Демократия или политическая целесообразность

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА И ДЕМОКРАТИЯ
ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ВЛАСТИ ВОПРОС ПОЛИТИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ
ГЛАВА 3. ИСТОРИЯ РОССИИ КАК ПРИМЕР ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗОСТИ
Правовые аспекты участия СССР в войне в Афганистане
Политическая модернизация в России
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ




ВВЕ

Демократия или политическая целесообразность

Политическая система общества – это особым образом организованная его политическая жизнедеятельность. Она представляет собой конкретно-историческую форму, в которой осуществляется политическая деятельность4.
В современной науке существуют разнообразные модели политических систем. Их изучение способствует углублению анализа политической жизни, уточнению и операционализации категорий, расширению использования в политических исследованиях формализации, математических, кибернетических и других точных методов5.
В свою очередь типы политических систем определяются сущностными способами их организации и функционирования, во многом зависят от характера политической власти и политического режима общества. Типология политических систем общества может производиться на основе использования различныхкритериев. Так, если взять за основу формационный, классовый (марксистский) подход, то можно выделить рабовладельческую, феодальную, “азиатскую” (деспотическое государство и общинная собственность), буржуазную и государственно-социалистическую политические системы. С точки зрения эволюции целесообразно выделять традиционную и модернизированную системы. С учетом исторических особенностей развития политики и партий – англо-американскую, европейско-континентальную, развивающихся стран6.
Существует множество типологий политических систем. Одна из достаточно простых, широко распространенных, а главное, достаточно глубоких их классификаций — деление политических систем на тоталитарные, авторитарные и демократические. Критерием их разграничения служит политический режим — характер и способы взаимоотношения власти, общества (народа) и личности (граждан). Авторитаризм отличается неограниченной властью одного лица или группы лиц над гражданами при сохранении автономии личности и общества во внеполитических сферах. А демократия характеризуется контролем общества (большинства) над властью7.
«Демократия» – один из немногих политологических терминов, который не вызывает стойких негативных ассоциаций. Во всем мире большинство людей признают преимущества демократии перед авторитаризмом и тоталитарной системой.
Тем не менее в последнее время часто подчеркивается, что демократизация имеет не «линейный», а некий «волновой» характер. Концепция «волн» предложена в 1991 г. С.Хантингтоном, выделившим три «прилива» (первый начался в 1826 г. и завершился в 20-е годы ХХ столетия; второй связан с завершением Второй мировой войны и достиг высшей точки в начале 60-х; третий был инициирован крахом коммунизма) и два «отката» (в 1922–1942 и 1960–1975 гг.). Сегодня, правда, уже начинают говорить о новом откате. Действительно, успешный переход к демократии состоялся только в Восточной Европе и Прибалтике; в России очевидна обратная тенденция, о перспективах «демократизации» Ближнего Востока говорить очень сложно, а в Латинской Америке в одной стране за другой к власти приходят откровенные популисты. Сами же западные страны отказываются от однозначной поддержки демократических движений и переходят на гораздо более умеренные позиции, задаваемые их национальными экономическими интересами8.
Именно в условиях явного затухания очередной демократической волны и следовало бы задаться вопросами: какие предпосылки требуются для уверенного перехода к демократии,; какие события могут положить начало процессам демократизации и – что наиболее важно – способны ли страны, уже ставшие демократическими, поспособствовать успеху новых демократических движений (и если да, то каким образом).
Одной из характерных черт очередной волны демократизации стало ощущение того, что данный процесс может даже не подталкиваться, а скорее инициироваться и координироваться извне, – и до середины 90-х казалось, что сторонники «экспорта демократии» берут верх. Однако уже с 1994–1996 гг. началось оформление нескольких зон, события в которых стали развиваться по разным сценариям. С одной стороны, странам Восточной Европы был открыт путь в Европейский союз. С другой стороны, в России после выборов 1996 г. утвердилась «олигархическая» модель, и ее перерастание в авторитарную и автаркичную стало вопросом времени. В постсоветских республиках Средней Азии и Закавказья сформировались режимы, основанные на личной власти авторитарного лидера, и наметились тенденции ее наследственной передачи. В 2000 г. несколько более цивилизованный сценарий «наследования» был реализован в России, дав старт переделу собственности и свертыванию демократии9.
ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ВЛАСТИ ВОПРОС ПОЛИТИЧЕСКОГО НАСИЛИЯ
На сегодняшний день проблема использования власти в политике стоит достаточно остро. Дело в том, что в политической науке сложилась устойчивая традиция рассматривать политику преимущественно как сферу насилия, целиком выводить ее из насилия. При такой интерпретации любая политика оказывается не более чем властью одних людей над другими, высшим проявлением которой и выступает насилие10.
Всякая политика представляет собой борьбу за власть; предельным же выражением власти является насилие11. В свою очередь любое определение насилия есть насилие. А политическое насилие определяется только через политику и в рамках политики12.
Вебер говорил о том, что государство есть властвование одних людей над другими, основанное на применении легитимного, то есть якобы легитимного насилия13. С другой стороны с развитием правового общества нарастает тенденция отождествления власти не с силой, а с правом и законом, призванным покончить с господством одного человека над другим14.
До какого-то момента люди вообще не связывали власть с насилием. Дабы ощутить ее насильственный характер, нужно иметь определенное представление о человеческой природе15. Ведь если человек свободен, то есть принадлежит только самому себе, всякое посягательство на его независимость равнозначно насилию над ним. Политическое насилие есть подавление, ущемление властью свободы образующих общество граждан. И власть воспринимается насильственной в той мере, в какой она принуждает человека действовать вопреки его собственной воле и желаниям16.
Необходимость насилия никогда не выводится из необходимости свободы; она выводится лишь из необходимости власти – и не любой, а той, которая опирается на отношения господства и подчинения17.
В свою очередь рассмотрение политической власти и политического насилия невозможно без обращения внимания на понятие толерантности. По своей сути терпимость рождается из насилия18, которое в свою очередь рождается из власти.
Если идти дальше по пути этих рассуждений, то терпимость тесно взаимосвязана с понятием свободы, которое опять же завязано на концепции власти, о чем уже говорилось в предыдущей главе данной работы. В виду этого, можно сделать вывод о том, что политическая практика терпимости, безусловно, включает насилие, поскольку любым путем (в том числе и с помощью подавления) обеспечивает деполитизацию частных различий19. Более того, терпимость как явление пронизана насилием, поскольку режим толерантности всегда предполагает навязывание идентичности тем, кого затрагивает соответствующая практика. Концепция терпимости даже может порождать насилие, ибо стимулирует формирование коллективного субъекта, который не только становится движущей силой в борьбе (в том числе вооруженной) за права меньшинства, но и помогает легитимировать насилие в отношении некоторых групп20.
Из древнегреческой традиции следует, что условием политики является свобода, ибо государство – союз свободных людей. Свобода не абсолютизируется – она лишь условие политики, а политика – лишь средство. Целью же является благо. Впоследствии европейская мысль поставила в центр понятийной схемы свободу, превратив ее в цель политики, а в практическом осуществлении ценностей свободы оказалось, что целью становится уже само средство – технические решения (власть), ситуативно понятая необходимость21.
Таким образом, с одной стороны политика – это власть, искусство борьбы за власть и умение ее использовать. При чем власть самой различной природы. Это может быть как мягкая власть, концепция, которой приобретают широкую популярность сегодня, так и военная власть.
А с другой стороны политика – это свобода. При чем понятие свободы также может трактоваться очень широко. Свобода может рассматриваться как человеческая, или же свобода выбора. Опять же в определении политики нет ясности. Само историческое развитие этого феномена вносит разночтения в его концепцию.
ГЛАВА 3. ИСТОРИЯ РОССИИ КАК ПРИМЕР ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗОСТИ
Правовые аспекты участия СССР в войне в Афганистане
Начиная разговор о войне в Афганистане, прежде всего отметим тот факт, что Леонид Брежнев и ЦК КПСС вели военные действия, не объявляя войны Афганистану. С точки зрения международного права никакой войны в этой стране и не было.
Говоря о международно-правовых аспектах участия СССР в войне в Афганистане необходимо отметить два ключевых момента. Во-первых, это права человека.
Права и свободы человека стоят на одном из первых мест среди всех ценностей нематериального характера, которые осознаны человечеством как действительно универсальные (всеобщие) ценности. Принцип уважения прав человека является основным принципом международного права.
Однако невозможно дать одно верное и единственное определение прав человека, так как права человека – это явление многогранное.
Права и свободы человека – это система философских, мировоззренческих представлений о предназначении человека, его месте и роли в сообществе других людей. Права человека есть определенный взгляд на устройство мира, т. е. миропонимание, мировоззрение, основанные на принципах гуманизма. Справедливо и утверждение о правах человека как системе гуманистических ценностей, на которых строятся взаимоотношения в обществе. Также абсолютно верно и утверждение, что права человека это система социальных регуляторов отношений между людьми (т.е. отношений по горизонтали), состоящая из морально-этических принципов и норм. Справедливым будет и утверждение, что права человека – это правое понятие, характеризующее закрепленный в нормах права статус личности в ее взаимоотношениях с властью, с государством (т.е. отношения по вертикали). Правозащитники скажут, что права человека – это средство защиты от произвола и насилия со стороны государства, к которому оно склонно по своей природе. Католическая церковь утверждает, что Евангелие наиболее полным образом провозглашает и закрепляет права человека. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан связывает укрепление безопасности с усилением защиты и уважения прав человека, демократии и социальной справедливости.22