Социальная оплитика и её роль в развитии современного общества

Содержание:
Введение
1. Цели социальной политики российского государства
2. Инструменты и механизмы социальной политики государства
3. Анализ социальной политики государства за 1990-2007 гг.
Заключение
Список использованной литературы

Социальная оплитика и её роль в развитии современного общества

регулирование должно исходить из задачи обеспечения органического единства экономического и социального содержания в государственных программах и планах развития экономики страны при ведущей и определяющей роли второго. Подобное понимание приоритетности названных сфер жизнедеятельности современного общества и государства вытекает из того, что опыт мирового развития выявил устойчивые тенденции превращения человека не только в ведущий фактор экономического роста и развития, но и в главную его целевую функцию. Тем самым социальная сфера экономики страны и инвестиции в нее, осуществляемые в виде инвестиций в знания, образование, культуру, науку, при прочих равных, становятся решающим и главным условием научно-технического и социального прогресса в стране и мире;
современная Россия имеет безусловные преимущества перед Западом, поскольку на Западе процесс превращения массовой физической силы в интеллектуальный фактор развития (человеческий капитал) стал следствием длительного технического прогресса, в то время как в России он обусловлен прежде всего природными и геополитическими факторами;
особенность формирования общественного богатства России и ее отдельных регионов основывается на сочетании двух рент: природной и интеллектуальной. При этом эффект от интеллектуальной ренты ныне приобретает особое приоритетное значение, а в разумном сочетании с эффектом от природной ренты становится главным стратегическим источником инвестиций в человеческий капитал. Эти инвестиции должны рассматриваться не как благотворительная раздача средств, а как целенаправленные вложения в знания, образование, здравоохранение, то есть во все то, что является основой современного понятия «качество жизни». В данном случае бытовавшая ранее у нас практика раздачи стратегически важных для развития нации фондов рентного типа превращается в принципиально новые процессы и контуры российской модели формирования и использования этих фондов. Этот способ получает в России развитие в форме приоритетных национальных проектов «Здоровье», «Образование», «Комфортное бесплатное жилье – гражданам России», «Развитие агропромышленного комплекса» и др.
Современное состояние развития мировой экономики в целом и социально-экономическая ситуация в самой России определяют «социальный заказ» на безотлагательное создание российской национальной модели развития отраслей социальной сферы отечественной экономики на основе активного привлечения инвестиционных ресурсов за счет всех источников (государственных, частных, смешанных (с долей иностранного участия), а также средств спонсоров и благотворителей).
Осуществляемый в России переход к политике инвестиционного развития отраслей социальной сферы нашей экономики связан с успешной, контролируемой государством практикой реализации следующих основных этапов осуществления мер, составляющих процедуры проведения данной политики в масштабе страны в целом и отдельных регионов России:
формулировка основных целей и концепций инвестиционного развития отраслей социальной сферы экономики;
разработка понятийного аппарата проблемы;
анализ причин и следствий функционирования;
выработка путей и средств достижения намеченных целей и решения поставленных задач;
определение критериев оценки и механизмов принятия решений;
разработка механизма (индикаторов) определения и процедур анализа состояния и развития социальных процессов;
составление перечня социальных услуг, социальных стандартов и норм, определяющих степень обеспечения социальных гарантий;
разработка показателей развития социальной структуры и социальной инфраструктуры, норм обеспечения социальными услугами;
разработка функциональных обязанностей субъектов социальной политики, определение механизма разграничения полномочий и ответственности субъектов в развитии отраслей социальной сферы экономики страны и каждого ее региона.
Основная идея, лежащая в основе построения российской модели социальной политики государства предполагает наличие адекватного требованиям времени механизма. Формирование этого механизма должно происходить за счет всех видов ресурсов, которыми может и должен обладать район, включая доходы от природно-рентных источников, поступлений из федерального бюджета, средств предприятий и организаций, действующих на территории региона, средств спонсоров и благотворителей.
Необходимость решения качественно новых для условий современной России социальных задач и проблем в таких важнейших сферах жизнедеятельности российского общества и государства, как сферы здравоохранения, образования, ЖКХ и АПК, привела к появлению отечественной практики государственного регулирования разработки и реализации приоритетных национальных проектов – ПНП. Эти проекты прямо нацелены на повышение эффективности мер государственного регулирования развития данных сегментов экономики страны. ПНП можно классифицировать как скоординированную по своим целям и задачам форму государственного воздействия на процессы решения актуальных социальных задач и проблем в конкретных областях жизнедеятельности российского общества и государства, в полной мере обеспеченную материальными, трудовыми, финансовыми и другими ресурсами для достижения намеченных целей и задач в наиболее важных и социально значимых отраслях социальной сферы экономики страны и ее регионов, в заранее определенных объемах, качестве и сроках достижения намеченных социальных результатов. Значение ПНП и их место и роль в системе государственного регулирования развития отраслей социальной сферы экономики современной России и в практике решения актуальных социальных задач нашего общества и государства состоят, как минимум, в следующем:
ПНП обеспечивают процесс усиления и обеспечения программно-целевой проработки принимаемых органами государственной власти и хозяйственного управления всех уровней решений в области развития и совершенствования деятельности подразделений, входящих в состав жизненно важных отраслей социальной сферы экономики России;
ПНП призваны обеспечивать государственные гарантии, намеченный уровень и качество полученных гражданами России социальных благ и услуг в строго определенные сроки и по месту предоставления и потребления соответствующих социальных благ и услуг;
ПНП выступают качественно новой формой государственного воздействия на практику решения важнейших социальных задач и проблем в области социального развития, социальной защиты и социальной поддержки граждан России, адекватной складывающимся в экономике страны реалиям рыночного хозяйствования.
Конечно, опыт разработки и реализации ПНП в современной России пока крайне мал (с декабря 2005 г.), тем не менее данная форма реализации социальной политики российского государства представляется весьма актуальной и эффективной. Об этом, в частности, свидетельствуют предварительные итоги реализации ПНП за период 2006 г.
3. Анализ социальной политики государства за 1990-2007 гг.
Экономические данные позволят нам определить, почему социальные программы оказывались не обеспеченными материальными ресурсами и, в конечном счете, оказывались все невыполнимыми.
Осуществленная в России в 1990-е гг. реформа системы собственности оказалась насильственно навязанной российскому обществу его политической элитой. Она была проведена в спешке, без учета мнения самого общества.1 Социальные последствия приватизации в целом оказались негативными для большей части россиян. Главным итогом российской приватизации стало рождение нового «суперкласса» - олигархов. Это дало основания для критики того, как была проведена приватизация и о необходимости пересмотра ее основных итогов. Следует также учесть, что методы, которыми приватизация осуществлялась в России, самими ее архитекторами оценивались как «большевистские».2
По Конституции Российской Федерации 1993 г. в России было объявлено о существовании «социального государства», «политика которого ориентирована на формирование условий для свободной жизни и достойного развития человека» (Ст.7, §1). Социальная политика российского государства должна была выстраиваться в соответствии с указанной конституционной нормой. Однако не везде и не всегда исполнительной власти удавалось следовать установленной букве закона. Более того, Российская Федерация так и не ратифицировала «Европейскую социальную хартию» (Турин, 18.10.1961), гарантирующую социальную защищенность населения по «европейскому стандарту».
Социальная политика в России прошла два этапа: первый этап (с начала 1990-х гг. до 1996-97-го г.) - это даже не социальные реформы, а примитивная реакция на дефицит финансов; второй - с начала 1997 г., когда отношение к социальным реформам в России реально изменилось. До этого времени царила иллюзия: «Достигаем финансовой стабилизации, дальше экономический рост начинается сам собой, и все проблемы будут решены». К 1997 г. финансовая стабилизация была достигнута, а проблемы не решались. Стало ясно, что нужны специальные институциональные социальные реформы. Именно в этот момент стали серьезно обсуждать пенсионную реформу, реформу образования, здравоохранения.
В конце июля 1992 г. появилась «Программа углубления экономических реформ», в которой в качестве главной цели социальной политики правительства было названо повышение уровня и качества жизни граждан России, хотя стартом радикальных рыночных преобразований или всем известных «гайдаровских реформ» следует считать 2 января 1992 г.
В начале 1990-х гг. при проведении радикальных рыночных преобразований в государственной политике практически отсутствовали факторы социального развития. Это породило у большинства населения неуверенность в завтрашнем дне и отсутствие интересов к производительному труду вследствие неадекватности трудовых усилий и последующего вознаграждения. Общество переходного периода всегда было резко дифференцировано по степени социальной мобильности, по возможности и желанию населения «врастать» в новые социально-экономические условия. Реформаторы 1990-х гг. не учли того, что основная масса населения социально немобильна. Общество начала 1990-х гг. было не готово к резкому переходу на «рыночные рельсы», а отсутствие действенных рычагов социальной адаптации населения к рыночным преобразованиям породило массовую нищету.
Социальная политика российского государства указывала на то, что в это время оно лишь формально (на бумаге) продолжало оставаться социальным, а реально стало «социально безответственным», предоставив самих граждан на произвол судьбы. Анализ федеральной и региональной социальной политики российских властей указывает на то, что сами власти в большинстве случаев делали вид, что они решают социальные проблемы, чем на самом деле реально их решали. Власть больше говорила о проблемах в социальной сфере, но как только дело доходило до конкретных мер, оно ссылалось на некие объективные причины, которые не позволяли ей коренным образом, «раз и навсегда» решить застаревшие социальные язвы.
Судя по итогам социального развития последнего десятилетия ХХ в. власть регионов так и не выработала какой-либо более или менее единой политики в области социальной защиты своего населения. Преобладали патерналистские, т.е. традиционные для региона подходы. Государство брало на себя невыполнимые обязательства и тем самым вводило и себя, и все общество в заблуждение. Такую политику можно назвать не только «безответственной», но и «политикой социального обмана». Критику этой политики мы можем встретить на страницах российских СМИ того времени, а также научных периодических изданиях.
На основе совокупности таких признаков, как власть, уровень доходов, престиж, образование, образ жизни, стандарты потребления и ряд других, социологи выделяли десять слоев советского общества (данные приводятся по 1985 г.):
1) правящая элита в составе занятого населения составляла примерно 0,7 %;
2) управляющие специалисты - около 3,5 %;
3) творческая интеллигенция - 1,8 %;
4) квалифицированные специалисты умственного труда - 18,8 %;
5) служащие-неспециалисты - примерно 5 %;
6) промышленный рабочий класс - 22,3 %;
7) рабочие различных отраслей производственной и социальной сфер – 19 %;
8) обслуживающий персонал - примерно 13 %;
9) сельскохозяйственные рабочие и крестьяне - 15 %;
10) люмпен-пролетариат - слой трудоспособных, не занятых в народном или домашнем хозяйстве – 2,7%.3
Исследования 1970-80-х гг. показывали, что слои обеспеченных граждан (элита) составляли всего лишь 10-15 %, тогда как основная часть населения находилась примерно на одинаковом горизонте обеспеченности по самому низкому уровню. Наиболее простым инструментом для оценки бедности (малообеспеченности) и ее масштабов служил прожиточный минимум. Только с 1975 г. были установлены масштабы бедности и введены пособия для малообеспеченных семей. Тогда доход семьи равнялся 50 руб. в месяц (без учета структуры семьи) и считался порогом бедности. На этом уровне был установлен гарантированный минимум заработной платы и минимальная пенсия. В 1975 г. в СССР 16 % семей рабочих и служащих находились ниже установленной черты бедности. В сельской местности масштабы бедности были значительно больше.4
Коренные преобразования, происходившие в России в 1990-е гг. в сферах экономики и политики, существенно изменили и социальную структуру российского общества. Трансформация институтов собственности и власти внесла коррективы в критерии социальной стратификации общества, в формирование новых слоев и существование старых, в имущественное неравенство, в систему трудовых отношений. На социальную «арену» вышли новые слои и социокультурные образования, которых ранее не было в советском обществе, а на первый план выдвинулись проблемы явного имущественного и социального неравенства с элементами классовых противоречий и конфликтов.
В 1990-е г. существовало несколько вариантов деления россиян по уровню материальной обеспеченности. Согласно одним из них, на вершине общества находится узкий слой богачей – 3 %, слой средне обеспеченных составляет 7 %, бедных – 25 %, и нищих – 65 %. По другим подсчетам того же самого времени, слой богатых охватывал тогда всего 3-5 % населения, средне обеспеченных было - 12-15 %, бедных – 40 %, нищих – 40 %. По официальной статистике, люди с доходом ниже прожиточного минимума (в декабре 1993 г. он равнялся 42 тыс. руб.) составляли 27 % населения России.5 Все варианты подсчетов показывают, что в стране неуклонно шел процесс имущественной поляризации населения и массового обнищания.
Одним из факторов способствовавшим росту социальной дифференциации стала непродуманная политика государства во время приватизации начала 1990-х гг. По этому поводу и тогда и сегодня было высказано не мало критических замечаний, суть которых сводится к одному – государство (правящая элита) несет прямую ответственность за нагнетание социальной напряженности в России. «Главный архитектор» российской приватизации А. Чубайс стал одной из самых одиозных политических фигур всего того времени.
Социальная наука давно уже установила зависимость уровня дохода от принадлежности индивида к той или иной социальной страте. В середине 1990-х гг. российская социология эту зависимость классифицирует следующим образом:
«Богатые» (не более 1,5 % населения): «высший высший слой» - совокупный средний доход свыше 50 тыс. долл. в месяц на семью из 4 человек; «средний высший слой» - доход 25-50 тыс.; «низший высший слой» - 10-25 тыс.
«Средний класс» (около 25 % населения): «высший средний слой» - доход 5-10 тыс. долл.; «средний средний слой» - доход от 2-2,5 тыс. до 5-6 тыс.; «низший средний слой» - доход от 1 тыс. до 2-2,5 тыс. долл.
«Бедные» (примерно 70 % населения): «высший низший слой» - от 450 -500 до 1 тыс. долл. на семью; «средний низший слой» - от 150 до 450-500 долл.; «низший низший слой» - на уровне и ниже прожиточного минимума, т.е. ниже 150 долл. на семью.6
Данная схема весьма условна, поскольку относится ко времени, предшествующему кризис августа 1998 г. После указанного рубежа приведенные выше цифры должны быть существенно пересмотрены в сторону понижения.
Уровень социального неравенства в России в 1990-х гг. находился на отметке 12-13 (в СССР он не превышал 5, в Швеции – 6). Это свидетельствовало об углубившемся в эти годы разрыве между тонким слоем богатых и нищающих, составлявших уже большую часть российского общества.7
Соотношение доходов 10 % самых бедных и 10 % самых богатых к концу 1993 г. составляло 11:1, что уже превысило критическое для мировой практики значение (10:1); в 1994 г. это соотношение составляло уже 15:1, хотя в отдельных регионах оно достигало 27:1. В последние годы советской власти (1960-1980-е) этот коэффициент колебался по разным оценкам от 3:1 до 5:1.8
Социальный кризис ударил в первую очередь по слабо защищенным слоям российского общества – пенсионерам, студентам, инвалидам, безработным.9 Неудивительно, почему в эти годы одной из самых популярных тем в социологической науке становится тема «новых бедных» россиян. «Естественным» показателем уровня бедности для индустриально развитых стран является уровень в 8,7 – 9 %.10 В России этот показатель в 1991 г. составил уже 11,7 %, в марте 1992 – 17 %, в декабре 1993 г. – 28,2 %, в сентябре 1993 г. - 38,5 %, в 1994 г. – уже 40,2 %.11
В 1995 г. по данным исследований Института социологии РАН РФ уже 88 % россиян считало, что «новые русские» разбогатели за счет ранее занимаемых влиятельных должностей; 84 % - за счет разграбления и присвоения государственной собственности; 84 % - за счет родственных связей и лишь 14 % - за счет личной предприимчивости.12
«Либеральные реформы» 1990-х гг. получили в научной российской литературе неоднозначную оценку. Большинство, при анализе социальной политики, склонно оценивать ее с негативной точки зрения. Согласно их мнению, именно такая политика привела страну к дефолту 17 августа 1998 г. и падению кабинета министров С.В. Кириенко (т.н. «правительство молодых реформаторов» - А. Чубайс, Б. Немцов и др.). «Черный август» 1998 г. стал для постсоветской России еще одной социальной катастрофой национального масштаба.
1990-е гг. ознаменовались появлением в России гигантских частных состояний, сопоставимых с мировыми. Именно в эти годы отечественная наука впервые заговорила об олигархах.13 В списке богатейших людей мира, который регулярно публикует американский журнал «Форбс», впервые появляются фамилии российских олигархов, таких как: Б. Березовский (его состояние журнал оценивали тогда в 3 млрд. долл.), М. Ходорковский (2,4 млрд.), В. Алекперов (1,4 млрд.), Р. Вяхирев (1,1 млрд.), В. Потанин (0,7 млрд.), В. Гусинский (0,2 млрд.).14
Большая часть граждан Российской Федерации была в то время озабочена существованием в их государстве фактически «двух Россий» - «России богатых» и «России бедных». Отсутствие т.н. «среднего класса» или его незначительная представленность в социальной структуре российского социума стало одной из центральных тем научной литературы 1990-х гг.
Ряд авторов акцентировал внимание при выделении среднего класса на совокупности «признаков и функций: профессия, образование, профессиональный статус, доход, сбережения, инвестиционное поведение, социальное воспроизводство, социально-политическая стабилизация». При этом особо подчеркивалось, что высокий доход не является ключевым признаком отнесения субъекта к среднему классу.15
Исследования РНИСиНП на конец 1998 г. показали, что доля среднего класса в составе занятого населения страны составляет около 18 %. И при этом сам средний класс явно делится на «верхний средний» слой, «средний средний» слой и «нижний средний».16 По данным альтернативных исследований 2001 г. доля среднего класса в России составляла примерно 15 % от всего населения страны. По мнению В.В. Согрина, среднего класса как такового в России в 1990-е гг. не существовало, но была огромная проблема: некому было исполнять важнейшую для обеспечения прогрессивного развития функцию социального стабилизатора, смягчающего силовые действия классов-оппонентов, препятствующего лобовым столкновениям их политических представителей.17