Антиглобализм: социальный портрет явления.

ПЛАН

Введение
Основная часть
Заключение
Список литературы

Антиглобализм: социальный портрет явления.

Однако, несмотря на объявленный в кругах антиглобалистов, по выражению Бенджамина Барбера, “джихад против макдональдизации” сегодня стало ясно, что процесс культурной глобализации имеет два вектора: с одной стороны, идет экспансия западной (в первую очередь и главным образом американской) культуры в другие регионы, а с другой стороны, “имеет место феномен “обратной глобализации”, в рамках которого люди перемещаются из отсталых регионов мира — стран Ближнего Востока, Африки и Юго-Восточной Азии — в глобализированные города, такие как Лондон и Париж, Франкфурт и Рим, Мадрид и Амстердам (9).
В статье С.Г. Еремеева «Вызовы глобализации: этнический и религиозный экстремизм в современном мире» (напечатанной в сборнике статей конференции и выложенной в интернете по адресу http://anthropology.ru/ru/texts/eremeev/terror.html) говорится об увеличении напряженности антиглобалистских движений. Он, анализируя его причины, считает, что «в процессе глобализации – расширения и увеличения протяженности и интенсивности экономических, культурных и финансовых связей во всем мире – мы живем, все больше, не в "пространстве мест", а в "пространстве потоков", пространство "сокращается", время "исчезает", мир становится все более единым» (8).
Однако, несмотря на это единство мир одновременно и вступает в состояние хаоса и разделения. Местные культуры только на первый взгляд кажутся унифицированными под влиянием Запад. Но существуют и тенденции противоположной направленности – барьеры самого различного характера возводятся взамен разрушенных, один из них "этническое возрождение" в промышленно развитых странах.
Причины антиглобализма С. Еремеев видит в бедности тех стран, где 80 процентов населения не имеет работы, и живёт на подачки богатых стран. Именно эти страны, контролирующие все ресурсы, создают новые социальные барьеры и культурные расколы и уже привели к возникновению в промышленно развитых странах антиглобалистского движения. При этом против глобализации бунтуют отнюдь не нищие, это, прежде всего, молодые представители средних слоев, испытывающие страх перед перспективой потерять свое привилегированное положение (8).
Именно это ощущение страха представляет собой угрозу, т.н. «бомбу замедленного действия», силы взрыва которой не поддается оценке. Демократии угрожает не бедность, а страх перед бедностью.
В результате массовой послевоенной эмиграции, прежде всего, из стран
"третьего мира" в Соединенных Штатах и в Западной Европе все в большей степени формируются полиэтнические общества. Автор сомневается в том, что западная цивилизация сможет культурно ассимилировать десятки миллионов представителей других цивилизаций, не прибегая к насилию и соблюдая права человека. И в самом деле сейчас миллионы граждан, из утратившего уверенность среднего класса ищут спасения не только в антиглобалистской борьбе, но и в традиционных ксенофобии, сепаратизме и изоляционизме (8).
Глобализация порождает антиглобализм - массовую реакцию отторжения правил нового порядка. Самые разные движения антиглобализма (праворадикальный "Национальный фронт" Жан-Мари Ле Пэна во Франции и правопопулистская "Австрийская партия свободы" Йорга Хайдера в Австрии) приводят в целом к устойчивому росту популярности сепаратистских партий в Квебеке, Шотландии, Фландрии и Ломбардии и др. Они требуют политического обособления процветающих регионов своих стран от бедных, которые, по их мнению, живут за чужой счет (8).
Существует устойчивая корреляция между подъемом национализма и религиозного фундаментализма и переходным состоянием общества. Не случайно Э. Хобсбаум утверждал, что "… националистические движения обычно укореняются, прежде всего, в тех регионах (и, возможно, стратах), где модернизация уже достаточно проявила себя, чтобы породить проблемы, но недостаточно продвинулась, чтобы предложить их решения" (8).
Антизападный мятеж в "третьем мире" направляется также против секулярного национального государства, которое, в конце концов, осталось чуждым институтом для незападных культур.
При этом С. Еремеев выделяет следующие направления выхода агрессивной энергии этнополитической и фундаменталистской мобилизации:
1. против, поддающихся идентификации меньшинств, проживающих среди большинства;
2. против соседних этнотерриториальных образований с целью пересмотра границ;
3. против имперского центра или главенствующей национальной группы;
4. против соседнего народа/страны, принадлежащих к другой цивилизации/конфессии;
5. против персонификации "зла глобализации" Соединенных Штатов Америки и "Запада" в целом (8).
В статье Валентины Федотовой «Терроризм и глобализация» (Космополис. 2003. № 3. http://www.i-u.ru/biblio/archive/fedotova_terrorism) антиглобалисты рассматриваются через призму терроризма, а сам терроризм - как неотъемлемый спутник глобализации. Тут же виден парадокс – терроризм рожден глобализацией и направляет свои усилия на её подрыв (20).
«Общество риска» превратилось в реальность. Автор этого термина, немецкий социолог У. Бек, раскрывая его содержание, указывал на состояние всеобъемлющего страха, все более овладевающее людьми.
Атака террористов в 2001 году на Международный торговый центр показала, что существуют религиозные группы, готовые объявить ответственных за глобализацию своими «врагами». Эти группы немедленно выделились из пестрой толпы антиглобалистов, борющихся против явления, а не против тех, на кого бы они могли возложить вину за него. Деполитизация «сверху» обернулась политизацией «снизу» (20). Перед умственным взором «деполитизированных» политиков, надеявшихся на роль глобализации в преодолении различных типов конфронтаций, встали прежние конфликты XX века, подобно тому как перед военными стратегами всегда витают образы прежних войн. Ослабление государственной международной системы как главного и легитимного агента международных отношений, слабость глобальных политических структур, а значит, отсутствие путей политического решения имеющихся конфликтов ведет к нелегитимным политическим действиям (20).
Терроризм является формой архаической политизации, при которой предельно упрощенная система координат «друг — враг», будучи лишена всяких государственных и дипломатических оснований, взывает к древнему инстинкту мести (отчасти родовой мести), что и приводит к атакам против населения ради воздействия на правительства атакуемых стран для достижения политических целей. Мотив мести и самоутверждения, готовность пожертвовать жизнью — эти образы архаичной политики извлечены из глубинных пластов культуры разрушаемых материальными и технологическими соблазнами традиционных обществ.
В целом автор статьи социальную природу антиглобалистов видит в их задаче «деполитизации» глобального мира и уменьшении роли государства как главного политического агента (20).
Движение антиглобалистов — наиболее легитимный оппонент глобализации — вовсе не является монолитным. Оно включает в себя силы, имеющие разные цели и задачи: профсоюзы западных стран, защищающие трудовые места в связи с перемещением производств в страны с дешевой рабочей силой, националистов, оберегающих свою промышленность и систему распределения, зеленых, жителей тех стран, которым глобализация не приносит успеха, анархистов, хулиганов, тех, кто видит в глобализации американизацию и пр. На глобальном уровне антиглобалистов даже некому услышать. Форумы глобалистской «семерки» и «восьмерки» просто не способны ответить на призывы столь разномастной оппозиции.
В отличие от антиглобалистов, атаковавшие Международный торговый центр террористы ставили перед собой цели не только абстрактные — поднять знамя Саладина против западной цивилизации, но и конкретные — свергнуть проамериканские режимы в исламском мире. Разумеется, эти цели не были достигнуты. Но 11 сентября можно датировать приостановку второй глобализации, о чем свидетельствуют новое разделение мира на «своих» и «чужих», ослабление либерализма в цитадели Запада — США, увеличение и усиление таможенных и иммиграционных барьеров и пр. Курино-стальная «война» между США и Россией привела к сокращению поставок американских куриных окорочков в нашу страну и российской стали в США. В условиях глобализации такого рода решения — не дело правительств, а выбор свободной торговли. Сегодня правительства вмешиваются в экономику, более того, государства вновь определяют экономическое развитие, а это значит, что глобализация потерпела поражение после временной «окончательной победы» (20).
Автор статьи предлагает свое видение решения этой проблемы. Она считает, что сейчас глобализация приостановилась, но ее негативные плоды — продолжающиеся действия нелегитимных политических акторов в условиях ослабления национальных государств — не исчезли сами собой. США не должна оставаться единственной сверхдержавой, империей.
В газетной статье О. Головина «Национальный антиглобализм» (Завтра. 27 апреля 2004 // http://www.zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra /04/545/21.html) раскрывается социальный и политический смысл антиглобализма. Автор уверяет, что он добрался и до России. Не только в Москве, но и в других городах нашей страны (Воронеж, Ярославль, Нижний Новгород) создаются молодежные организации русских антиглобалистов, среди которых можно встретить не только отъявленного троцкиста или даже маоиста, но и нацбола и даже бывшего рэнээшника (3).
Изначально природу антиглобализма автор рассматривает как космополитическую, интернациональную. Но утверждает тем не менее, что национальный фактор возьмёт своё. Интернациональность привнесенного извне становится для нас рано или поздно интер-национальностью — сопричастностью к движению народов, объединившихся в борьбе за свои национальные интересы перед лицом агрессивной глобализации. В этом нет никакого парадокса, как может показаться некоторым, любой правитель, имеющий своей целью долгосрочное развитие государства, никогда не позволит себе проводить политику без оглядки на национальную специфику.
Борьба с агрессивной глобализацией, имеющей ярко выраженные этнические черты, велась Россией давно. И наполеоновское нашествие, и гитлеровский "Drang nach Osten" составляли, по сути, глобализационный процесс. Поэтому можно смело утверждать, что русские имеют большой опыт борьбы с глобализацией (3).
Национальный антиглобализм по мнению автора имеет латиноамериканский профиль. Хотя среди "сливок антиглобализма", безусловно, доминируют представители французских интеллектуальных кругов — от утонченного Кристофа Агитона до фермера Жозе Бове, который, начав бороться за выход на французский рынок сыра своего маленького предприятия и столкнувшись с жестким сопротивлением закрепившихся на этом рынке заокеанских монополий, решил возглавить борьбу за национальный французский сыр. В этот ряд автор ставит и другого француза - "скрытого" антиглобалиста — лидера Национального фронта Жан Мари Ле Пена, консервативные взгляды которого тоже являются одной из форм борьбы с глобализацией — и получится абсолютно узнаваемый французско-латиноамериканский лик современного антиглобализма (3).
Автор считает, что волна антиглобализма начинает накрывать Восточную Европу, а вместе с ней и Россию. Русские — профессиональные антиглобалисты, никогда за всю свою историю не желавшие другому народу навязать свою «русскую глобализацию». еномен российского антиглобализма в том и состоит, что, в отличие от своего европейского брата, имеет прочные корни в ущемленном национальном самосознании русских (3).
Настоящий антиглобалист — всегда пассионарий, потому что он уникален и сражается с миром глобализации за это свое право на уникальность. Он глубоко национален и искреннее желает справедливости (в том числе социальной) — именно поэтому готов вместе с пассионариями из других стран отстаивать свое право быть таким, каков он есть — право на национальную специфику, право не видеть на улицах родного города кислотный "Mcdonalds" и, наконец-таки, вырубить канал MTV (3).
Давая социальный портрет рассматриваемого явления, Олег Головин справедливо заявляет, что молодежная субкультура — самая питательная почва для антиглобализма. «Желание увидеть привлекательно-агрессивную национальную эстетику переполняет молодых ребят. Кто-то идет в скины, кто-то — в нацболы, кто-то ходит на матчи, а кто-то — на концерты группы "Ленинград", но все они не будут читать Гарри Поттера, этого "Микки Мауса" последней волны литературной глобализации» (3).
В другой газетной статье В. Новикова «Почему закон о торговле вреден, как антиглобализм», размещенной в газете «Ведомости» за 17 декабря 2009 года (http://www.vedomosti.ru/blogs/v-novikov.livejournal.com/463), говорится о законе о торговле. Она является ответом на другую раннюю статью, вышедшую в «Ведомостях» - Дмитриева и Юртаева «Закон о торговле: смерть конкуренции». По мнению автора указанный закон восстановил против себя не только крупных ритейлеров, но также и малый торговый бизнес, общества потребителей и существенную часть поставщиков (15).
Автор рассматривает социально-экономические аспекты антиглобализма и видит движение антиглобалистов как ближайшую аналогию к рассказанной Дмитриевым и Юртаевым истории. Приход в страну крупных транснациональных корпораций несет не только новые товары для потребителей, но и разорение для многих традиционных производств. В результате их приход почти всегда вызывает недовольство, которое выливается в повышение ввозных пошлин, введение квот на ввоз продукции или квот на долю присутствия иностранцев на рынке. Россия — один из активистов антиглобализма: ее средневзвешенный тариф самый высокий среди стран G8 и БРИК, а на присутствие иностранных банков и страховщиков введена квота. Доктрина продовольственной безопасности требует ограничения доли иностранных продуктов 5-20% (15).
Автор справедливо считает, что страна не сможет обогатиться, отгораживаясь от иностранной конкуренции пошлинами и квотами, так же как и регионы, мешая действовать конкурентам из других регионов. Из анти-глобализма у него логично вытекаетт анти-федерализм (15).
В статье Н. Михайлова «Корабль призраков» (Ведомости. 20.07.2001, № 128 (451). http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2001/07/20/31635) рассматривается и понятие глобализации и антиглобализма через конкретную историю. Она произошла во время встречи японцев и американцев на саммите «большой семерки» в Генуе, когда те отказались селиться на лайнере European Vision («Европейское видение»). Автору стало ясно: противники глобализации рановато кидают помидоры в международных банкиров (14). Антиглобализм на самом деле силен не в массах (ну да, кто-то бьет витрины и дерется с полицейскими; раньше дрались из-за чего-то другого). Он силен в чиновничьих головах. Символом реального, политически сильного антиглобализма должен стать корабль European Vision (14).
Антиглобалисты везде громят McDonaldХs — но даже этот, казалось бы, стопроцентно унифицированный бутербродный конвейер приспосабливается к национальным особенностям. И смеются американцы над французским le Big Mac (14).
Автор понимает глобализацию как господство одних и тех же мировых корпораций в странах с совершенно разной культурой и трудовой этикой. Для него глобализация - это когда местные компании не могут конкурировать с иностранными, использующими, например, более дешевую рабочую силу, и на улице оказываются тысячи рабочих. Но тут он находит противоречие, заключающееся в том, что уровень безработицы в европейских странах и США сейчас даже ниже, чем «до глобализации». В меняющейся экономике трудоспособным людям сравнительно быстро находится применение (14).