Отечественная женская проза 20 века.

Содержание

Введение
1. Женская проза в России
2. Виктория Токарева
2. 1. Биографическая справка
2.2. Художественный мир Виктории Токаревой
3. Творчество Людмилы Петрушевской
4. Заключение: Людмила Петрушевская и Виктория Токарева к контексте русской женской прозы двадцатого века
Список литературы

Отечественная женская проза 20 века.

Карьера музыканта не привлекала Токареву, и, отдавая себе отчет в том, что она никогда не будет серьезно заниматься музыкой, она стала преподавать в музыкальной школе на окраине Москвы.
В 1963 году началась новая веха в жизни писательницы. Она поступила во Всероссийский государственный институт кинематографии имени С.А. Герасимова. С этого времени она открывает в себе способности писателя и становится сценаристом.
После двух лет обучения в институте кинематографии Токарева опубликовала свой первый рассказ «День без вранья» в издательстве «Молодая гвардия». Этот рассказ принес автору популярность и положил начало постоянному литературному творчеству.
Сейчас Токарева регулярно публикуется в журналах «Новый мир» и «Юность». В 1995 году вышла ее книга «Хэппи энд» и «Вместо меня», в 1996году – «Лошадь с крыльями».
Произведения Токаревой посвящены проблемам повседневности обыкновенных людей. В плеяду писателей «женской прозы» Токареву зачисляют так как большинство ее героев – женщины. Проблематика творчества Токаревой граничит с чтением морали, так как отстаивает общепринятые человеческие ценности. Западные критики называет ее прозу феминистской, потому что многие ее произведения посвящены взаимоотношениям между полами с акцентом на женский взгляд. Сама Токарева считает, что пишет в реалистичной манере, но иногда в ее творчестве встречаются вкрапления «фантастического реализма».
По стилю и форме творчество Токаревой часто сравнивают с чеховскими произведениями, сама писательница не отрицает, что на нее сильно повлиял этот автор. В качестве своего ориентира в литературном мире Токарева называет писателя Сергея Довлатова и считает его своим любимым автором.
Отдельно стоит отметить кинематографическое творчество Виктории Токаревой. Сотрудничество с советскими режиссерами Токарева начала с 1960 года. На сегодняшний день в багаже Виктории Токаревой находится 14 сценариев, многие из них – адаптированные к сценарию литературные работы – рассказы и повести – среди которых: «Сто грамм для храбрости», 1976 год, «Талисман», 1983 год. Наиболее успешными инсценировками можно назвать «Мимино», «Шла собака по роялю», «Джентльмены удачи». «Мимино» получил золотую медаль на Международном фестивале в 1977 году. Но, как говорит сама Токарева, кино так и не стало ее настоящим пристрастием. Главное место в ее творчестве занимает литература: «Литература всегда была образом жизни, а кино - времяпрепровождением. Кино давало мне возможность заработка, потому что мой муж - Дева по гороскопу. А мужчины-Девы имеют обыкновение перекладывать свои обязанности на плечи женщин или подруг. С Девами нужно быть осторожной. С помощью кино я раньше утоляла тщеславие, потому что раньше была очень тщеславной. Теперь я ею перестала быть и славы как бы уже не хочу». [4].
2.2. Художественный мир Виктории Токаревой
«Одна из многих». Одной из последних книг Виктории Токаревой является «Одна из многих». Идея произведения предельно проста и банальна. В столицу приезжает молодая девушка с целью покорить мегаполис и обрести свое счастье. Как это ни странно, несмотря на незамысловатый и распространненейший сюжет, книга читается с большим интересом. Мы объясняем это способностью автора точно и справедливо описывать переживания внутреннего мира героини. Когда эмоциональный план узнаваем, книга всегда найдет отзыв у читателя. Значит, автор этого произведения способна выбирать именно те переживания, которые действительно соответствуют реальным. Сама Токарева родилась и жила в северной столице, но уловить настроения провинциальной девушки было ей не трудно: «Нет, мне кажется, что во мне есть эта душа. Я, конечно, не девчонка из села Мартыновка, я достаточно взрослая жесткая тетка, но я могу понять свою героиню». [5] Произведения Токаревой легко воспринимаются, и им веришь на слово. Среди ее героев сложно найти «фальшивку», она сама объясняет это писательким даром и талантом: «Есть такое нескромное слово «талант». Благодаря ему писатель собирает сюжеты, как пчела мед с цветов. Пчела сначала летает, на один цветочек сядет, на другой, и только потом мед появляется. Вот так и я работаю». [6]
О фальше в жизни и в литературной реальности Токарева говорит очень категорично и объясняет все очень просто музыкальными терминами, которые помогают ей ориентироваться в мире людей: «Фальшь я слышу душой, я не перестаю улыбаться, киваю головой и говорю «да-да», но про себя уже поняла. Поэтому предпочтительней писать о том, что знаешь. Потом, музыка составляет, владение другим искусством заставляет объемнее воспринимать мир вокруг себя. Человек музыкально образованный он уже отличается именно этой стереофонией. И я когда приезжаю в другой город, закрываю глаза и слушаю этот город на слух, как он звучит. Я помню, Одесса звучит лязганьем трамваем и воркованием голубей, и все это безумно страстно и так напряженно по-южному, практически эротично. А когда я была в Бопиняне, а нет, «бопинян» - это их лозунг, была в городе, где живут лаотяне, это их основной лозунг «не бери в голову», там, когда я закрывала глаза, слышала только шорох шин по асфальту. Грациозные лаотяне, девушки все одеты надеты одинаковы, черный низ, белый верх, как китаянки, и все безумно изящные, и тонкие ручки на велосипедах, и они едут, тишина и только шорох. Поэтому музыка помогает мне воспринимать мир более объемно» [7].
Действительно, в наблюдательности Виктории Токаревой не отказать, он черпает вдохновение буквально отовсюду, и ничто не ускользает от ее писательского взгляда: «Я живу в писательском поселке. В нескольких километрах от нас находится хутор Ильичевка, откуда никогда не вывозят мусор. Там есть пруд, в котором гуси плавают, старые сараи. Оттуда на дискотеку в санаторий ФСБ отправляются девушки. Мне кажется, они выходят из глянцевых журналов. Они хорошо одеты, накрашены, они просто роскошны. Сейчас молодежь вся отлично одета, по-хорошему наглая». [8]
«Я есть. Ты есть. Он есть». В этой повести писательница показывает жизнь и любовь сына глазами матери. Анна, героиня повести, – мать-одиночка. Она ждет своего взрослого сына Олега с работы, который в это время отмечает свадьбу со студенткой Ириной. Анна и Ирина не могут найти общий язык, постоянно ссорятся. Поэтому через некоторое время молодые переезжают и начинают жить отдельно. Встречи матери с сыном прекратились и длились более полугода, пока не произошла страшная авария, из-за которой Ирина стала инвалидом. Как всегда в таких случаях, сын просит свою мать ухаживать за больной женой, а через некоторое время начинает встречаться с другой женщиной, которая работает вместе с ним. Само название повести «Я есть. Ты есть. Он есть» заставляет читателя приготовиться к жестокой борьбе, в которой каждый борется за себя: мать, любящая и опекающая взрослого сына, сын-Олег, находит себе оправдание фразой: «Я боролся за свою любовь». Анна уже смогла один раз не допустить его брак, но он не имел права «ее… задвинуть под диван, как пыльный тапок». Она проводит параллель между своим поступком в молодости, отношением к свекрови и действиями сына, и все становится на свои места. Такие фразы: «Ты им не нужна. Но ты им необходима», «Ведь вы любите его для себя, чтобы вам было хорошо, а не ему», - натолкнули на мысль об отношениях матери и сына. Сама жизнь для Анны после этого потеряла смысл, но вскоре Олег был вынужден обратиться к матери за помощью, осознав, что у него нет никого ближе и роднее, кроме нее. Анна приняла сына, как и любая другая мать, они снова вместе, а сострадание, порожденное отсутствующим взглядом Ирины, «съело ненависть, как солнце съедает снег. Осталась влажная пустота». Мать взяла на себя все заботы, создала для сына все условия, и он, попав в сети Петраковой, пришел к такой мысли: «Только в этом доме он - бог. Богочеловек». Но Петраковой удалось больше, чем Ирине – «Олега заглотнули вместе с каблуками». Мать уже окончательно потеряла сына, но долгие заботы об Ирине дали ей право на новую семью, в которой будут она, Ирина, вернувшаяся на «земную планету» и собака Дин, воспринимающая теплое и ясное состояние Анны.
Виктория Токарева поднимает в повести и другие вопросы: невосприимчивость счастливого человека к чужой доле, одиночество людей в несчастье, родители – обработанный материал, закон бумеранга, засорение атмосферы бурыми испарениями человеческого зла, город и уединение, общество конца 20 и 19 веков, Родина и карьера. Писательница очень любит использовать различные литературные приемы. Часто встречаются метафоры: «бурые испарения», «Было больно. Как дверью по лицу», «День нанизывался на другой день, как шашлык на шампур», «Семь месяцев. За это время может родиться ребенок», «Сострадание съело ненависть, как солнце съедает снег».
Старая собака. Главной героиней повести В.Токаревой «Старая собака» является тридцати двухлетняя женщина Инна Сорокина, которая приехала в санаторий не затем, чтобы лечится и чтобы найти себе мужа. Она жила в санатории уже неделю, но ничего не менялось: муж на горизонте не появлялся. Но однажды во время обеда у крыльца санатория остановилась машина. Из нее вышел Он. Инне показалось, что он похож на Добролюбова и ему около пятидесяти лет. Было грустно: неужели это и есть предел всех ее мечтаний. Однако позже, когда Инна и Ниль познакомились, она поняла: он лучше. От Добролюбова была только бородка, а лет ему уж точно не пятьдесят: где-то сорок пять. Его звали Вадим, но Инна стала называть его Адам. Однажды они поехали к реке. Инне понравилось – она увидела много нового, чего никогда не видела в своей жизни: золотистую рожь, прозрачную до самой глубины реку, и его – рядом. Инна и узнала много нового: Вадим – Адам был женат, работал в патентном бюро и был бездетным – его жена была больна. Инне очень хотелось, чтобы он бросил жену, женился на Инне и чтобы они завели троих детей… После поездки к реке Инна и Адам обедали уже вместе. Теперь Адам и Инна часто гуляли и чем дольше они гуляли, тем больше Инна понимала, что придется брать инициативу в свои руки. Что она и сделала.
Адаму было хорошо, но стыдно перед женой. Ему казалось, что этой изменой он предал ее. А однажды во время обеда зазвонил телефон. Звонила жена Адама. Она уезжала в срочную командировку и хотела, чтобы он взял собаку, потому что ее не с кем было оставить. Вскоре в санатории появилась собака Адама по кличке Радда. Но держать ее в санатории не позволили, поэтому Адам поселил ее у одной бабки в близлежащей деревне. Инна сразу невзлюбила Радду, ей казалось, что Адам любит собаку намного больше чем ее, Инну. Ей не понравилось, что собака ставила свои грязные лапы на сидения в машине, не нравилось и то, что Адам старательно мыл собаку шампунем в реке. Одна мысль о том, что этими руками Адам сейчас намывал шерсть собаки, он вечером будет касаться ее, вызывало в ней отвращение. Инне хотелось, чтобы собаки просто не существовало.
А вскоре они вернулись в Москву. Уже было решено, что Адам разведется со своей женой и они съедутся с Инной, заведут детей. Но Адам все тянул время, не хотел расстраивать жену. Однажды он пошел гулять с Раддой и вдруг захотел позвонить Инне. Вошел в телефонную будку, набрал номер. В это время собака попыталась протиснуться в будку. Адам ее выгнал. Он позвонил Инне, сказал, что приедет, но не один, а с собакой. Услышав, что он будет с собакой, Инна попросила его не приезжать. Когда Адам вышел, Радды не было. Весь вечер он ее искал, а затем вновь позвонил Инне. Сказал, что потерялась Радда. Теперь Инна хотела, чтобы он приехал, но Адам не мог думать ни о чем, кроме пропавшей Радды.
На следующий день Вадим как обычно пошел на работу. Но работа не клеилась. Все казалось, что вечером Радда вернется домой. Однако когда он пришел домой, то понял: Радда не вернулась. В этот вечер вновь позвонила Инна. Трубку взял Вадим – Адам, и когда услышал, как Инна спрашивает Адама, ответил, что здесь таких нет. После этого звонка Инна поняла: она и Адам не могут быть вместе. Хотя бы потому, что они существа из разных стай: Птица и ящерица, Одна летает, другая ползает; одной интересно в небе, а другой – поближе к камням. Так завершается повесть В.Токаревой «Старая собака».
3. Творчество Людмилы Петрушевской
Владимир Хлумов в своей статье «Традиция и современность. Метафизика русской прозы» [9] вписывает прозу Людмилы Петрушевской в традицию «типовой социальной повести» как проявление новой литературной идеологии беллетризма. Он соотносит творчество Петрушевской с поэзией Евгения Попова, Татьяны Толстой, Пьецуха. Подобное литературное разнообразие – признак конца века, и ему свойственна нецензурная беллетристика наподобие Лимонова и Сорокина.
Но общая тенденция, свойственная всем писателям конца века заключается именно в социальной тематике. Она может быть выражена в большей или меньшей степени, у Толстой она более явная, у Токаревой менее выражена, но тоже присутствует в основном в качестве бытовых зарисовок, а творчество Петрушевской – наиболее ярко раскрывает социальную проблематику.
В прозе Петрушевской социальный конфликт чередуется с бытовым и получает новое звучание благодаря особым художественным приемам, к которым я отношу усиление драматичности, возрастание напряженности за счет развития не фактических событий, а динамики отношений между героями. Таким образом, типовая повесть Петрушевской превращается в драматическую повесть, воплощенную в прозе. Хлумов справедливо отмечает, что форма, найденная Петрушевской стала примером для подражания для многих советских пишущих женщин из Литинститута, но, к сожалению, выходила у них скорее пародия, нежели полноценный литературный текст. Их функция в литературной среде – выполнять заданную норму, чтобы она восполнялась, не иссушалась.
Именно этот пласт писательниц и стоит называть «женской прозой», именно они повторяют традицию советской типовой беллетристики, и их голосом бытовые трагедии и разоблачения звучат громко и пафосно.
То, что пропустила через себя Петрушевская, то, что она переболела, переработала и вынесла в художественную реальность – для них стало примером формового подражания и было поставлено на механистическую основу. Если абстрагироваться от литературной терминологии, то можно сказать, что к женской прозе относится все, что было выстрадано женским сердцем и воспроизведено на бумаге. Так рождается самобытная, уникальная проза. Авторов, которые «выстрадали» свои тексты – мало. Они становятся законодателями в области жанрово-стиливого воплощения, а все остальные своим подражанием лишь поддерживают, а тем самым и создают как таковую данную литературную традицию.
Персонажи произведений Людмилы Петрушевской являются типичными жителями России, своеобразным персонажем произведений Петрушевской становится сама обыденность существования. Обычность становится принципом изображения персонажей и поднимает главный конфликт – конфликт между женщиной и окружающей ее социальной средой, и этот конфликт неразрешим, он всегда заканчивается женской обреченностью на непонимание и обреченность. Наиболее остро встает проблема общения и поиска отклика в холодном и враждебном мире. Обозначенные проблемы выражаются в тревожности, раздражительности и бессознательного страха. Эти синдромы проявляются в общении женщины с семьей, любимыми, детьми, друзьями, на работе. Согласно теории психоанализа, выход из такого положения может заключаться в трех вариантах модели поведения – это «движение навстречу людям», «движение против людей» и «движение от людей». Героини Петрушевской наглядно иллюстрируют эту схему, в зависимости от вложенного в них характера – кто-то бунтует и ведет открытую войну, кто-то предпочитает активное стремление к коммуникативным актам, кто-то, напротив, закрывается и удаляется от внешних раздражителей.
Именно на этом моменте локальный конфликт перерождается в глобальный и приобретает все более крупные формы – изоляция приводит к разобщенности не только между человеком и человеком, но и между человеком и обществом. Разумеется, в подобной борьбе женщина становится жертвой собственной замкнутости и беспощадности равнодушия общества. Произведения Петрушевской пытаются разрешить подобные вопросы, но, как и в жизни, это оказывается невозможным и все попытки противостояния лишь обнажают женскую беспомощность и тем самым усиливают ее до предела. Творчество Петрушевской отображает эту ситуацию не только на проблемном уровне, но и на стилевом и лингвистическом. Как пишет Герасимова в своем исследовании, это выражается в особых лингвистических приемах: «Сама речевая технология - ориентация на метафору и метонимию, как средства мироописания, служат определенной цели: женское существо изображается как ориентированное на Нечто вне его положенное, но частью которого оно является. Страх непринадлежности или невозможности быть только собой пронизывает женские тексты насквозь. Повышенная риторичность женских текстов имеет еще одну цель. Она призвана не только выразить существующий конфликт, но и указать на путь его разрешения. Женщина говорящая становится не только объектом, но и субъектом речи, носителем своего голоса в мире, рассказчицей своей беды и своей судьбы, выдумщицей своей истории» [10]
Вот пример риторичности и постановки проблемы из прозы Л. Петрушевской: «Ее можно заставить рассказывать о себе все что угодно, если только кто захочет этого. Она совершенно не дорожит тем, что другие скрывают или, наоборот, рассказывают с горечью, с жалостью к себе, со сдержанной печалью. Она даже, кажется, не понимает, зачем это может ей понадобиться и почему такие вещи можно рассказывать только близким людям да к тому же потом жалеть об этом. Она может рассказать о себе даже в автобусе какой-нибудь сослуживице, которая от нечего делать начнет спрашивать как жизнь...» [11, стр. 54]
Основополагающей проблемой женщины является одиночество. И процесс говорения становится для нее способом его преодоления, не окончательного, но хотя бы временного. Подобное взаимодействие с окружающей реальностью наглядно представляется в виде внутренних и внешних монологов. Для женщины такая форма контакта с реальностью становится универсальной и наиболее популярной в силу своей доступности. Но, с другой стороны, такая мотивация к коммуникации становится признаком особого знания о мире, доступного по Петрушевской только женщинам и детям: «Это особое знание-ведение присутствует в текстах как игровое и воображаемое начало, имеющее целью ввести мир в заблуждение относительно собственного «Я» или, наоборот, доказать несостоятельность внешнего, негативного перед внутренним позитивным. Примером этому служит блестящий рассказ О.Комаровой «Комаровство», где героиню окружающие воспринимают как «серую мышку» которая никому не интересна и которую более яркие ее подруги используют для того, чтобы она посидела с ребенком, пока они радостно бегают на свидание. И никто не знает, что она «внутри себя» - жена легендарного разбойничка Комарова из старинного городского жестокого романса и почитательница и последовательница волшебного бога Бальдра - героя старинной Эдды». [12].
4. Заключение: Людмила Петрушевская и Виктория Токарева к контексте русской женской прозы двадцатого века
История литературной критической традиции склонна сравнивать, сопоставлять имена своих героев – Блок и Белый, Цветаева и Ахматова, Достоевский и Толстой. В таком подходе есть много плюсов и существенные основания на существования. Действительно, судьбы и миры гениев часто пересекаются, дополняют и оттеняют друг друга. Порой, для понимания текста одного автора необходимо знать и понимать произведения его напарника по перу, его предшественников, его наставников и учителей. Так, читая Гамсуна, нельзя не вспомнить Достоевского, читая писателей западного модернизма и постмодернизма, нет права не знать текстов Ницше и Шопенгауэра.