Событие глазами репортера. Творческие методы "короля репортажа " В.А. Гиляровского

Содержание

Введение
Глава 1. Репортаж как жанр журналистики
Глава 2. Репортажи В.А. Гиляровского как образцы жанра
2.1. Жизнь и творческий путь репортера Гиляровского
2.2. Специфика репортерской работы Гиляровского
2.3. Репортерская этика Гиляровского
Глава 3. Анализ стиля и тематики репортажей Гиляровского
3.1. Репортаж о солнечном затмении под Москвой
3.2 Репортажи о происшествиях и жизни простых людей
Заключение
Библиография

Событие глазами репортера. Творческие методы "короля репортажа " В.А. Гиляровского

Вечером измученный, в ссадинах и ушибах, оборванный и грязный, Гиляровский появился в редакции. Сразу сел писать. Через два часа текст ушел в набор, а журналист заснул. Но спал недолго — еще ночью вместе с редактором поехали осматривать город. Проездили до утра. У заставы уже носились продавцы газет:
— Ураган! Подробности об урагане! Только в «Русском слове»! Подробности об урагане!
Ничего другого не оставалось московским журналистам, как признать очередное свое поражение и дать на следующий день торжественный обед в честь Гиляровского...
Он обошел город вдоль и поперек, поднимался на самые высокие башни и крыши, спускался в подземелья, первый исследовал подземную речку Неглинку и добился того, что после его статей городские власти реконструировали подземное русло Неглинки. В дни первой русской революции, будучи уже немолодым, совершил героический рейс с дружинниками Пресни, отступившими из Москвы на поезде, который вывел из кольца карателей легендарный машинист Ухтомский. Его, как известно, каратели расстреляли без суда и следствия. На одной из станций тогда Гиляровского тоже чуть было не расстреляли. 11
Его репортерский хлеб часто бывал горек. Об этом свидетельствуют не только репортажи; не один шрам, ушиб, полученные в поисках материала на земле, под землей и в воздухе, были отпечатаны на его теле крепче, чем типографская краска на бумаге. Виденное за годы не могло не складываться в единую картину. Не могло не подталкивать к осмыслению всего в целом и к выражению своего отношения к пережитому: «Ужасно положение репортера, честно относящегося к своему делу. За каждую строчку заметки приходится перестрадать». Гиляровский перестает бывать в редакциях. «Пишу и посылаю. Пишу, как думаю. Так все изолгалось, измельчало. На лбу роковые слова: продается в розницу, оптом, на время, кому угодно…».12 Чтобы выжить, он с женой открывает контору объявлений…Журналистика никогда не была для Гиляровского только работой, только средством добычи хлеба насущного.
В 1917 году Гиляровскому исполнилось 64 года. В «репортерской» кожаной куртке, на отвороте которой приколот полученный за храбрость во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов Георгиевский крест, он ходит по Москве, заглядывая в учреждения, интересуясь буквально всем. Заводит альбом, в котором просит оставить несколько слов каждого, кто привлекает его внимание. Среди них много молодежи.
«Известия» обращаются к Гиляровскому с предложением написать о Хитрове рынке - он, наконец, закрыт. И Гиляровский пишет, приветствуя силу, которая смогла это осуществить. Один за другим появляются его рассказы и очерки в «Известиях», в «Вечерней Москве», «Огоньке» и «Всемирной иллюстрации».
Накопленный за долгую репортерскую жизнь материал ищет выхода. Дело движется. Но очередная рукопись не в состоянии вместить всего увиденного и пережитого. Выходит книга Гиляровского «Москва и москвичи».
Не теряя времени, Гиляровский принимается за новую книгу. Он начинает писать ее в большой конторской тетради. Вскоре были написаны две главы будущей книги «Мои скитания» – единым порывом, почти без правки. А дальше – неожиданная и довольно продолжительная заминка.
Ранней холодной весной 1926 года дядя Гиляй увидел около Малого театра открытые люки проверяли, как ведет себя Неглинка. Почти полвека назад, в 1882 году, он первым из репортеров прошел ее подземным руслом, в то время полным тайн и далеко небезопасным. Репортажи Гиляровского о подземной клоаке под Москвой наделали шума. Дума постановила перестроить Неглинку. Репортер сделал свое дело, в 1886 г. Неглинка была перестроена.
Как было удержаться, не посмотреть, что делается в катакомбах теперь? Долго не раздумывая, Гиляровский сбросил мешавшую шубу на мостовую протиснулся в люк, снова прошёл Неглинку от Малого до Трубной. Но написать об этом путешествии не смог – на другой день слег с тяжелейшим воспалением легких.
Гиляровский, закончив следующую книгу, «Москву газетную», написал в эпилоге: «С гордостью почти полвека носил я звание репортера – звание, которое у нас вообще не было в почете по разным причинам... забывали, что репортером начинал свою деятельность Диккенс, не хотели; думать, что знаменитый Стенли, открывший неизвестную глубь Африки, был репортером и открытие совершил по поручению газеты... А В. Г. Короленко? Многие и многие русские писатели отдавали репортажу много сил, внимания и находчивости. Я бесконечно любил это дело и отдавался ему весь, часто не без риска. И никогда ни одно мое сообщение не было опровергнуто. Все было строгой проверенной чистой правдой. И если теперь я пишу эти строки, так только потому, что я репортер – имею честь быть членом Союза советских писателей». 13
2.2. Специфика репортерской работы Гиляровского
В. А. Гиляровский прославился как репортер, хотя выступал в различных газетных жанрах и был в этом отношении разносторонним журналистом.
Репортаж — это не просто сообщение о событии, а новость документальная, известие, поданное через непосредственное восприятие журналиста с места действия, происшествия, это информационный материал, создающий «эффект присутствия».
Репортаж отличают широкое использование образных средств, живой эмоциональный язык, динамичный показ событий. Он не столько сообщает о событии, сколько показывает его через восприятие автора — участника или свидетеля происходящего. Таковы лучшие репортажи Гиляровского: «Подземные работы в Москве», «Солнечное затмение под Москвой», «Катастрофа на Ходынском поле», «Ураган» и многие другие.14
Однако значительное число газетных выступлений журналиста не всегда укладывается в рамки требований жанра. Чаще это статья, заметка, очерк, отчет. И все-таки правы были современники Гиляровского, называя его по преимуществу репортером. Он репортер прежде всего по своему амплуа, по положению в газете и методам работы над материалом.
Большую часть жизни Гиляровский был «летучим корреспондентом», «всезнающим» москвичом. Почти в каждом его произведении, даже написанном в жанре отчета или корреспонденции, воспоминаний или рассказа, всегда есть элемент репортажа — кусочек живого диалога между участниками события, между журналистом, свидетелем описываемых событий, и героем или же признание самого автора о непосредственном присутствии его на месте действия, о репортерском методе наблюдения и сбора сведений. Очень часто, изложив сообщение в жанре отчета или заметки, журналист заканчивает его несколькими репликами участников события, тем самым придавая материалу репортажный характер. Даже рассказ он любил давать в стиле репортажа.
Гиляровский часто оказывался в гуще происходящего, но еще чаще выезжал на место происшествия после его свершения. Так было с Кукуевской катастрофой, так было и с пожаром в Орехово-Зуеве, в Гуслицах. Но и тогда из-под его пера выходил репортерский отчет не менее яркий, чем прямой репортаж. Это было все-таки сообщение с места действия, хранившего следы события, сообщение, окрашенное живыми мнениями, впечатлениями очевидцев. В нем раскрывались такие детали, которые не проявлялись в ходе непосредственного события, а были доступны только внимательному взору любознательного газетчика.
Интересна работа журналиста над двумя сообщениями об урагане в Москве летом 1904 г. Первое из них было сделано тотчас после пережитого в необыкновенном воздушном потоке, а второе — спустя несколько часов, ночью и ранним утром следующего дня. Однако жанровые достоинства второго репортажа нисколько не слабее первого. И эффект присутствия, и эмоциональный строй, и живой диалог с людьми, пережившими катастрофу, — все признаки репортажа налицо.
Вообще Гиляровский убедительно показал, что материал, написанный после события (даже воспоминания) может быть хорошо передан именно в жанре и стиле репортажа. В этом отношении показательны его воспоминания о своем первом полете на воздушном шаре. Написанные впервые 40 лет спустя после события для книги «Мои скитания», они читаются и воспринимаются как прямой репортаж, лишь дошедший до нас с запозданием. В той же книге в жанре репортажа описан «Эрмитаж» Лентовского и жизнь бурлаков.
О бурлаках, о тяжести их труда, знают все, но только у Гиляровского читатель прочувствует профессиональные особенности бурлачества. Его заметки дают возможность представить реально, зримо труд и быт бурлаков, их положение, рабочий день, прием пищи, отдых, раскрывают их психологию и манеру поведения. Описание бурлацкого труда в книге «Мои скитания» выдержано в репортерском стиле, в динамике движения; автор сообщает яркие профессиональные подробности и детали, использует специальную лексику, терминологию бурлаков, их песни-речевки («Белый пудель шаговит, шаговит...») и т. д.
Как все газетные репортажи Гиляровского, рассказ о бурлачестве написан с такими подробностями, так обстоятельно, что любой вопрос, возникающий у читателя по мере чтения, находит разрешение в самом тексте. Повествование как бы предусматривает возможные недоумения читателя. Это свойство всех репортажей Гиляровского — никаких неясностей при весьма экономной манере изложения.
Прибыв на задание, Гиляровский в первую очередь оценивал возможность оперативной связи с редакцией. Это интересовало его прежде всего. По условиям того времени было немаловажно знать заранее, когда будет обратный поезд, где имеется телеграф или телефон, с кем и каким путем можно отправить депешу, чтобы она утром попала в номер. Такая забота была проявлением большой ответственности – необходимая особенность репортера.
Где только Гиляровскому не удавалось поймать ниточку очередного репортажа! В трактире, на улице... Как-то на балу у нефтяного короля Асадулаева услышал телефонный звонок из прихожей, не поленился ответить вместо куда-то запропастившейся горничной. Услышал: «Пригласите господина градоначальника». Немного подождав, Гиляровский начальственно забасил: «Градоначальник у телефона». Так он узнал, что на Лосином острове перестрелка, грабят банк.
В другой раз ужинал Гиляровский у друзей, среди гостей случился и Константин Иванович Шестаков, управляющий Московско-Курской железной дороги. Ему-то лакей и шепнул: мол, получена телеграмма, под Орлом – страшное крушение. Гиляровский тут как тут – схватил шапку и на улицу, за извозчиком. На вокзале нырнул под пустой состав, добрался незамеченным до министерского вагона, влез в окно и спрятался в уборной, прикрутив дверную ручку ремнем. И что? Хотело начальство замять дело о катастрофе, смухлевать с подсчетом жертв, да не вышло! «Московский листок» две недели получал точнейшую информацию с места событий. И все эти две недели Гиляровский – обросший, нечесаный, немытый – разбирал завалы, помогал, кому еще можно было помочь, вытаскивал трупы. Потом знакомый повез его куда-то помыться, отдохнуть. И только наутро Гиляровский узнал, что отдыхает и моется не где-нибудь, а в Спасском-Лутовинове, в поместье самого Тургенева!
В 1896 году, в дни празднования коронации императора Николая, Гиляровский оказался в самом центре Ходынского поля и – единственный из журналистов легальных газет – не побоялся описать происходящее: сотни раздавленных в битве за бесплатные орехи-пряники. И праздник над трупами на другой день: хоры, оркестры, приемы.
Как он умудрялся каждый раз оказаться в нужный момент в нужном месте – загадка! Известно только, что у Гиляя везде были свои люди. К примеру, брандмайор московской пожарной команды шел ради него на любые нарушения циркуляров, потому что сам был однажды спасен отважным журналистом, когда чуть не провалился на крыше горящего дома за Бутырской заставой. «Пожаришко так себе, на пятнадцать строк и семьдесят пять копеек, зря два рубля лихачу отдал», – сокрушался тогда Гиляровский. Видать, все же не зря!15
Гиляровский любил точность. Это была профессиональная черта лучших репортеров, ибо были репортеры и бесчестные, бесцеремонные врали и выдумщики. Но вместе с тем в любом событии Гиляровский видит не только сюжетную фабулу, основное его внимание всегда отдано людям — непосредственным участникам событий и тем, кто лишь присутствует (как и он) при этом. Отсюда — запас сведений, новостей, знакомств. Его наблюдения многогранны, несмотря на частое прямое участие в событиях, как, например, при тушении пожаров. Обилие сведений, сведений «про запас», неожиданно срабатывало позднее. 16
На месте происшествия журналист всегда внимательно осматривал местность, искал очевидцев, пытался получить дополнительные сведения, определял социальную версию случившегося, старался быть безупречным с точки зрения фактического изложения событий. Его отличало умение расположить к себе нужного человека, а иногда «взять на пушку» администратора или хозяйского служащего.
Особенностью Гиляровского-репортера, корреспондента, было то, что он не перегружал свои материалы деталями, не относящимися к существу дела.
Гиляровский был терпелив к традициям каждой газеты, в которой он работал, приемам оформления его материалов, которые зависели иногда от технических возможностей, а иногда и от редакторов. В хронике «Русских ведомостей», например, его репортерские сообщения печатались сплошным текстом, сверхэкономно, почти без абзацев. И, наоборот, в «Русском слове» Дорошевич, верный собственной манере письма, разбивал материалы журналиста на короткие фразы, абзацы. Озабоченный фактической стороной дела, Гиляровский не придавал этому большого значения и соглашался с требованиями редакции. 17
2.3. Репортерская этика Гиляровского
Гиляровский был непревзойденным репортером своего времени. Его отличали такие качества, как оперативность, достоверность, искреннее горячее сочувствие обездоленным людям.
Он прошел суровую школу репортера в "Московском листке" Пастухова, который требовал от сотрудников точности сообщений, учил находить верные источники и больше всего боялся опровержений, не допускал их в своей практике. Кроме того, Гиляровский осваивал профессию журналиста в конце XIX в., в то время, когда многие одаренные авторитетные писатели, журналисты еще активно сотрудничали в газетах и вносили в работу прессы высокие принципы добропорядочности, честности, не допускающие недостойного поведения журналиста, работы по заказу, "за бутерброды", на потребу невзыскательным издателям и читателям. Это относится к Салтыкову-Щедрину, А.П. Чехову, В.М.Дорошевичу, Г.И. Успенскому, ВТ. Короленко и многим другим. Многие в это время еще помнили суровые оценки Салтыкова-Щедрина журналистов-поденщиков, не заботящихся о своей репутации. Ареной борьбы за правду и добро называл молодой М. Горький журналистику. Тем не менее в практике работы в редакциях массовых городских газет, юмористических журналов Гиляровскому приходилось сталкиваться с непорядочностью журналистов, искажением правды ради красного словца, ради сенсации. Он осуждал подобные случаи, считая их недопустимыми в работе журналиста, особенно репортера-хроникера.
Его выступления в начале XX в. по поводу невысоких нравов, недобросовестности журналистов массовых газет не так многочисленны, но тем не менее весьма поучительны. Вопросы профессиональной работы репортеров он затронул не только в книгах воспоминаний, но и в статьях-репортажах: "По собственной неосторожности", "Три тысячи бритых старух", "А вы говорите..." В них автор высмеивает штампы в репортерской практике, издевается над хлестаковщиной, враньем, характерным для части журналистов того времени, вскрывает серьезные недостатки в работе репортеров по уголовным делам.
Так, в статье "По собственной неосторожности", рассказывающей о гибели железнодорожного служащего на Казанской железной дороге, Гиляровский предупреждает коллег от штампованных заключений, мешающих верно представить факт или трагическое происшествие. Причем свою статью начинает с анекдотического случая. Он вспоминает московского квартального надзирателя (чина полиции), который о всяком пьяном дебошире, попавшем в участок, писал в донесении стандартной фразой: "Взят под стражу за пьянство, буйство и разбитие стекол". Когда какой-то смельчак, — рассказывает Гиляровский, — заявил, что это неверно: "он буянил, но стекол не бил", полицейский посмотрел на него с изумлением и закричал, что такова форма и что он из-за него форму менять не намерен. Вот против такой "формы", штампа в работе журналиста и протестует Гиляровский.
В журналистской практике, отмечает он, теперь всюду при всех заводских калечениях, железнодорожных, фабричных и прочих в протоколах пишут "по собственной неосторожности". И эта формула повторяется затем на газетных страницах без проверки. А ведь такая формула часто оставляла потерпевшего или его семью без помощи, без пенсии, а виновника увечья, гибели человека — без наказания. Гиляровский, расследуя конкретный случай увечья кондуктора на Московско-Казанской железной дороге, нашел и специально опросил ряд свидетелей происшествия, и все они в беседе опровергали предположения, что человек погиб "по собственной неосторожности". Его столкнул под колеса безбилетный пассажир, который сумел скрыться с места происшествия. В конце заметки он приводит слова жены кондуктора, которую встретил в больнице: "без ног теперь... столкнули под поезд... дети дома... один кормилец", и заканчивает от себя: «Господа репортеры, будьте осторожнее "по собственной неосторожности"».
Еще ярче его статья-репортаж "Три тысячи бритых старух". Это была настоящая газетная "утка". Случайно за завтраком в ресторане Гиляровский услышал, что новая газета "Русь" А.А. Суворина-сына опубликовала сенсационное сообщение о том, что в петербургской богадельне у Смольного было произведено поголовное бритье старух в целях дезинфекции. Коллеги-журналисты посмеялись, а Гиляровский взял извозчика и поехал к Смольному, нашел богадельню и стал расспрашивать встречных, как живут старики и старухи в богадельне и бреют ли там старух. "У нас, батюшка, не каторга, а богадельня", — ответила одна почтенная дама. Сторож отверг такой факт, и, наконец, смотритель богадельни провел его по комнатам и ничего подобного тому, что было напечатано в газете, он не обнаружил. Вранье! «Ивану Александровичу Хлестакову надо было поучиться такому вранью у репортера газеты "Русь"!» — заканчивает статью-репортаж Гиляровский.
В статье "А вы говорите..." Гиляровский осуждает легкомысленных журналистов-репортеров, которые не утруждают себя изучением, исследованием фактов, о которых пишут в разделе уголовных происшествий. Конкретно речь идет о сообщениях репортеров газет о драматическом случае на скачках. На окраине недалеко от ипподрома был найден труп человека с вывернутыми карманами пиджака, без копейки денег, но с афишей конных соревнований. Репортеры сразу же построили банальную схему происшествия: "выиграл, убили, ограбили". Налицо якобы все признаки корыстного убийства, тем более что подобные случаи не раз описаны во французской прессе, мы не отстаем от Запада. Убийство на тотализаторе — нередкое явление, но это поверхностное суждение. И Гиляровский рассказывает подлинную историю погибшего человека — мелкого предпринимателя, "хозяйчика", который страстно увлекся тотализатором, но в конце концов в погоне за большим выигрышем разорился дотла и сам покончил с собой от безвыходности положения. Это не рядовое убийство, а тяжелая драма жизни. Желание без труда разбогатеть привело к разорению всей семьи и отчаянию, чего не смог пережить человек. «А вы, господа репортеры, "выиграл" да "убийство"! Неверно это!»
Эти замечания Гиляровского об этике репортерской работы, сути профессии не потеряли значения и в наши дни. Его завет: «Пиши правду, как думаешь» — вот мой завет был, есть и будет...» - актуален и сейчас.18
Глава 3. Анализ стиля и тематики репортажей Гиляровского
3.1. Репортаж о солнечном затмении под Москвой