Опыт повседневности в формировании религиозного сознания

ОПЫТ ПОВСЕДНЕВНОСТИ В ФОРМИРОВАНИИ РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Опыт повседневности и религиозное мировоззрение
Культурные модели как внешние источники информации
Религиозное восприятие повседневности
Религиозная перспектива
Вера и ритуал
Заключение
Список литературы

Опыт повседневности в формировании религиозного сознания

Религия оказывает значительное влияние на формирование мировоззрения, она объясняет непонятные эмпирические явления и помогает в осознании и решении для себя проблемы зла. Она, используя символические средства, создает объяснение такого порядка вещей, который обеспечивает понимание всех противоречий, а также возвышает значимость самой противоречивости человеческого опыта: «Для религиозного человека важно, что ускользание принципов не является результатом отсутствия самих этих принципов, объяснений или форм, результатом абсурдности жизни и бесполезности попыток искать моральный, интеллектуальный или эмоциональный смысл в опыте»3.
Итак, религиозное восприятие оказывается изначально несоответствующим распространенному в современном мире доверию к эмпирическому опыту (идущему от Ф. Бэкона) –а такое доверие неизбежно ведет к агностицизму – оно основано на изначальном признании авторитета, в соответствии с которым этот опыт и формируется. Важным оказывается также следующее замечание: «Мы не поклоняемся авторитету, но понимаем авторитет как определяющий то, что достойно поклонения»1. Такое отношение к авторитету Гирц считает свойственным христианскому мировоззрению, однако, при этом подчеркивает значимость традиции для представителей примитивной религиозности, мистического опыта для адептов восточных религиозных систем, силы личности для харизматических направлений.
Таким образом, вопрос о соотношении веры и знания, даже в христианской религии решавшийся по-разному2, с точки зрения религиозной перспективы решается таким образом: «кто хотел бы знать, сначала должен поверить».
Религиозная перспектива
Для уяснения особенностей религиозного мировоззрения Гирц вводит понятие «перспективы» как способа видения окружающего мира, его восприятия и даже его конструирования.
Он рассматривает также три другие основные перспективы – перспективу здравого смысла, научную и эстетическую. Первую он называет «наивным реализмом»и называет такие его свойства, как восприятие окружающих процессов и вещей такими, как они представляются, а также прагматическая мотивированность, проявляющаяся в стремлении воздействовать на мир, использовать его, имея в виду свои практические интересы, или, в крайнем случае, к миру приспособиться. Согласно данной перспективе окружающий мир присутствует как данность, «как гора Эверест, с которой, если есть желание и потребность, можно сделать лишь одно – на нее залезть»3.
Научная перспектива как раз эту данность отрицает, она базируется на методе нарочитого сомнения (недаром сам факт появления научного мышления связывается с философией Нового времени, а конкретно – с методом картезианского сомнения): «Нарочитое сомнение и систематическая постановка всего под вопрос, приглушение прагматических мотивов в пользу незаинтересованного наблюдения, попытки анализировать мир с точки зрения формальных понятий, отношение которых к неформальным понятиям здравого смысла становится весьма проблематичным»1.
В рамках эстетической перспективы вопрос о значимости повседневного опыта не ставится вообще. Эта перспектива «создается с помощью своеобразных квазипредметов – стихотворений, скульптур, симфоний, - которые, отделившись от мира здравого смысла, обретают такую особую выразительность, какая может создаваться только поверхностными явлениями»2.
Что касается перспективы религиозной, она не ограничивается на повседневной жизни, но выходит за ее пределы, к метафизическим реалиям, которые в значительной мере оказывают на нее влияние. В этом ее отличие от перспективы здравого смысла: она не имеет целью воздействовать на эти метафизические реалии, она просто их принимает и в них верит. Ее отличие от перспективы научной заключается в том, что она подвергает критике и сомнению обыденный опыт не с точки зрения скептицизма и не методом картезианского сомнения, но имея в виду реалии более высокие и значимые для всего миропорядка (и для повседневной жизни в частности). В рамках данной перспективы не анализируют, но принимают вещи таковыми, как они есть. В отличие от эстетической перспективы, перспектива религиозная не уклоняется от реальности, «вместо отстранения от проблемы факта и намеренного воссоздания атмосферы подобия и иллюзии она углубляет интерес к факту и стремится к созданию абсолютной реальности»3.
Например, согласно православному учению, Библия – это Слово Божие, то есть это единственная в мире книга, автором которой является сам Бог. Роль записывающего текст апостола сводится к тому, чтобы запечатлеть на человеческом языке сообщаемое Святым Духом Божественное откровение. Между тем, атеисты нередко считают, что Библия есть прежде всего историко-литературный памятник, подобно «Божественной комедии» Данте или «Слову о полку Игореве» и, таким образом, приписывают решающее значение в изучении Библии человеческому знанию – филологии, истории, археологии. Атеист именует свои знания «библейской критикой» (его прочтение определяется именно этой установкой) и проповедует точку зрения, находящуюся в глубоком противоречии с позицией Церкви. Ребенку, воспитанному в православной семье, прививается определенная дисциплина ума, согласно которой Священное Писание может быть истолковано только в соответствии со Священным преданием Церкви, в согласии с мнением Святых отцов. 19-е правило 6-го Вселенского Собора гласит: «Предстоятели Церквей должны… поучати весь клир и народ словесами благочестия, избирая из Божественного Писания разумения и рассуждения истины и не преступая положенных уже пределов и предания богоносных отец; и аще будет исследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях… дабы не уклонитися от подобающего». И это не «узость», не «деспотизм», а принцип Богодухновенности Священного Писания, следовательно, для праведного ума всякие исследования, не признанные Церковью, могут быть неполезны.
Таким образом, религиозная перспектива основана на осознании некой абсолютной, истинно действительной реальности, а «символическое функционирование религии как культурной системы должно обеспечивать, закреплять и, насколько возможно, охранять от несогласованных откровений мирского опыта»1.
Вера и ритуал
Несмотря на утверждение Гирца о невозможности для ученого оценивать трансцендентные основания религиозных убеждений (такой позиции впрочем придерживались многие светские религиоведы – в том числе, У. Джеймс), он подчеркивает, что, по крайней мере первоначально, религиозные убеждения у человека возникают в рамках ритуальных действий. Но при этом Гирц отнюдь не утверждает первичность ритуала по отношению к мифу, подобно многим исследователям1, но считает, что именно в мифах, преданиях и поверьях кроется смысл, раскрывающийся в процессе ритуала. Между тем, «признание авторитета, на котором зиждется религиозная перспектива, воплощаемая в ритуале, вытекает из действенности самого ритуала»2.
В качестве примера Гирц приводит миф балийцев о постоянно возобновляющейся и ничем не кончающейся борьбе Рангды и Барон-га, которая одновременно является как выражением общих религиозных истин, так и оправданием авторитетного опыта, в свете которого принимаются данные представления. В данном контексте уместны любые примеры из мифологий народов мира, в частности, мифы, касающиеся постоянной борьбы Хаоса с Космосом (или тех, кто их олицетворяет).
Любой человек (даже святой аскет) живет в мире и его действительность он наименее склонен подвергнуть сомнению (хотя отдельные аспекты и кажутся порой сомнительными), мир воздействует на человека и оказывает на него свое влияние. Следовательно, «установки, которые формирует религиозный ритуал, имеют… наиболее важное влияние – с точки зрения человека – за рамками самого ритуала, поскольку они отображаются на повседневную жизнь и окрашивают восприятие индивидом существующего мира голых фактов»3.
Таким образом и социологическая функция религии, возможно, заключается не только в обосновании и описании социального порядка (Гирц подчеркивает, что эти описания весьма несовершенны), «но потому, что, подобно окружающей среде, политике, богатству, юридическим установлениям, личным пристрастиям или чувству прекрасного, она его формирует»1.
Итак, Гирц различает религиозные представления в ходе ритуала, которые переносят индивида в иной мир и даруют ему иное существование, и религиозные представления как сохранения этого метафизического опыта. Более того, исследователь считает, что как раз в неспособности их различать и кроются путаница и несогласие в определении особенностей первобытного мышления.
В данном контексте Гирц поднимает и вопрос и причине различия религиозных убеждений и, как следствие, различия особенностей повседневной жизни: «Специфический характер, который религия придает обыденной жизни, варьируется от религии к религии и зависит от того, какие установки формируют в верующем принимаемые им конкретные представления о космическом порядке. Очевидна характерная отличительность действий, совершаемых разными группами людей под влиянием того, во что они верят как в пережитый опыт. То, во что люди верят, так же разнообразно, как разнообразны они сами – и обратное утверждение будет в той же степени верно»2. Гирц также отмечает, что «степень сложности религиозных средств выражения не является константой даже при сопоставлении обществ, подобных по уровню развития»3.
В целом, основным требованием к религиоведческим исследованиям Гирц считает нейтральность подхода (необходимость избежать как тона сельского атеиста, так и тона сельского проповедника).
Таким образом, религиозные представления не ограничиваются метафизикой, но формируют определенные понятия, оказывающие влияние и формирующие и опыт повседневный – интеллектуальный, эмоциональный и нравственный. Религиозное мировоззрение способствует пониманию установленного порядка в обществе, психических процессов, недоступных простому объяснению эмпирических явлений.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ