Иберо-американское сотрудничество в сфере культуры

Содержание

Введение
1.Историко – культурные предпосылки сотрудничества
1.1.Особенности латиноамериканского региона и его культуры: исторические аспекты
1.2.Необходимость иберо – американского сотрудничества в сфере культуры
2.Иберо – американские саммиты 1991-2007 гг.
2.1.Сотрудничество в развитии культуры и образования
2.2.Сотрудничество в танцевальной сфере
2.2.Сотрудничество в кино
Заключение
Список источников и литературы

Иберо-американское сотрудничество в сфере культуры

1. Историко – культурные предпосылки сотрудничества
1.1. Особенности латиноамериканского региона и его культуры: исторические аспекты
Понятие Латинской Америки двойственно. Оно географично, но в скрытой форме содержит историческое измерение, ибо это та часть континента, которая заселялась и цивилизовывалась Испанией. Кроме того, данное понятие несет в себе ключевые для интерпретации феномена конфессиональное (принадлежность к католическому миру) и лингвистическое (принадлежность к романскому миру) измерения6.
Выделим некоторые значимые характеристики. Прежде всего, это цивилизация молодая, находящаяся на восходящей ветви развития. Далее, так же, как и североамериканская, это цивилизация, вынесенная вовне, сложившаяся в ходе освоения новой территории, стадиально отставшее население которой ассимилировалось на условиях победителей.
В основании латиноамериканской цивилизации лежит столкновение двух стадиально разнесенных культур.
В этом смысле поучителен пример ибероамериканской пограничной культуры, которая обнаруживает поразительную жизнеспособность после крушения Испанской и Португальской империй. История постфранкистской Испании показывает, что асимметричное устройство, возведенное не на имперских, а на демократических основах и не на этническом, а на историко-территориальном принципе, вполне жизненно, устойчиво и является одним из условий эволюционного демократического пути развития общества.
Системообразующим пластом в ибероамериканском культурно-историческом синтезе-симбиозе стала пограничная испанистская культура. В свою очередь, последняя сформировалась как продукт средиземноморского евразийско-африканского культурного синтеза7.
Средиземноморская испанистская культура покоится на кельтском, карфагенском, греческом, римском культурном наследии. Здесь следует отметить также ее теснейшее, насчитывающее несколько тысячелетий взаимодействие с древней баскской культурой, имеющей общие корни с кавказской культурой. Испанистской культуре как культуре пограничной свойственна интегративность, выражающая идею культурного синтеза-симбиоза. Эта интегративность вытекает из христианской традиции (восходит к эллинизму), обогащенной историческим опытом пограничных народов, живущих на стыках миров, цивилизаций. Если мы демистифицируем понятие «соборность» и будем воспринимать ее не как проявление божественной благодати, не как явление в миру богоизбранного этноса, то поймем ее как продукт всемирной культуры, опыта общения разных народов. Чем открытее, пластичнее культура, чем богаче опыт контактов с иными культурами, чем выше способность усвоить их достижения, а в определенных случаях и принять их в свое лоно на равноправных началах, тем выше собирательные возможности данной культуры8.
В этом смысле средиземноморская испанистская культура, опирающаяся на столь богатое наследие (обогащенное христианской, иудейской и мусульманской традициями), обладавшая богатым опытом взаимодействия с языческими племенами Африки, была историей подготовлена к тому, чтобы сыграть собирательную роль в Америке в результате «встречи миров».
К тому же при Габсбургах она использовала богатейший исторический опыт балкано-дунайского исторического круга, с которым теснейшим образом взаимодействовала. Общинные традиции, элементы социальной утопии, тираноборческие мотивы, теологическое обоснование права народа на революцию, присутствующие в творчестве Ф. Суареса и Ф. Витории, органически сочетались с миротворческими мотивами. Сочетание идеи установления всеобщего мира с идеей социального обновления вошло в испанистскую культуру под влиянием Реформации, в частности гусистского движения и миротворческой деятельности короля Чехии Йиржи Подебрада, хорошо известной и оцененной деятелями ордена иезуитов. При Габсбургах в ибероамериканском мире началось формирование громадной метаэтнической общности, покоящейся на симбиозе двух тысяч языков. Собирателем этой общности, включающей значительные части Европы, Африки, Азии и большую часть Америки, стала испанистская культура. После плаваний X. Колумба эта культура встретилась в Америке с самобытными культурами палеоазиатского происхождения, с замечательными древними и относительно молодыми цивилизациями инков, ацтеков и майя. Но одна из этих цивилизаций угасла, а две другие переживали острый кризис и находились уже на излете.
Тысячелетняя культурная изоляция (и вызванное ею «информационное голодание»), чрезмерная жесткость социальной структуры доколумбова общества и его идейно-политической сферы иссушили источники его саморазвития, подорвали способности к самозащите9. Приоритет стабильности по отношению к новаторству и принесение последнего в жертву самосохранению существующей структуры привели доколумбовы общества к временной утрате пластичности, к социальной стагнации и даже к явлениям исторического регресса как раз накануне испанской конкисты. Так самосохранение структуры любой ценой обернулось кризисом, а за ним и гибелью цивилизации. Испанская конкиста была не причиной, а следствием этого кризиса. В этом случае только межцивилизационный культурный контакт был способен вытянуть американские общества на дорогу исторического прогресса, причем им пришлось заменить и знаковые системы.
Ныне мы справедливо морально осуждаем варварские способы и формы конкисты, впрочем, применявшиеся и евразийскими современниками, и древне-американскими деспотиями до Колумба в отношении иноплеменников. Однако праведное негодование по поводу варварских методов конкисты не может заслонить объективного анализа последующего культурного синтеза-симбиоза.
В этом отношении важно заметить, что в первые столетия колонизации испанские власти стремились интегрировать древнеамериканскую элиту в систему управления колониями и не навязывали индейским народам испанский язык в повседневном обиходе. Напротив, испанская и португальская администрации в Новом Свете, соответствующие религиозные миссии содействовали составлению словарей и грамматик местных языков, которые в те времена были преобладающими среди населения Америки. Были учреждены школы для преподавания и распространения языков науатль, гуарани, тупи, кечуа, киче и других. Уже первый собор в Лиме (1551) постановил, что миссионеры должны овладевать индейскими языками, а не действовать через «толмачей», переводить на эти языки церковные тексты10. В Мексике только с 1524 по 1572 год появилось 109 трудов по индейским языкам и на них.
Короли Филипп II и Филипп III специальными распоряжениями предписывали заморской администрации использовать наиболее распространенные индейские языки в качестве языков межэтнического общения в своих районах. Аналогичные меры приняла португальская корона в отношении Бразилии, где в колониальную пору господствовал язык «лингуа жерал» (вариант тупи-гуарани). Расцвел народный театр, развивавший местные, доколумбовы традиции и спасший богатейшее литературное и музыкальное наследие индейских этносов. Колониальное барокко покоилось на индейском архитектурном, живописном наследстве, гончарном, ткацком, ювелирном ремеслах.
Испанский король носил титул «король Испании и Индий». Как справедливо замечает французский историк Р. Романо, «Испания (в единственном числе) была всего лишь династическим, а не подлинно национальным союзом. Это означает, что королевства («Испании») в составе Испанской монархии были связаны с ней различными способами: а) они могли входить в состав королевства, что подразумевало полное слияние (в том числе и в отношении свода законов) и как следствие утрату индивидуальных особенностей (как это было в случае с Гренадой); б) они могли входить в состав королевства Кастилия: в этом случае возникал просто союз двух королевств (Кастилии и королевства, входящего в ее состав), в котором каждое сохраняло (по крайней мере теоретически, на практике дело обстояло совершенно иначе) свои специфические особенности (как, например, в случае с Арагоном)»11. Американские территории входили в состав королевства Кастилия и управлялись по ее законам, так как общеиспанских не существовало. Но многие кастильские установления по воле короля никогда в Америке не применялись. В то же время король даровал американским территориям «законы Индий». В Испании был создан совет по делам Индий, который вникал во все проблемы местной администрации и составлял инструкции. До конца XVIII века американскими территориями управляли вице-короли, которые решали на основании инструкций все вопросы — военные, экономические, налоговые, судебные. Для отправления правосудия в помощь вице-королю были приданы совещательные органы, административно-судебные коллегии (аудиенции). Муниципальные советы (кабильдо), в отличие от Испании, вплоть до конца XVIII века влачили жалкое существование. Как пишет Романо, «основные законы и институты в Испанской Америке были, так сказать, индианизированы» 12.
Лишь после грандиозного индейского восстания и последовавшей за ним административной реформы кабильдо получили реальную власть на местах, что и подготовило почву для войны Испанской Америки за независимость в начале XIX века. Но относительная слабость местного самоуправления отражала слабость гражданского общества (в отличие от англосаксонской Америки). И только тогда, когда Испанская империя вступила в период упадка, великодержавная, централизаторская, узко понимаемая испанская политика возобладала. Стала насильственно вводиться монокультура в экономике «колоний». Разрушались традиционные промыслы, жестоко преследовались индейские языки насаждался силой испанский в качестве единственного языка межэтнического общения. Развернулись гонения на индейскую племенную и общинную администрацию. Тогда культурный симбиоз был временно нарушен. Это подготовило почву для революционного взрыва в виде войны испанских колоний в Америке за независимость.
Существенный вклад в эту войну внесло индейское освободительное движение. Так бурные события XVIII века подготовили почву для того, чтобы в испано-американском мире стал преобладающим революционный тип развития13. Напротив, в Бразилии с ее «культурой компромисса», несмотря на имевшие место локальные и региональные революционные эпизоды, возобладал эволюционный тип развития, облегчивший процесс культурного синтеза. Огромная иммиграция в Бразилию конца XIX — начала XX века из Европы и Азии, особенно из Японии, способствовала такому синтезу14.
Португальская Америка, Бразилия, была разделена на 15 капитанств, которые просуществовали до середины XVIII века. Лишь в 1642 году был учрежден совет по заморским территориям, который контролировал местную администрацию. В 1762 году капитанства были включены в состав королевства и для управления Бразилией был назначен вице-король. Судебную власть в Бразилии исполнял «Сенат палаты», который, однако, решал и административные, и гражданские вопросы. Сенат избирался из местных жителей, но король назначал «стороннего судью» в председатели.
Основу бразильской культуры составили уже в «колониальный период» не индейский субстрат, а евроафриканские элементы, которые вобрали в себя многие достижения материальной культуры и верований различных индейских этнических групп. Столь же успешно были ассимилированы достижения голландской Бразилии после ее насильственного присоединения к португальской. После официального провозглашения независимости в 1822 году (фактически эта независимость существовала уже с 1808 года) эта тенденция значительно усилилась.
Индейские элементы в современной бразильской культуре гораздо слабее, чем в испаноязычных странах, а африканские, соответственно, гораздо сильнее. На примере Бразилии видно, что не «почва», а именно человек определяет характер культуры.
Ибероамериканская культура включает в себя комплекс национальных, региональных и зональных элементов с собственными характеристиками, отражающими их историческое своеобразие. Зоны взаимной диффузии этой культуры носят периферийный характер. Они располагаются на Филиппинах, в Африке, на севере Латинской Америки.
Особое место занимают в ней латиноамериканские культуры. Попытки рассматривать их как мононациональные культуры оказываются малопродуктивными. Когда по аналогии с мононациональной моделью Запада в них выделяют один субстрат (им считается индейский), а все остальные элементы рассматриваются в качестве суперстратов, то такая конструкция работает применительно только к парагвайской культуре, да и то с большими оговорками.
В самом деле «инка» Гарсиласо де ла Вега и Мартин Гомес Винсур — величайшие носители «индейского субстрата колониальной поры» — на самом деле выступали в качестве представителей периферийного синтеза культур; их этнические и эстетические ценности, строго говоря, никак нельзя отнести к «индейским». Тот, кто конструирует субстрат по геополитическим меркам, идет от примата «почвы». Продуктивнее идти от человека как творца и носителя определенной культуры. Переселение через океан позволило человеку освоить новую для него «почву», но при этом возникло новое качество — периферийная разновидность испанской культуры, которая постепенно трансформируется в ибероамериканскую универсальную культуру, распространяющуюся на все континенты.
Сравнительно-исторический анализ пограничных культур показывает, что переход от тоталитарных и авторитарных форм общественного устройства к демократическим и вступление их в эру всечеловеческой космической цивилизации отнюдь не предполагают культурного униформирования, утраты своеобразия и зачеркивания тысячелетних традиций. Не обязателен и распад исторически сложившихся больших социальных общностей на малые государства, которые затем интегрируются в более крупные наднациональные образования. Разумеется, возможен и такой путь. Но он вовсе не предопределен, да и связан со слишком большими социальными, экономическими и духовными издержками. Демократический процесс не может не считаться с многослойностью политической культуры, с многоуровневой асимметричностью структуры общества. С точки зрения эффективности и необратимости демократического процесса главное звено заключается в формировании гражданского общества и в обеспечении гражданских прав и свобод личности. На этой основе могут быть гарантированы права этнических, конфессиональных и иных меньшинств, реализовано на деле региональное и местное самоуправление. Конечно, равноправие граждан нельзя распространять на равенство наций или этносов, которые по своей природе не могут быть равными ни в количественном, ни в качественном отношениях.
1.2. Необходимость иберо – американского сотрудничества в сфере культуры
Исторически первой формой соглашений в данном регионе, по мнению Ермольевой Э.15, являются документы об обменах по линии культуры, науки и образования в рамках межамериканской системы, основы которой были заложены еще в 1889 г. через создание Панамериканского союза (ОАГ). Культурное сотрудничество в рамках ОАГ всегда отличалось стабильностью и было рассчитано на более широкий «демонстрационный эффект», чем иные программы межамериканского взаимодействия. Важнейшей инстанцией, руководившей совместными культурными и образовательными программами, являлся Межамериканский совет по культуре и образованию, 1949 г. Вместе с другими структурными подразделениями ОАГ в 1996 г. он вошел в состав объединенного Межамериканского совета по интегральному развитию, в задачу которого входят «планирование, координация, оценка, поддержка и контроль программ, проектов и других видов сотрудничества по приоритетным направлениям деятельности ОАГ» .
Качественно иной характер имеют соглашения, обеспеченные прочной договорно–правовой базой для проведения скоординированной политики в сфере образования. Исторически первым подобным опытом следует считать Соглашение «Андрео де Бельо» андской группы стран по развитию связей в области культуры, науки и образования .
В 1980 г. к этому договору присоединилась Панама, в 1982 г. – Испания. Страны–участницы регулярно проводят совещания  министров просвещения и культуры, в которых, как правило, участвуют наблюдатели из других латиноамериканских государств, представители ЮНЕСКО, Латиноамериканской ассоциации интеграции. Основную задачу они видят в сохранении культурной самобытности народов, в развитии сотрудничества в сфере культуры, науки и образом». В 1985 г. принято решение о создании Андского университета Боливара, который занимается подготовкой специалистов последипломного уровня (аспирантура и докторантура) по следующим дисциплинам экономическое право, гражданский процесс, международные отношения, журналистика, менеджмент в области окружающей среды. Американские страны высказываются за расширение сотрудничества с государствами АТЭС.
По единодушному мнению специалистов, субрегиональное сотрудничество в сфере образования развивается более успешно в государствах Южного конуса, где страны – участницы Меркосур «первыми начали поиск новых путей выхода из кризиса региональной интеграции, изменения ее стиля и ориентации». Сегодня только в Меркосур претворяются в жизнь договоры целенаправленного социального характера, предусматривающие формирование механизмов увязки взаимных действий в различных секторах социальной инфраструктуры, в том числе в системе образования.
Фундаментальные и динамичные перемены глобального характера, которые переживает мировое сообщество на рубеже веков, оказывают существенное влияние на формирование нового мироустройства. Не осталась в стороне от этого процесса и Латинская Америка. Латиноамериканские государства выступают за утверждение многополярного мира и полагают, что миропорядок XXI века должен основываться на механизмах коллективного решения ключевых проблем и, прежде всего ООН, на верховенстве права и широкой демократизации международных отношений. В то же время, в условиях регионализации мировой политики, связанной с ускорением интеграционных процессов в Северной Америке, Западной Европе, Юго-Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), Латинская Америка активно ведет самостоятельный поиск адаптации к новым геополитическим реалиям В действиях ее дипломатии и дипломатической службы на этом направлении четко прослеживаются две взаимообусловленные тенденции. С одной стороны, латиноамериканские государства стремятся установить тесное сотрудничество с уже существующими в других регионах мира интеграционными структурами, с другой – создают основу для образования нового чисто латиноамериканского (или южноамериканского), экономического и политического союза, который бы смог стать самостоятельным центром силы, способным маневрировать в отношениях с мегаблоками будущего.16 В этом контексте неизмеримо возрастает роль многосторонней и коллективной дипломатии стран Латинской Америки, которые принимают полноформатное и равноправное участие в работе крупнейших мировых форумов, а также основных универсальных, региональных и субрегиональных международных организаций. В качестве приоритетов дипломатической деятельности латиноамериканских государств в многостороннем формате можно выделить следующие:
обеспечение национальной безопасности, сохранение и укрепление суверенитета и территориальной целостности, приобретение прочных и авторитетных позиций в мировом сообществе;
формирование системы региональной или континентальной безопасности стран Западного полушария;
воздействие на общемировые процессы в целях установления стабильного, справедливого и демократического миропорядка, основанного на нормах международного права, принципах Устава ООН;
углубление политической и экономической региональной и субрегиональной интеграции;
укрепление межамериканского, иберо-американского, азиатско-тихоокеанского сотрудничества и расширение связей Латинская Америка – ЕС, Латинская Америка – Восточная Азия;
либерализация внешней торговли, урегулирование проблем внешней задолженности и участие в разработке основных современных принципов функционирования мировой финансово-экономической системы в рамках международных институтов и механизмов (Международный валютный фонд (МВФ), Международный банк реконструкции и развития (МБРР), Всемирная торговая организация (ВТО) и др.);
консолидация сотрудничества по линии Юг-Юг и развитие политического диалога Север-Юг.
2. Иберо – американские саммиты 1991-2007 гг.