Гендерные различия в отношении к семье и браку.

Содержание
Введение
1. Понятия семья и брак
1.1 Исторические изменения понятия семьи и брака
1.2 Особенности системы понятий брака
1. Гендерные представления
2.1 Различия в гендерных представлениях. Причины различий
2.2 Гендерные представления и предписания
Литература

Гендерные различия в отношении к семье и браку.

Итак, правильнее было бы описать сожительство как некий континуум, как несколько различных типов интимных союзов. Для одних это «приватизированный» брак, полноценная замена брачному союзу. Для других – неполноценный, «пробный» брак, возможность проверить прочность чувств и совместимость характеров. Для третьих – возможность лучше узнать друг друга, чтобы впоследствии принять (или не принять) решение о браке с полной ответственностью и адекватным представлением о партнере. Для четвертых сожительство – это до определенного срока удобный, но не заменяющий брак способ быть вместе с близким человеком. Как видно из приведенных таблиц, наполненность понятия «сожительство» меняется и с возрастом, и по мере развития отношений (конечно же, эти два параметра коррелируют, но не жестко связаны – средиреспондентов среднего и пожилого возраста было немало тех, кто вступил в отношения сожительства только недавно). Чем старше становятся люди, тем чаще сожительство предстает жесткой альтернативой браку.1
В целом, чем старше респондент (или чем дольше продолжаются отношения), тем реже он говорит, что в случае вступления в брак отношения изменились бы, тем реже ожидает этого события и тем менее намерен вообще когда-либо регистрировать отношения – это еще раз подтверждает разнотипность незарегистрированных союзов и разнообразие связанных с сожительством социальных смыслов.
Неопределенность социального смысла сожительства – следствие и свидетельство размытости границ брака, сложности его четкой идентификации. Действительно, некоторое время назад критерием именования союза «браком», а партнеров – мужем и женой служил исключительно факт официальной регистрации союза, а термин «сожительство» обозначал тип отношений, существенно отличающийся от брака: институциональностью, легитимностью, степенью материальной и психологической безопасности, привязанности и т. д.
Участников фокус-групп просили записать два-три образа, которые первыми приходят им в голову при словах «брак, супружество». Такими образами оказались семья и дети, общая жизнь и общие проблемы, доверие и взаимопонимание, взаимные ответственность и обязательства, стабильность, поддержка, материальные и психологические «гарантии» на случай старости или жизненных передряг. Во многих из этих образных определений брака и супружества звучали также слова «постоянство», «верность», «стабильность», «надежность». Приведем несколько наиболее характерных высказываний.
«Брак, супружество – это взаимопонимание между друг другом. Чтоб семья была, муж с женой понимали друг друга. Чтобы у них не было разногласия» (ДФГ, Новосибирск).
«Брак, супружество – это слияние родственных душ, в частности, одинаковые желания, интересы в жизни» (ДФГ, Самара).
«Брак, супружество – это договор между двумя людьми об их совместной жизни, о том, что они будут все делить между собой, доверять друг другу, согласованно решать свои проблемы. Поддержка, обязательства» (ДФГ, Новосибирск).
«Брак, супружество – это любовь и дети, обязанности и права, гарантия от одиночества в старости и в болезни» (ДФГ, Новосибирск).
«Брак, супружество – это уверенность в будущем, решение возникающих проблем» (ДФГ, Москва).1
Как видим, респонденты определяют брак как отношения прочные и продолжительные, нагруженные целым рядом взаимных обязательств и ожиданий, и – что не менее важно – как отношения, в стабильности которых каждый из партнеров может быть твердо уверен и на которые каждый из них может рассчитывать как на своего рода социальную страховку.
Отметим, что на фокус-группах брак часто определялся как отношения взаимного договора («договор между двумя людьми об их совместной жизни», «союз двух... подходящих друг другу людей», «партнерство»), тем самым акцент делался на добровольной, выстроенной на внутренней интенции природе обязательств, принимаемых на себя супругами.
Ассоциации, возникающие у участников фокус-групп при слове «брак», в общем схожи, но при углубленном обсуждении представлений о браке – о том, в каких случаях союз может быть назван браком и когда людей можно признать мужем и женой (очевидно, что при такой постановке вопроса акцент в разговоре переносится на незарегистрированные союзы), – выявились заметные расхождения во мнениях. Можно выделить три типа суждений.
Для одних участников исследования главным признаком брака служит совместное проживание пары (и, значит, совместное ведение хозяйства), как вариант – общие проблемы, общие дети.
В сознании респондентов бытуют два кардинально различающихся смысловых образа брака: брак как частный договор между двумя людьми, как некая символическая общность, опирающаяся на общие представления, ожидания, переживания, проблемы, на чувство взаимности, и брак как договор между человеком и государством, как общность, основанная на взаимных обязанностях и материальной ответственности. Очевидно, что когда участники фокус-групп отождествляют или разводят брак и сожительство, они сверяются именно с этими двумя культурными моделями брака.1
«1-я участница: А я вообще считаю гражданский брак недопустимым. Нужно все-таки отношения свои свидетельством <подкреплять>. [Несколько позже эта же участница добавляет: «Законы человеку государством даются, и нам по закону приходится жить. Поэтому нужен и брак зарегистрированный»].
2-я участница: Ответственность должны чувствовать.
3-й участник: Ответственность и так чувствуют. Если люди живут вместе, любят друг друга, разница-то какая – гражданский это брак или официальный брак? Разницы никакой совершенно. Самое главное – понимание, чтобы было понимание между людьми.
1-я участница: Нет, надо все-таки узаконить брак.
3-й участник: Ну а что? Узаконят это просто на бумажке, и все. От этого отношения-то никакие не изменятся.
1-я участница: Ну, вот Вы говорите, извините, молодой человек, что вот такой у Вас брак. Пожили пять лет там, пять – там. Это распутство самое натуральное. Надо с одним человеком, и сносить тяготы, я еще раз повторяю. Притирка должна происходить.
4-я участница: Ну, а зачем для этого печать, если притираться? Пусть они притрутся – а потом печать поставят.
5-я участница: Я считаю, что гораздо честнее жить в гражданском браке – хоть полгода, хоть год, – чем жить 20 лет вместе, друг другу изменять и терпеть тиранство или еще что-то. Для чего терпеть? Я не понимаю» (ДФГ, Новосибирск).
Как видно из диалога, в отношениях к сожительству также сталкиваются две культурные модели ответственности, две морали, две концепции организации отношений. По одну сторону – концепция государственного института; ответственность внешняя, «завизированная» государством; мораль союза на всю жизнь. По другую сторону – концепция частного договора; ответственность внутренняя, подтверждаемая только взаимным договором и готовностью его соблюдать; мораль права на ошибку и ее исправление.
Судя по всему, считается, что заключение брака подразумевает согласие на существенное ограничение собственной автономии – взамен на ограничение автономии партнера. По-видимому, это один из ключевых мотивов предпочтения неофициального союза зарегистрированному.
Причиной, по которой мужчина и женщина могут не хотеть вступать в официальный брак, участники фокус-групп так же, как правило, считали нежелание брать на себя «лишние обязательства».1
Данные этих исследований показывают нам, что изменения отношений к браку и супружеству не зависят от гендерных особенностей. Особенности отношений, возможно, складываются под влиянием социальных факторов: особенностей социального статуса респондентов, образования, воспитания и др.
1. Гендерные представления
2.1 Различия в гендерных представлениях. Причины различий
Вопрос о психологических особенностях и различиях представителей мужского и женского пола более сложен, чем вопрос об их биологических и физических различиях.
Глобальные теории о различиях мужского и женского стиля мышления (например, Кэррол Гиллиган) остаются спорными и не имеют строгого эмпирического подтверждения, а индивидуальные вариации перевешивают межполовые, существование таких различий мало у кого вызывает сомнения.1
Разное восприятие одни и тех же явлений мужчинами и женщинами, а так же противопоставление условий, предполагающих взаимодействие полов, широкий спектр социальных ролей, постоянно меняющихся, ведут к конфликтам, как к прямым, так и скрытым. Таким образом, понимание и принятие отличий противоположного пола не только как нормального явления, но и как ценности является проблемным вопросом для различных отраслей психологии.2
Например, современные отцы значительно чаще «традиционных» ухаживают за детьми и играют с ними. Т. е. они выглядят более «женственными». Но при более тщательном анализе выясняется, что женские игры с ребенком обычно являются продолжением ухода за ним (матери стараются его успокоить, убаюкать и т.п.), когда как мужчины делают противоположное - подбрасывают ребенка, пробуждают его активность.3
При изучении гендерных представлений правомерно остановиться на подходе, при котором гендерные представления рассматриваются как продукт идеологии, господствующей в обществе.
Гендерные представления являются продуктом господствующей в конкретном обществе в определенный исторический период идеологии.4
Гендерная идеология определяется как самостоятельная система взглядов и представлений о социальном статусе и содержании ролей мужчин и женщин, которые они должны исполнять, как члены общества.
Гендерная идеология – это механизм социальной организации и поддержания, установленных моделей отношения между мужчинами и женщинами.
Гендерные представления – это способ группового осмысления сущности социальных ролей мужчин и женщин в обществе в конкретный исторический период. Они формируются, распространяются и поддерживаются социальными институтами.1
Гендерный порядок и стереотипы маскулинности в России всегда были противоречивыми. Хотя древнерусское общество было типично мужским и патриархатным, женщины играли заметную роль не только в его семейной, но и в политической и культурной жизни. В русских сказках присутствуют не только образы воинственных амазонок, но и беспрецедентный, по европейским стандартам, образ Василисы Премудрой. Европейских путешественников и дипломатов ХVIII - начала ХIХ вв. удивляла высокая степень самостоятельности русских женщин, то, что они имели право владеть собственностью, распоряжаться имениями и т.д.2
В русском языке и народной культуре Россия выступает в образе матери. В русской семье существовало особое почтение к женщине-матери, тогда как отцы и мужья часто выглядят слабыми и несамостоятельными. Маскулинность часто проявлялась главным образом в форме - в бесшабашной удали, пьянстве, драках и т.п. Некоторые историки связывали это с политическим деспотизмом и недостатком индивидуальной предприимчивости.
Советская власть продолжила эту противоречивую традицию.
Экономическая неэффективность советской системы, в сочетании с политическим деспотизмом и бюрократизацией общественной жизни оставляли мало места для индивидуальной инициативы и независимости. Чтобы добиться экономического и социального успеха, нужно было быть не смелым, а хитрым, не гордым, а сервильным, не самостоятельным, а конформным. С раннего детства и до самой смерти советский мужчина чувствовал себя социально и сексуально зависимым и ущемленным.3
Социальная несвобода усугублялась глобальной феминизацией институтов социализации и персонифицировалась в доминантных женских образах. Это начиналось с раннего детства в родительской семье. Из-за высокого уровня нежеланных беременностей и огромного количества разводов, каждый пятый ребенок в СССР воспитывался без отца или хотя бы отчима. В середине 1980-х гг. только в так называемых материнских семьях воспитывалось около 13,5 миллионов детей.
То же самое наблюдается и сегодня. По данным выборочной переписи 1994 г., 20% российских семей с несовершеннолетними детьми были неполными и 19,6% всех детей рождены вне брака. Да и там, где отец физически присутствует, его авторитет в семье и роль в воспитании детей, как правило, значительно ниже, чем роль матери. Отцы обладают преимуществом только в информационной сфере, когда речь идет о политике и спорте.
В детском саду и в школе главные властные фигуры - опять-таки женщины. В официальных подростковых и юношеских организациях (пионерская организация, комсомол) тон задавали девочки (среди секретарей школьных комсомольских организаций они составляли три четверти). Мальчики и юноши находили отдушину только в неформальных уличных компаниях и группах, где власть и символы были исключительно мужскими.1
После женитьбы молодому мужчине приходится иметь дело с любящей, заботливой, но часто доминантной женой, которая, как некогда его мама, лучше него самого знает, как планировать семейный бюджет и что нужно для дома, для семьи. А в общественно-политической жизни все контролировалось властной «материнской» заботой КПСС.
Этот стиль социализации, несовместимый ни с индивидуальным человеческим достоинством, ни с традиционной моделью маскулинности, вызывал противоречивые психологические реакции.
На идеологическом уровне безотцовщина и тоска по мужскому началу способствовали трансформации образа отсутствующего реального отца в характерный для всякого тоталитарного сознания (так было и в нацистской Германии) мифологизированный унитарный образ Вождя, Отца и Учителя.
На бытовом уровне компенсация и гиперкомпенсация «слабой» маскулинности имеет несколько вариантов.
В одном случае это идентификация с традиционным образом сильного и агрессивного мужика, утверждающего себя пьянством, драками, жестокостью, членством в агрессивных мужских компаниях, социальным и сексуальным насилием.
Во втором случае покорность и покладистость в общественной жизни компенсируется жестокой тиранией дома, в семье, по отношению к жене и детям.2
В третьем случае социальная пассивность и связанная с нею выученная беспомощность компенсируется бегством от личной ответственности в беззаботный игровой мир вечного мальчишества. Не выучившись в детстве самоуправлению и преодолению трудностей, такие мужчины навсегда отказываются от личной независимости, а вместе с нею - от ответственности, передоверяя социальную ответственность начальству, а семейную - жене.
Взаимодействие же между полами в значительной мере построено для мужчин на «восхищении», «импульсах» и «эмоциональной поддержке», для женщин отчасти на потребности практической и эмоциональной поддержки со стороны мужчин».1
Может, ожидать снижение числа браков? Но оно и без того снижается, главным образом из-за смены приоритетов: сегодня женщины больше ориентированы на карьеру, а не на семью. Это подтверждают демографы, социологи и психологи.2
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в гендерных представлениях находят отражение сложившиеся модели гендерных отношений, характерные для определенной социально экономической и политической ситуации общественного развития. Соответственно гендерные отношения к браку будут так же соответствовать этим особенностям.
2.2 Гендерные представления и предписания
Сандра Бем (1993) вела дискуссию о том, как конкретные представления о гендерах превращаются в «линзы», через которые люди воспринимают социальную реальность и ее устройство. В связи с тем, что эти представления укоренились в социальных институтах, они порождают многие проблемы в материальном мире, создавая тем самым особую социальную реальность.
Бем описывает три таких линзы: 1) андроцентризм – мужчины рассматривается как человек, а женщина как нечто иное по сравнению с ним; 2) гендерная поляризация, при которой мужчины и женщины определяются фундаментально различными существами, и это различие используется как организующий принцип социальной жизни; 3) биологический – эссенциолизм – первые два воззрения являются нейтральными и неизбежными последствиями биологических различий.3
В исследовании, недавно проведенном на Урале, 45% из 600 опрошенных женщин полагают, что семейная жизнь более важна, чем работа; 46,2% респонденток, сказали, что и семья и работа важны в равной мере и 3,2% опрошенных считают свою работу более важной. В то же время 63% этих женщин не собираются оставлять работу по причинам экономического характера.
Таким образом обнаруживается разрыв между поведением и основными жизненными ценностями. Современные российские женщины более ориентированны на семейную жизнь, но, весьма вероятно, что альтернатива «(или) и», предложенная в исследовании, не является адекватным изменением представлений респондента.1
Таблица 1
Предпочитаемое разделение домашнего труда среди московских жен, мужей и разведенных женщин и мужчин (процентное распределение)
Домашнее хозяйство
Зарабатывание денег
Уход за детьми
Распределение денег
Ж
М
Ж