Антуан Ватто живописец радости и печали

ВВЕДЕНИЕ
Глава 1. БИОГРАФИЯ ХУДОЖНИКА
Глва 2. «ГАЛАНТНЫЕ СЦЕНЫ»
Глава 3. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ТВОРЧЕСТВА ХУДОЖНИКА
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
ПРИЛОЖЕНИЕ

Антуан Ватто живописец радости и печали

В Париже, в доме Кроза, куда Ватто попал в 1702 г., устраивали так на­зываемые «галантные празднества». Это были настоящие спектакли, длившиеся неделями. Участники пе­реодевались крестьянами или ан­тичными персонажами. Необходи­мой частью этих празднеств был изощрённый любовный флирт. Тонкая система ухаживаний, намёков да­вала возможность испытать особые чувства — сильные, но не переходя­щие в страсть, яркие, но деликатные и утончённые.
Антуан Ватто, тонкий наблюда­тель, сделал «галантные празднества» одной из главных тем своего твор­чества. Им посвящены такие полот­на, как «Отплытие на остров Киферу» (1717 г.), «Общество в парке» (1717—1718 гг.), «Затруднительное предложение» (1716 г.), «Капризница», «Квартет» и др. Пейзаж здесь — обжитая человеком приро­да, скорее парк, чем лес; позы идви­жения персонажей удивительно гра­циозны и гармоничны. В развитии сюжета главное — общение мужчи­ны и женщины, их изящный, без­молвный диалог: игра взглядов, лёг­кие движения рук, едва заметные повороты головы, говорящие лучше всяких слов.9
Колорит Ватто — одно из сильнейших качеств его дарования — построен на тонких нюансах серых, коричневых, бледно-сиреневых, желто-розовых (всегда смешанных) тонов. В картинах Ватто никогда нет чистого тона. Как в цвете даны все оттенки тонов, так и в изображении Ватто даны все тончайшие оттенки любовного чувства.
Ватто писал мельчайшими бисерными мазочка­ми, ткал волшебную сеть с золотис­тыми, серебристыми и пепельными переливами. Истинное наслажде­ние - погружаться в нее и рассмат­ривать восхитительные детали ком­позиций Ватто. В одной из них, "Праздник любви" (1717 – 1719 гг.), среди флиртующих пар особенно хороша группа на первом плане — юная дама как бы нехотя слушает своего поклонника. Она видна в профиль, и этот тонкий профиль, этот своенравный поворот изящной белокурой головы, этот взгляд искоса из-под опущенных рес­ниц полны живой прелести.
На другой картине - "Общество в парке" - чудесен лихой гитарист в белом наряде и голубых чулках, старающийся пленить своей игрой недоверчи­вую красавицу, одетую в золотистый шелк. В стороне от веселого общества, отвернувшись от него, некто одинокий и меланхоличный скучающим взором смотрит на мраморную наготу статуи. Возможно ему не хватило дамы? Нет, это что-то другое, глубже. Как умеет Ватто выразить в своих будто фарфоровых фигурках живые чувства и эту внезапно, среди хрупкого веселья, охватывающую душевную усталость и печаль.10
Известность художника была огромной и достигла России. Для Екатерины II были приобретены несколько полотен художника. В их числе картина «Затруднительное положение», где немногочисленное общество расположилось в парке. Между одной из дам и ее кавалером произошла размолвка и красавица вот-вот уйдет. С нескрываемым любопытством и иронией следит за объяснением расположившийся рядом юноша. Вместо отработанного, завершенного жеста, который господствовал в классической живописи, Ватто вводит случайный поворот, едва наметившийся жест, свободно двигающуюся в пространстве фигуру.11
В его картинах на редкость много персонажей, повернувшихся к зрителю спиной. Вся эта новая система Ватто, его показы человека в жизни, движении делает его произведения откликом на реальные жизненные впечатления.
В 1717 г. художник создал одно из самых больших своих произведений «Паломничество на остров Цитеру» (Киферу). Кифера – это название острова, у которого родилась из пены морской богиня любви Венера. Работа написана в жанре «Праздника любви», популяризированного художником. Кавалеры и дамы отправляются на остров любви; как будто на наших глазах любовь зарождается, движения полны неуверенности, взгляды — сомнений, затем любовное чувство растет. Эта тончайшая палитра чувств, прежде всего, создана самим цветом: колеблющимся, мерцающим, переливающимся один в другой, гаммой золотистых оттенков, сквозь которые проступает основной серебристо-голубоватый тон, что в целом напоминает колорит венецианцев; светом, разбивающимся на блики. Но все это не любовь, а игра в любовь, театр.12 Но что же действительно происходит на сцене: собираются ли участвующие отправиться на Киферу или же возвращаются от туда?
Используя распространенные в то время сюжеты, написанные в ярких тонах и технику Венецианской школы XVI века, Ватто создал свой, неповторимый стиль, сочетающий реальность и вымысел.
До 1984 г. картина была представлена в искаженном варианте, т.к. была покрыта желто-голубым тоном, затемняющим некоторые части. Как, например, горный пейзаж в левой части картины, что полностью разрушало цветовую гамму, созданную художником. После нескольких лет реставрационных работ первоначальный цвет был восстановлен. Результат превзошел все ожидания!
«Галантные сцены» Ватто поража­ют лёгкостью тонов, еле уловимой светотенью. Красочные мазки обра­зуют мелкую дрожащую рябь на траве и невесомую воздушную мас­су в кронах деревьев. Лессировки — тонкий слой прозрачной краски, который наносится на плотный слой живописи, — передают холод­ное мерцание шёлковых нарядов, а энергичные удары кистью — влаж­ный блеск глаз или внезапно вспых­нувший румянец. С особым мастер­ством Ватто создаёт ощущение воздушной среды, и вся сцена пре­вращается в видение, утончённую игру фантазии. Виртуозно расстав­ленные цветовые акценты сообща­ют действию особое внутреннее напряжение, лишают его устойчиво­сти, заставляя зрителя понять, что радость длится лишь миг, а герои живут искусственными, иллюзор­ными чувствами. И это придаёт «га­лантным сценам» пронзительную грусть, противопоставленную на­игранному веселью героев.
Таким образом, театральность характерна для всего искусства XVIII в., и для Ватто особенно. Он не скрывает театрального приема в композиции: действие разыгрывается на переднем плане, который выглядит как площадка сцены; он всегда пишет кулисы — обрамление этой главной сцены; как в театре, располагает группы фигур, освещая их искусственным светом рампы.
Глава 3. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ТВОРЧЕСТВА ХУДОЖНИКА
«Галантные сцены» были для Ват­то прекрасным спектаклем, перене­сённым в реальную жизнь. Однако подлинные актёры на сцене интере­совали его не меньше. Искусство театра не только было модно в век Ватто, театром была вся жизнь общества, которое пишет художник. Ватто вообще очень близко знал актерский быт и не раз писал актеров итальянской и французской комедии. Художник по­стоянно посещал представления двух самых известных в Париже трупп — итальянской и француз­ской комедии. Предполагается, что картина «Жиль» (около 1720 г.) должна была использоваться как вывеска комедийной труппы.
Глав­ный персонаж произведения — Жиль, французский вариант Пьеро (героя итальянской комедии ма­сок), — неудачник, существо неуклю­жее, наивное, будто специально со­зданное для насмешливой жалости. Он постоянно становится жертвой проделок ловкого Арлекина. Жиль, написанный в натуральную величину, стоит на переднем плане в забавном костюме, в круглой шляпе и с круглой пелериной - возвышается во весь рост на фоне неба, в то время как где-то внизу другие комедианты располагаются на отдых. Нелепая поза делает его фигуру мешковатой и скованной. Ге­рой смотрит на зрителя с щемящей грустью и какой-то странной серьёз­ностью. Перед ним — зрители, по­зади — актёры, но он совершенно одинок. Подлинная душевная тоска отделяет его от людей, ожидающих лёгкого, незамысловатого веселья. Фигура Жиля, странно бездейству­ющая, с повисшими руками и остановившимся взглядом, как бы не имеет никакого отношения ни к ним, ни вообще к чему бы то ни было на свете. Он один. Не видно, что он от этого страдает. Он просто один, и все.
В этом ощущении, в этой застылости затаена бесконечно грустная мысль об оди­ночестве человека, запертого в самого себя, как в клетку. И это именно Ватто, галантный, грациозный рокайльный Ватто мог высказать, - значит, он так чувствовал, значит, уже тог­да людям было знакомо ощущение пустоты. И что бы ни писал Ватто, оттенок печальной иронии есть во всем. Они очень милы, его инфантильные влюбленные, гу­ляющие в поэтических парках, но кажется, что вот-вот они растают, уплывут на несуществующий остров любви и, мо­жет быть, они только пригрезились тоскующему воображению одинокого Жиля. Они эфемерны.
Зато картины о них, написанные красками на полотне и заключен­ные в раму, доподлинно существуют, это-то уж несомненная реальность. Тут раскрывается секрет того, почему эпоха рококо (как, впрочем, и клас­сицизм Пуссена, только по-другому) так дорожила искусством как средст­вом воплотить мечту. И почему она так любила всяческий маскарад, переодевания, представления, постоянно изображала актеров, театр, музыкан­тов, кукол.13
Фигура Жиля дана художником с низкой точки зрения (он словно смотрел на свою модель снизу вверх). Так в XVIII в. писали парадные порт­реты. И это резко противопоставля­ет Жиля остальным персонажам. Ак­тёр, «некстати» раскрывающий при свете рампы свои подлинные чувст­ва, во многом близок самому живо­писцу.
Пейзаж в картинах Ватто — также выдуманный театральный пейзаж, и это лишь усиливает общий оттенок ирреальности, призрачности, фантастичности изображения. Делакруа называл технику Ватто изумительной, объединившей Фландрию и Венецию.14
В 1720 г., за год до смерти, Ватто создал большую картину, которая должна была служить вывеской антикварной лавки, — «Вывеска лав­ки Жерсена». (Когда её купили, то разрезали пополам. Получилось как бы две картины.) Её тема — повсе­дневная жизнь модного магазина произведений искусства. Посетители рассматривают полотна, антиквар­ные изделия, делают покупки, беседу­ют с продавцами. В правой части беседуют интересующиеся живописью дамы и кавалеры, в левой укладывают в ящики произведения искусства, среди них портрет Людовика XIV. Не хотел ли этим Ватто сказать, как быстротечна «слава мира», как коротка власть и сама жизнь, а вечно лишь одно искусство?!
Ватто удивительно точно и полно представил стили и художественные вкусы эпохи: в пер­вой части картины изображены хо­лодные, напыщенные классицисти­ческие произведения, во второй — игривые «галантные сцены» и жан­ровая живопись. Остроумно, тонко показаны персонажи и их пристра­стия: здесь можно увидеть и глупое поклонение пустой, но модной жи­вописи, и трепетное восхищение подлинными шедеврами. Произведе­ние, предназначавшееся для реклам­ной вывески, воплотило глубокие размышления художника об искусст­ве и о себе. 15
Таким образом, творчество Ватто справедливо связывают с началом короткой, но очень яркой эпохи рококо. «Галант­ные сцены» стали популярным жан­ром, и у мастера появилось немало последователей. Однако даже са­мые даровитые из них не пошли дальше создания изящных и легко­мысленных сценок; ни один не смог передать атмосферу сложной пси­хологической игры, составляющей главную прелесть произведений Антуана Ватто.
Он сумел выработать собственный стиль, явившийся «синтезом» достижений многих художников и школ, выразившийся в нежном колорите, световых эффектах и чутком воплощении редкой по своей поэтичности атмосферы. Его творчество очень рано стало популярным; произведения Ватто часто копировали, особенно «галантные праздники» и театральные сюжеты.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Искусство рококо было "искусством об искусстве" - в искусстве чувствовали заменителя жизни, более надежного, чем сама жизнь, в нем находили выход из опустошенности. Жизнь - игра, жизнь - театр, жизнь - сон, а искусство - реальность сна. Подобные ноты, звучавшие еще в XVII столетии (у Кальдерона, нередко и у Шекспира), в искусстве рококо гос­подствуют. Особая сила Ватто в том, что он не просто уходил в царство меч­ты, а соотносил этот уход с действительной печалью жизни и действительными переживаниями реального человека. Отсюда его тонкая лирическая ирония, внятная и сейчас. Ее не было у последователей Ватто - Буше, Ланкре, Патера и других изобразителей "галантных празднеств".
Всякий стиль в искусстве имеет и свою глубину, и свою поверхностную пену; наряду с художниками — носителями глубины были художни­ки - разносчики внешнего. Это раздвоение стиля особенно явственно в по-слеренессансную эпоху: его можно наблюдать и в барокко, и в классициз­ме, и в рококо. Насколько Ватто глубок, настолько, например, Буше вне­шен, хотя по виду между ними много общего и Буше считал себя верным учеником Ватто. 16
Излюбленной темой Ватто была мифология, хотя наибольшую славу ему принесла жанровая живопись. В его полотнах переплелись реальность и вымысел. Его персонажи глубоко психологичны, интрига завуалирована, что придает картинам Ватто некоторую таинственность.