Уголовная политика и ее основные особенности на современном этапе.

ОГЛАВЛЕНИЕ


ВВЕДЕНИЕ
1. УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА: ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ
2. УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Уголовная политика и ее основные особенности на современном этапе.

Актуальность современных исследований уголовной политики обусловлена поисками оптимальных путей предупреждения и борьбы с преступностью не только в рамках уголовного законодательства (материального, процессуального и исполнительного), но и с помощью комплекса внеправовых мер, способных существенно повлиять на криминальную ситуацию в России. Уголовная политика имеет полинормативную основу. Как часть внутригосударственной политики она должна строиться и осуществляться на основе политических директив, нормах права, морали, религиозных нормах, обычаях, а также корпоративных нормах. Определяющими именно для российской уголовной политики должны быть базовые нормативные ценности, включающие российские традиции, обычаи, нормы морали, религии. В этом залог ее национальной адаптации и как следствие– эффективности. Кроме того, следует учитывать что в демократическом государстве предполагается определенное самоограничение прав и свобод личности на добровольной основе в целях ее безопасности, которую обеспечивает государство совместно с другими элементами гражданского общества. Вместе с тем, оно не должно носить характера тотального контроля с постепенной девальвацией достигнутых демократических завоеваний.
Отмечая необходимость комплексного обеспечения уголовной политики, необходимо подчеркнуть важность различных норм внеправового характера, составляющих основу морально-нравственного противодействия преступности. Их значение особенно заметно на этапе предупреждения преступности и в процессе ресоциализации преступников. То, что в России практически отсутствуют в системном виде указанные мероприятия, не свидетельствует об их неэффективности и нецелесообразности. На правильную расстановку акцентов в проблеме преступности предупреждение – борьба - ресоциализация, как всегда не хватает средств и политической воли. Между тем тенденция на постепенное свертывание уголовно-правовой репрессии, как стратегическая установка уже сейчас требует расширения и усиления мер профилактики преступлений.
Современная ситуация в уголовном законодательстве свидетельствует о наличии реальной возможности формулирования качественных уголовно-правовых норм в ответ на появление массовидных социальных явлений, нуждающихся именно в уголовно-правовом регулировании. Однако процессу законотворчества объективно необходима качественная прогностическая информация, сбор и формирование которой в нынешних условиях можно обеспечить, причем в различных объемах и под конкретные задачи. Несомненно, принятию законодателем решения об установлении или исключении уголовно-правового запрета должен предшествовать этап прогнозирования последствий криминализации и декриминализации, пенализации и депенализации, то есть последствий целенаправленного дифференцированного воздействия на преступность в рамках осуществляемой уголовной политики и связанных с организацией деятельности органов уголовной юстиции. Именно уголовно-правовое прогнозирование позволяет определить приоритеты уголовной политики, сформулировать задачи (как текущие, так и перспективные), выделить из них главные, способствовать разработке механизма последовательного осуществления выработанных решений.
Уголовно-правовая наука, к сожалению, не всегда располагает реальными сведениями об общественной опасности того или иного противоправного деяния, а в ряде случаев – определенного вида преступного поведения. Эти сведения не восполняются и криминологией, которая, по словам А.Э.Жалинского, «вообще бездоказательно исходит из того, что опасно любое поведение, входящее в ее предмет» 1. Опыт объявления спекуляции, обмана потребителей и ряда прочих деяний преступлениями наглядно свидетельствует об опасности такого понимания государством осуществляемой им уголовной политики.
К сожалению, сегодня при реализации уголовной политики зачастую отсутствуют какие-либо конкретные сведения о социальных последствиях предстоящих изменений уголовной репрессии, а также о ресурсной стоимости такого законопроекта и согласно ли общество его финансировать, без чего в странах с устоявшимися системами уголовного правосудия не принимается ни один уголовный закон, устанавливающий преступность или усиливающий уголовное наказание за преступное поведение.
Весьма негативным примером современной уголовной политики (поспешности или недооценки последствий) является исключение Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ нижнего предела уголовного наказания из санкций абсолютного большинства преступлений средней тяжести и части тяжких преступлений. Такое решение законодателя привело к разрыву в 30 – 60 раз между верхним и нижним пределами размеров уголовного наказания за совершение одних и тех же или схожих по категории тяжести видов преступлений. Например, по п.4 ст.183 Уголовного кодекса Российской Федерации наказание предусмотрено от двух месяцев до десяти лет лишения свободы. Это означает разрыв между верхним и нижним пределами наказания в 60 раз, что, безусловно, может способствовать коррупционным проявлениям, превращая институт судейского усмотрения при назначении уголовного наказания в судейский произвол.
Уголовная политика должна быть адекватной состоянию преступности в современной России. К сожалению, это не всегда наблюдается на практике. Например, упомянутый выше Федеральный закон от 8 декабря 2003 г., содержащий, по нашему мнению, ряд прогрессивных положений, развивающих теорию и практику уголовного законодательства, включает отдельные правовые нормы, реализация которых одномоментно привела, например, к декриминализации уголовной ответственности почти за 100 тысяч уголовно наказуемых хулиганств (бывшие ч.1 и ч.2 ст. 213 УК РФ). Называя эти цифры, мы исходим из того, что в период за 2000 - 2002 гг. ежегодно регистрировалось в среднем 130 тысяч преступлений данного вида, а после исключения из УК РФ ч.1 и ч.2 ст.213 (в редакции 1996 г.) в 2005 - 2006 гг. регистрировалось всего по 30 тысяч уголовно наказуемых хулиганств. А фактическое отсутствие иных мер уголовного воздействия на «хулиганов» ведет к вседозволенности и общественно опасному поведению такой категории лиц. И, соответственно, общественное спокойствие и нормальная жизнь законопослушных граждан России, как справедливо отмечает Э.Ф.Побегайло, стали менее защищенными со стороны государства 1.
Однако объективность не позволяет замалчивать и другие статистические данные по фактам причинения гражданам телесных повреждений, в том числе из хулиганских побуждений, квалифицируемых в соответствии с названным Федеральным законом по ч.2 ст. 115, ч.2 ст.116 УК РФ. Их количество возросло с 53 тыс. в 2002 - 2003 гг. до 130 тыс. в 2005 г., что свидетельствует о некоторой активизации работы органов внутренних дел в противодействии уголовно наказуемым деяниям, связанным с грубым нарушением общественного порядка. Этому способствовало в определенной степени и Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2005 г. N 7-П, которым были признаны несоответствующими Конституции РФ положения ряда норм УПК РФ в той их части, в какой они не обязывали прокурора, следователя, орган дознания и дознавателя принимать по заявлению лица, пострадавшего в результате умышленного причинения легкого вреда здоровью (ст.115 УК РФ) и побоев (ст.116 УК РФ), в том числе совершенных из хулиганских побуждений, меры, направленные на установление личности виновного в этом преступлении и привлечение его к уголовной ответственности 2.
Приведенные выше и другие негативные факторы реализации российской уголовной политики в современный период влекут за собой снижение доверия граждан к органам власти и к способности последней противостоять преступности. А поскольку общество не может отказаться от уголовного законодательства как средства обеспечения социального мира и воздействия на лиц, его нарушивших, ввиду чрезвычайно высокой цены решений по изменению уголовного законодательства, от субъектов уголовной политики и непосредственно от законодателя требуется быть крайне осторожными.
Однако на практике дело обстоит так, что авторам законопроектов заведомо известно, что ослабление репрессии усиливает преступность, а ужесточение уголовной ответственности позволяет достичь положительного результата в борьбе с преступностью.
Особенно наглядно данную идеологию выразил Д.А.Корецкий в своей публикации «Идеологические проблемы борьбы с преступностью», отмечая «излишнюю либерализацию уголовного законодательства и снижение санкций за те или иные преступления», сравнивая санкции уголовных наказаний в УК РСФСР и УК РФ «с развитыми демократическими и либеральными зарубежными странами», приведя в качестве примера ст. 123.3 Уголовного кодекса Австралии, предусматривающую за совершение грабежа лицом, «имеющим при себе оружие с целью нападения», наказание на срок до 20 лет, в то время как в ст.162 УК РФ после изменений Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. санкция за аналогичное деяние снижена до 10 лет лишения свободы 1.
Или, например, рассуждения этого же автора о Федеральном законе от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ в части «неадекватности новелл, касающихся уголовной ответственности несовершеннолетних», даны им без приведения какой-либо аналитической и статистической информации. По мнению автора, в последние годы наблюдается рост тяжких преступлений, совершаемых лицами в возрасте 12 - 15 лет, исходя из чего им делается вывод, во-первых, о необходимости снижения возраста уголовной ответственности до 12 лет (это предложение действительно подлежит обсуждению с учетом естественных процессов акселерации подростков), а во-вторых, о повышении санкций за тяжкие преступления, к числу которых УК РФ во времена, о которых рассуждает автор, относил кражу подростком велосипеда из сарая и тому подобные противоправные деяния 2. Разумно ли второе предложение автора - каждый вправе сделать самостоятельный вывод.
Оценки современной уголовно-правовой ситуации в стране и ее влияние на формирование уголовной политики Российской Федерации свидетельствуют о том, что ряд традиционных статистических показателей недостаточно достоверно отражает реальную степень напряженности оперативной обстановки. В этой связи приходится констатировать, что проблема искаженности статистических данных о количестве совершенных преступлений вызывает большую озабоченность как со стороны государства 1, так и со стороны его правоохранительных органов (в первую очередь МВД и Генеральной прокуратуры РФ).
Изложенное подтверждают заведомо искаженные по сравнению с реально возможным статистические данные о состоянии преступности в динамике за последние 20 лет, социологические опросы граждан, главная суть которых в том, что почти каждый второй пострадавший в органы внутренних дел не обращался из-за неверия в способность сотрудников милиции установить виновных и возвратить похищенное, а также многократное увеличение (в 4,5 раза или с 32,5 тыс. в 1991 г. до 146 тыс. в 2005 г.) количества отмененных прокурорами процессуальных решений следователя, дознавателя, органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела, но с последующим возбуждением уголовного дела, большинство преступлений по которым остается нераскрытыми (так называемые укрытые от учета преступления), и значительный рост других нарушений закона при регистрации заявлений и сообщений о противоправных деяниях и их учете в качестве преступлений 2.
О недостоверности российской статистики о преступности и крайне высоком уровне латентности преступлений свидетельствует сравнение ее количественных характеристик с данными о преступности в других странах. Так, в Российской Федерации на протяжении 1992 - 2004 гг. ежегодно регистрировалось от 2,4 до 3 млн.преступлений. Для сравнения в США ежегодно регистрируется 13 - 13,5 млн. преступлений (только по восьми основным индексным составам), в Германии - 6,5 млн., Италии - 2,8 млн. Во всех указанных и многих других странах Европы уровень преступности на 100 тыс.населения в 2,5 - 3 раза выше, чем в России, что заставляет, естественно, усомниться в достоверности российской уголовной статистики, которая, как отмечено выше, должна служить цели выработки государством уголовной политики 1.
Весьма важное место в исследовании современной уголовной политики занимает проблема ее реализации в регионах России. Как на федеральном уровне, так и на региональном она имеет конституционные основания. Причем ее формирование происходит преимущественно на федеральном уровне, а реализация – на уровне субъектов Федерации. Не может быть самостоятельной уголовной политики субъекта Федерации, так как существуют ст.71, 72, 73 Конституции РФ о разграничении полномочий и предметах ведения. Вместе с тем, в условиях существования единого уголовного и уголовно-процессуального законодательства практика его применения в субъектах Федерации порой все-таки различается. Часто это обусловлено существующими различиями в социально-экономической, демографической, культурно-исторической и других сферах жизнедеятельности территориальных образований, этнопсихологическими особенностями преступности, высоким (в ряде регионов) уровнем организованной преступности. Уголовная политика в субъектах Федерации должна последовательно определяться общефедеральными целями и задачами. Однако в настоящее время они не вполне ясны, что препятствует выстраиванию стратегии и тактики развития регионов. Особенно проблемным в этом отношении является Северный Кавказ.
Между тем без учета особенностей существования и непропорционального развития региональной преступности не может быть речи об эффективной уголовной политике в регионах и в целом по стране. Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что государство, оказавшееся не в состоянии сформировать стабильную эффективную экономику, построенную на доходах от производственной сферы, а не от продажи сырья, вынуждено не предпринимать резких шагов в противодействии преступности, чтобы не произошло социального взрыва, так как каждая система имеет свой определенный запас прочности. Проявление политической воли в этом направлении на федеральном уровне важно и необходимо, особенно в форме уголовно-политических установок.
Примерно 2/3 регистрируемых преступлений совершается местными жителями регионов. Причины и условия совершения ими преступлений большей частью определяются региональными, а не федеральными криминогенными обстоятельствами. Региональная специфика базируется на объективных и субъективных диспропорциях развития регионов. В связи с этим особенности региональной преступности могут быть использованы для успешной борьбы с нею.
Необходимо отметить, что процесс укрепления федерализма в России и создание семи федеральных округов позволяет проводить соответствующий анализ развития криминальной ситуации в различных регионах страны с учетом наиболее актуальных потребностей государственного управления в сфере борьбы с преступностью. Через усиление роли федеральных округов проявляют себя адаптационные механизмы приспособления тех или иных обществ к меняющимся условиям жизни. Их основная задача – координация деятельности органов исполнительной власти, в том числе правоохранительных. Федеральные округа образованы сравнительно недавно, поэтому делать выводы относительно состояния и динамики преступности в них по объективным причинам представляется преждевременным. Как показывает оценка современной криминологической и уголовно-правовой ситуации, особых специфических отличий в структуре, динамике преступности и уровне борьбы с нею по федеральным округам не наблюдается 1.
На оптимизацию борьбы с преступностью и повышение уровня правовой защищенности граждан способно повлиять создание мобильных криминологических групп по мониторингу преступности в регионах, с обеспечением реальной возможности выполнения их рекомендаций в рамках бюджетных средств, выделяемых на содержание правоохранительных органов.
Преступность в субъектах Российской Федерации должна изучаться в контексте социальной среды, сложной совокупности экономической, социальной, духовной, политической ее подструктур, при взаимодействии с субъективным фактором, с учетом анализа деятельности субъектов уголовной политики. Региональная дифференциация России во многом определяется специфическими особенностями социально-экономического, политического и организационно-правового характера.
Реализация уголовной политики должна осуществляться комплексно не только в форме управления правотворчеством, управления правоприменением, но и с помощью активного воздействия по формированию позитивного правосознания – управления правосознанием, в том числе с помощью СМИ, с применением при этом соответствующих приемов и способов.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.
В научной литературе по вопросу о понятии уголовной политики, ее содержании не выработано единого мнения. Существуют два полярных подхода – широкий (уголовная политика включает в себя не только конкретные меры борьбы с преступностью, но и меры в области экономики, социальной сферы, направленные на ее снижение) и узкий (при котором из сферы внимания уголовной политики выпадает, например, такой важный ее элемент, как профилактика преступлений). В этой связи представляется вполне обоснованным определить уголовную политику как выработанную государством генеральную линию, определяющую основные направления, цели и средства воздействия на преступность путем формирования уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного законодательства, регулирования практики его применения, а также путем выработки и реализации мер, направленных на предупреждение преступлений.
Следует отметить, что на протяжении различных этапов развития российского государства менялись и приоритеты, лежащие в основе уголовной политики. Так, если в 9 – 14 вв. во главу угла при определении целей и задач уголовной политики ставились частные интересы, то в дальнейшем основной упор при реализации уголовно-политических мер делался на защиту интересов государства, а не общества и личности. Эта тенденция характера как практически для всего периода развития дореволюционной России (исключение составляют, пожалуй, времена Екатерины Великой), так и для советского уголовного права.
Сегодня в условиях построения правового государства уголовная политика современной России существенно отличается от той, которая была раньше, на других этапах развития государства. Это обусловлено, во-первых, появлением различных форм собственности, сокращением участия государства в производительных сферах и соответственно возрастанием ответственности предпринимателей и иных собственников за безопасность, сохранность и эффективность использования этой собственности. Во-вторых, появились такие новые угрозы обществу, как терроризм, другие проявления глобальной преступности требующие неординарных мер противодействия и не могущие быть решены с помощью старых постулатов уголовной политики.
Вместе с тем следует отметить ряд неблагоприятных тенденций, сложившихся сегодня при реализации уголовной политики.
Во-первых, далеко не всегда при изменении норм законодательства (уголовного, уголовно-процессуального и др.) учитываются последствия, которые могут повлечь предлагаемые изменения. Это приводит зачастую к неоправданной криминализации или, напротив, декриминализации общественно опасных деяний.
Во-вторых, недостаточное внимание среди мер уголовной политики уделяется профилактике преступности и ресоциализации лиц, уже совершивших преступления.
В-третьих, определение четких целей и задач уголовной политики во многом затруднено несовершенством и недостоверностью системы уголовной статистики.
В-четвертых, сегодня уделяется очень мало внимания тем тенденциям и специфике преступных проявлений, которые существуют в отдельных субъектах Федерации. Учет этих факторов необходимо для эффективной реализации уголовной политике как в отдельных регионах, так и в целом по стране. Поэтому представляется необходимым создание специальных криминологических групп по мониторингу преступности в отдельных регионах страны (например, на базе созданных некоторое время назад семи федеральных округов), на основе которого затем вырабатывались бы рекомендации по борьбе с преступными проявлениями на региональном уровне.