По книге Зюськинда "Парфюмер" или "Контрабас"

По книге Зюськинда "Парфюмер" или "Контрабас"

Для постмодернизма характерно эклектическое смешение стилей, мотивов и приемов. Здесь культивируется «цитатность», референциальность, заимствование сюжета, интертекстуальность, произвольное фрагментирование, повторы, перечисления, перегруженность аллюзиями, семиотическая избыточность. Литературные формы (например, гротеск и фантастика) переходят в «антиформы», передающие безумие, насилие, апокалиптичность. Искусство постмодерна выполняет функцию, обратную функции человеческой культуры: оно превращает упорядоченный космос в хаос (ср. – «в контрабасе есть архаика»). Стиль пастиш представляет собой одновременно фантазию, пародию и автопародию, причем где есть подлинный текст, а где пародия, остается неясным. Постмодернизм стремится включить в современное искусство весь опыт мировой художественной культуры путем ее иронического цитирования. В «Контрабасе» имеют место постоянные ссылки на классические музыкальные произведения: (упоминается, например, вторая симфония Брамса, симфония си-минор Шуберта), герой, обращаясь к классике, говорит о своей боязни анархии, свободной импровизации. Однако, пародийным оказывается как само упоминание о музыкантах в таком контексте, так и подчеркнутая его непочтительность: Бетховен мог играть только на пианино и плохо, Шуберт не тянул на солиста, у Вагнера были отвратительные черты характера и сыпь на лице, а также его партитуры пестрят ошибками, Моцарт всеми переоценивается и т.д. Герой живет в мире музыки и при этом утверждает, что классики беспощадно уничтожили все, что противостояло их воле. Характерен приведенный эпизод с исполнением «Зигфрида» в амфитеатре Оранжа: на античной классической сцене беснуются германские боги, и все заканчивается повальным пьянством музыкантов. Итак, классика является некой гарантией упорядоченности мира, но и она содержит в себе хаос и хаосом оборачивается.
Для литературы постмодерна характерно многоуровневое письмо, предполагающее вертикальный и горизонтальный тип чтения. Монолог автора, перемежающийся последовательными действиями, включает экскурсы в историю (герой то рассказывает о происхождении и видах контрабаса, то о великих музыкантах).
Кроме того, основной содержащей постмодернического мировоззрения становится понятие об иллюзии: стать великим художником (писателем) есть создать иллюзию такового. В связи с этим, важной оказывается философская концепция симулякра (Ж.Деррида) – псевдовещи, которая будучи внешне подобна вещи на самом деле оказывается отрицанием как самой вещи, так и ее копии. В мире Зюскинда все оказывается иллюзией: даже любовь на самом деле лишает человека идентичности (в качестве примера приводится виолончелист, полюбивший певицу и превратившийся из хорошего музыканта в посредственного аккомпаниатора), то, что является основой существования, превращается в тяжкий крест, значимость – в незначительность, талант – в ремесло. В основе постмодернического мировоззрения лежит также положение Жака Деррида «Мир – это текст». Таким образом, сама история человеческого рода рассматривается как поиск жанра, а постмодернизм зиждется на недоверии к метатексту и утверждении его нестабильности, которое выражается через пародию на метатекст. В пьесе по-видимому происходит некое действие (герой снимает и ставит пластинки, извлекает звук из инструмента, пьет пиво), однако, на деле не происходит ничего, эти действия не уникальны, они могут повторяться изо дня в день, в течение всей жизни. Герой формирует себя через свой монолог, через музыку, но и это оказывается пародией – он рассуждает о предопределенности своей любви («мне нужна женщина, мне противоположная, я бы не мог влюбиться в виолончелистку или арфистку», «мне нужна женщина, которую я не смогу получить»), но физиологические потребности диктуют свое – женщины любят тех, кто много зарабатывает и не ценят образования и умения, а герой от утверждения своей незаменимости переходит к крику отчаяния («она не смеет ходить в ресторан с другими», «я не допущу, чтобы моя жена пела Аиду, а я простой контрабасист»), а затем к полному самоуничтожению («вы верите, что я вообще могу понравиться женщине?»). Герой хочет обратить на себя внимание певицы фальшивой нотой (что означает разрушение диктата музыки), но решает достичь той же цели первоклассной игрой, но его игру никто не замечает. В результате герой признает себя не музыкантом, но ремесленником, и его игра на контрабасе оказывается следствием не неких метафизических причин, а всего лишь нехватки таланта для игры на скрипке, дирижирования, композиторства. Каждый оказывается на своем месте и не вправе спрашивать, как он здесь оказался (наибольшая ошибка нашего времени – уверенность всех и вся, что они могут мыслить). Контрабасист Государственного оркестра как чиновник от музыки оказывается прекрасно социально устроенным, он не может вылететь из оркестра – как «простой директор», он обеспечен пенсией и страховками, но при этом он лишен права свободного творчества, он замкнут в благоустроенном пространстве, и это означает для него полную безысходность и обнищание души. Выходом для него является крик во время премьеры, зов, обращенный к певице, который для него будет означать крушение этого благоустроенного мира, а ей запомнится лишь как анекдот. И также курьезен финал монолога: «Если я закричу, вы сможете прочесть об этом в газете». Окончательная судьба человека вновь заключается в текст, в цитату из газеты. Конец вселенной оказывается анекдотом, в лучшем случае, газетной сенсацией.
Итак, можем ли мы отнести пьесу Зюскинда «Контрабас» к явлениям эпохи постмодернизма? В пьесе поднимаются проблемы, вечные для любого направления искусства: вопрос о маленьком человеке, соотношение благоустроенности и творчества, какова зависимость положения человека от его самоутверждения, что такое музыка, любовь и свобода. Однако, споосбы разрешения этих проблем, равно как и литературные приемы, используемые автором, являются характерными для литературы постмодерна.
ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА