Педагогика Древней Руси.

Оглавление:

Введение:
1.Зарождение и развитие педагогических традиций в Древней Руси
2.Влияние Христианской веры на развитее педагогических традиций
3.Развитие педагогических традиций. Основные деятели педагогики Древней Руси
Вывод:
Литература:

Педагогика Древней Руси.

На Руси ценились и такие виды литературных произведений как летописи; апокрифы — переводы канонических изданий с тол­кованием, например, о мудрости царя Соломона; проповеди свя­щенников, например, проповеди Луки Жидяты — Новгородского епископа «Не ссорь других, а примиряй», «Не копай яму другому, Бог тебя туда и бросит»; поучения — наказы молодежи, первый такой педагогический памятник — «Поучение» Владимира Моно­маха.[2]
3.Развитие педагогических традиций. Основные деятели педагогики Древней Руси
863 г. - братья Кирилл и Мефодий создают первый славянский алфавит (глаголицу), на основе которого их ученики затем составляют кириллицу. Кирилл (827-869) и Мефодий (815-885) открыли первую школу с преподаванием на славянском языке (в Велиграде, столице Моравского княжества). Заложили основы славянской письменности, литературы, философии, богословия. Канонизированы православной и католической церквами.
Выбор веры был одновременно и выбором школы, ха­рактера образования. В 988 г. Киевская Русь приняла право­славие и князем Владимиром Святославичем (ум. 1015) была открыта первая школа «учения книжного». Великий князь и его окружение были заинтересованы в распространении но­вой религии как идеологической основы формировавшегося государства. Владимир заботился о распространении образования, прежде всего среди господствующего сословия. Обра­зование на первых порах насаждалось сверху, так как школа была явлением совершенно новым и воспринималась с опас­кой. Матери плакали по отданным в школу детям, «аки по мертвецам», не зная, что их ожидает.
Однако определенные результаты не заставили себя ждать: к середине XI в. в Киеве уже появились начитанные, обладавшие довольно широкими знаниями знатные люди: великий князь Ки­евский Ярослав Мудрый (ок. 978—1054), его дети, окружение. Сын Ярослава, Всеволод, как отмечал Владимир Мономах в своем «Поучении», изучил пять иностранных языков. Была грамотна и Анна, дочь Ярослава, ставшая королевой Франции. Известны документы, подписанные ею: «Анна рыта» (Анна королева), в то же время ее супруг Генрих I ставил лишь крестик.
Занимаясь распространением просвещения, Ярослав Муд­рый создал первую библиотеку при Киевском Софийском соборе. Она включала в себя переводные произведения с гре­ческого и с древнеболгарского. Во время своего правления (1019—1054) Ярослав Мудрый открывал школы «учения книжного» не только в Киеве, но и в Новгороде. А к XIII в. школы существовали уже в Переяславле, Суздале, Владимире, Чернигове, Полоцке, Муроме, Турове, Ростове и в других городах. Вначале подобные училища создавались государством при княжеских дворах, но вскоре с упрочением церковной организации на Руси они постепенно переходили в ведение церкви. Это объяснялось двумя причи­нами: во-первых, освоение христианской книжности было необходимо прежде всего священникам - распространите­лям православной религии в стране, а во-вторых, обучение грамоте и обучение вере воспринималось как единый процесс. [3]
Владимир Мономах (1053 — 1125) - внук Ярослава Мудрого, Великий Киевский Князь, выдающийся государственный деятель и писатель Древней Руси, человек светский. В своей деятельности опирался на личный опыт и на просвещенных книжников. Его вос­питательные взгляды четко выражены в «Поучении». Он выделяет три идеи: отношения к Богу, отношения между властью и ее под­данными, отношения человека к самому себе и взаимоотношения между людьми. Одним из главных средств воспитания детей Моно­мах считал образование: «Не забывайте того хорошего, что вы умеете, а чего не умеете, тому учитесь». Он уделял большое вни­мание развитию у детей инициативы и самодеятельности, приуче­нию их к преодолению различных трудностей. По убеждению кня­зя, земной мир — мир сложной действительности, где успех жиз­ни зависит от настойчивости и работоспособности, которые фор­мируются под влиянием воспитания. Труд он ставит в обязанность всякому человеку, где бы он ни находился. Дети должны все сами делать для себя и не затруднять других: рано просыпаться, помо­гать в доме, в боевом походе не снимать оружия, быть бдительны­ми. Он предостерегает от лжи и блуда: «Лжи остерегайтесь, и пьян­ства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело»; от лени: «Бога ради, не ленитесь, молю вас, не забывайте трех дел тех, не тяжки ведь они: ни затворничеством, ни монашеством, ни голоданием, которые иные добродетельные претерпевают, но малым делом можно получить милость Божию»
Мономах считал, что успех воспитания зависит не от отдельных наставлений,- а от совокупности многообразных воспитательных средств, включающих этикет, манеры и тон поведения, а потому необходимо вырабатывать у детей прилежание и учтивость. Идея защиты отечества явилась основой для разработки Мономахом стройной системы военно-физического воспитания, основу кото­рого составляют тренировки и охота, обеспечивающие развитие таких волевых и нравственных качеств человека, как сила, вынос­ливость, быстрота, подвижность, смелость, отвага и храбрость. Для проявления этих качеств необходимы соответствующие условия. Мономах призывал следовать христианской морали и помнить, что «не пост, не уединение, не монашество спасет вас», а лишь добрые дела. [2]
Очень большую роль в развитии образования в средневековой Руси играли монастыри. Они фактически представляли собой бой крупнейшие центры образования того времени. Зачинате­лем таких монастырских центров считается русский просвети­тель и религиозный деятель Сергий Радонежский (1314—1391). В них учились не только лица, готовившиеся к принятию духов­ного звания, но и просто желавшие овладеть грамотой и читать книги. При монастырях получили элементарное образование и воспитание значительное число русских людей.
В этот период именно в среде монахов постепенно укреп­лялось отрицательное отношение к рациональному знанию, наукам о внешнем мире, строгое следование формуле апосто­ла Павла, который полагал, что все человеческое знание ис­ходит от Бога. Интерес к этическо-нравственным проблемам все менее места оставлял для рассмотрения общефилософс­ких вопросов и дидактических задач. Если в западноевропейс­ких университетах, открывавшихся в это время, обучение пре­следовало цели вооружения учащихся инструментами позна­ния, методами рационального доказательства, то в монастырях Руси сложилось отношение к книжным знаниям как к духов­ному сокровищу, которое следует накапливать, «аки пчелы мед с цветков». На Западе формировалось стремление понять и исследовать Священное писание, а на Востоке — следовать ему. Не собственное мышление ученика, а послушание цени­лось в монастырских кругах на Руси.
В целом анализ различных источников позволяет говорить о том, что уровень освоения элементарной грамотности в Древней Руси был достаточно высок, грамотность проникала почти во все слои населения.[3]
Татарское нашествие уничтожило материальное довольство рус­ского народа, истребило первые успехи образованности и хрис­тианского общежития, повсеместно принизило дух русских людей. В поучениях Владимирского епископа Серапиона, современника нашествия татар, рисуется ужасная картина разрушения на Руси: уничтожены города, села поросли кустарником, кровь русская обильно напоила землю, храбрые в ужасе бежали, люди отведены в рабство, земля и труд сделались достоянием иноплеменников, а «мы сами, — говорит проповедник, — сделались предметом поно­шения для соседних земель и посмешищем для врагов наших». Та­тарское иго имело самое, печальное влияние на русскую жизнь во­обще и на просвещение в частности.
В монастырях притаились остатки книжного образования и нравственных сил, которые поддерживали в русских людях бод­рость и надежду на спасение. Число училищ до такой степени уменьшилось, что с XIV в. летописцы совершенно не упоминают о них.
Уменьшилась грамотность не только в простом народе, но даже в духовенстве и среди князей и бояр. В XV в. — если бы и захотелось кому выучиться грамоте, осуществить это желание было бы негде, за недостатком училищ. Приходилось почти безграмотных людей ставить в священники.
Вся Русь, отрезанная татарами от Византии, а Польшей, Лит­вой и Ливонией — от образованной Европы, все больше и больше усваивала черты азиатских нравов. Одно только в русской жизни этого периода представляет явление утешительное и многообеща­ющее. В борьбе с татарами окрепла Москва и понемногу сделалась новым средоточием политической силы.
С XV в. начинаются в северо-восточной Руси решительные по­пытки выйти из долгого невежественного застоя. Новгородский епископ Геннадий усердно хлопочет об учреждении, повсюду хотя бы начальных училищ, в которых можно было бы обучить людей чтению Псалтыри и Апостола, чтобы из таких людей можно было, наконец, ставить грамотных священников. В 1499 г. Геннадий соби­рает и составляет полный список книг Святого Писания. Максим Грек (1480—1556) усердно исправляет испорченные безграмот­ными писцами богослужебные книги и старается исправить нравы духовенства. Князь Андрей Курбский убеждает московских бояр не чуждаться науки и не бояться книг.
Одним из выдающихся произведений русской литературы XVI в., являвшегося основным сводом нравственных норм и правил мно­гих поколений российского православного общества, была «Книга, называемая Домостроем, которая содержит в себе полезные сведе­ния, поучение и наставление всякому христианину — и мужу, и жене, и детям, и слугам, и служанкам», — таково полное название этого уникального труда, вобравшего в себя многовековой уклад, тра­диции, опыт русской семьи, сохранившего немало ценного, прак­тически полезного для современного человека, семьи, общества. С первых строк «Домострой» заставляет размышлять о дне минув­шем и сегодняшнем, анализировать, делать выводы. В первом по­учении «Наставление отца сыну» указывается, что основная роль в русской семье отведена мужчине, надежному, работящему, ответ­ственному.
Проблемы морали и нравственности русской православной семьи - лишь один из аспектов, затронутых в «Домострое». Все­го же в книге наставлений, советов, поучений — 64. Большая часть из них содержит рекомендации по ведению хозяйства, рег­ламентирует отношение к православной церкви, ее служителям, Богу. Вечные истины «Домостроя» способствуют утверждению в обществе согласия и миролюбия, осознанию необходимости тру­диться, заботиться о близких, родных, слабых. Пока северо-восточная Русь томилась под татарским игом, по­степенно крепла в борьбе с татарами и готовила окончательное свержение ига, юго-западная Русь, составившая с Литвою Ве­ликое Княжество Литовское, опередила ее в образованности. В связи с близостью к Польше и Европе, юго-западная Русь лег­ко заимствовала оттуда и научное образование, и европейские обычаи и понятия. Однако в образовании со времени присоеди­нения Литовского Княжества к Польше (1569) начало решитель­но проявляться польское влияние — в смысле порабощения рус­ской народности, подчинения русского языка польскому, а пра­вославия — католицизму. Для этой цели были введены религиоз­ная уния (1596), католическая пропаганда и иезуитское воспита­ние. Усилия одиночных, хотя и энергичных поборников русской национальности и православия — каковы, например, князь Анд­рей Курбский со своими соратниками князем Оболенским и бе­жавшим из Соловецкого монастыря Троицким игуменом Арте­мием, князь Константин Острожский — конечно, не могли оста­новить поработителей. Понадобились другие средства — обществен­ные.
Они нашлись в церковных братствах: Львовском, Киевском, Луцком, Могилевском, Оршанском, Брестском и др. До этого вре­мени эти братства существовали отчасти с филантропическими целями, помогать бедным и больным прихожанам, отчасти с це­лями обеспечения приходу начального образования и подготовки сведущих и образованных священников и дьяконов.
Теперь же эти братства стали заводить училища (братские шко­лы) по образцу иезуитских коллегиумов и в них стали давать такое значительное и многостороннее знание, с помощью которого мож­но было бы подготовить надежных противников враждебной пра­вославию религии, побороться с врагами их же оружием — про­свещением, красноречием и диалектикой. В курсы этих училищ вошли языки: греческий, славянский и польский, грамматика, риторика, пиитика, диалектика, нравственное богословие и др. предметы. Первое из этих училищ было основано в Остроге князем Константином Острожским в 1580 г. При нем же была и типогра­фия, в которой в 1580—1581 гг. напечатана первая полная славян­ская Библия. По образцу Острожского училища стали открываться подобные же училища и при других братствах.
Из всех южнорусских высших училищ особенно прославилось то, которое под именем «Школы эллино-славянского и латино-польского письма» было в 1589 г. учреждено братством при Бого­явленской церкви в Киеве. Здесь главным деятелем был митропо­лит юго-западной Руси Петр Могила. В 1631 г. стараниями и по­жертвованиями митрополита школа получила совершенно такое же устройство как высшая иезуитская коллегия и стала называть­ся Киево-Могилянской академией, а с 1701 г. — просто Киев­ской академией.[2]
В конце XVI в. на Руси появились первые печатные учеб­ники — азбуки. Основоположником отечественного книго­печатания считается. Иван Федоров (ок. 1510—1583). В 1574 г. во Львове и в 1580—1581 гг. в Остроге он издал знаменитые буквари, впитавшие опыт учительской работы мастеров гра­моты предшествующих веков. В послесловии к «Букварю» (1574) Иван Федоров изложил некоторые методические тре­бования к использованию этих изданий. Само название пос­лесловия — «Обращение к детям и родителям» — говорит о том, что букварем могли пользоваться и дети и родители, а обучение грамоте рассматривалось как дело семейное.
За религиозное воспитание детей отвечала церковь. В обя­занности священников входило обучение основным догма­там христианского вероучения, воспитание уважения к цер­ковным и светским властям. Религиозно-нравственное воз­действие сочеталось с элементарным обучением, большая часть «училищ» находилась при приходских церквях.
Связь между образованием и церковью все более укреп­лялась. Грамота по-прежнему изучалась ради возможности читать одобренные церковью книги, чтению и письму обу­чали, как и раньше, по Псалтыри, Часослову, Евангелию. Формировалось представление о том, что школа есть «цер­ковный угол», и зачастую невозможно было различить, где кончается одно и начинается другое.
Существовавшие тогда способы обучения вполне отвеча­ли потребностям государства и общества, какая-либо новая организация образования казалась ненужной, и до XVII в. государственных школ грамоты в России не было. Повышенный уровень образования был нужен только тем, кому предстояло занять место на государственной службе или в церковной иерархии. Однако людей для государственной служ­бы требовалось в то время немного, чаще всего на нее пригла­шали иностранцев (медиков, переводчиков, архитекторов и т.п.). Есть сведения о том, что некоторые из русских обучались за границей, в частности есть предположение, что в Краковском университете обучался Иван Федоров. Однако выезды за гра­ницу не одобрялись ни церковью, ни государством, к овладе­нию европейскими языками и науками традиционно относи­лись с предубеждением, к тому же православная вера и незна­ние латыни препятствовали обучению в Европе.
В монастырях можно было получить широкое по тем време­нам образование. Конечно, акцент традиционно делался не столько на усвоении суммы знаний, сколько на нравственно-религиозном воспитании, духовном самосовершенствовании. Среди всех монастырей того времени выдающимися образова­тельными и книгописными центрами были Чудов, Спасо-Ан-дрониковский, Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский и не­которые другие, поддерживавшие и развивавшие книжные тра­диции. По принятым и сохранившимся на Руси византийским правилам монахи были обязаны часть времени, свободного от церковной службы, уделять чтению и переписке книг.
Среди белого духовенства совершенно неграмотных людей, скорее всего, не было, так как иначе они не могли бы выпол­нять свои обязанности. Вместе с тем существует также мнение о низком уровне грамотности среди священников в этот пе­риод. Так, в конце XV в. на это указывал новгородский архи­епископ Геннадий, отмечавший, что многие священники не способны правильно читать богослужебные книги, занимать церковные должности, а также не в состоянии бороться с богословски образованными вольнодумцами. Эти факты заставили задуматься о подготовке более образованных священ­нослужителей. Так Царь Иван Васильевич на Сто­главом соборе (1551) повелевает:
по всем городам ставить грамотных и нравственно-благона­дежных священников и дьяконов, у которых в домах и завести училища, чтобы все правильные христиане отдавали им своих де­тей в учение: читать, писать, знать церковное пение и получать правильное воспитание.
завести грамотных писцов, дурные списки книг отобрать, сверить с хорошими переводами, переписать без ошибок и разос­лать по всем церквам.
Последняя мера, разумеется, не могла осуществляться за недо­статком грамотных писцов и справщиков; но делу помогло учреж­дение (в 1553 г.) первого печатного двора, т. е. типографии в Мос­кве, благодаря энергичному ходатайству перед царем митрополи­та Макария. В XVI в., в период правления Ивана Грозного, террор, кресть­янские и городские волнения, разруха фактически приостановили
экономическое и культурно-образовательное развитие страны.
Московское государство, возрождаясь после потрясений Смутного времени, постепенно стало менять свою политику. Начавшиеся позитивные социально-экономические процессы стимулировали развитие просвещения. Нужда государства в большем количестве лю­дей, обладающих широким кругозором, различными специ­альными знаниями, могла быть удовлетворена только через овладение западной культурой и наукой. Понятно, что в связи с этим должно было измениться и отношение к получению повышенного образования.
В целом в XVII в. в начальном обучении не произошло каких-либо значительных перемен. Обучение грамоте тради­ционно осуществлялось в семье, у домашнего учителя, в учи­лище или индивидуально у «мастера грамоты», при монас­тырях и церквях.
Однако у высших сословий со второй половины XVII в. наметилось стремление давать своим детям повышенное об­разование, прежде всего обучать иностранным языкам. Госу­дарь и его Дума начали устанавливать дипломатические от­ношения с европейскими странами, принимали иностран­ные посольства. В боярских семьях появились учителя — иностранцы, помогавшие в овладении западной образован­ностью. Эта тенденция поддерживалась и царской семьей.
Еще недавно царевич Алексей, будучи наследником пре­стола, получил воспитание и обучение в духе сложившихся традиций: прошел полный курс положенного церковно-бого-служебного образования. На 6-м году жизни его посадили за букварь с подстрочными душеспасительными изречениями, через год он перешел к чтению Часослова, еще через год — к Псалтыри, затем начал учиться писать. На 9-м году стал разу­чивать церковное пение и в 10 лет окончил положенный обще­распространенный курс, изучив и накрепко усвоив порядок церковного богослужения. В результате царя Алексея Михайло­вича можно было назвать типичным русским образованным человеком, за начитанность его даже прозвали «философом».[3]
В конце XVII — начале XVIII веков петровские реформы свернули русскую школу с самобытного пути развития. Попытка реформировать государственное устройство, придав ему вид хорошо отлаженного «механизма», определяющего все стороны жизни человека, в том числе и духовно-нравственную (церковь