"Кодекс любви" тургеневских героев.

Введение
§ 1. Герои повестей И.С. Тургенева «Ася», «Фауст», «Первая любовь» и их «кодекс любви»
§ 2. Все оттенки любви в романах Тургенева «Дворянское гнездо» и «Дым»
Заключение
Список литературы

"Кодекс любви" тургеневских героев.

Чувство к молодой вдове – это даже и не влюблённость, а скорее поверхностное увлечение, возникшее из-за желания испытать некие новые душевные ощущения, порывы, это делание так свойственно молодым людям, полным сил и энергии, с сердцем, полным жажды жизни. «В пассажах, посвящённых «коварной вдове», звучат два голоса: один – обманутого ею молодого человека, другой – зрелого рассказчика, иронизирующего над юношей – над самим собой, каким он был два десятилетия назад» (5; с. 171). Да, он переживал, но переживания эти носили неестественный характер, он как будто сам себя подталкивал к ним, предаваясь унылым мечтам и томлению на берегу реки, а затем сам себе удивлялся, что «в течение вечера ни разу не вспомнил о коварной вдове». «Юноша спрашивает себя: «Разве я не влюблён?»; повествователь отвечает, как бы от его же имени: «... я, кажется, немедленно уснул, как дитя в колыбели». Зрелый насмешливо обличает молодого; он знает, что эти чувства юноши, эта его влюблённость во вдову не имеют отношения к подлинной душевной жизни героя» (5; с. 171). И действительно, разве можно спокойно уснуть, если ты влюблён, а ежевечерние воспоминания о предмете своей любви считать «официальными»? Конечно же, нет! И далее мы начинаем понимать, как же зарождается и проявляется подлинное чувство настоящей чистой и необычайно искренней, первой любви.
Настоящая любовь пробуждает в сердце безотчётное чувство радости, для которой даже и нет видимых причин. Сначала герой даже и не осознаёт, что причиной этого счастья как раз и является постепенно нарастающее в душе чувство любви. После первой встречи с Асей герой вспоминает: «Я чувствовал себя счастливым... Но отчего я был счастлив? Я ничего не желал, я ни о чём не думал... Я был счастлив» (2; с. 200). Здесь уже нет места наигранному томлению и надуманным «страданиям», здесь есть только внутреннее душевное ликование, когда ты чувствуешь, что любовь зарождается в твоей душе, но ещё не осознаёшь этого или попросту не хочешь себе в этом признаться.
Очень примечательно то, что слово «любовь» не упоминается ни молодым Н.Н., ни зрелым: «это слово было бы слишком пошлой ложью – подлинное чувство выражается загадочными для самого юноши перифразами вроде – «сладостные томления бесконечных и беспредметных ожиданий». Любовь, страсть возникают только в связи с влюблённостью в «коварную, жестокосердную вдову» (5; с. 172). Следовательно, настоящая любовь для героя повести – это пробуждение новых, неведомых ранее, чувств, когда испытываешь беспричинную радость и при этом непонятную тяжесть на сердце, лёгкую тоску. Более того, настоящая любовь вызывает противоречивые чувства, непонимание самого себя: «тяжесть на сердце» представляется ему странной, пребывание «в чужой стороне, между чужими» вызывает недоумение, а ощущение досады «непонятно» ему самому (5; с. 173). Преобладает обострённое восприятие мира природы и мира людей, герой начинает обращать внимание на то, чего раньше и не замечал, он как бы заново открывает для себя мир: «Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям; неторопливо сменяясь, протекали они по душе и оставили в ней, наконец, одно общее чувство, в котором слилось всё, что я видел, ощутил, слышал в эти три дня». «Слёзы закипали у меня на глазах, но то не были слёзы беспредметного восторга. Что я чувствовал, было не то смутное, ещё недавно испытанное ощущение всеобъемлющих желаний, когда душа ширится, звучит, когда ей кажется, что она всё понимает и всё любит... Нет! Во мне зажглась жажда счастья» (2; с. 219). Да, любовь – это жажда счастья, стремление к счастью «до пресыщения».
К сожалению, неосознанность происходящего, непонимание важности зародившегося чувства, привели героя повести к фатальной ошибке. Сначала он, случайно услышав разговор Аси с Гагиным, начинает подозревать, что Ася и не сестра Гагину вовсе. Ася, плача, сказала Гагину: «Нет, я никого не хочу любить, кроме тебя, нет, нет, одного тебя я хочу любить – и навсегда» (2; 208). Услышав это, герой начинает испытывать неприязнь к Гагину, досаду, и, видимо, это и есть ревность. Однако он и здесь боится признаться себе в этом, думая, что его особенно задело лукавство Гагина и Аси, которым почему-то понадобилось изображать из себя родственников. Впоследствии герой из разговора с Гагиным узнает правду: Ася сестра Гагину, но только по отцу, и герою стало легко и ясно на душе. Это душевное просветление делает его более открытым по отношению к любимой девушке, он начинает понимать и познавать не только окружающий мир, но и Асю: «Я заглянул в эту душу; тайный гнёт давил её постоянно, тревожно путалось и билось неопытное самолюбие, но всё её существо стремилось к правде. Я понял, почему эта странная девочка меня привлекала; не одной только полудикой прелестью, разлитой по всему её тонкому телу, привлекала она меня: её душа мне нравилась... Я чувствовал, что только со вчерашнего дня узнал её; до тех пор она отворачивалась от меня. И вот, когда она раскрылась передо мною, каким пленительным светом озарился её образ, как он был нов для меня, какие тайные обаяния стыдливо в нём сквозили» (2; с. 219). И действительно, настоящая любовь в понимании героя повести не может возникнуть от сиюминутного головокружения от внешних прелестей, для него важно, чтобы объект любви привлекал его прелестью и загадочностью своей души. Жаль только, что герой не смог вовремя оценить прелесть и верность, душевное благородство и искренность Аси, просто, он оказался не готов взять на себя ответственность и жениться на любимой девушке. Осознание своей ошибки пришло к нему чуть позже, но герой не успел: Ася и Гагин исчезли бесследно, и он уже их не встречал на своём жизненном пути.
Много было сказано о герое повести – рассказчике. А что же Ася? Как проявляется её любовь, как она воспринимает мир сквозь призму родившейся в её сердце настоящей первой любви? Ей всего семнадцать лет, но чувствует она необычайно глубоко. Всё в ней кричит о любви, Ася не может скрывать своих чувств – настолько они сильны и заполняют её существо полностью. «Развитие настоящего чувства движется странными скачками, через несуразные, необъяснимые противоречия. Ася лазает по скалам, усаживаясь на опасном камне над крутизной» (5; с. 172). Её «неуместный смех», «странные ужимки» - это всего лишь проявления внезапно вырвавшихся на свободу чувств, которые она старательно хочет скрыть, боясь встретить осуждение или непонимание. Не случайно, что Ася призналась в своих чувствах брату, а затем назначила свидание господину Н.Н. Любовь для Аси – это то чувство, которое невозможно скрывать. Их свидание закончилось полным непониманием. «Оба участника диалога говорят не то, что каждый имеет ввиду. Ася должна была бы (и хотела бы) сказать: «Я люблю вас. Я готова стать вашей женой». Он должен был бы и хотел бы сказать: «Я тоже люблю. Но жениться на вас я не могу – вам всего семнадцать лет, у вас бешеный нрав, я не смею взять на себя ответственность за вашу жизнь. Этой ответственности я боюсь» (5; с. 179).
Таким образом, молодой герой повести предстаёт «двойным» человеком, переживающим два разных, противоположных чувства, а именно: увлечённость соблазнительной вдовой и влюблённость в Асю. «Первое связано с его принадлежностью к миру поверхностно-светских отношений; второе – с пробуждающейся в нём подлинностью чувств» (5; с. 181). Это новое чувство для него связано с самостоятельным открытием жизни, собственного внутреннего мира, подлинной женской красоты, великолепия природы. Но, оказывается, что «во внутреннем мире героя первое начало сильнее второго; банально-светское сильнее человечески-подлинного. Он уже совершил поразительное открытие, - открытие любви, но, странным образом, сам ещё не дорос до него» (5; с. 181). Как оказалось настоящее чувство требует готовности нести ответственность, это не только безотчётное сладостное томление и жажда счастья, а высокие переживания, от которых в решающий момент и отказался герой повести; он отверг «напряжённый драматизм самостоятельных открытий и решений» (5; с. 182).
Повесть «Первая любовь» была написана И.С. Тургеневым в 1960 году. В ней рассказана история первой любви шестнадцатилетнего юноши Володи к Зинаиде, которая была несколько старше его. Как и в повести «Ася», здесь идёт рассказ от первого лица, и точно также это воспоминание зрелого человека о своей первой любви. Таким образом, «любовное переживание дано изнутри – так, как чувствовал и мыслил впервые полюбивший подросток, и в то же время – извне – так, как давние собственные ощущения и размышления оценивает зрелый, опытный, трезвый мужчина» (5; с. 198). Отсюда вытекает о то, что в повести есть два взгляда на происходящие события, ведь юноша не может и не хочет понять, что с ним происходит, он живёт в «мире поэтической иллюзии», а вот Владимир Петрович оценивает происходящее и эта юношеская робость и восторженность, романтичность кажется ему очень смешной: «... Кровь бродила во мне, и сердце ныло – так сладко и смешно; я всё ждал, робел чего-то, всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась вокруг одних и тех же представлений... я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слёзы, и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни» (2; с. 237). Юноша не способен проанализировать то, что произошло с ним после встречи с Зинаидой, он помнит, что «убежал в себе в комнату, бросился на постель и закрыл лицо руками. Сердце во мне так и прыгало; мне было очень стыдно и весело: я чувствовал небывалое волнение» (2; с. 239). Первое впечатление, произведённое Зинаидой – «определенное и зыбкое» (5; с. 199), и так, как это обычно и бывает в юности, переход от восхищённого наблюдения к влюблённости» был практически мгновенным. Володя предвкушал эту встречу, ведь «в то время образ женщины, призрак женской любви почти никогда не возникал определёнными очертаниями в моём уме; но во всём, что я думал, во всём, что я ощущал, таилось полуосознанное, стыдливое предчувствие чего-то нового, несказанно сладкого, женского...» (2; с. 237). Этот анализ, несомненно, принадлежит уже взрослому Владимиру, ведь только с опытом получаешь возможность «в неопределённом томлении мальчика» увидеть рождающееся мужское чувство (5; с. 199).
В тургеневской прозе большую роль играют описания природы, они есть «переживания «внутреннего человека», достигающего высокой точки духовного напряжения. О родившейся любви герои Тургенева могут и не говорить, могут не отдавать себе отчёта, что это чувство и есть любовь, поэтому «о любви говорить природа: человек слышит, видит, обоняет её потому, что одухотворён любовью» (5; с. 212). В состоянии влюблённости происходит новое открытие мира и людей, приходит более глубинное понимание себя, потому что всё воспринимается обострённо. Именно это почти всегда происходит с тургеневскими героями. В повести «Первая любовь» метафорой переживаний становится гроза – таинственная, непонятная, загадочная, но яркая и страшная, завораживающая. Она словно отражает смешанные чувства юноши – романтическую влюблённость, ревность к гусару, досаду от того, что Зинаида не воспринимает его всерьёз, справедливо считая маленьким мальчиком.
«Первая любовь» - это «опыт усложнённой, многослойной психологической прозы» (5; с. 198). Первый слой – это простая физиологическая радость бытия, а второй – преднамеренное уныние, а третий – это радостное воспоминание, когда взрослый человек вспоминает мучения первой любви и ему становится отрадно на душе и тепло, ведь, в сущности, в молодости все переживания остры, но, как правило, преходящи: «... я вышел из дому с намерением предаться унынию, но молодость, прекрасная погода... – взяли своё: воспоминания о тех незабвенных словах, о тех поцелуях опять втеснились мне в душу» (5; с. 203). «Несколько взаимопроникающих слоёв сознания, - одни естественные, другие искусственные, книжные, - соприкасаются с позднейшим ироническим комментарием, и в целом, представляют собой сложное выражение внутреннего мира влюблённого и ревнующего мальчика, не умеющего словесно оформить свои реальные ощущения, отделить подлинные от литературно-условных и, главное, не способного решиться на то, чтобы увидеть соперника в собственном отце» (5; с. 204). Подростку Володе сложно преодолеть невыразимость двух ощущений: любви к Зинаиде и ревности к отцу.
В повести «Фауст» И.С. Тургенев «входит в соприкосновение со стихией таинственного, но через это таинственное, умело соединённое с безусловно ясным реальным и им уравновешенное» (1; с. 69). В этой повести чётко прослеживается взаимосвязь между любовью и смертью, «через любовь жизнь и смерть взаимосвязаны на последней их глубине и придают друг другу особое значение, и чем неотвратимей смерть, тем выше цена жизни, определяемая её смыслом» (Цит. по: 1; с. 55). Героиня повести Вера Николаевна – состоявшаяся замужняя женщина, снова встречает свою первую любовь, и эта любовь меняет её жизнь и приводит её в столкновение с призраком матери, который неотступно следит за ней по жизни, и это столкновение с мистическим миром приводит героиню к внезапной смерти от болезни. Любовь для Веры – это не только восторг души и самопожертвование, это осознание своей вины перед матерью, которая была для неё авторитетом, и раз сказала, что «такой муж ей не нужен», значит так и есть на самом деле. Для героя повести любовь – это новое чувство, ведь он «только теперь узнал, что значит полюбить женщину». Ему не верится, что это произошло, но в силу опыта отрицать и не признавать родившейся любви герой не может. «Стыдно мне... Любовь всё-таки эгоизм; а в мои годы быть эгоистом непозволительно: нельзя в тридцать семь лет жить для себя; должно жить с пользой, с целью на земле, исполнять свой долг, своё дело» (3; с. 345). Любовь для немолодого уже человека – это удар, внезапно обрушившийся на голову, герой признаётся в письме другу, что ведет себя как мальчик – плачет, тоскует, волнуется, и не может овладеть собою и снова стать взрослым рассудительным мужчиной.
Любовь героев была короткой, но яркой, то, что произошло между ними – «промелькнуло мгновенно, как молния, и как молния принесло смерть и гибель» (3; с. 347). Вера тоже призналась, что любит, она горестно сказала: «Что вы со мной сделали?.. Я вас люблю, я в вас влюблена» (3; с. 348). Она предчувствует, что любовь принесёт ей смерть, призрак матери призывает её к себе, и снова, как в юности, обрывается прекрасная мелодия любви, только теперь уже ничего нельзя исправить – Вера умерла.
§ 2. Все оттенки любви в романах Тургенева «Дворянское гнездо» и «Дым»
В романе «Дворянское гнездо» (1858 год) персонажи разделены на две основные группы, принадлежащие к разным психологическим типам. Первая группа – Владимир Николаевич Паншин, молодой чиновник, желающий жениться на Лизе Калитиной, Варвара Павловна Коробьина, ставшая женой Лаврецкого, а ко второй группе относятся Лиза Калитина и Фёдор Лаврецкий. В романе есть и второстепенные персонажи, которые также примыкают то к одной группе, то к другой. «Первая группа - люди внешнего мира, вторая – внутреннего. Люди первой группы – одарённые, умелые, ловкие; они лишены сомнений, не вдаются в размышления и не знают неудач. Представители второй скорее пассивны, погружены в себя, обуреваемы неуправляемыми страстями и сомнениями, размышляют о себе и других, ищут и не находят; жить им мучительно трудно, их намерения не осуществляются, они неудачники» (4; с. 182). И естественно, у этих людей совершенно разные представления о любви, начнём даже с того, что герои первой группы просто не умеют любить кого-то кроме себя, а вторые – готовы пожертвовать собой ради любимого человека.
Герой романа Лаврецкий сначала влюблён в Варвару Павловну, он связывает с ней все свои мечты на будущее счастье, она покорила его своей прелестью, только вот не сразу он разглядел, что сердца в ней нет: «Ему казалось, что он только теперь понимал, для чего стоит жить. Все его предположения, намерения, весь этот вздор и прах, исчезли разом; вся душа его слилась в одно чувство, в одно деланье, в желанье счастья, обладания, любви, сладкой женской любви» (4; с. 194). Здесь ясно прослеживается поверхностность чувства Лаврецкого, и далее это подтверждается тем, что он начинает испытывать неудовлетворённость, тоску, он понимает, что с женой у них нет ничего общего, а любовь, настоящая любовь для Лаврецкого должна основываться на духовной близости. Далее герой переживает измену жены, о «переживаниях Лаврецкого говорить трудно: подлинная душевная жизнь в адекватную ей речь не облекается – она, эта речь, ещё не создана, не существует» (5; с. 193). Это переживание разбитой любви и обманутых ожиданий сразу превращает Лаврецкого из восторженного юноши во взрослого мужчину, он возвращается в Россию, где и встречается с Лизой Калитиной. Сразу после этой встречи Лаврецкий не понимает, что именно с ним произошло, только вот восприятие мира стало обострённее: «... русская картина навевала на его душу сладкие и, в тоже время, почти скорбные чувства, давила грудь его каким-то приятным давлением» (4; с. 169). О Лизе он думает: «Славная девушка, что-то из неё выйдет? Она и собой хороша...». Лаврецкий уже влюблён в неё, только не отдаёт себе в этом отчёт, внутренний мир настоящего человека, каким и является Лаврецкий, возникает «не зависящим от воли и разума, иррациональным, неопределённым... Прямая речь обманчива. Впрямую словесно определить, описать душевное состояние человека невозможно – сделать это удаётся только через метафору наблюдаемой и переживаемой им природы» (5; с. 195). Полюбив, Лаврецкий начинает прислушиваться и присматриваться к себе и миру, он обнаруживает в знакомом нечто новое, странное. Он получает возможность прочувствовать и понять прекрасную музыку. Тургенев ясно даёт понять, что «природу способен открыть для себя любой человек, наделённый душой; чтобы открыть её для других, надо быть поэтом. Услышать музыку может любой человек, понять её по-настоящему способен только влюблённый, а создать для других – только мастер» (5; с. 198).
Для тургеневских героев - Лизы, Лаврецкого, Литвинова (роман «Дым»), Аси и других именно любовь «определяет отношения между людьми, отношения между человеком и миром, между человеком и искусством; она пробуждает душу и вдыхает жизнь даже в то, что казалось неживым» (5; с. 198). Человек, способный любить, - это человек, способный совершить подвиг, воспринять красоту мира, он не считает для себя возможным притворяться, лукавить, он отдаётся чувству целиком и полностью. Так и Лаврецкий, он говорит Лизе: «Я готов отдать вам свою жизнь». И он не лукавит – он любит, а значит готов жертвовать.
«Любовь даже вовсе не чувство; она болезнь, известное состояние души и тела; она не развивается постепенно; в ней нельзя сомневаться, с неё нельзя хитрить... В любви нет равенства, нет так называемого свободного соединения душ... Нет, в любви одно лицо раб, а другое – властелин, и недаром толкуют поэты о цепях, налагаемых любовью. Да, любовь – цепь, и самая тяжёлая» («Переписка», цит. по: 1; с. 88-89). Эти слова мог бы сказать и другой тургеневский герой романа «Дым» - Литвинов. Он бросил приехавшую к нему из России невесту и одержим прекрасной и непредсказуемой Ириной: он пребывает «в «тургеневской» ситуации, когда, по слову биографа, «он влюблён – она позволяет себя любить», и не берёт на себя соответствующей доли ответственности о своём пленнике, насылая, однако, на свою безвольную или потерявшую волю жертву «болезнь любви». Эту ситуацию Тургенев знал хорошо и не раз возвращался к ней в своём творчестве» (1; с. 90).
В случае с Литвиновым всё обошлось благополучно – его невеста Татьяна, девушка добрая, великодушная, простила жениха. А Ирина, имея «озлобленный ум» и великолепную внешность, продолжала кружить головы мужчинам высшего света, но так и осталась несчастной женщиной, потому что по-настоящему полюбить она не может и оттого мучается, что неспособна на нравственный и душевный подвиг, к которому обязывает любовь.
Заключение