Вход

Архитипы человеческой психики, отражение их в мифологии

Рекомендуемая категория для самостоятельной подготовки:
Реферат*
Код 315503
Дата создания 08 июля 2013
Страниц 17
Мы сможем обработать ваш заказ (!) 19 декабря в 12:00 [мск]
Файлы будут доступны для скачивания только после обработки заказа.
910руб.
КУПИТЬ

Содержание

Оглавление.
Введение.
Символ.
Понятие архетипа.
Архетип матери.
Анима и анимус.
Мана-личность.
Мандала.
Заключение.
Список литературы.

Введение

"Архитипы человеческой психики, отражение их в мифологии".Реферат-обзор по следующей литературе:

Фрагмент работы для ознакомления

Понятие архетипа
Понятие Великой Матери принадлежит к области срав­нительной религии и охватывает множество разнообразных типов богини-матери. Само по себе оно не имеет прямого отношения к психологии, потому что в этой форме образ Великой Матери редко встречается на практике, да и то при специфических обстоятельствах. Очевидно, этот символ про­изошел от архетипа матери. Если мы рискнем изучать про­исхождение этого образа с точки зрения психологии, то основу нашей дискуссии составит именно архетип матери, как более содержательный. И хотя на данном этапе едва ли нужно уделять много внимания архетипу матери, все же стоит сделать несколько предварительных замечаний общего характера.
В наши дни мы должны начать с гипотезы: в том, что касает­ся склонностей между человеком и всеми остальными сущест­вами, нет существенных различий. Как и любое животное, человек уже обладает определенной душой, которая передается по наследству и при тщательном исследовании обнаруживает отличительные черты, оставшиеся от предков. У нас нет ни малейших оснований предполагать, что определенные челове­ческие действия и функции могут быть исключением из этого правила. Фактически, нам недоступно понимание того, какие склонности и способности делают возможными инстинктивные действия животных. Также мы не можем знать природу досознательной психической предрасположенности, которая поз­воляет ребенку реагировать по-человечески. Мы можем лишь предположить, что его поведение проистекает из патернов действования, которые я описал, как образы. Термин «образ» предназначен для выражения не только имеющей .место формы действия, но и типичной ситуации, в которой это действие проявляется1. Эти образы являются «изначальными» в том смысле, что они свойственны человеческому роду как таковому и, если они когда-либо были созданы, их начало должно было хотя бы совпадать с началом вида. Они являются «человечес­ким качеством» человеческого существа, специфически чело­веческой формой, которую принимают его действия. Эта форма -наследственна и существует уже в плазме зародыша. Пред­ставление о том, что она не передается наследственным образом, а заново возникает у каждого ребенка, столь же абсурдна, как и первобытная вера в то, что солнце, которое встает утром, это другое солнце по сравнению с тем, которое заходит вечером.
Поскольку все психическое изначально имеет форму, это также должно быть верным и в отношении индивидуальных функций, особенно тех, которые происходят непосредственно из бессознательной предрасположенности. Важнейшей из них является творческая фантазия. В продуктах фантазии изна­чальные образы становятся видимыми, и здесь понятие архе­типа находит свое специфическое применение. Я не претендую на то, что я первым указал на этот факт. Эта честь принадлежит Платону.
Первым же исследователем в области этнологии, обратившим внимание на широко распространенное присут­ствие определенных «элементарных идей», был Адольф Бастиан. Позже двое ученых, последователи Дюркгейма, - Юбер и Мосс - говорят о «категориях» воображения. И никто иной, как Герман Узенер, первым увидел бессознательную предрас­положенность в так называемом «бессознательном мышлении». Если я и причастен к этим открытиям, то мое участие состоит в демонстрации того, что архетипы не только распространяются тра­дицией, языком и миграцией, но спонтанно возникают в любое время, в любом месте, без какого-либо внешнего влияния.2
Архетип матери
Как и любой другой архетип, архетип матери обнаруживает практически безграничное разнообразие в своих проявлениях, из которых здесь я упомяну только некоторые из наиболее характерных. Первыми по важности являются мать, бабушка, мачеха, свекровь (теща); далее идет любая женщина, с которой человек состоит в каких-то отношениях, например, няня, гу­вернантка или отдаленная прародительница. Затем идут жен­щины, которых мы называем матерями в переносном смысле слова. К этой же категории принадлежат богини, особенно Богоматерь, Дева, София. Множество вариаций архетипа ма­тери дает мифология: мать, которая является в образе девушки в мифе о Деметре и Коре; или же мать, которая одновременно является и возлюбленной, как в мифе о Кибеле и Аттисе.
Другие символы матери в переносном смысле присутствуют в вещах, выражающих цель нашего страстного стремления к спа­сению: рай, царство божье, небесный Иерусалим. Вещи, вы­зывающие у нас набожность или чувство благоговения, такие как церковь, университет, город, страна, небо, земля, леса и моря (или какие-то другие воды), преисподняя и луна, или просто какой-то предмет,- все они могут быть материнскими симво­лами. Этот архетип часто ассоциируется с местами или вещами, которые символизируют плодородие и изобилие: рог изобилия, вспаханное поле, сад. Он может быть связан со скалой, пе­щерой, деревом, весной, родником или" с разнообразными со­судами, такими как купель для крещения, или цветами, име­ющими форму чаши (роза, лотос). Магический круг, или мандала, ввиду его защитной функции, может быть формой материнского архетипа. С ним также ассоциируются полые предметы: духовка, кухонная посуда и, конечно же, матка или что-либо подобной формы. Дополняют этот список многие животные, такие как корова, заяц, полезные животные в целом.
Все эти символы могут иметь как позитивное, благопри­ятное значение, так и негативное, связанное злом. Эту амби­валентность можно видеть в богинях судьбы (Мойра, Граи, Норны). Злыми символами являются ведьма, дракон (любое животное или пресмыкающееся, такое как большая рыба или змея), могила, саркофаг, глубокие воды, смерть, привидения и домовые (Эмпуса, Лилит и др.). Этот список, конечно, не полон, так как мы включили в него лишь наиболее важные черты архетипа матери.
С этим архетипом ассоциируются такие качества, как ма­теринская забота и сочувствие; магическая власть женщины; мудрость и духовное возвышение, превосходящее пределы разума; любой полезный инстинкт или порыв; все, что отличается добротой, заботливостью или поддержкой и способствует росту и плодородию. Мать - главенствующая фигура там, где про­исходит магическое превращение и воскрешение, а также в подземном мире с его обитателями. В негативном плане ар­хетип матери может означать нечто тайное, загадочное, темное.3
Анима и анимус
Среди возможных духов родительские духи – практически самые важные, отсюда повсеместно распространенный культ предков, изначально служивший умиротворению, а на более высокой ступени развития ставшей существенным моральным и воспитательным установлением. Родители – самые близкие и влиятельные для ребенка родственники. Но у взрослых это влияние ограничивается, поэтому imagines, родителей в максимальной степени оттесняются от сознания в силу своего продолжающегося, может быть, даже угнетающего влияния легко приобрести негативный признак. Таким путем imagines родителей остаются чужеродными на «поверхности» психической деятельности. А то, что для взрослого человека теперь занимает место родителей в качестве непосредственного влияния среды, есть женщина.
Как известно, нет и не может быть никакого человеческо­го опыта без наличия субъективной готовности. Но в чем со­стоит эта субъективная готовность? Она в конечном счете со­стоит во врожденной психической структуре, позволяющей человеку вообще иметь такой опыт. Так, все существо муж­чины предполагает женщину — как телесно, так и духовно. Его система априори настроена на женщину, как и подготов­лена к совершенно определенному миру, где есть вода, свет, воздух, соль, углеводы и т. д. Форма этого мира, в который он рожден, уже врождена ему как виртуальный образ. И таким образом, родители, жена, дети, рождение и смерть врождены ему как виртуальные образы, как психические готовности. Эти априорные категории имеют, разумеется, коллективную при­роду, это образы родителей, жены и детей вообще, а вовсе не индивидуальные предрасположенности. Итак, и эти образы следует мыслить как бессодержательные, а потому бессозна­тельные. Они дорастают до содержания, влияния и, наконец, осознанности лишь тогда, когда натыкаются на эмпирические факты, затрагивающие и пробуждающие к жизни бессозна­тельную готовность Они в известном смысле являются осад­ками всего опыта ряда поколений предков, но не самим этим опытом4.
Мана-личность
Исходным материалом для нижеследующего разбора послужили те самые случаи, в которых реализовано то, что в пре­дыдущей главе было представлено как ближайшая цель, а имен­но преодоление анимы как автономного комплекса и ее метаморфоза в функцию отношения сознания к бессознательному. По достижении этой цели удается вызволить Я из всей его за­мешанности в коллективность и коллективное бессознатель­ное. В ходе этого процесса анима утрачивает демоническую силу автономного комплекса, т. е. не может больше вызывать одержимость, так как становится бессильной. Она больше не хранительница неведомых сокровищ, не Кундри, демониче­ская посланница Грааля, суть которой — божественно-живот­ное начало, не «хозяйка-душа», а психологическая функция интуитивного характера, о которой вместе с дикарями можно сказать: «Он пошел в лес, чтобы беседовать с духами», или: «Моя змея говорила со мной», или, выражаясь мифологиче­ски-инфантильным языком: «Мне сказал об этом мизинец».
«She» — это мана-личность, т. е. существо, проявляющее оккультные, колдовские качества (мана), наделенное магическими знаниями и силами. Все эти ат­рибуты исходят, естественно, от наивной проекции бессозна­тельного самопознания, которую не совсем поэтично можно выразить примерно так: «Я признаю, что во мне действует не­кий психический фактор, который самым невероятным обра­зом умеет уклоняться от моей сознательной воли. Он в состоя­нии породить в моей голове необычайные идеи, вызвать у меня неожиданные и нежеланные настроения и аффекты, побудить меня к странным поступкам, за которые я не могу нести ответ­ственность, сбивающим с толку образом затруднить мои сноше­ния с другими людьми и т.-д. Я чувствую свое бессилие перед таким положением дел, а всего ужаснее, что я в него влюблен, и мне остается только восхищаться им». (Поэты любят назы­вать это художническим темпераментом, прозаические нату­ры оправдывают себя другим образом.)
А когда фактор «анима» утрачивает свое мана, куда оно ис­чезает? Очевидно, тот, кто справился с анимой, получает его мана — в соответствии с первобытным представлением, со­гласно которому тот, кто убил человека-мана, впускает в себя его мана.5
А кто же это смог разобраться с анимой? Очевидно, это со­знательное Я, и потому это Я берет себе мана. Так сознатель­ное Я становится мана-личностью. Но мана-личность — это доминанта коллективного бессознательного, известный архе­тип сильного мужчины в виде героя, вождя, колдуна, знахаря и святого, властелина людей и духов, друга божьего.
Отныне это мужская коллективная фигура, выступающая на темном фоне и завладевающая сознательной-личностью. Опасность, грозящая здесь душе, щекотливого свойства — по­средством инфляции сознания она может погубить все, что едва достигнуто разбирательством с анимой. Поэтому практи­чески немаловажно знать, что в иерархии бессознательного ани-ма — лишь самая низшая ступень и одна из возможных фигур и что ее преодоление приводит к образованию другой коллек­тивной фигуры, которая отныне берет себе ее мана. В жизни же это фигура колдуна — тактсраткости ради я назову ее здесь, — которая притягивает к себе мана, т. е. автономную ценность анимы. Лишь поскольку я бессознательно отождествляю себя с этой фигурой, я могу вообразить, будто сам владею мана ани­мы. И в этих обстоятельствах я непременно так и сделаю.
Фигура колдуна имеет у женщин не менее опасный экви­валент: это фигура с ярко выраженными материнскими каче­ствами, Великая Мать, всемилосердная, всепонимающая и все­прощающая, всегда действующая во благо, живущая только для других и никогда не ищущая своей выгоды, открывающая путь к великой любви, так же как колдун — провозвестник истины в последней инстанции. И как великая любовь никог­да не оценивается по достоинству, так и великая истина не находит понимания. А поэтому они тем более терпеть не мо­гут друг друга.
Исходной точкой нашей проблемы является состояние, ко­торое наступает в тот момент, когда бессознательные содержания, порождающие феномены анимы и анимуса, в достаточной степени переведены в сознание. Лучше всего это мыслится следующим образом: вначале бессознательные содержания — это вещи личного пространства, может быть, вроде того, как это было в приведенной выше фантазии пациента-мужчины. Позднее развиваются фантазии неличностного бессознатель­ного, содержащие в себе главным образом коллективную сим­волику — приблизительно таким образом, как в видении моей пациентки. Эти фантазии теперь не дикие и спутанные — ду­мать так было бы наивно, — а следующие по определенным бессознательным траекториям, которые, сближаясь стремятся к определенной цели. Поэтому лучше всего эти более поздние ряды фантазий сравнивать с процессами инициации, посколь­ку таковые являются тут ближайшей аналогией. Все мало-мальски организованные первобытные группы и племена име­ют свои часто необычайно развитые обряды инициации, играющие в их социальной и религиозной жизни чрезвычайно важную роль. При их посредстве мальчики становятся муж­чинами, девочки — женщинами. У племени кавирондо тех, кто не подвергся обрезанию или эксцизии, презрительно называют «зверьми». Это говорит о том, что обряды инициации суть магические средства, благодаря которым человек переходит из животного состояния в человеческое. Первобытные инициа­ции, несомненно, являются мистериями преображения, обла­дающими огромным духовным значением. Очень часто прохо­дящие обряд инициации подвергаются мучительным меди­цинским процедурам, а одновременно им сообщаются тайны племени, его законы и иерархия, с одной стороны, и космого­нические и иные мифические доктрины — с другой. Инициации сохранились у всех культурных народов. В Греции древние Элевсинские мистерии сохранялись, кажется, вплоть до VII в. от Р. X. Рим кишел мистериальными религиями. Одной из них было христианство, которое даже в своей теперешней форме, хотя и в едва узнаваемом и дегенерировавшем виде, сохрани­ло древние церемонии инициации в виде крещения, конфир­мации и причастия. Поэтому никто не станет отрицать выда­ющуюся историческую роль инициации.6
Эту историческую важную роль инициации (вспомним сви­детельства древних, касающиеся Элевсинских мистерий!) совре­менность не смогла заменить ничем. Масонство, сказочные розенкрейцеры, теософия и т. д. суть ослабленные эрзацы того, что следовало бы занести в спи­сок исторических утрат красными чернилами. Факт — то, что в бессознательных содержаниях вся символика инициации выступает с недвусмысленной ясностью. Замечание о том, что все это, дескать, древнее суеверие и абсолютно ненаучно, столь­ко же интеллигентно, как если бы кто-то при виде эпидемии холеры сказал бы, что ведь это просто инфекционное заболе­вание, ну и, кроме того, негигиенично. Речь ведь не идет, как мне снова и снова приходится подчеркивать, о том, являются символы инициации объективными истинами или нет, а лишь о том, являются эти бессознательные содержания эквивален­тами действий при инициации или нет и оказывают они воз­действие на психику человека или нет. Не стоит также вопрос о том, желательны они или нет. Довольно того, что они имеют место и действуют.7
Мандала
Санскритское слово мандала означает «круг» в самом об­щем смысле. В сфере религиозных обрядов и в области психо­логии это слово обозначает картины круга, которые оформле­ны посредством ли рисунка, живописно ли, пластически или даже в виде танца. Пластические образования такого рода суще­ствуют и в тибетском буддизме, а как фигуры танца они име­ются в рисунках крута в монастырях дервишей. В качестве пси­хологических феноменов они случаются спонтанно в сновиде­ниях людей при некоторых конфликтных состояниях и при шизофрении. Очень часто они содержат четверицу или умно­жение той же четверки в форме креста, или звезды, или квад­рата, или восьмиугольника и т. д. В алхимии этот мотив суще­ствует в форме «quadratura circuli».
В тибетском буддизме этой фигуре надлежит значение куль­тового инструмента (янтра), который должен поддерживать медитацию и концентрацию. Нечто схожее это означает и в ал­химии, представляя там сложение воедино четырех стремя­щихся прочь друг от друга элементов. Спонтанное появление мандалы у современных индивидов позволяет ближе подойти к изучению ее функционального смысла (в ходе психологиче­ского исследования). Как правило, мандала появляется именно в состояниях психической диссоциации или дезориентации, — так, к примеру, у детей в возрасте между 8 и 11 годами, родите­ли которых помышляют о разводе, или у взрослых, которые вследствие своего невроза и его лечения постоянно спотыкают­ся и не в состоянии справиться с проблемой противоположностей (свойственной человеческой натуре), из-за чего они стано­вятся дезориентированными; или же у больных шизофренией, образ мира которых оказался — вследствие прорыва непости­жимых содержаний бессознательного — не в норме. В таких случаях отчетливо видно, как строгий порядок рисунка, подоб­ного кругу, компенсирует непорядок и сумятицу психическо­го состояния: и именно благодаря тому, что при этом констру­ируется некая центральная точка (по направлению к которой все упорядочивается) или же концентрическое расположение (какого-то неупорядоченного многообразия, противопостав­ляемого и необъединимого. Очевидно, что в данном случае речь идет о попытке самоисцеления природы, попытке, которая исходит не из какого-то сознательного размышления и обдумы­вания, но из инстинктивного импульса. При сем, как показывает сравнительное исследование, используется фундаментальная схема, так называемый архетип, который, так сказать, встреча­ется повсеместно и своим индивидуальным существованием ни в коем случае не обязан традиции, точно так же как и ин­стинктам нисколько не требуется подобное посредничество. Они заданы каждому новорожденному индивиду и принадле­жат к неотчуждаемому фонду тех свойств, которые характери­зуют тот или иной spesies. To, что психология обозначает как архетип, есть не что иное, как некий часто встречающийся фор­мальный аспект инстинкта и заданный a priori ровно так же, как и последний. Соответственно этому мы имеем основопо­лагающую согласованность, несмотря на внешние ^различия мандалы и без ущерба для ее временного и пространственного происхождения.

Список литературы

Список литературы
1.Аналитическая психология и психотерапия / Сост. и общая редакция В.М. Лейбина. – СПб.: Питер, 2001. – 512 с.
2.Энциклопедия глубинной психологии Том 1. Зигмунд Фрейд: жизнь, работа, наследие. Пер. с нем. / Общ. ред. А.М. Боковикова. – М.: ЗАО МГ Менеджмент, 1998. – 800 с.
3.Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. Пер. с англ. – М. – К.: ЗАО «Совершенство» - «PortRoyal», 1997. – 384 с.
Очень похожие работы
Найти ещё больше
Пожалуйста, внимательно изучайте содержание и фрагменты работы. Деньги за приобретённые готовые работы по причине несоответствия данной работы вашим требованиям или её уникальности не возвращаются.
* Категория работы носит оценочный характер в соответствии с качественными и количественными параметрами предоставляемого материала. Данный материал ни целиком, ни любая из его частей не является готовым научным трудом, выпускной квалификационной работой, научным докладом или иной работой, предусмотренной государственной системой научной аттестации или необходимой для прохождения промежуточной или итоговой аттестации. Данный материал представляет собой субъективный результат обработки, структурирования и форматирования собранной его автором информации и предназначен, прежде всего, для использования в качестве источника для самостоятельной подготовки работы указанной тематики.
bmt: 0.01978
© Рефератбанк, 2002 - 2024