Кант о соотношении права и морали

Введение.
Учение Канта о морали.
Кант о «категорическом императиве».
Отношения права и морали
Априорное познание.
Закон нравственности
Учение Канта о праве.
Общие основания учения о праве.
Проблема правопонимания.
Взаимосвязь права и нравственности.
Заключение.
Список литературы.

Кант о соотношении права и морали

Закон нравственности
Опираясь на эти принципы, Кант вывел понятие нравственно­го закона. Моральная личность руководствуется не гипотетически­ми (условными) правилами, а должна следовать требованиям кате­горического (безусловного) императива, который не содержит ука­заний, как надо вести себя в конкретном случае и, следовательно, является формальным. Категорический императив содержит лишь общую «идею долга перед лицом человечества», оставляя челове­ку решать, как его поведение соответствует моральному закону. Категорический императив Кант назвал законом нравственной свободы и вывел его формулы. Формула первая: поступай так, что­бы максима (личное правило поведения) твоего поступка могла стать всеобщим законом. Формула вторая: поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своемлице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему толь­ко как к средству.
Правовая теория Канта тесно связана с этикой. Это теория объясняется тем, что у права и этики один источник - практический разум человека и одна цель — всеобще свобода. Отличие права от морали — в способах принуждения к поступкам. Если мораль основана на внутренних побуждениях здесь нет обязательных кодексов, то право — на принуждение. Здесь действует публичное законодательство. Исходя из отношения права и морали, Кант характеризует закон как первую ступень (минимум) нравственности. Если установленное право соответствуют нравственным законам, то это значит, что в обществе созданы такой рамки; когда свободные волеизъявления одного не противоречат свободе других.
Подобные отношения не являются полностью нравственны, поскольку люди в этих отношениях руководствуются не долгом, а выгодой, страхом наказания. Иными словами, право обеспечивает внешне цивилизованные отношения, хотя люди могут испытывать при этом взаимные антипатии. В обществе, где гос­подствует только право без морали, сохраняется «полный антаго­низм». Право — совокупность условий, при которых произвол одного лица совместим с произволом другого с точки зрения все­общего закона свободы. К таким условиям Кант относил наличие принудительных законов, гарантию частной собственности и личных прав, равенство перед законом, разрешение споров в су­дебном порядке.
Кант классифицирует право на естественное (прирожденное) и позитивное право. Позитивное право касается лиц (частное), госу­дарства (публичное) и космополитическое право (договор всех го­сударств о вечном мире).
При трактовке естественного права Кант придерживался гипо­тетического естественного состояния (Руссо), где объективное пра­во отсутствует. В том состоянии у человека было лишь природное право — свобода нравственного выбора. Из нее вытекают неотъем­лемые моральные качества людей: равенство, способность делить­ся своими мыслями и др. Но человек приобретает и субъективные естественные права, в том числе право собственности. Однако они ничем не обеспечены, кроме физической силы владельца и являют­ся предварительными. Эти субъективные права, вразрез с господст­вующей традицией, Кант назвал частным правом. Оно получает га­рантию и юридический характер лишь в государстве, когда появля­ется публичные законы. (3; 196))
Учение Канта о праве.
Общие основания учения о праве.
Основополагающая для Кантова учения о праве проблема — соотношение права и мо­рали. Начиная свое размышление о праве с категории «свободы», общей и для морали, и для права, Кант постулирует несводимость права к морали. Область суждений (и, следовательно, требова­ний) моральных — внутренний мир человека, область оценок и тре­бований правовых — мир внешних практических поступков. «Согласно правовому законодательству, обязанности могут быть только внешни­ми, ибо это законодательство не требует, чтобы идея внутреннего долга сама по себе была определяющим основанием произволения действующего лица, и так как правовое законодательство все же нуждается в подходящем для закона моти­ве, то оно может связать с законом лишь внешние обязанности. Наоборот, этиче­ское законодательство делает и внутренние поступки обязанностями, не исключая при этом, однако, и внешние поступки: это законодательство касается вообще всего, что есть долг».
Правовое требование (условно обозначенное Кантом термином «законодательство») не обязательно содержит моральное должен­ствование, но может и содержать его. Более того, именно такое право (или правовое предписание), которое отвечает внутренней установке человеческого разума, т.е. потребностям и естественным интересам человека, является истинным правом. Такое совпадение получает специальное название — категорический императив. Это одно из важнейших понятий вообще социальной философии Канта, его этики и, значит, центр взаимосвязи этики и права.
«Императив - это практическое правило, благодаря которому сам случайный по­ступок делается необходимым... Категорический (безусловный) императив - это такой императив, который мыслит и делает поступок необходимым... только через одно представление о самом поступке... Категорический императив, вы­ражая обязательность в отношении определенных поступков, есть моральный практический закон».
Подлинное право не может не находить своего основания в морали (вернее, в добродетели; зло как моральная практика Канта не интересует). Таким образом, принцип добродетельного поведения не может не преломиться в принцип поведения правового:
«Высшее основоположение учения о нравственности гласит: поступай согласно максиме, которая в то же время может иметь силу всеобщего закона». То есть установка индивида на поведение принимается обществом. Что такое право? С этого вполне закономерного вопроса начал свое рассуждение Кант. Что говорят законы — об этом можно еще рассуждать конкретно и в некоторой степени завершенно, но право ли то, что они предписывают и подразумевают?
Поставленный Кантом вопрос есть, собственно, основной во­прос правовой философии. В той или иной степени на него пробовала ответить вся история политико-правовой мысли, то отождествляя категории закона и права в мире юридических явлений, то раз­деляя их. В общей форме вопрос не получил удовлетворительного решения и поныне.
Ответ на этот вопрос, т.е. понятие права, Кант предложил, опираясь на предыдущее сопряжение с понятием правовой этики и сформулированным им требованием к человеку совмещать свои притязания с аналогичными притязаниями любого другого челове­ка из окружающего общества:
«Право - это совокупность условий, при которых произволение одного совмес­тимо с произволением другого с точки зрения всеобщего закона свободы».
Конкретизируя данное им понятие, Кант отметил, что право касается лишь внешних действий человеческой практики, но не побудительных мотивов; не принимает во внимание соответствие требования внутренне­му желанию индивида; не касается полезности избранного и продиктованного поведе­ния для каждого, но только формально ограничительных условий.
Оценка любого человеческого поступка с точки зрения совмес­тимости со свободой другого (или, напротив, препятствования ей) и служит предпосылкой правовой оценки — по праву или не по праву. Из этого формулируется всеобщий принцип права:
«...всеобщий правовой закон гласит: поступай внешне так, чтобы свободное про­явление твоего произволения было совместимо со свободой каждого, сообраз­ной со всеобщим законом; этот правовой закон, хотя и налагает на меня обяза­тельность, вовсе не ожидает и еще в меньшей мере требует, чтобы я ради одной этой обязательности сам ограничил свою свободу указанными выше условия­ми... разум выражает это как постулат, дальнейшее доказательство которого не­возможно».
Невзирая на изощренность интеллектуального анализа Кан­та, очевидно, что с определением права его постигла неудача. Стре­мясь вобрать в одну дефиницию весь мир и юридических явлений, и его поведенческой подоплеки, Кант, в сущности, сформулировал только понятие юридической справедливости как центра правосоз­нания. Возможно, этот опыт говорит о том, что к такому определе­нию, объемлющему миры и отношений к праву, и институтов правовой культуры, не надо стремиться, либо оно станет очередным заблуждением разума, бесполезным прежде всего в своем игнори­ровании традиции истории.(7; 391)
Проблема правопонимания.
Кант осознавал, как важна проблема правопонимания и насколько необходимо верно ее поставить, должным образом сформулировать. «Вопрос о том,— писал он,— что такое право, представляет для юриста такие же трудности, какие для логики представляет вопрос, что такое истина. Конечно, он может ответить, что согласуется с правом, т. е. с тем, что предписывают или предписывали законы данного места и: в данное время. Но когда ставится вопрос, справедливо ли то, что предписывают законы, когда от него требуется общий критерий, t по которому можно было бы распознать справедливое и неспра­ведливое, — с этим он никогда не справится, если только он не оставит на время в стороне эти эмпирические начала и не поищет источника суждений в одном лишь разуме». Здесь разум, по Канту, есть способность (и воля) создавать принципы и правила морального поведения, содержащая их в себе в качестве внутреннего априорного побуждения.
Разум спонтанно творит для себя собственный мыслимый, порядок— мир определенных идей; к нему он старается приблизить реальные условия и, сообразуясь с его параметрами, объявляет необходимыми соответствующие действия. Пос­ледние суть проявления той способности (той воли), которая г закон своего морального бытия заключает в себе самой. В таком автономно, изнутри рождающемся самоограничении полагает она и свою высшую свободу, и свое непререкаемое значение.
Вероятно, у концепции свободы воли, у максим нравственнос­ти может быть иное обоснование. Такое, например: язык выра­жает максимы нравственности, но по своему генезису и смыслу они социально-эмпиричны: возникают лишь из общественной практики, отражают объективно складывающиеся стереотипы процесса взаимодействия, общения людей. Однако в практическо-политическом плане концепция Канта имела известные пре­имущества. Например, она могла быть употреблена для отмеже­вания от крайностей индивидуализма, для осуждения тенденций полного поглощения индивида обществом и т. д. Сам Кант стремился использовать ее именно в подобном духе. По его мнению, автономия воли одинаково ограждает личность как от собственного произвола, так и от тотального господства над нею общественного целого, обеспечивая ей осуществление свободы. Атрибут свободы имманентен человеческой личности: дар определять самим себе цель и варианты сообразного с намечен­ной целью поведения является врожденным. Индивид, по Канту, есть существо, в принципе способное стать «господином самому себе» и потому не нуждающееся во внешней опеке при осущес­твлении того или иного ценностного и нормативного выбора.
Суть проблемы заключается, однако, в том, что фактически далеко не всякий использует индивидуальную свободу только для реализации «категорического императива», сплошь и рядом она перерастает в произвол. Совокупность условий, ограничива­ющих произвол одного по отношению к другим посредством объективного общего закона свободы, Кант называет правом. Из такого понимания права явствует, что оно призвано регулиро­вать внешнюю форму поведения людей, выражаемые вовне человеческие поступки. Субъективные мотивы, строй мыслей и переживания его совсем не интересуют: ими занимается мораль. В данной связи Кант подчеркивает, в частности, следующее: «Я могу быть принужден другими совершать те или иные поступки, направленные как средства к достижению определенной цели, но не могу быть принужден другими к тому, чтобы иметь ту или иную цель». Иначе говоря, никто не вправе предписывать человеку, ради чего он должен жить, в чем ему надо видеть свое личное благо и счастье. Тем более нельзя добиваться от него угрозами, силой выполнения этих предписаний.
Истинное призвание права — надежно гарантировать мора­ли то социальное пространство, в котором она могла бы нормаль­но проявлять себя, в котором смогла бы беспрепятственно реализоваться свобода индивида. В этом суть кантовской идеи о моральной подоплеке, моральной обоснованности права.
Выводить же юридические нормы из этических у философа намерений не было. Он избегал указанной дедукции. Ему она представлялась своего рода санкционированием превращения дела моральной саморегуляции поведения личности в объект прямого государственного воздействия. Случись такое, пред­принимаемым государством в отношении поданных мерам ни за что уже нельзя будет придать строго правового характера. Его они способны приобрести и удержать, если только издаваемые органами государства юридические правила останутся исклю­чительно внешними, «легальными» нормативами поведения, не разрушающими моральную автономию личности.
Осуществление права требует того, чтобы оно было общеобя­зательным. Но каким образом достигается эта всеобщая обяза­тельность права? Через наделение его принудительной силой. Иначе нельзя заставить людей соблюдать правовые нормы, нельзя воспрепятствовать их нарушению и восстанавливать нарушенное. Если право не снабдить принудительной силой, оно окажется не в состоянии выполнить уготованную ему в обществе роль. Но это значит также, что и категорический императив в качестве всеобщего закона права лишится своей безусловности. Вот почему всякое право должно выступать как право принуди­тельное. Сообщить праву столь нужное ему свойство способно лишь государство — исконный и первичный носитель принуж­дения. По Канту, оказывается, что государственность вызывают к жизни и ее бытие оправдывают в конце концов требования категорического императива. Так в кантовском учении перебра­сывается один из главных мостов от этики и права к государству. (3; 200)
Свобода в рамках правового состояния предусматривает в первую очередь свободу критики. «Гражданин государства, — пишет Кант, — и притом с позволения самого государя, должен иметь право открыто высказывать свое мнение о том, какие из распоряжений государя кажутся ему несправедливыми по отно­шению к обществу».
Что касается права, то Кант различает в нем три категории: естественное право, которое имеет своим источником самооче­видные априорные принципы; положительное право, источни­ком которого является воля законодателя; справедливость — притязание, не предусмотренное законом и потому не обеспе­ченное принуждением. Естественное право, в свою очередь, [распадается на две ветви: частное право и право публичное. (Первое регулирует отношения индивидов как собственникоа Второе определяет взаимоотношения между людьми, объеди­ненными в союз граждан (государство), как членами политичес­кого целого.
Феодальному бесправию и произволу Кант противопоставля­ет твердый правопорядок, опирающийся на общеобязательные законы. Он порицает юридические привилегии, проистекающие из обладания собственностью, и настаивает на равенстве сторон в частноправовых отношениях. Однако Кант делает серьезную уступку феодальной идеологии, когда признает объектом час­тного права не только вещи и поведение людей, но и самого человека. Подобный шаг приводит Канта к оправданию закреп­ленной в законодательстве власти мужа над женой, господина над слугой.
Центральным институтом публичного права является преро­гатива народа требовать своего участия в установлении право­порядка путем принятия конституции, выражающей его волю. !По существу, это прогрессивная демократическая идея наро­дного суверенитета. Одна из ее составляющих — мысль о том, что каждый индивид (даже если он непосредственно не является «человеком власти») сам знает, какими должны были бы быть акции власти по его делу, и способен самостоятельно определить их требуемое содержание, не дожидаясь подсказок со стороны.
Верховенство народа, провозглашаемое Кантом вслед за Руссо, обусловливает свободу, равенство и независимость всех граждан в государстве — организации совокупного множества лиц, связанных правовыми законами. Выдвинув принцип суве­ренитета народа, Кант тут же спешит заверить, что он вовсе не помышляет о действительно широкой, неурезанной демократии. В подтверждение этого предлагается разделить всех граждан на активных и пассивных (лишенных избирательного права). К последним философ относит тех, кто вынужден добывать себе средства существования, лишь выполняя распоряжения дру­гих, т. е. низы общества.
Почерпнутую у Монтескье идею разделения властей в госу­дарстве Кант не стал толковать как идею равновесия властей- По его мнению, всякое государство имеет три власти: законодатель­ную (принадлежащую только суверенной «коллективной воле народа»), исполнительную (сосредоточенную у законного прави­теля и подчиненную законодательной, верховной власти), су­дебную (назначаемую властью исполнительной). Субординация и согласие этих трех властей способны предотвратить деспо­тизм и гарантировать благоденствие государства.
Общепринятой классификации государственных форм (форм правления, властвования) с точки зрения их устройства Кант не придавал особого значения, различая (по числу законодатель­ствующих лиц) три их вида: автократию (или абсолютизм), аристократию и демократию. Он полагал, что центр тяжести проблемы устройства государства лежит непосредственно в способах, методах управления народом. С этой позиции он разграничивает республиканскую и деспотическую формы управления. Первая основана на отделении исполнительной власти от законодательной, вторая — на их слиянии. Для Канта республика не есть синоним демократии, и абсолютизм сам по себе как форма вовсе не есть синоним деспотии. Он возражает тем, кто отождествляет эти понятия. Более того, Кант верит, что самодержавная форма власти вполне может быть республикой (коль скоро в ней произведено обособление исполнительной власти от законодательной), а демократия (ввиду участия в ней всех в осуществлении власти и крайней трудности при этом отделить законодательствование от исполнительной деятель­ности) чрезвычайно подвержена трансформации в деспотизм и совместима с ним. По-видимому, Кант считал наиболее приемлемым, реально достижимым строем государства конституци­онную монархию.
Хотя Кант и выдвинул положение о суверенитете народа, он очень опасался того, как бы из этого положения не были сделаны крайние, радикальные практические выводы. Посему наклады­вается вето на право народа обсуждать вопрос о происхождении власти. (3; 202)
Взаимосвязь права и нравственности.
Категория «правовой долг». Путь понимания в общественном мнении и в науке взаимоотношений между правом и нравственностью оказался в представлениях людей довольно сложным, порой – причудливым с переносом центра тяжести то на одну, то на другую категорию и даже с действительными или кажущимися «поворотами назад».
С давних пор в общественном и индивидуальном сознании людей утвердилось представление о приоритете нравственности над правовыми критериями поведения. Идеалы добра, взаимопомощи, а также моральные ценности и нормы (равного общественного бремени, родительской любви, уважения к старшим и др.) почитались как нечто более высокое и значимое, чем формальные установления закона, судебные решения, легистские рассуждения и требования неукоснительного соблюдения «буквы». Довольно часто право под таким углом зрения рассматривалось и нередко рассматривается сейчас в качестве всего лишь известного «минимума морали».
Выражением такого поворота в научных воззрениях на соотношение права и морали стала идея строгого права, представляющая собой одну из сторон другой, более общей методологической категории, ранее уже освещенной, - чистого права.
Кант, характеризуя взаимосвязь права и принуждения, пишет: «Как вообще право имеет своим объектом внешнюю сторону поступков, так и строгое право, т.е. такое, к которому не примешивается ничего этического, не требует никаких определяющих оснований, кроме внешних; тогда оно чисто и не смешано ни с какими нравственными представлениями».