Творчество Вирджинии Вульф.

Введение
1. Первые произведения Вирджинии Вулф в России
2. Поздние произведения В. Вулф
Заключение
Литература

Творчество Вирджинии Вульф.

Другое произведение Вирджинии Вулф “Орландо” — с иными задачами и иной стилистикой (2). Будучи проницательным, тонким и своеобразным в своих культурологических подходах литературным критиком, Вулф никогда не скрывала собственных пристрастий и антипатий, преклонялась перед Шекспиром, Теккереем, Львом Толстым, Чеховым, перед Джойсом (пусть с серьезными оговорками) и Прустом. Но она болезненно переживала “засилье” мужчин в литературе, не скупилась на похвалы женщинам-писательницам, будь то Афра Бен или Кристина Россетти, сестры Бронте или Дж. Элиот. В эссе “Своя комната”, создававшемся одновременно с “Орландо” (1928), Вулф, предугадывая идеи современного западного феминизма, ищет черты “андрогинизма” у Шекспира, Стерна, Колриджа. Она выдвигает совершенно зыбкую, но дорогую ей версию о некоей“сестре Шекспира”, которая могла бы, будь исторические условия благоприятнее, стать полноценным соавтором своего знаменитого брата! Обращаясь к женской аудитории, Вулф торжественно провозглашает: эта “воображаемая сестра Шекспира” “живет в вас и во мне”, и она станет реальностью, если женщины-творцы будут много и продуктивно работать (2, 129).
Своеобразной художественной реализацией этой фантастически дерзкой идеи и стал, очевидно, роман “Орландо”. Конечно, книга эта не сводится к “доказательству тезиса” — она загадочна, многозначна, она настолько — на первый взгляд — выпадает из творчества Вулф, что наши исследователи предпочитали о романе вообще не упоминать, а переводчица произведения Е. Суриц считает его всего лишь “шуткой мастера”, пусть и “глубокой, серьезной, грустной”. Это - карнавальная фантазия-сказка о “вечно” живущей писательнице-англичанке, меняющей свой пол (сначала Орландо — мужчина, затем женщина, хотя “чего в Орландо было больше — мужского или женского, — сказать очень затруднительно»), но неизменной в своей романтической привязанности к фамильному замку, к заветному дубу в парке (героиня триста лет пишет и переделывает свою поэму “Дуб”!), в своих аристократических эксцентриадах и мистических видениях (6, 82). Вся эта игра половыми ролями чрезвычайно близка Вирджинии Вулф с ее фантазиями об “андрогине” Шекспире и о “сестре” — вдохновительнице драматурга.
 
2. Поздние произведения В. Вулф
Одно из произведений В. Вулф “На маяк” (1927) – книга категорически необычная. В сущности, это и не роман в традиционном смысле слова: действие практически отсутствует, нет и полноценного, нормального героя, о судьбе которого мог бы вестись обстоятельный, неспешный рассказ, нет и обычного сюжета. Скорее всего, Вирджиния Вулф изображает идеи, настроение, духовный опыт, который мировоззренчески очень важен. В мире писательницы все достаточно зыбко, ни один характер, ни одна вещь не пишутся как данности (6, 121). Время, наше восприятие, меняющееся настроение, обретенный опыт постоянно открывают, высвечивают нечто новое в людях, предметах – ранее если и не отсутствовавшее, но неувиденное, а потому и непонятое. Такая художественно-философская позиция продиктовала и заглавие – “На маяк”. Миссис Рэмзи, ее дети, муж, гости собираются съездить на маяк, находящийся неподалеку на острове. Поездка, однако, все время откладывается и происходит в самом конце книги, через много лет, когда миссис Рэмзи, как и некоторых из ее детей, уже давно нет в живых. Но маяк лишь формально сюжетный остов повествования. В первую очередь как для Вирджинии Вулф – символ сути познания.
  Как метафорично выразился Ф.Ермошин о В.Вулф: «чаще всего для женщины писать – это замена рукоделью: вышивке или вязанью. Крючок – то же перо, только первым вяжут свитер для сына, вторым – строчки. И то и то, по идее, призвано согреть родного, чтобы ему лучше жилось на белом свете» (5, 69).
Один из последних и самых важных для неё романов – «Годы» (4).
По мере чтения становится ясно, что Парджитеры, семейство, к которому Вулф, будучи автором, подселяется странной всеведающей приживалкой – и вообще весь этот роман, – последнее для нее средство спасения, попытка стать обыкновенной, еще хоть немного пожить через отдачу, через заинтересованность чужими судьбами, вообразив, что это судьбы ее близких, пожить там, у них в доме, побыть сопричастной им. Проще говоря, Вулф вначале хочет изобрести себе родных, чтобы потом ухаживать за ними и следить. Но, чем дальше читаешь, тем виднее эгоцентризм и одиночество автора, хватающегося за вещи и за людей, за полы их спешащих костюмов, чтобы их описать, – как вдова кричит: на кого ты меня спокинул, – и рыдает не об ушедшем муже, а о себе и былом своем уюте (4).
Этот роман – семейная сага. Название “Годы” – заявка на прозу о текучем, изменчивом: большой и мощный поток, а вовсе не заводи и запруды. У Вулф же каждый год (год – глава, лет – одиннадцать, между первым и последним годом – пятьдесят с лишним лет) – каждый эпизод – это долгий, безвылазный, затяжной дождь, из тех, что льют в романе постоянно.
Примечательно, что необычайный взрыв негодования у приверженцев классической прозы вызвали рассказы Вирджинии Вулф: ни сюжета, никакой временной и географической определенности, если и мелькнут, как тени, какие-то персонажи, то разве это герои в классическом понимании этого слова.
В творчестве Вирджинии Вулф много “музыкальной прозы”.
Так, роман “Волны” создавался как “роман-соната”, и в его композиции, стиле, действительно, сделана попытка учесть законы этой музыкальной формы (3). “Волны” (1931) вообще по художественному построению самый необычный роман Вирджинии Вулф.
Однако пересказывать содержание рассказов и романов Вирджинии Вулф – предприятие, заведомо обреченное на неудачу. Как можно пересказать намек, ощущение, выразить языком фактора прозу, где слова мерцают, будто капли росы на озаренной солнцем паутине, или шуршат, как опавшие, гонимые ветром листья в опустевшем осеннем саду? Что-то все время ускользает от тебя; вот ты снова перечитала рассказ, но помнишь его целиком лишь мгновение и снова мучаешься вопросом – так о чем он? Но ведь нельзя передать словами молчание, рассказать, что чувствует в каждую минуту душа (7, 129).
Душа – главное философское и художественное понятие в искусстве Вирджинии Вулф, итог ее размышлений об истине. Недаром именно слово “итог” вынесено в заглавие рассказа, где героиня, конечно же, специально названная на русский манер Сашей, рассуждает о том, что же такое душа.
Русская тема – особая проблема в искусстве и в жизни Вирджинии Вулф. Она изучала русский язык, и, судя по ее дневниковым записям, это было не мимолетное увлечение, но осознанное намерение приблизиться к культуре, которую для нее олицетворяли великие имена Толстого, Достоевского, Чехова.
Заключение
Оценивая вклад Вирджинии Вулф в литературу важно помнить, что эта писательница в отличие от Джойса, который после “Улисса” создал “Поминки по Виннегану”, произведение в силу своего дерзчайшего лингвистического эксперимента недоступное обычному читателю, пошла по другому пути. Она бывала очень резкой, причем сознательно разной. Рядом с импрессионистическим “Пятном на стене” есть рассказ “Наследство”, произведение сюжетное, в котором легко улавливается флоберовско-мопассановская и, конечно, чеховская традиция. А в конце жизни, перед тем как она написала откровенно экспериментальный роман “Между актами”, она создала вполне реалистическое произведение “Годы”.
Особую стилистическую проблему представляют диалоги в прозе Вирджинии Вулф. Они невольно бросаются в глаза рядом с кружевной вязью ее описаний, резкими неожиданными переключениями планов. Читателю XX века они могут показаться чуть ли ни анахронизмом – до того все просто, ясно, будто говорят рядом с тобой люди… как в жизни. Она с крайней настороженностью отнеслась к “потоку сознания”, но не потому, что не в состоянии была его освоить. Верная ученица Толстого, она разрабатывала и довела в английской прозе до совершенства “внутренний монолог”. Она не выпускала из поля своего художественного зрения интереса “обычного читателя”. Не случайно, что именно так она назвала сборник своих критических эссе, где постаралась взглянуть на историю литературы глазами неискушенного читателя, где высшим мерилом истины была для нее верность жизни, этому чуду творения, этому самому безжалостному судье.
На протяжении своей творческой жизни Вулф стремилась к радикальному обновлению традиционных моделей повествования, считая, что ушло время “романа среды и характеров” с типичными для него социально-психологическими конфликтами, тщательно выписанным фоном действия и неспешным развертыванием интриги. Новая “точка зрения” в литературе — в ее обоснование написаны самые важные эссе Вулф — означала стремление и умение передать жизнь души в ее спонтанности и спутанности, вместе с тем достигая внутренней целостности как персонажей, так и всей картины мира, который запечатлен “без ретуши”, а таким, как его видят и осознают герои.
В 1941 году Вирджинии Вулф не стало. Как шекспировская Офелия, она бросилась в реку, да еще, заказав себе путь назад, положила в карманы платья камни. Шла война, в дом Вулфов в Лондоне попала бомба, сгорела библиотека, погибли книги – ее друзья, символ разума и цивилизации. Она кончала роман “Между актами”: силы были на пределе, и, как всегда, ей казалось, что все не так, не получилось, читатели не поймут ее замысел.