Политическое лидерство в Китае

Введение
1. Политическое лидерство и политические партии в Китае
2. Направления внешней политики Китая
Заключение
Список литературы

Политическое лидерство в Китае

С 2007 г. Си Цзиньпин назначен секретарем Шанхайской ячейки КПК. Его предшественник на этом посту Чэнь Лянъюй был с позором отправлен в отставку в сентябре 2006 года по обвинению в растрате фондов социального страхования Шанхая. Вместе с ним под следствием оказалось около 20 видных представителей номенклатуры и бизнеса. Все они считались членами «шанхайской группировки» Цзян Цзэминя, а Чэнь Лянъюй являлся одним из ключевых ее лидеров. Фактически руководство КНР возложило на Си Цзиньпина задачу сделать Шанхай абсолютно лояльным к руководству страны. Сейчас Си Цзиньпин считается наиболее компромиссной кандидатурой на пост преемника Ху Цзиньтао, которая устраивает все группы и фракции внутри партии.
Ли Кэцян, уроженец провинции Аньхой, родился в июле 1955 г., в марте 1974 г. начал трудовую деятельность, в мае 1976 г. вступил в ряды КПК. Выпускник аспирантуры Института экономики при Пекинском университете по курсу заочного обучения, имеет степень доктора экономических наук.1 Ли Кэцян с 1982 года начинает активное продвижение по комсомольской линии, за более чем 16 лет своей работы в Коммунистическом Союзе молодежи Китая он сделал блестящую карьеру, заняв в 1993 году пост первого секретаря Секретариата ЦК КСМК. Свою деятельность в Комсомоле Ли Кэцян начинал непосредственно под началом Ху Цзиньтао и с тех пор пользуется широким доверием нынешнего Председателя КНР. С 1998 года Ли Кэцян занимал руководящие посты в партийном комитете КПК и правительстве провинции Хэнань, а с 2004 года он переходит на соответствующие посты в северо-восточной провинции Ляонин, граничащей с Российской Федерацией.
В его пользу в борьбе за место будущего лидера Китая говорят не столько выдающиеся успехи на руководящих постах и особенные лидерские качества, сколько доверие и поддержка со стороны Председателя Ху Цзиньтао. Выдвижение своего протеже на ключевой пост в государстве позволит Ху Цзиньтао сохранить огромное влияние на все процессы, происходящие в Китае, как это произошло в свое время с Цзян Цзэминем.
Китайский парламент является однопалатным, но сотрудничает с Народным политическим консультативным советом Китая. Члены НПКСК кооптируются на местах из авторитетных представителей политической и деловой элиты, видных деятелей науки и культуры. Как по комплектованию, так и по функциям НПКСК можно сравнить с создаваемой у нас Общественной палатой. Перед каждой сессией ВСНП документы, выносящиеся на рассмотрение парламента, предварительно обсуждаются членами НПКСК. Это позволяет руководителям страны знакомиться с мнениями и настроениями низов, минуя вертикаль партийно-государственного аппарата.
Таким образом, вслед за реформами в промышленности, сельском хозяйстве, науке и обороне грядет «пятая модернизация», то есть реформирование нынешней политической системы Китая. Есть основания полагать, что «демократия с китайской спецификой» будет представлять собой очередной вариант «полуторапартийной системы», характерной для Японии и других дальневосточных стран, повторивших феномен ее послевоенного экономического чуда.1
Некоторые политологи, в том числе ведущий российский китаист, доктор исторических наук, В. Гельбрас, считают, что премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао также имеет смысл рассматривать в качестве возможного преемника нынешнего руководителя КНР. Основным аргументом в его пользу является опыт нахождения на ключевых государственных постах, в то время как более молодые претенденты Си Цзиньпин и Ли Кэцян пока имеют лишь опыт управления провинциями. Вероятнее всего, в результате реализации такого сценария Вэнь Цзябао вряд ли будет находиться у власти оба возможных срока правления, а также сможет сосредоточить в своих руках все рычаги управления Китаем. Не исключено, что он займет пост генсека лишь на срок, достаточный для того, чтобы новый преемник в полной мере оказался готовым к руководству страной и осуществлению курса, заданного партией. Тем не менее, приход Вэнь Цзябао к власти представляется, хотя и потенциально возможным, однако маловероятным.2
Если сосредоточиться на выборе между Си Цзиньпином и Ли Кэцяном, то в данном случае не совсем корректна постановка вопроса о том, кто именно из них станет победителем в предстоящей борьбе за пост Председателя КНР. Итоги мартовской сессии ВСНП показали, что в настоящее время имеет место подготовка будущего тандема двух руководителей страны: главы партии и государства и главы правительства КНР. Наиболее вероятно, что в 2012 году тандем Ху Цзиньтао – Вэнь Цзябао будет вполне закономерно заменен новым союзом руководителей, в который будут входить и Си Цзиньпин и Ли Кэцян. Судя по распределению постов, прошедших в парламенте Китая, Си Цзиньпин займет пост Председателя КНР, а действующий вице-премьер Ли Кэцян сменит на посту руководителя Госсовета Вэнь Цзябао.
Вполне очевидно, что из утвержденного 22 октября 2007 года нового состава Постоянного Комитета Политбюро лишь Си Цзинпин и Ли Кэцян сохранят за собой эти посты. Остальные члены ПК Политбюро, в силу преклонного возраста и вероятной утраты политического влияния, будут вынуждены уступить свои посты т.н. «пятому поколению» руководителей КНР, что также будет означать обновление как состава партии и правительства, так и политики КНР в целом.
Кадровые перестановки на ключевых руководящих постах в Китае, прошедшие в течение последнего года, позволяют сделать вывод о том, что нынешнее руководство партии, и в первую очередь генеральный секретарь Ху Цзиньтао, не только максимально укрепило свое влияние на ближайшие пять лет – до следующего съезда, но и сформировало прочную основу для осуществления контроля над рычагами управления страной и на период после 2012 года. Таким образом, очевидно, что проводимые в настоящее время в КНР преобразования будут планомерно претворяться в жизнь и в среднесрочной перспективе. Так называемое «пятое поколение» руководителей КНР, вероятнее всего, будет возглавляться нынешними заместителем Председателя КНР Си Цзиньпином и вице-премьером Ли Кэцяном. Именно от того, как будет складываться их взаимодействие с действующим руководством Китая, а также от того, как будут строиться их отношения между собой, зависит не только формирование новой команды лидеров государства, но и общая политическая линия КНР в целом.
2. Направления внешней политики Китая
С середины первого десятилетия ХХ века во внешней политике Пекина появились новые ориентиры. К этому моменту Китай стал значимым игроком в мировой экономике, а затем стал нацеливаться на лидерство в мировой политике.
Здесь важно отметить два момента. Во-первых, Китай стремится к политическому лидерству не с целью навязать миру коммунистическую административно-распределительную общественную модель. Его задача состоит в том, чтобы стать равным странам, играющим ключевую роль в создании нового миропорядка, и продемонстрировать миру свою готовность нести ответственность за планетарное развитие. Основой притязаний на лидерство служит интеграция экономики Китая в мировую экономику на рыночных принципах.
Во-вторых, главным препятствием для реализации амбиций Китая является двойственное восприятие этой страны Западом. С точки зрения экономики Китай воспринимается мировым рыночно-демократическим сообществом как «свой», т. е. рыночный, с точки зрения политики – как недемократический, «чужой», живущий при сохранении монополии Компартии Китая (КПК) на политическую власть.
В свете этих двух моментов внешнеполитическая стратегия Китая содержит для мира, в том числе и для России, как новые вызовы, обусловленные глобальными амбициями Пекина, так и новые возможности, связанные с его готовностью нести свою долю ответственности за мировое развитие.1
Новые акценты во внешнеполитическом курсе Китая были проставлены на XVII съезде КПК в конце 2007 года. Им можно дать двоякую оценку. С одной стороны, на высшем партийном уровне были подтверждены основные компоненты видения новым четвертым поколением китайских руководителей глобализирующегося мира, перспектив его развития и своего места в нем. С другой – сделан по-своему «внешнеполитический революционный поворот» по сравнению с XVI съездом КПК (2002 год). Тогда отчетный доклад съезду готовился представителями «третьего поколения» китайских лидеров.
Суть новаций в следующем. Во-первых, даны принципиально иные оценки международной обстановки. В формулировках XVI съезда соседствовали старые и новые подходы Пекина к мировому развитию. Тезису о том, что «мир и развитие стали лейтмотивом современной эпохи», противостоял другой тезис, уходивший корнями в прошлое, – когда Китай стремился взять на себя роль лидера развивающихся стран в борьбе с «международным гегемонизмом». XVI съезд КПК характеризовал тогда «современный международный порядок» как «несправедливый» и «не изменившийся в корне». В этом контексте было сказано, что мир «очень неспокоен», создает человечеству «суровые вызовы». К их числу наряду с терроризмом были отнесены «появление новых форм гегемонизма в политике» – с явным намеком на США, а также локальные конфликты, приграничные и территориальные споры, разница в уровнях развития Севера и Юга. XVII съезд отошел от конфронтационно-алармистских трактовок современного мира, упомянув при этом, что Китай «против любых форм» гегемонизма и сам не претендует на роль «гегемона». Во-вторых, Китай рассматривает современный мир под новым для себя углом – через призму «конкуренции и сотрудничества» государств. По мнению «четвертого поколения» китайских лидеров, важнейшей задачей для страны должно стать повышение конкурентоспособности китайской экономики. Для того чтобы это произошло, необходимо предпринять ряд мер: активизировать участие Китая в региональной интеграции и – региональных зонах свободной торговли; укрепить позиции китайских транснациональных корпораций в – мировой экономике; продвигать китайские бренды на мировой рынок; усиливать контроль за деятельностью иностранного капитала на – национальных финансовых рынках, с тем чтобы оградить китайскую экономику от возможных спекулятивных атак извне.
В-третьих, Китай стал позиционировать себя как равноправный участник международных отношений, руководство страны заявило о своей готовности к глобальному сотрудничеству: в обеспечении мировой и региональной экологической, – энергетической, финансовой и экономической безопасности; в борьбе с терроризмом и другими угрозами. 
В-четвертых, в документах XVII съезда Китай вновь подтвердил как свое негативное отношение к участию в военных союзах, так и абсолютную нетерпимость к провозглашению Тайванем независимости. Одновременно Тайваню был предложен целый пакет мер, стимулирующих экономическую интеграцию острова с материком – и тем самым готовящих хозяйственные основы для будущего объединения.1
Основная задача, которая поставлена перед внешнеполитическими ведомствами Китая, заключается в том, чтобы уже в ближайшей перспективе существенно повысить роль Китая в мировых и региональных процессах и превратить его в равного или «почти равного» США мирового «игрока». Поэтому доминирующим направлением деятельности китайской дипломатии в ближайшие годы, по-видимому, будет оставаться нормализация отношений с США.
Несмотря на сохраняющиеся расхождения с Вашингтоном по вопросам демократии и прав человека, торгового дефицита США и курса китайского юаня, степени прозрачности растущих военных расходов Китая (в 2007–2008 годах ежегодный прирост почти на 18%) и др., Пекин скорее всего будет стремиться к выстраиванию с США отношений, которые, по выражению китайских руководителей, базировались бы на «общих стратегических интересах» обеих стран. Можно предположить, что в ближайшие годы Пекин постарается активизировать «экономический диалог» с США, начатый в 2006 году, и выстроить «энергетический диалог», а также развивать военное сотрудничество. Под экономическим диалогом здесь понимаются в основном двусторонние торговые отношения, тогда как энергетический диалог означает координацию действий Китая и США как глобальных импортеров энергоресурсов. Развитие сотрудничества по линии военных ведомств и ведомств по обеспечению безопасности включает создание «горячей линии» связи для предотвращения военных инцидентов, совместные военные учения, борьбу с терроризмом, наркоторговлей, пиратством в южных морях и т. д.
Высока вероятность, что Китай будет продолжать занимать выгодную для США позицию в отношении северокорейской ядерной проблемы взамен на негативное отношение США к идее о независимости Тайваня. Однако усилия Китая активизировать сотрудничество с США создают новую ситуацию в двусторонних отношениях, и Вашингтон не всегда понимает, что именно хочет получить Китай от той или иной инициативы, предлагаемой Соединенным Штатам, а Пекин – не всегда может четко сформулировать свои истинные намерения. Отсюда – многие китайские идеи могут оставаться в стадии «предложений» довольно долгое время.
Приход к власти в Японии в 2006 году кабинета Абэ был использован Пекином для возобновления китайско-японских контактов на высшем уровне и улучшения политической атмосферы отношений. Китай сыграл на встречном интересе Японии к проведению многовекторной дипломатии в целях повышения глобальной роли Токио. Отставка Абэ и избрание в 2007 году новым японским премьером Фукуда не притормозило китайской активности на японском направлении, свидетельством чего стал визит Ху Дзиньтао в Токио в мае 2008 года. Несмотря на рост экономического сотрудничества между Китаем и Японией, в краткосрочной перспективе не стóит ожидать реального политического сближения Пекина и Токио. Тормозящий эффект на динамику двусторонних отношений продолжают оказывать нерешенные исторические и территориальные споры, негативное восприятие китайцами и японцами друг друга, соревнование Пекина и Токио за лидерские позиции в Восточной Азии, а также отрицательное отношение Пекина к повышению статуса Токио в СБ ООН.
Что касается отношений Китая со странами Восточной Азии, то здесь Пекин продолжает продвигать идеи экономической и финансовой интеграции. Однако экономики региона, включая экономику самого Китая, пока не готовы как к реальным взаимным тарифным уступкам в традиционных секторах экономики, так и к валютно-финансовой интеграции. Переговоры о зоне свободной торговли в этом регионе ведутся в форматах «Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) плюс три» (т. е. включая Китай, Японию, Южную Корею) или «АСЕАН плюс Китай».1
Дискуссии в формате «АСЕАН плюс три» по валютно-финансовым вопросам идут вокруг таких тем, как «интенсификация диалога по экономической политике», «обмен опытом решения финансовых проблем», «консультации по глобальной экономике – как реакции на мировые вызовы». И пока лишь в теоретическом и перспективном плане ставят вопрос о единой азиатской валюте.
В увеличении своего присутствия в Восточной Азии помимо Китая заинтересована Индия. Амбиции Индии способны усложнить индийско-китайские отношения.2 Можно предположить, что в ближайшей перспективе отношения между двумя государствами будут оставаться противоречивыми. С одной стороны, обе страны будут избегать военных столкновений по нерешенным территориальным и политическим (Пакистан, Кашмир, Тибет) вопросам, увеличивать взаимную торговлю, развивать приграничное сотрудничество, а также взаимодействовать в сфере энергетики. С другой – будет нарастать противоборство Индии и Китая за региональное влияние. Немаловажным для обеих стран станет борьба за признание мировой общественностью. Здесь Индия будет «играть» на двух факторах: «индийской демократии» в противовес «китайскому социализму» и индийской помощи Вашингтону в «сдерживании Китая».1
Наибольшую активность Китай разворачивал в последнее время на африканском направлении. Пекин делает ставку на такие рычаги усиления своего влияния и укрепления конкурентных позиций китайского капитала в Африке, как: экономическая помощь (по китайским оценкам, – сотрудничество с Китаем обеспечивает 20% прироста африканской экономики); невмешательство в дела африканских стран по таким – вопросам, как развитие демократии и уважение прав человека; готовность списать долги ряда африканских стран – Китаю.2
Видя, что страны «Большой восьмерки» координируют свои усилия для решения проблем в этом регионе, Пекин инициирует проведение диалога между Китаем и Евросоюзом по африканским вопросам. Усилия Китая не везде приносят результаты: наибольших успехов в закреплении своих позиций Пекин добивается в наименее развитых странах континента, прежде всего в Судане, Замбии, тропической Африке. Возможно, что еще одним направлением во внешней политике Китая станет взаимодействие со странами арабского мира и Латинской Америкой. Можно ожидать нарастания китайской активности и по новому, для многих – неожиданному, направлению – разработке собственной концепции создания новой мировой архитектуры безопасности и совместного развития на основе выдвинутых XVII съездом КПК идей о «гармоничном мире», где под гармонией понимается сбалансированность интересов различных государств и коллективная ответственность за глобальное будущее.1
В последние два десятилетия двадцатого века мы стали свидетелями впечатляющего усиления позиций Китая в мировой политике и экономике. Эти достижения страны представляют особый интерес, поскольку во многом связаны с проведением государством стратегии, в немалой степени альтернативной открытым и либеральным моделям, взятым на вооружение «переходными» и некоторыми развивающимися государствами.
Важным средством обеспечения национальной стратегии развития была внешняя политика КНР. Ее часто квалифицируют как консервативную. Действительно, многие основополагающие внешнеполитические принципы остаются неизменными уже 50 лет (они касаются прежде всего понимания суверенитета страны и основ взаимодействия между государствами), однако необходимо видеть и существенные перемены, ясно отличающие международный курс Китая после начала реформ в конце 70-х -начале 80-х годов от линии, проводившейся в годы «культурной революции» (1966-1975 гг.).2
В связи с этим стоит отметить, что международный курс Китая два десятилетия назад впервые в истории страны стал предметом научного анализа и дискуссий, а соответствующие разработки аналитиков воплощались в официальную линию. На рубеже 70-80-х годов в Китае создаются или возобновляют работу научно-исследовательские учреждения, занимающиеся проблемами международных отношений, в том числе: Институт современных международных отношений при Госсовете КНР; институты международных проблем в Шанхае и Пекине (МИД КНР); пекинский Институт международных стратегических исследований, связанный с министерством обороны и Генеральным штабом НОАК, а также исследовательские институты АОН КНР. В 1982-1983 гг. в целях координации внешнеполитических исследований при Госсовете КНР создается Центр исследований международных проблем во главе с Хуань Сяном. С начала 80-х годов в Китае увеличивается количество научных изданий, посвященных вопросам внешней политики КНР и международных отношений (с 1981 г. возобновляется издание журнала «Гоцзи вэньти яньцзю», начинается издание журнала «Сяньдай гоцзи гуаньси», выходившего до 1985 г. нерегулярно, а с 1986 г. – ежеквартально). Нынешняя внешняя политика КНР продолжает обновляться, хотя она в значительной своей части и строится на развитии концептуальных подходов 80-х годов. Примечательно, впрочем, что уже тогда, еще до коллапса социалистической системы и распада СССР, китайское руководство, как представляется, выработало достаточно продуктивную парадигму отношений КНР с внешним миром, вполне оправдавшую себя в драматичных обстоятельствах начала 90-х годов. Процесс модернизации внешней политики Китая в 90-е годы был постепенным, что характерно и для китайских реформ. Во многом его ход представлял собой достройку сооружения, состоявшего из проверенных временем элементов и конструкций.1