдовствующая императрица в 1922 г., как сообщала датская пресса, покинула Данию с целью обосноваться в Англии. Она провела там почти год. Ей там было очень одиноко, поскольку ее коронованные родственники дали ей понять, что она «компрометирующая гостья» и всего лишь бедная родственница. Действительно у Марии Федоровны материальное положение было сложным. Ей в то время негласно помогало деньгами Большое северное телеграфное общество, которому она, будучи у власти, оказывала помощь и поддержку.