Представление о жизни и смерти у представителей различных проффесиональных групп ( на примере психологов и сотрудников службы спасиения)

Содержание
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ
1.1. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ – КАК ФЕНОМЕН ПСИХИКИ ЧЕЛОВЕКА
1.2. ЖИЗНЬ И СУЩНОСТЬ ЕЕ ПОНИМАНИЯ РАЗЛИЧНЫМИ ПСИХОЛОГИЧЕСКИМИ И ФИЛОСОФСКИМИ ШКОЛАМИ
1.3. ФЕНОМЕН ЖИЗНИ И СМЕРТИ В ФИЛОСОФИИ И ПСИХОЛОГИИ
1.4. ФЕНОМЕН СМЕРТИ И СТРАХ СМЕРТИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ РАЗЛИЧНЫХ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ШКОЛ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ

Представление о жизни и смерти у представителей различных проффесиональных групп ( на примере психологов и сотрудников службы спасиения)

3) трансформация веры в загробное существование;
4) трансформация веры в связь между смертью и грехом, страданием.
Психоаналитическая школа З Фрейда. Фрейд в работе «По ту сторону принципа удовольствия» выдвинул идею о том, что организм был бы уничтожен полным энергии внешним миром, если бы не был снабжен специальным защитным механизмом, действующим как барьер для раздражителей. Швейцарский психоаналитик и теолог Оскар Пфистер счел это предположение полезным для понимания механики переживаний, возникающих в момент сближения человека со смертью. Согласно его концепции, шоковые фантазии спасают человека от избыточной эмоциональной травмы и действуют как защитный механизм, оберегающий индивида от потери бодрствующего сознания и ухода в сон или обморок. Следовательно, такой механизм подобенсновидению, охраняющему сон. Когда угроза слаба – человек отреагирует, утратив способность говорить и двигаться. Сильная угроза приводит к высокой степени активности, стимуляции мышления. Когда реально бороться с опасностью больше нет смысла, ориентация на реальность выключается и подавленные фантазии вступают в действие. Бегство в трансперсональное переживание рая, согласно психоаналитическим концепциям, является регрессией в период безопасного перинатального существования. Пфистер, обсуждая природу сознания, высказывается в пользу того, что сознание несет в себе и бессознательные элементы, поскольку содержит знание об опасности, активизирующееся при шоковых переживаниях (51, с. 724).
Исследуя проблемы смерти, 3. Фрейд ввел понятия «влечения к жизни» и «влечения к смерти». Влечение к смерти – это присущие индивиду бессознательные тенденции к саморазрушению и возвращению в неорганическое состояние. Влечения к жизни и смерти противоположные и едины в одно и то же время. 3. Фрейд видел сходство предложенного немецким генетиком А. Вейсманом деления на смертную сому (тело в узком смысле) и бессмертную (при определенных условиях) зародышевую плазму с идеей влечения к смерти и к жизни (46, с. 154).
Картография бессознательного С. Грофа. На основании изучения влияния на психику ЛСД и влияния ряда нефармакологических способов воздействия на сознание, в частности управляемого дыхания, С. Грофом разработана оригинальная концепция строения бессознательной психики, а также предложены на ее основе своеобразные психотерапевтические методики, в частности психоделическая и голотропная психотерапия. При психоделической терапии используется прием психоделиков (ЛСД), а при голотропной терапии применяется методика управляемого дыхания для получения и использования в лечебных целях измененных состояний сознания. Теоретические и практические подходы С. Грофа обнаруживают связь с психоанализом и телесно-ориентированной биоэнергетикой (есть ее различные направления, но в основе их всех лежат идеи о наличии некой всеобщей мистической природной энергии).
По мнению С. Грофа, за областью индивидуального бессознательного лежат более глубокие и труднодоступные перинатальная и трансперсональные его сферы. В индивидуальном бессознательном конденсируются индивидуальные психологические травмы, незавершенные гештальты, биография человека. Характер процессов в этой области весьма схож с явлениями, которые описывает 3. Фрейд (51, с. 725).
В перинатальной области обнаруживаются «системы конденсированного опыта», содержащие память о процессах рождения и смерти. Например, во время сеансов управляемого волей дыхания («голотропное дыхание») на определенном этапе гипервентиляции у человека возникают своеобразные ощущения боли и умирания. Причем подчеркивается, что человек ощущает себя как будто перешедшим свои индивидуальные границы и переживающим боль целой группы людей, всего человечества (параллели с коллективным бессознательным К.Г. Юнга). Именно такие переживания встречаются и у человека в состоянии клинической смерти (51, с. 726).
С. Грофом подробно описывается картография перинатальной области бессознательного с выделением четырех «базовых перинатальных матриц» (БМП), каждая из которых имеет собственное эмоциональное и психосоматическое содержание.
БМП-1 интегрирует опыт биологического единства с матерью во внутриутробном периоде жизни (переживания единения с природой и космосом, удовлетворения любых потребностей).
БМП-2 отражает процесс начала рождения, когда шейка матки еще закрыта (прежнее равновесие нарушается периодическим «давлением» с пульсирующими переживаниями «поглощения» чем-то космическим, бесконечной боли и безысходности).
БМП-3 характеризует уже процесс продвижения плода по родовому каналу (нара­стание страданий, но уже с оттенком удовольствия и появлением «вулканического» типа экстаза).
БМП-4 биологически связана с непосредственным выходом ребенка из чрева мате­ри, когда снижается внешнее давление («иллюминативный» тип экстаза с видениями больших помещений и яркого света, ощущениями счастливого спасения).
В более поздних работах Грофа им была добавлена еще одна БМП, которая располагается между второй и третьей матрицами.
Трансперсональная сфера размещается глубже перинатальной и является частью психики, в которой наиболее полно проявляются эффекты коллективного бессознательного. Их общим знаменателем является ощущение выхода сознания за привычные границы Ego, времени и пространства. Хотя мы встречаемся с трансперсональным опытом уже на перинатальном уровне, здесь же переживания человека в этом плане становятся наиболее яркими; это так называемые эмбриональные воспоминания, а также идентификация себя с животными, растениями и даже неживой природой. К этой категории относятся и случаи «видения» абстрактных архетипических паттернов, интуитивное понимание универсальных символов (крест, инь-янь, свастика, пентаграмма, шестиконечная звезда). Случаи телепатии, ясновидения и ряд других парапсихологических феноменов также относятся к этой области (51, с. 727).
Л. Уотсон считает, что в ходе истории отношение к смерти повторяло последовательность стадий умирания. В человеческой истории было время, когда люди отказывались верить в то, что смерть представляет собой естественное событие, предпочитай возлагать ответственность за нее на какие-либо одушевленные или неодушевленные силы. Это отчетливо проявляется в погребальных обрядах цивилизаций, населявших Дельту (шумеров, ассирийцев, египтян). Затем наступает период принятия смерти как реального, завершающего жизнь события, характерного для иудейско-эллинских цивилизаций. Далее следует стадия отрицания смерти, попытки преодолеть ее реальность. И, наконец, как и при падении с высоты, сегодня цивилизация настолько приблизилась к краю пропасти, что трансценденция является ее единственной защитой от гибели (51, с. 728).
Американский врач Р. Моуди указывает, что пережитый опыт умирания (люди, побывавшие в состоянии клинической смерти и выведенные из него) производит, как правило, умиротворяющее воздействие. Большинство из побывавших «по ту сторону бытия»: а) перестают бояться смерти; б) производят переоценку основных представлений; в) изменяют образ жизни.
Если раньше, как свидетельствует Ф. Арьес, смерть была рядовым событием, не вызывавшим отрицательных эмоций и не насыщенным личностными смыслами, то современный человек психологически больше вовлечен в проблему смерти: он одновременно и озабочен смертью, и отрицает ее. Но у разных людей смерть вызывает разные реакции: люди, обретшие смысл жизни, имеющие четкие жизненные цели, меньше боятся умереть и способны думать о ней спокойно. Смерть – такая объективная онтологическая реалия, как и жизнь. Всему, что носит витально-органический характер свойственно стремление к снятию внутренней напряженности жизненных противоречий и возврату в неорганическое состояние. (8, с. 90).
В последние годы жизни многие обозревают свою жизнь в ретроспективе. Такое обозрение выполняет важнейшие функции: человек разрешает в себе старые конфликты, переосмысливает поступки, прощает себе ошибки и даже открывает в себе что-то новое. Смерть открывает перед стареющим человеком необходимую перспективу, и, как ни парадоксально, умирание может быть процессом подтверждения обязательств человека перед жизнью. Особый вопрос современности, имеющий нравственную подоплеку, – индивидуальное право человека на добровольную смерть и проблема эвтаназии (убийства из милосердия). По некоторым сведениям, 3. Фрейд в 83-летнем возрасте, страдая от многолетнего рака горла, решил, что «жизнь превратилась в сплошную пытку и больше не имеет смысла». Он заключил соглашение со своим врачом, что тот введет ему смертельную дозу морфия, если 3. Фрейд решит, что не в силах больше выносить боль и фрустрацию. Врач выполнил волю 3. Фрейда.
Такой «вызов» преждевременной смерти именуется активной эвтаназией, поскольку он инициирован самим больным, считающим свое состояние невыносимым и безнадежным. Иногда решение об эвтаназии вынуждены принимать близкие больного и врачи. В Америке они руководствуются гарвардскими критериями для установления необратимого прекращения функционирования (смерти) мозга: невосприимчивость и отсутствие реакций даже при использовании болезненных стимулов; отсутствие движений и дыхания; отсутствие рефлексов; ровная линия электроэнцефалограммы; отсутствие притока крови к мозгу и циркуляции внутри него (46, с. 158).
1.4. Феномен смерти и страх смерти в исследованиях различных психологических школ
Смерть присуща лишь организмам, размножающимся исключительно половым путем, т. е. высокоорганизованным живым существам; следовательно, с точки зрения земной истории смерть существует не так уж давно. Зародышевая плазма обладает потенциальным бессмертием: благодаря наследственности она переходит из поколения в поколение. Размножение, рассматриваемое с позиций существования рода, есть отрицание смерти. Теология рассматривает смерть как расплату за грехи; милость Божья обещает воскресение. Все попытки придать надежную основу вере в бессмертие человека с самого начала обречены на неудачу и имеют своей целью избавить Я от неотвратимой угрозы смерти или требовательной божественной воли тем, что Я объявляет о неприступной зоне, в которой оно есть Бог (Рильке).
В экзистенциализме Хайдеггера человеческое существование выступает как бытие, идущее к смерти, т. е., по сути дела, оно является страхом. Человеческое существование пребывает в страхе перед ничто, возможной невозможностью его существования. Смерть – возможность бытия, которая может овладеть даже самим человеческим существованием (так считает и Рильке). Личное существование является поэтому прелюдией смерти. «Предшествующее свободное становление для собственной смерти освобождает от потерянности в случайно появившихся возможностях, освобождает т. о., что фактическую возможность, которая предполагает неизбежную возможность смерти, оно понимает и избирает, прежде всего, лично. Заглядывание вперед раскрывает существованию – как предельной возможности – его цель и, т. о., уничтожает всякую возможность опереться на уже достигнутое существование (52, с. 105).
Смерть вызывает у человека беспокойство своей неизбежностью, неотвратимостью, с одной стороны, и неопределенностью наступления, с другой стороны. Здоровый или временно больной человек подавляет и вытесняет мысль о смерти. Танатофобия – неотвязный страх смерти, которым страдает человек, которому смерть непосредственно не угрожает – это признак невроза. С проблемой умирания и смерти медицинский работник встречается, особенно при контакте с очень тяжело и длительно страдающими больными. В прошлом «душевное утешение» таким больным предоставляли священники и религиозные организации. Измененные общественные условия с уменьшением религиозности ставят на место священника врача, сестру, психолога. Они должны были бы обеспечить больному право на достойное умирание. Для этого необходимо рассмотреть в особенности биологические, клинические, психологические и философские взгляды на смерть и подготовить психотерапевтические методы, с помощью которых можно было бы справиться с критическим психическим состоянием больного. Эта рабочая направленность, объединенная под названием танатология – наука о смерти – скорее находится в начале своего развития (30, с. 240).
Вкладом в эту проблему являются так наз. психологические вскрытия (Вайсман, Кастенбаум), проводимые в институте гериатрии в Массачусетсе. На конференции лечащих врачей, медицинских и социальных сестер, психологов и психиатров и священников оценивается жизнь умершего, главным образом, перед началом смертельного заболевания и его поведение в течение болезни. Исследования показали, что наступлению смерти может в большой степени способствовать эмоциональный и социальный кризис, ее может ускорить капитуляция и особенно потеря возможности очень старых и слабых больных понять окружающий мир. Эти больные также испытывают наибольший страх смерти. «Психическая аутопсия принесет не только пользу. Мы больше узнаем о том, как обращаться с больными, узнаем их потребности, и будем иметь возможность сделать то, в чем умирающий действительно нуждается. Кроме того, психологические вскрытия могли бы способствовать пониманию нужд старых людей и старости».
При подготовке человека к смерти можно опереться на некоторые философские определения и примеры. Неизбежность смерти заставляет человека решать, действовать, жить полной жизнью и не откладывать свои действия до бесконечности. Примером философского попирания смерти было мировоззрение Эпикура, который говорил, что смерть нас не касается, так как когда мы здесь – то смерти еще нет, а когда есть смерть, то нас уже нет. По мнению Спинозы: мудрость человека заключается не в мысли о смерти, а в мыслях о жизни. Сдвиг от мысли о смерти к мысли о жизни и к воспоминаниям о ее течении может также помочь умирающему примириться со смертью, а тем самым и облегчить умирание. Это смещение тем легче, чем большую эмоциональную опору имеет умирающий в своем окружении, следовательно, во враче и в сестре (30, с. 241).
Профилактически необходимо нарушить табу о смерти и готовиться к ней еще в состоянии полной силы и здоровья. Полезной может быть также и апелляция к альтруизму каждого из нас: сделать собственное умирание переносимым и приемлемым, как можно менее тяжелым для окружающих, оставить о себе самые лучшие воспоминания, проявить сопротивляемость и мужество. Речь идет о мужестве без риска – в отличие от мужества и отваги в обычной жизни. Но мужество по отношению к смерти проявится в том случае, если оно было прочной чертой личности больного. С трудом его может вдохнуть в умирающего извне здоровый человек.
Уже было упомянуто о том, что мера страха смерти не соответствует фактической опасности. Является парадоксом, что в цивилизованном обществе, где физическое состояние людей отчетливо улучшается, увеличивается психологическое опасение болезни и смерти, в первую очередь опасения болезней, переживаемых как «коварные» (инфаркты, рак). Обратим внимание на некоторые более широкие аспекты проблемы (30 с. 242).
Современное промышленное общество создает в людях стихийно-потребительское отношение к жизненным ценностям. Некоторые элементы этого отношения проникают и в образ жизни в социалистическом обществе. Возникают определенные правила, в соответствии с которыми гражданин должен обеспечить себе какой-то «обязательный стандарт». Перед его глазами стоят потребительские идеалы (автомобиль, дача, вилла, тип отпуска, одежды, оборудование квартиры), а также и личные идеалы (внешний вид, сексуальная реализация, спортивная форма). Так в людях возникает ощущение права, а также обязанности «пользоваться жизнью», потребление перестает быть средством и становится целью, не взирая на цену, которую необходимо платить, будь то в финансовом, медицинском отношении, или в виде создания угрозы для человеческих отношений. Мысль о смерти, о неотвратимом конце отступает в тень социально-психологического процесса. Тяжелая болезнь или неожиданная смерть близких потом действует как ошеломляющий удар на психически не подготовленных потребителей жизни. Излишняя популяризация прогресса медицинской науки иногда поддерживает в людях утверждение в ее почти неограниченных возможностях, что еще больше увеличивает риск разочарования. Особенно те люди, которые не очень заняты на работе и не выполняют полезной общественной работы и остаются в тяжелые моменты одинокими, все чаще возвращаются к мыслям о том, что угрожает их жизни и здоровью.
Религиозные мыслительные системы, которые в прошлом составляли определенную часть образа жизни, воспитывали в людях определенные «психические антитела» против страха перед болезнью и смертью. Культ страдания в обрядах и молитвах («Помни о смерти!») делал из мысли о смерти, болезни и страданий составную часть психической оснащенности человека, страдание становилось заслугой, которая якобы будет в загробной жизни справедливо оценена. Религиозные институты действовали так с исторической точки зрения в соответствии с интересами правящих властей, но индивидуально или групповым способом они могли предоставить посредством фиктивных ценностей облегчение от жизненных тягот. Атеистическое мировоззрение в сущности содержит гораздо меньше иллюзий, уводящих от жизни фантазий и ритуалов (30, с. 243).
Психологическая подготовка к смерти предполагает исследование некоторых ее философских аспектов. Осознание неизбежности смерти, в частности, заставляет человека принимать решение о том, провести ли ему оставшееся отведенное природой время в ожидании неизбежного трагического финала или действовать вопреки всему, жить полной жизнью, максимально реализовывая себя в деятельности, в общении, вкладывая свой психологический потенциал в каждое мгновение своего существования.
Профилактически необходимо нарушить табу на разговоры и мысли о смерти и начать готовиться к ней еще в состоянии полной силы и здоровья (30, с. 239). При этом полезной может быть также и апелляция к альтруизму каждого человека: необходимо сделать собственное умирание переносимым и приемлемым, как можно менее тяжелым для окружающих, оставить о себе самые лучшие воспоминания, проявить сопротивляемость и мужество.
Мера страха смерти не соответствует в современном обществе фактической опасности. В цивилизованном мире, в котором физическое состояние людей отчетливо улучшается, увеличивается паническое опасение болезни и смерти, в первую очередь опасения болезней, переживаемых как «фатальные» (инфаркты, рак, СПИД). В особенности люди, которые не слишком заняты на работе и не выполняют полезной общественной работы, оставаясь в трудные моменты в одиночестве, все чаще и чаще возвращаются к мыслям о том, что угрожает их жизни и здоровью.
Различные религиозные системы, выполняя, таким образом, психопрофилактическую функцию, воспитывают в людях определенные «антитела» к страданию и смерти, резистентность по отношению к умиранию и болезни. Тема страдания в обрядах и молитвах делала из мысли о смерти, болезни и страданий составную часть психической оснащенности человека; страдание становилось своеобразной «заслугой», которая по достоинству будет оценена в загробной жизни. Религиозные институты предоставляли всегда подобным образом определенное облегчение в ситуациях реальной угрозы умирания и смерти. Атеистическое мировоззрение по сравнению с религиозным содержит гораздо меньше иллюзий (52, с. 106).
Различают ряд наиболее характерных психологических реакций на опасность или близость смерти (30, с. 240):
1) смирение и спокойное принятие неизбежного;
2) пассивная капитуляция, проявляющаяся в апатии и безразличии;
3) уход в будничные повседневные разговоры и события;
4) уход в фантазию о бессмертии;
5) конструктивная деятельность компенсаторного плана, полезная (завершение важной работы, разрешение семейных проблем и т. д.) или проблематичная, которая носит характер злоупотребления (употребление токсических веществ, переедание, злоупотребление эротическими и сексуальными переживаниями) – наблюдается при относительно сохранных физических и психических способностях.