Платон об устройстве общества и государства

Содержание

Введение
1. Учение о государстве
2. Учение о формах государственного устройства
3. Развитие идей Платона в социально-политической мысли ХХ в.
Заключение
Список литературы

Платон об устройстве общества и государства

В утопическом государстве Платона необходимые для общества виды работ разделены между специальными разрядами граждан, но в целом образуют гармоничное сочетание. Подобно тому, как душа человека состоит из трех частей – разума, воли и чувства, в государстве должны существовать три сословия: философы-правители, воины-защитники и все остальные – купцы, ремесленники, крестьяне.
Первые два класса отделены от третьего глубокой пропастью: у него нет частной собственности и семьи (брака). Этот низший класс, предназначенные удовлетворять материальные потребности государства, не привлекается внимания Платона.
Класс воинов, стражей государственных, организован так, чтобы он был страшен врагами и безопасен для населения города. Высший класс представляет соединение ума, способного созерцать истину, италанта государственного деятеля. Именно в руки философов вручается абсолютная власть. Им управление не стесняется законами5.
Каждый из этих природой разграниченных классов имеет и исполняет свое дело – и такое государство признается справедливым. Справедливое и правильно устроенное общество / государство опирается, по Платону, на четыре добродетели, присущие человеку: мудрость, мужество, рассудительность, справедливость.
Платон регламентирует все стороны человеческой жизни: социальные и экономические отношения, политический строй, материальные условия, деторождение, семью, воспитание, культуру. Много внимания уделяется обеспечению единомыслия, причем не только воспитательными, но и запретительными методами6.
Таким образом, переход к справедливому строю Платону мыслится как возможный, исходя из основополагающего принципа подобия общества человеку (и человека обществу).
2. Учение о формах государственного устройства
Государственное устройство (т.е. общественное – в самом широком смысле слова) соответствует складу человеческой души. Причем – и это важно для Платона – «существует только один вид добродетели» в человеческой душе, тогда как видов порочности несметное множество. Как душе свойственны три основных начала – разумное, яростное, вожделеющее, так и государство составляют три рода начал – совещательное, защитное и деловое.
Он говорит, что пяти видам государств (которые пользуются известностью) – аристократии, тимократии, олигархии, демократии и тирании соответствует пять типов устройства человеческой души, в зависимости от того, какое начало в ней властвует.
Учение Платона о «правильном» и «извращенном» устройстве государства оперирует двумя видами критериев. Один – количество властвующих, и с этой точки зрения выделяется единовластное правление (одного), олигархическое (нескольких), народовластие (всех). Второй – это содержание политической деятельности власти в ее откликах на те или иные человеческие добродетели. С этой позиции Платон выделяет четыре порочные государственные формы7:
– тимократия, основанная на честолюбии во что бы то ни стало. Она созидается, когда в идеальном обществе-государстве начинаются раздоры – главным образом по поводу собственности;
– олигархия – строй, основанный на имущественном цензе, общество правления богатых. В этом государстве происходит распад единого общества на два – на государство богатых и на государство бедных, живущие каждое своей жизнью и своими интересами;
– демократия, когда «в государстве появится полная свобода и откровенность и возможность делать, что хочешь»8. Но это общество равенства и всеобщей снисходительности губит человека нетребовательностью: лишь бы он угождал толпе. Люди поддаются ложным мнениям, вожделениям, случайным увлечениям. И тогда ненасытное стремление только к свободе, которой опьяняются все, создает условия для появления узурпатора;
– тирания, где господствует вожделение, постоянное вовлечение в войны (чтобы народ чувствовал нужду в предводителе), где от налогов люди беднеют и становятся все более подозрительными, где сама жизнь будит худшее в человеке.
Всем этим извращенным формам Платон противопоставляет свое, аристократическое общество как государство достойных. Здесь правильная организация соответствует трем началам человеческой души и тем видам удовольствий: любви к мудрости, воинственному честолюбию, любви к приобретению. Все это устанавливает в обществе и в человеческой душе начало уравновешенной справедливости9.
В логико-политическом отношении все государственные формы суть лишь производные от главенствующего соотношения в организации власти – единовластия или многовластия.
Несколько более политическим предстает деление государственных форм в диалоге «Политик». Здесь их выделено пять, и основным классификационным критерием выступает количество властвующих. Соответственно основными формами названы монархия – олигархия – демократия. Однако в зависимости от наличия или отсутствия «насилия или доброй воли» в государственной деятельности монархия может быть тиранией либо признаваемой благой царской властью, власть немногих – аристократией или олигархией. И только демократии безразлично.
Второе свойство, законосообразность, иногда может стать определяющим и диалектически меняющим ценность государственных форм. Так, если в государстве власть основана на порядке и законе, демократия оказывается наихудшей формой правления. Если же повсюду царит хаос, то власть демократии наилучшая: «Ведь власть при нем поделена между многими, каждый из которых имеет ее ничтожную толику»10 и неспособен на большое зло. Если же повсюду царит порядок и законность, то наилучшим строем становится, по Платону, монархия – если, конечно, не считать седьмой утопический тип, которого следует отличать «как бога от людей»: «Итак, монархия, скрепленная благими предписаниями, которые мы называем законами, – это вид, наилучший из шести; лишенная же законов, она наиболее тягостна и трудна для жизни»11.
Вопрос о формах правления тесно связан у Платона с вопросом об искусстве политического управления и политиках как людях, обладающих им. В диалоге «Политик» он определяет искусство государственного управления как некоторого рода знания о властвовании над людьми: «…правят ли эти люди добровольно или против воли, согласно установлениям или без них, богаты они или бедны, они правят в соответствии с неким искусством правления»12.
Гармония мужества и рассудительности ведет к вершине искусства управления, тогда как преобладание того или иного – к жестокости или вялости, которые становятся причиной раздоров и социальных бедствий в государстве.
Не законность в политике, а следование благу Платон полагает критерием оценки государственных форм и условием признания той или иной за идеальную. И поэтому насильственное правление, вопреки законам и обычаям, может иметь в виду пользу.
3. Развитие идей Платона в социально-политической мысли ХХ в.
Более чем двухтысячелетняя последующая история социально-политической и правовой мысли развивалась и усложнялась, читая Платона, комментируя его, споря с ним. И, как это нередко бывает, новые прочтения, помноженные на новый исторический и политический опыт человечества, открыли в древнем учении ранее не читавшиеся черты – одновременно и неожиданные, и настораживающие.
Своеобразный мотив платоновской государственной философии был услышан еще в конце XIX в. В идеальном государстве был раскрыт зримый вид теократии, которая неразрывна с избыточной политической и идеологической сосредоточенностью сопутствующего общественного и правового порядка. В ХХ в. этот мотив, в новых взаимосвязях, стал объектом особой критики австрийского политолога К. Поппера, одного из классиков современной западной социальной философии13.
В свете тех требований, которое предъявляло новое и особенно новейшее время к взаимоотношениям личности и государства на основе права, платоновское государство построено на несомненно реакционных началах: государство как общее в нем, отмечает Поппер, однозначно выше индивида. И это с совершенно особой силой организуется и охраняется законами государства.
Платон, как стало очевидно, яро выступал против эгалитаризма даже в правовом и политическом отношении. Впрочем, эта мысль Поппера не вполне выверена. Платоновские предписания о политике в воспитании и образовании проникнуты авторитаризмом, даже мораль поставлена под контроль властей. Критике должна быть подвергнута вся его теория образования (столь увлекшая Платона), поскольку социальная роль образования – вовсе не в нарочитой подготовке вождей нации. Платоновское «воспитание добродетели» во что бы то ни стало отдает своего рода нравственным терроризмом в отношении своих же сограждан (так ХХ в. осмыслял непреложную для античности патриархальность). А главный вывод – сближение платоновских идеалов с особенно гибельным для политики и социальной жизни ХХ в. тоталитаризмом: «Я считаю, – писал К. Поппер, – что в нравственном отношении политическая программа Платона не выходит за рамки тоталитаризма и в своей основе тождественна ему»14.
В свете политических идеалов современности утопия Платонова государства и правопорядка оказались особенно несоответственными и даже гибельными. Сближение с теориями и идеалами современности не всегда исторически справедливо. Но для правовой политики оно, как видно, непременно, чтобы оценивать не только исторический вклад, но и реальные смысл и перспективы начертанных древним пером концепций.
И здесь не всегда слово нового времени оказывается окончательным: во всяком случае, в начале XXI в. не совсем бесполезными вновь представляются, казалось бы, самые архаичные наблюдения Платона о взаимоотношениях государственного устройства с нравственными стремлениями людей и всего общества.