Войны и вооруженные конфликты XXI века

Оглавление

Введение
Глава 1. «Новые» войны современности
Глава 2. Последствия изменения концепта войны на современном этапе
Заключение
Список использованной литературы и источников

Войны и вооруженные конфликты XXI века

Отсюда очевидно, что возможности новых акторов международных отношений растут параллельно с ростом возможностей в области передачи информации. Развитие так называемого информационного общества не только изменяет число и формы трансграничных связей, но и формирует новые вызовы, связанные с множественной юрисдикцией этих связей3.
Приведем пример международного терроризма. Международный терроризм пользуется возможностью бесконтрольной передачи сообщений в международном информационном пространстве, подкрепляя, таким образом, веру в свои угрозы и используя средства массой информации и как средство пропаганды и как форму социального контроля. Умберто Эко, известный итальянский семиолог, говорил: без средств массовой информации нет терроризма.
СМИ сыграли очень важную роль в интернационализациимеждународного терроризма. Абсолютно очевидно, что террористы нуждаются в зрителях, играют на аудиторию. Многие авторы рассматривают терроризм именно как акт насилия, задуманный с целью привлечения внимания и последующей передачи послания посредством огласки, которую он получает4.
Одна из прочных аксиом терроризма – тот факт, что цель его состоит в завоевании известности и привлечении внимания к террористам и их требованиям. Таким образом, террористическая деятельность идеально приспособлена к СМИ конца ХХ века. Теракты слишком легко превратить в «мыльные пузыри», раздуваемые прессой в мировых масштабах.
Здесь для того, чтобы лучше понимать ту тесную взаимосвязь, которая существует между международным терроризмом и информационным обществом следует обратиться к точному определению этого феномена, к рассмотрению природы международного терроризма. Он основывается, в первую очередь, на эмоциональном и психологическом влиянии. Террористическим мы сочтем акт насилия, при котором его психологический эффект на определенное общество или социальную группу значительно сильнее, чем его же материальные последствия. Иными словами, речь идет о неком действии, которое провоцирует такие эмоции как беспокойство и страх, несоразмерные действительному материальному ущербу5. Таким образом, в этом контексте целью любого насильственного действия является насилие как символ страха. Как отмечает в своей статье Мануэль Фернандес Монзон: “Разница между вором и террористом в том, что вор не хочет, чтобы другие узнали об его преступлении, тогда как террорист требует, чтобы о нем узнали”6.
Эта нацеленность международного терроризма на психологическое влияние посредством его доступа к международной информационной системе дает этому явлению определенную «мягкую» власть на международной арене. Таким образом, международный терроризм может восприниматься, во-первых, как феномен действительно международный, а не только как внутригосударственная проблема, и, во-вторых, как полноправный субъект мировой политики, в силу того, что он может не просто присутствует в глобальной повестке дня, но и может оказывать действенное влияние на события на международной арене.
Глава 2. Последствия изменения концепта войны на современном этапе
В следствие вышеупомянутых процессов мы можем констатировать тот факт, что война уже перестала быть монополией государственных акторов международных отношений, и очевидно, что эпоха межгосударственных война подошла к концу. Сегодня мы являемся свидетелями процесса приватизации насилия. Государства утратили роль фактических монополистов в вопросах войны и мира, и, напротив негосударственные, а зачастую и частные, акторы обретают каждый раз больше возможностей для влияния в этой сфере.
Изменение природы войн было спровоцировано отчасти изменением природы их происхождения. По многим критериям «новые войны» 90-х гг. прошлого века стали продолжением внутригосударственных конфликтов и противоречий, которые перешагнули официальные границы и стали проблемой для всего мирового сообщества. При этом выше упомянутые конфликты и противоречия сформировались во внутригосударственной среде в тот момент, когда на самой мировой арене царил мир. Но это далеко не все причины изменения природы войн, оно во многом было спровоцировано изменением природы международных акторов и появление новых групп субъектов.
На современном этапе государство уже не в состоянии гарантировать своим гражданам безопасность, оно утратило роль единственного гаранта социальной стабильности и мира. Раньше, как уже было упомянуто в первой главе этой работы, государство имело полномочия и возможности для делегитимизации других международных акторов, если эти последние оспаривали его монополию на насилие. На сегодняшний день на практике это уже невозможно.
Герфрид Мюнклер в своей монографии подчеркивает, что так называемым «хозяевам войны, торговцам и террористам» сегодня принадлежит основная роль в вопросах войны, та роль, которая раньше принадлежала государству. Насилие приватизировано и превращено вполне рентабельный бизнес7. Исчезновение военных баталий и линий фронта в их классическом понимании стерло четкие границы между войной и миром. Мирные договора между государствами были замещены процессами миротворчества, длительными и нестабильными. И все это стало возможным благодаря смещению центра силы в международных отношениях из-за появления новых акторов.
Основа конфликтов нового типа, как правило, экономическая. Борьба за экономические преимущества, за природные богатства превратилась в основную причину начала войн на современном этапе. Не все, но многие из новообразовавшихся международных акторов способны вести военные действия, при чем за свой собственный счет, получая средства из различных источников. Не исключается и финансовая поддержка со стороны частных лиц, государств и эмигрантских общин. Также возможны случаи продажи своих прав на эксплуатацию тех или иных природных зон; допускаются случаи преступного получения денег, такие как трафик наркотических средств или людей, или продажа своих услуг по обеспечению безопасности. И одновременно с этим эти новообразовавшиеся акторы мировой политики могут получать экономическую помощь со стороны международных организаций8.
В то же время, говоря об экономических аспектах современной войны и насилия, не стоит забывать и об их идеологических факторах; это не менее важный аспект новых войн. Этно-культурные трения и растущее количество религиозных конфликтов играют в них огромную роль. Военные столкновения, развязанные на территории Балкан и обострившиеся в последнее десятилетие, равно как и конфликты, существующие на Кавказе, в Афганистане, все они имеют одну общую черту, один общий корень, если можно так выразиться, и это этно-культурные и религиозные трения; без них эти конфликты развивались бы кардинально другим образом, или вообще бы не начинались.
Этот идеологический подтекст является неисчерпаемым ресурсом для мобилизации общественного мнения в поддержку той или иной конфликтующей стороны, о чем в свою очередь не забывают лидеры противостоящих групп. Складывается впечатление, что другие источники мотивации и легитимации использования военной силы, выступающие ранее в качестве основных в ходе войн, сейчас утратили свою значимость и приобрели маргинальный характер9. В случае международного терроризма никогда нельзя забывать про идеологический подтекст его действий. В мотивации любой террористической группы традиционно присутствует квази-религиозные и фанатические элементы, которые помогают оправдать необходимость жертв. Они присутствовали в террористической идеологии всегда, но сейчас их наличие особо заметно.
Таким образом, очевидно, что идеологическая и экономическая мотивации находятся в тесной взаимосвязи в «новых войнах».
Подводя итог, можно сказать, что на сегодняшний день возник новый концепт войны, концепт, который по своей сути не так уж и нов, это скорее возвращение к чему-то оставшемуся в прошлом. В виду этого возникает вопрос о том, можно ли характеризовать новые войны как возврат к истокам войны как таковой, еще не стесненной рамками конвенций и соглашений, сформировавшихся в Европе в начале Нового времени? Мы возвращаемся к эпохе предшествовавшей огосударствлению войны, и она, пожалуй, наиболее точно может охарактеризовать сложившуюся сегодня ситуацию: на настоящий момент государство уже перестает быть тем, чем в ту эпоху еще не являлось, а именно монополистом войны.
Так, например, Герфрид Мюнклер в своей книге обращается к рассмотрению периода Тридцатилетней войны для того, чтобы продемонстрировать определенные параллели с современными «новыми войнами». С его точки зрения, в так называемых «новых войнах» можно усмотреть похожую смесь ценностей и интересов, как государственных, так и негосударственных и частных акторов. Они характеризуются в первую очередь множественностью групп интересов, которые не нацелены на скорейшее разрешение противоречия и больше заинтересованы в продолжении насилия, чем в мире10.
Подобное историческое сравнение может прояснить особенности так называемых «новых войн» современности. Здесь мы можем говорить о трех основных тенденциях. Во-первых, идет процесс децентрализации или приватизации военного насилия. Возможно, что обязан он тем, что расходы на прямые военные столкновения в новых войнах сравнительно невелики. Легкое вооружение может быть в любой момент транспортировано и не требует длительной подготовки. А глобальные экономические подвижки к более открытому обществу и либерализации экономики упростили не только передвижение товаров и услуг в мире, - был открыт путь для более легкого перемещения террористов, наркотиков и вооружения11.
Это в свою очередь взаимосвязано с другим, характерным для новых войн процессом: на лицо существенная асимметрия сил и власти, то есть другими словами, совсем не обязательно, что стороны военного конфликта будут равны по своим возможностям и весу на международной арене. Именно поэтому понятие фронта уходит в прошлое, проходят сражения, но уже не остается крупных битв; как правило, военные силы сторон взаимно избегают прямого столкновения, им оно не выгодно, так как к победе в любом случае не приведет в силу затяженности конфликта, но в то же время может принести существенные потери. В то же время увеличивается процент насилия, направленного на гражданское население. Эта асимметрия характеризуется тем, что в ее рамках определенные формы насилия, которые раньше были неотъемлемой тактической частью единой военной стратегии, в настоящее время приобретают самостоятельный стратегический вес. Так происходит с партизанскими войнами, которые получили свое распространение после окончания Второй мировой войны, так происходит и с международным терроризмом12.
В настоящее время Объединенные Нации ввели запрет на использование войны в качестве средства разрешения противоречий. Концепт справедливой войны был заменен правилом запрета войны как формы поведения на международной арене. Но это отнюдь не означает, что война исчезла из мировой политики. Напротив, она перешла в одну из своих наиболее жестоких форм, оказавшись вне контроля со стороны норм международного права.
Заключение
Итак, подводя итог всему вышесказанному, мы можем с уверенностью констатировать, что война в современном мире не утратила своей актуальности. Конечно, это уже не та война, о которой писали Макиавелли и Гоббс. Мир изменился настолько, что прежние представления о ней, о классификации войн и, особенно, понятия о мировой войне просто не соответствуют в данное время реальной действительности. Но с другой стороны война продолжает существовать.
Концепция войны стала темой для написания многих научных работ. Она присутствует уже в античной философии, и сегодня остается базой для концепций представителей реализма. Эта тема никогда не утратит своей актуальности в виду свое значимости для международной жизни.
Итак, война – это одна из основных категорий теории международных отношений. Но что такое война? Найдется немного слов, столь прочно укоренившихся в словаре современного человека. Но при этом большинство людей имеют обобщенное и достаточно смутное представление о том, что являет собой война как таковая, не отягощенная эпитетами из средств массовой информации, многим недостает ясного и по-настоящему правильного толкования данного слова.
На сегодняшний день мы можем констатировать тот факт, что война уже перестала быть монополией государственных акторов международных отношений, и очевидно, что эпоха межгосударственных война подошла к концу. Сегодня мы являемся свидетелями процесса приватизации насилия. Государства утратили роль фактических монополистов в вопросах войны и мира, и, напротив негосударственные, а зачастую и частные, акторы обретают каждый раз больше возможностей для влияния в этой сфере.
В виду этого на современном этапе не могут быть использованы формы и методы борьбы прошлого века, когда все проблемы, возникающие в связи с информационными актами, увязывались с внутренней политикой того или иного государства. Но с появлением «новой» войны как феномена международной жизни остро встает вопрос о компетенции в области борьбы с ним. Старые формы борьбы уже не представляются адекватными, тогда как новые еще не выработаны до конца.