Использование заимствованных слов в русской литературе 18-20 веков на примере произведений: Державин "Ода", Пушкин "Евгений Онегин", Пастернак (стихотворения)

Содержание:
Введение
Глава 1: Заимствования в одах Г.Р. Державина
Глава 2: Роль заимствованных слов в романе в стихах «Евгений Онегин» А.С. Пушкина
Глава 3: Заимствованные слова в лирике Б.Л. Пастернака
Заключение
Список использованной литературы и источников

Использование заимствованных слов в русской литературе 18-20 веков на примере произведений: Державин "Ода", Пушкин "Евгений Онегин", Пастернак (стихотворения)

Нам представляется важным отметить некоторые факты развития языка, которые нашли свое отражение в романе «Евгений Онегин». Так, например, даже неподготовленный читатель заметит частое появление написанных латиницей слов (вроде madame, monsieur), входивших в русский язык как полноправные (существительные здесь согласуются с прилагательными и проч.):
Как dandy лондонский одет…
(11 ; 6)
Приходит муж. Он прерывает
Сей неприятный tête-à-tête …
(11 ; 175)
Новые явления в структурах повседневности быстро находят воплощение в пушкинском языке (причем упоминаются также те, которые совсем недавно вошли в моду: «боливар», «брегет») (11 ; 11). Карточные и танцевальные термины часто используются в романе, где постоянно описывается досуг высших слоев общества:
…На вист вечерний приезжает…
(11; 76)
…Уж восемь робертов сыграли…
(11 ; 113)
...И бесконечный котильон
Ее томил как тяжкий сон…
(11 ; 117)
Важно, что в «Евгении Онегине» Пушкин оперирует также понятиями, которые не встречались, например, у Державина ввиду возвышенного стиля большинства его произведений, но существовали уже и в языке XVIII века:
Сей Грандисон был славный франт,
Игрок и гвардии сержант.
(11 ; 45)
…Бренчат кавалергарда шпоры…
(11 ; 17)
Важную как для литературоведения или истории культуры, так и для лингвистики проблему использования галлицизмов и вообще заимствованных слов в языковой практике в первой четверти XIX века Пушкин поднимает в своем романе несколько раз и очень изящно, без чрезмерного напора:
В последнем вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический Словарь.
(11 ; 15-16)
Она казалась верный снимок
Du comme il faut… (Шишков, прости:
Не знаю, как перевести).
(11 ; 171)
Ю.М. Лотман пишет, что нельзя воспринимать Пушкина однозначно: его слова не только «ирония в адрес иноязычной лексики и европеизированного быта русского денди», но также и «противоположная ирония в адрес шишковистского лексического ригоризма», «Таким образом, Пушкин, касаясь остро дискуссионной темы, дает сложное переплетение разнонаправленных высказываний и оттенков мысли, ни одно из которых в отдельности не может быть отождествлено с его позицией» (8 ; 575-576). Действительно, подобную двойную иронию можно найти и в другой части текста:
…На модном слове идеал
Тихонько Ленский задремал…
(11 ; 126)
С другой стороны, Пушкин, характеризуя письмо Татьяны и соответственную эпистолярную культуру, пишет:
Доныне дамская любовь
Не изъяснялася по-русски,
Доныне гордый наш язык
К почтовой прозе не привык.
(11 ; 63)
По мнению Ю.М. Лотмана, «любовное письмо требовало слога более книжного, чем устная речь … и менее книжного, более сниженного, чем язык церковных текстов». А.С. Кайсаров в начале 1810-х гг. также отмечал наличие в русском языке «вакуума между просторечием и высокой церковной речью, заполняемого употреблением иностранных языков: «Мы рассуждаем по-немецки, мы шутим по-французски, а по-русски только молимся Богу или ругаем наших служителей» (8 ; 620-621).
Как следствие этого явления, целые пласты языка в пушкинскую эпоху функционировали исключительно на прочном фундаменте заимствований. Русский язык не мог предоставить традиционных эквивалентов, или же они были слишком громоздкими и смешными (как известные выражения Шишкова):
Мне галлицизмы будут милы,
Как прошлой юности грехи…
(11 ; 64)
Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна, молча, оперлась.
(11 ; 80)
Здесь «машинально» выделено автором в тексте курсивом, поскольку эта рифма воспринималась как шокирующая в поэтическом тексте цитата из разговорного языка, своего рода «резкий диссонанс» (который только усиливается кавычками) (8 ; 631)
В заключение нам хотелось бы отметить, что язык А.С. Пушкина, выраженный в романе «Евгений Онегин», явил собой важный шаг на пути к прогрессу русского литературного языка и его окончательного конституирования. Заимствования, которые вошли в текст этого романа, отражают обозначения для предметов, явлений и понятий из самых разных сфер жизни общества – политической, социальной, культурной, повседневно-бытовой. Однако все они были приспособлены Пушкиным к нуждам русской речи и выполняли свою функцию на пути к оформлению модернизованной языковой системы XIX века.
Глава 3: Заимствованные слова в лирике Б.Л. Пастернака
Стихотворное и прозаическое творчество замечательного нашего поэта Б.Л. Пастернака – это показатель быстрого перехода к современному русскому языку, осуществленного на протяжении XX века, в годы жизни поэта. Заимствования, которые встречаются в стихах Пастернака (мы исследуем сейчас именно стихи, как особый литературный феномен, на примере которого глубже видна связь поколений и разница, связанная с общеисторическим, художественным и научно-техническим прогрессом) можно условно разделить на несколько групп.
Во-первых, необходимо отметить, что у Пастернака значительно чаще, чем у поэтов XIX века встречается новая лексика, воспринятая русским языком в ходе научно-технического прогресса.
Второй момент, который мы должны отметить, - это использование научной лексики. Скорее всего, это связано тем, что у Пастернака были большие способности, и при желании он мог бы стать философом или ученым-исследователем (9; 8-9). Его пример является во многом уникальным примером поэта, который в своем мировоззренческом поиске ориентируется именно на научную, а не мистическую, религиозную или секулярную интеллектуальную традицию.
И, наконец, в-третьих, в стихах Пастернака особенно рельефно заметен переход ранее научной лексики в сферы повседневной жизни, которых также часто касается поэт. Обладая чудесным умением смешивать несмешиваемое и не заменять глубокий смысл дихотомии на оксюморон, Пастернак смог создать такой шедевр, как «Определение поэзии» (1917-1919) - синтез «высокого» и «низкого», смешение западноевропейской заимствованной (научной и художественной) и исконной, традиционно русской (понимаемой даже на подсознательном уровне как низкая по стилю) лексики:
Это – с пультов и флейт – Фигаро
Низвергается градом на грядку»
(9 ; 131)
Окончательное «освоение» заимствований в русском языке можно также наблюдать на примере таких смешений, как «с матрацев глядят, не моя ли платформа…», «и фата-морганой любимая спит…» (9 ; 117).
Удачно можно проиллюстрировать эти наблюдения на примере стихотворений «Марбург» (1916, 1928 и позднее) и «Сестра моя – жизнь и сегодня в разливе…» (1917-1919):
…Твердил он, и новое солнце с зенита
Смотрело, как сызнова учат ходьбе
Туземца планеты на новой планиде…