Реформы Тезея

Введение
Аристократия, тирания, демократия в Греции
Предпосылки реформ
Реформы Тезея
Заключение
Список литературы

Реформы Тезея

Располагая материальными средствами и досугом, аристократы могли проходить школу своего рода рыцарского воспитания; они могли предаваться военным упражнениям, гимнастике, играм и пр. В ту пору главную силу на войне составляла конница. Но чтобы иметь колесницу и соответствующее вооружение, содержать коней, нужно было располагать большими средствами, слугами, челядью. Всем этим располагали аристократы. Аристотель по этому поводу замечает, что тем, кто небогат, нелегко содержать коней; поэтому в древние времена в городах, сила которых была в коннице, господствовала олигархия.
Аристократы были обладателями и образования. Оно было еще мало распространено и тоже соединялось обыкновенно со знатностью и богатством. Аристократы являлись знатоками и толкователями обычаев и права, хранителями старины и традиции. Они были судьями и жрецами; некоторые жреческие обязанности связаны были с известными фамилиями.
Таким образом, в те времена аристократия была не только политической, но и социальной, военной и культурною силой. Вполне обоснованно, что ей принадлежало господство.
И в лучшую свою пору аристократия смотрела на свое владычество не только как на право и привилегию. Она служила обществу и государству, и в мирное, и в военное время, в совете и на поле битвы. Она отправляла дорого стоившую военную службу и щедро выполняла общественные повинности. Тогда аристократы в известном смысле действительно были aristoi, «лучшие» мужи, и с честью несли лежавшие на них обязанности.
Но с течением времени замечается нравственный упадок аристократии, деморализация и разложение ее. Сыновья часто не были похожи на своих отцов, которые, как было сказано выше, с честью несли свою службу государству и обществу. Новые поколения расточали богатства, предавались наслаждениям, забавам и роскоши. Недаром издавались законы против излишней пышности. Сыновья знатных росли среди неги и роскоши, тогда как молодое поколение демоса среди труда и забот закалялось в борьбе за существование. Наконец между аристократами обнаруживается и разлад, происходят раздоры и соперничество, борьба отдельных лиц и фамилий за власть. Разумеется, это не могло способствовать упрочению могущества знати.
Тирания нанесла сильный удар аристократии и много способствовала возвышению демоса. Большею частью она служила переходною ступенью к демократии или, по крайней мере, к более умеренной, сравнительно с прежней, аристократии. Благодаря тирании во многих греческих государствах мог окрепнуть демократический элемент. Тирания освобождала народные массы от владычества аристократии; власть тирана фактически уравнивала знатных и незнатных, так сказать, нивелировала общество. Силам, истощавшимся во взаимной, внутренней борьбе, тираны давали подчас иное направление и применение. Многие тираны, особенно основатели династий, были выдающимися деятелями, обладавшими мужеством и широким умом, личностями сильными, с резко выраженной индивидуальностью.
Но тирания имела немало и темных сторон. Если уже наиболее выдающиеся тираны, основавшие династии, оказывались слишком неразборчивыми в средствах и слишком подозрительными, то их преемники — тем более: не имея ни тех талантов, ни тех заслуг, которые давали их отцам и предшественникам как бы право на власть, сознавая ее незаконность, они становятся еще более подозрительными и жестокими, видят свою опору исключительно в силе, в наемной страже, пренебрегают интересами демоса, которые делаются для них совершенно чуждыми и непонятными, и воздвигают гонение на всех. При тирании не мог бы развиться вполне и свободно греческий гений. Тирания, с ее насилием, подозрительностью и лицемерием, должна была иметь деморализующее влияние, и ее падение, после того, как она выполнила свою историческую задачу, было благоприятно для дальнейшего развития греков. Окрепший демос мог теперь отстаивать себя и без тирании, которая являлась для него уже скорее тормозом и лишним игом.
И тирания стала вызывать против себя недовольство даже в тех слоях, на которые она прежде опиралась и для которых теперь сделалась ненужным и тяжелым гнетом. К концу VI века в большей части Греции она исчезает, уступая место или умеренной аристократии или демократии.
Итак, монархия, ее падение, владычество аристократии, борьба с нею демоса и тирания, как переходная ступень к демократии или к более умеренной аристократии, — такова обычная общая схема развития греческого государства в VIII—VI вв.
Реформы Тезея
Обычный тип греческого государства — polis, государство-город, состоящее из города с его ближайшими окрестностями. Афины, наравне со Спартой, в этом отношении составляли исключение. В известную нам историческую пору Афинское государство не было просто городом, а занимало сравнительно значительную территорию (около 40 кв. миль), обнимавшую всю Аттику и имевшую лишь один центр — Афины. Но некогда и в Аттике существовали отдельные независимые общины, и прошло немало времени, прежде чем совершилось полное объединение или слияние их — так называемый синойкизм — в одно целое. Напр., Элевсин, несомненно, долго был отдельным, самостоятельным государством. Предания сохранили явные указания на то, что он и Афины были когда-то двумя враждебными сторонами. На былую самостоятельность Элевсина указывает и то обстоятельство, что он пользовался правом чеканить монету. Некоторые общины, вошедшие в состав Афинского государства, когда-то были, по-видимому, в особенно враждебных между собою отношениях, а некоторые — наоборот, в особенно тесных, союзнических. Так, жители Паллены и Гагна даже впоследствии не заключали браков между собою. С другой стороны, особенно тесная связь существовала между общинами так называемых «Четырех городов», к числу которых относился и Марафон; то же можно сказать и о «Четырех деревнях» (в их числе был Пирей и Фалер). Все это, очевидно, отголоски далекого прошлого.
По преданию, при Кекропе Аттика делилась на 12 «городов», т. е. областных государств. Объединение Аттики, ее синойкизм были будто бы делом Иона или Тезея, как гласит более распространенная традиция. Тезей, по словам Фукидида «упразднил советы и власти в отдельных городах и учредил для всей Аттики один совет (булевтерий) и один пританей — в Афинах» (Черниловский З.М. Всеобщая история государства и права. М. 1996).
Впоследствии предание представляло это объединение Аттики совершенным мирно, путем убеждения. Но в действительности оно было результатом довольно долгого и, вероятно, тяжелого процесса1. Объединение исходило из «равнины», составлявшей естественное средоточие страны. Тут, на берегу Кефиса, неподалеку от морского берега, на скалистом холме, господствуя над окрестностями, расположена была крепость или кремль, акрополь, где еще в микенскую эпоху находился царский дворец.
Афиняне с некоторым правом смотрели на себя, как на автохтонов. Лежавшая в углу, далеко не плодородная Аттика не служила приманкой для завоевателя и во времена исторические не подверглась завоеванию. Даже в эпоху племенных передвижений, когда доряне вторгались в Пелопоннес, она не испытала потрясений и участи большей части остальной Греции. Буря ее миновала, и вместо того, чтобы сделаться добычей завоевателя, Аттика служит еще убежищем и приютом для других. По преданию, сюда являются беглецы из Беотии, Пилоса и т. д. Это не были покорители; это был лишь прилив свежих, энергических сил, и многие знаменитые афиняне вели свой род от выходцев, нашедших убежище в Аттике. «Таким образом, в Аттике мы не видим той племенной розни, которая существовала во многих областях Эллады. Здесь нет двух резко отделенных друг от друга классов — победителей и побежденного, порабощенного народа. «Предки наши», мог с гордостью сказать впоследствии афинянин, «всегда отличались справедливостью в отношении к людям, ибо они не были смесью с другими племенами или пришельцами; из всех эллинов они одни — автохтоны; та земля, в которой они родились, была их кормилицею и любили они ее, как любят отца и мать» (Черниловский З.М. Всеобщая история государства и права. М. 1996).
. И это обстоятельство в будущем, конечно, могло способствовать достижению равноправия и развитию более демократических форм в Афинах.
Но все-таки вражды и борьбы между различными социальными элементами не избегла и Аттика. В древней истории Афин перед нами, несмотря на отмеченные черты, все же в сущности явления, аналогичные тем, которые мы видим в большей части остальной Греции. Историческая жизнь Аттики прошла через те же стадии развития, что и в большинстве других греческих государств VIII—VI вв. И в Афинах некогда существовала царская власть, которая потом исчезает; и тут, прежде чем упрочилась демократия, властвовала аристократия евпатридов и между нею и низшими классами, демосом, происходила борьба.
В социальном отношении, по знатности происхождения и своим занятиям, население Аттики делилось на три сословия — на евпатридов, благородных, георгов или геоморов, иначе агройков, земледельцев, и демиургов, ремесленников. Евпатриды сосредоточивали в своих руках крупную земельную собственность, политическое влияние и затем власть. В старину, а нередко и впоследствии, они жили обыкновенно вне города, и в Аттике немало было поселений, называвшихся по имени знатных родов, которые, очевидно, происходили из той местности и там имели местопребывание. Георги или геоморы были преимущественно средними и мелкими земледельцами, а демиурги, число которых должно было увеличиваться лишь по мере торгового и промышленного развития Аттики, занимались ремеслом и торговлей. Такое деление на сословия приписывалось в древности Тезею. Плутарх передает, будто Тезей, производя синойкизм и желая еще больше увеличить город, созвал всех «на равных правах», но чтобы эта «демократия» не была беспорядочной, смешанной толпой, он первый разделил ее на упомянутые три сословия: евпатридам он предоставил ведать религиозные дела, занимать должности, быть истолкователями законов божеских и человеческих; они выдавались почетом, геоморы — полезностью, демиурги — численностью. Конечно, в ту отдаленную эпоху, при слабом развитии торговли и ремесел, едва ли демиурги могли выдаваться численностью, как говорит Плутарх; да и самое деление на сословия было, по всей вероятности, результатом не законодательного акта одного какого-либо лица, а самой жизни: сословия эти, так сказать, бытовали в Аттике.
Но рядом с делением на сословия или классы в Аттике существовало еще деление родовое — на филы или колена, фратрии и роды. Там было четыре филы — Гелеонты, Аргады, Эгикореи и Гоплиты, — из которых каждая состояла из трех фратрий, а фратрия — из известного числа родов.
Относительно этого деления возникает целый ряд вопросов: что древнее — фила, фратрия или род? Охватывало ли это деление всех граждан Аттики или только знатных евпатридов? Имели ли филы территориальный характер или же скорее племенной, кастовый, соответственно занятиям жителей? Возникли ли они в Аттике или принесены извне? В каком отношении находится это деление к сословному — на евпатридов, геоморов и демиургов? И т. д. По этим вопросам существует обширная литература, но некоторые из них все еще не вполне разрешены. Мы здесь не будем вдаваться в специальные подробности; скажем только, что в состав фил, по-видимому, входили все граждане; деление на три сословия не имело отношения к делению на филы и фратрии; знатные фамилии находились в каждой из фил; последние были в сущности равноправны, хотя на первом месте обыкновенно называют филу Гелеонтов; филы имели до некоторой степени и территориальный характер; это можно заключить из того, что впоследствии каждая фила разделена была на 3 триттии и на 12 навкрарий, а навкрарии были единицы территориальные.
Членов рода связывало происхождение от одного — действительного или мнимого — предка. Нередко род и назывался по имени того лица, от которого он вел себя (напр., Алкмеониды — от Алкмеона). Члены рода находились между собою в тесной правовой и религиозной связи, имели некоторые общие права и обязанности, общий культ, свои святилища, своих жрецов, свои праздники, свои кладбища. В древности они должны были защищать друг друга, мстить убийце, если кто-либо из членов рода погибал от руки его; в случае отсутствия прямых наследников наследовали имущество умершего. Во главе рода стоял особый так называемый «архонт рода», по всей вероятности ежегодно сменявшийся. Членов фратрии связывал тоже общий культ. Во фратрии велись списки законных детей; она наследовала имущество последнего в роде и т. под. Во главе фил стояли «цари фил» (phylobasileis); еще в IV в., во времена Аристотеля, они совместно с архонтом-басилевсом производили суд в пританее. В строе государства и в тогдашней политической жизни, особенно в эпоху аристократии, филы имели немалое значение, служа основою для организации управления, войска и проч. В них, конечно, сильно преобладали аристократические элементы и стремления.
Начало демократии в Афинах последующая традиция относила к очень ранней поре, еще ко времени Тезея. Она представляла этого героя иногда в образе основателя и покровителя демократии. По поводу синойкизма говорили, напр., что Тезей созвал всех «на равных правах», что он достиг соединения Аттики путем компромисса и уступок, обещав разделить власть с главами и представителями прежних отдельных общин, являясь между ними скорее первым между равными, что при нем уже форма правления уклонилась от царской и что он первый «склонился на сторону толпы». Тезей, собрав в Афины разнообразный люд, создал будто бы демос и придал монархии более демократическое направление.
Разумеется, подобные сообщения не заслуживают доверия. Не говоря уже о том, что Тезей — личность не историческая, а легендарная, в предании этом мы замечаем противоречия; оно и Солона считает основателем афинской демократии, и вообще трудно допустить, чтобы о столь отдаленном периоде аттической истории позднейшая греческая литература сохранила сколько-нибудь достоверные сведения. Но предание о Тезее, как основателе афинской демократии, интересно в другом отношении: оно показывает, как последующие поколения представляли себе первоначальную демократию в Афинах и в какую отдаленную глубь веков готовы были они относить ее начало.
В действительности от монархии Афины перешли не прямо к демократии, а к аристократии, к архонтату. Переход этот совершился с замечательною постепенностью. Одна из версий древней традиции упразднение в Афинах монархии и учреждение должности архонта приурочивала ко времени смерти царя Кодра, будто бы пожертвовавшего жизнью ради спасения отечества. Согласно господствовавшему в древности преданию, цари заменены были архонтами, которые сначала были пожизненными и избирались из фамилии царской — из потомков Кодра, Медонтидов. С половины VIII в. должность архонтов ограничивается 10 годами. Через 4 десятилетия после этого