Достоевский и революция (по роману "бесы")

Введение
1 Революция в жизни Ф.М. Достоевского
1.1 Биография Ф.М. Достоевского
1.2 Достоевский и революционное движение
1.3 «Катехизис революционера»
2 Революция в творчестве Ф.М. Достоевского.
2.1 История создания романа «Бесы»
2.2 «Бесы»
Заключение
Список использованной литературы

Достоевский и революция (по роману "бесы")

Достоевский был сторонником немедленной отмены крепостного права, выступал с критикой политики Николая I, ратовал за освобождение русской литературы от цензурного гнета – и эти его взгляды остались неизменными. В своем же отношении к феодально-крепостническому строю Достоевский претерпел значительную эволюцию.
Так, в романе «Бедные люди» он критикует отрицательные стороны и порождения крепостничества, однако воздерживается от политических выводов. Позже, в 1848-1849 гг. Достоевский переходит от критики социального неравенства к осознанию необходимости борьбы с политическим гнетом, и как раз в поисках путей для уничтожения крепостничества объединяется с Дуровым и Спешневым. В спорах о преобразовании существующего строя они склонялись к мысли о восстании. В частности, Достоевский незадолгодо ареста признавал «возможность достичь уничтожения крепостничества "снизу", посредством восстания», и в этом он был солидарен с «революционно-демократическим крылом петрашевцев, склонявшихся к мысли о революционном пути ниспровержения крепостничества».2
Революционный порыв, захвативший писателя в это время, проявляется и в его сочувствии к революционным событиям на Западе, о чем он говорит открыто, хотя и сдержанно, в своем «Объяснении» Следственной комиссии. Более того, Достоевский дал достаточно объективную историческую оценку происходивших во Франции событий. Писатель утверждает и обосновывает, что революция 1848 г. для западноевропейских стран стала исторически необходимым явлением, обусловленным происходящими в них внутренними процессами. В то же время, поскольку историческая судьба России отлична от судьбы Западной Европы, пока в России революции быть не может – для этого нет пока почвы.
Именно поэтому восторженная характеристика революционных событий сочетается у Достоевского с мнением о прогрессивности царизма в России, высказанным им в том же «Объяснении». Писатель приводит исторические примеры «спасения России единственно усилением авторитета, усилением самодержавия», говорит о том, что «все, что только было хорошего в России, начиная с Петра Великого, все то постоянно выходило свыше, от престола, а снизу до сих пор ничего не выказывалось, кроме упорства и невежества». Более того, если России «предстоят реформы, то ... ясно, как день, что должны эти реформы истечь именно из авторитета, даже еще более усиленного на то время, а иначе дело должно произойти революционным образом».3
Таким образом, можно говорить о двойственном отношении писателя к возможности революционного преобразования существующего строя, что отражает не только еще не окончательно сформировавшееся мировоззрение Достоевского, но и гуманистическую направленность строя его мышления.
Возможно, именно поэтому Достоевский в своем восприятии как идеи революционных преобразований, так и социализма оказывается ближе к той группе петрашевцев, в представлениях которой социализм сливался с христианством. Достоевский разделял их взгляды и трактовал социализм как своеобразный вид христианства.
Такая трактовка оказала влияние на понимание Достоевским основ социального и демократического преобразования. Можно сказать, что, принимая критическую направленность утопического социализма и выработанный им идеал гармоничного общежития, писатель относился скептически к рецептам практического осуществления этого идеала. Поэтому Достоевский предлагал искать источники для развития русского общества не столько в учениях социалистов, сколько в жизни и вековом историческом строе самого народа. Во время ссылки Достоевский осознал, что «движение петрашевцев, хотя и было в своих основаниях демократическим и отвечавшим требованиям крестьянских масс, в то же время было далеким и оторванным от них».4
Сибирь многое изменила в мировоззрении Достоевского. Особенно его поразило отношение к ссыльным со стороны крестьян: последние очень негативно, практически с ненавистью относились к каторжанам, особенно к политическим, несмотря на то, что те, казалось бы, защищали их интересы. Подобным было отношение и со стороны других каторжан. Как отмечает С.В. Белов, «больше всего поразил писателя тот факт, что острожники с ненавистью встретили их – дворян – за их атеизм, за их безверие, за бунт, за стремление свергнуть царя. Ими, верящими в Бога, любящими царя, всякий бунт воспринимался как барская затея».5 Именно после возвращения из Сибири Достоевский сформулировал свои мысли о почве, о народе как твердой опоре, без которой ни жить, ни спастись невозможно.
Однако изменились не только представления писателя о целях и средствах изменения существующего строя и общественных отношений, изменилось и само революционно-демократическое движение. В 60-70-е гг. писатель выступил с осуждением «политического» социализма, против «нигилистов», к которым он относил и либералов, и социалистов.
Однако Достоевский поддерживает личные контакты с революционными демократами. Он продолжает в своих романах обличать самодержавный произвол, помещичий гнет, надругательство над человеческим достоинством. В то же время, он сатирически изображает лицемерную демократию Западной Европы. В связи с этим неправомерно говорить о реакционности Достоевского в это время, роль писателя была в основе своей прогрессивна.
Достоевский продолжает настаивать на необходимости изменения существующего строя, преобразования существующих крепостнических отношений, однако его взгляды на пути и способы социальных преобразований претерпевают значительную трансформацию. Теперь Достоевский обращается к «всеобщему духовному примирению, начало которому лежит в образовании... Распространение образования, усиленное, скорейшее, – вот главная задача нашего времени, первый шаг ко всякой деятельности».6
На основании сказанного можно сделать вывод о том, что участие Достоевского в деятельности революционно-демократических кружков было осознанным шагом, вызванным пониманием необходимости изменения существующего общественного строя. Однако если представления писателя о причинах сложившегося положения оставались неизменными, то видение им возможных средств и путей изменения общественных отношений претерпело значительную трансформацию. Кроме того, если на начальных этапах своего литературного творчества Достоевский избегал говорить о каких-то конкретных проблемах, их причинах и способах их решения, то в поздних романах он подробно затрагивает эти вопросы. Одним из факторов, послуживших активизации этих тем в творчестве писателя, послужили так называемое «нечаевское дело» и «Катехизис революционера».
1.3 «Катехизис революционера»
Особо следует остановиться на так называемом «Катехизисе революционера» – программном документе, написанном М. Бакуниным летом 1869 г. и обнаруженным у С. Нечаева.
«Катехизис» представлял собой описание революционной организации, ее целей, способов деятельности и содержал четыре раздела: об отношении революционера к самому себе, к товарищам по революции, к обществу и к народу. Целью революционной организации провозглашалось «страшное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение». Революционер характеризовался как «человек обреченный», который «презирает общественное мнение» и «общественную нравственность», ради служения общему делу он должен отказаться от «чувства родины, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести». Для достижения своей главной цели организация может использовать «сплетни», знакомство с «публичными женщинами», «с полицией», завести «сношения с преступной частью общества». Организация построена по строгой иерархической системе: революционеры разбиты на несколько групп с безусловным подчинением низших высшим и строгой конспирацией. Все «поганое общество» также разделено на шесть категорий «осужденных на смерть», убийство которых послужит пользе революционного дела.7
Иначе говоря, суть нечаевщины можно выразить следующим образом: «Задача – освободить человека, народ. Средство – насаждение бед в народе. Организация построена на человеконенавистничестве. Действия – лишь разрушительные, созидательных нет. Сила, претворяющая программу в жизнь – преступный мир».8 Достоевский увидел неизбежность перерождения многих революционных взглядов и организаций в подобные нечаевской и своей целью считал показать эту неизбежность, вскрыть последствия существования и деятельности таких организаций.
2 Революция в творчестве Ф.М. Достоевского.
Свое понимание развития возникших еще в декабристских обществах, затем существовавших в революционно-демократической мысли 40-х гг., и, наконец, трансформировавшихся в «нечаевщину» идей и причин этого изменения Достоевский выразил в романе «Бесы», который считается самым мрачным и аполалиптическим.
Однако появлению романа предшествовали еще несколько замыслов, оставшихся нереализованными, но давшие «Бесам» некоторых важных персонажей и характеров.
2.1 История создания романа «Бесы»
После окончания работы над романом «Идиот», в котором Достоевский выразил свои представления о будущем человечества, о путях его обновления, писатель задумал еще один большой роман под названием «Атеист». Этот новый роман призван был прояснить понимание Достоевским пути обновления человека и общества, которое он связывал с проповедью идей православия, поскольку католицизм он считал «нехристианской верой», а социализм – «порождением католичества».
Предполагаемое содержание будущего романа Достоевский изложил в письме к поэту А. Майкову в декабре 1868 г.: «...у меня на уме теперь огромный роман, названием ему "Атеист"... Лицо есть: русский человек нашего общества, и в летах, не очень образованный, но и не необразованный, не без чинов, – вдруг уже в летах, теряет веру в Бога... Потеря веры в Бога действует на него колоссально. ... Он шныряет по новым поколениям, по атеистам, по славянам и европейцам, по русским изуверам и пустынножителям, по священникам; сильно, между прочим, попадает на крючок иезуиту, пропагатору, поляку; спускается от него в глубину хлыстовщины – и под конец обретает и Христа и русскую землю, русского Христа и русского Бога».9
По истечении года замысел писателя претерпевает существенные изменения. Новый роман, предварительно получивший название «Житие великого грешника», должен был представлять собой широкую панораму русской жизни со всеми ее противоречиями, но в первую очередь – раскрыть характер человека, прошедшего мучительный путь исканий и сомнений и в конце концов вернувшегося к Богу. Главным вопросом романа должно стать «существование Божие» – проблема, всю жизнь мучившая самого Достоевского.
В силу целого ряда причин задуманный роман так и не был написан, но многие его темы, мотивы и образы были позднее воспроизведены писателем в других романах, в первую очередь в «Бесах».
Роман «Бесы» (1870-1871) создавался в то время, когда русское освободительное движение потеряло идейное и организационное единство и распалось на множество не связанных друг с другом отдельных групп и ячеек, проповедовавших самые различные идеологические устремления. Достоевский, живший в это время за границей, с тревогой следил за все усиливающимся влиянием анархических идей, активным пропагандистом которых был М.А. Бакунин. Особую тревогу вызывало у Достоевского проникновение анархистских идей в Россию, подтверждением чего стало так называемое «нечаевское дело» – убийство студента Петровской академии И.И. Иванова, совершенное членами тайного общества «Народная расправа», во главе которого стоял последователь М.А. Бакунина анархист-заговорщик С.Г. Нечаев.
Это происшествие нашло отражение в «Бесах», однако в романе нельзя видеть простое воспроизведение событий, связанных с деятельностью нечаевского кружка. На это указывает сам Достоевский: «Ни Нечаева, ни Иванова, ни обстоятельств того убийства я не знал и совсем не знаю, кроме как из газет. Да если б и знал, то не стал бы копировать. Я только беру свершившийся факт. Моя фантазия может в высшей степени разниться с бывшей действительностью».10
Использование элементов нечаевского дела определяется тем, что писатель, по его собственным словам, «желал объяснить возможность в нашем странном обществе таких чудовищных явлений, как нечаевское преступление. Взгляд мой состоит в том, что эти явления не случайность, не единичны».11
В «нечаевском деле» Достоевский увидел крайнее, доведенное до своего логического конца и потому очень опасное проявление нигилизма, истоки которого он связывал с западничеством. Таким образом, Достоевский хотел выразить «родственность и преемственность мысли, развивавшуюся от отцов к детям, т.е. от поколения идеалистов 30-40-х гг. к поколению нигилистов 60-х». Иными словами, он «решил убедительно показать, как именно в нашем обществе могут возникнуть и развиться такие явления, как нечаевщина»,12 которая была для него не простой случайностью, а порождением революции.
Роман «Бесы» был задуман как произведение, направленное против западников и нигилистов, которых Достоевский рассматривал как явления одного порядка, возникшие под идейным влиянием Европы и глубоко чуждые России и всему русскому. В своих воззрениях на судьбу и своеобразие русской истории Достоевский опирался на славянофильско-почвенническую традицию, выработавшую представления об особой роли и миссии России в мировой истории. Россия, по мнению представителей этого направления, противостоящего западничеству, призвана не только объединить славянский мир, но и указать духовно разлагающейся Европе путь к нравственному обновлению.
Сам писатель так описывал свои представления в письме тому же А. Майкову (от 18 февраля 1686 г.): «...все понятия нравственные и цели русских – выше европейского мира. У нас более непосредственной и благородной веры в добро, как в христианство, а не как в буржуазное разрешение задачи о комфорте. Всему миру готовится великое обновление через русскую мысль (которая плотно спаяна с православием...), и это совершится в какое-нибудь столетие – вот моя страстная вера».13 Эти представления писателя нашли свое отражение уже в романе «Преступление и наказание».
2.2 «Бесы»
В романе Достоевский анализирует болезнь, поразившую русское общество, правдиво изображает истоки русской революции, создает образы современных нигилистов.
Так, показательным является образ Степана Трофимовича Верховенского, который в свое время проповедовал идеи свободы, был вольнодумен и собрал вокруг себя кружок единомышленников. Позднее, заметив, какой разгул получило «бесовство», Степан Трофимович ужаснулся. Таким образом, Достоевский, «создавая образ наивного мечтателя, "либералиста", ... пытался показать, как свободолюбивые идеи либералов сороковых годов преобразуются в "бесовство", в разрушение государственного мироустройства, в отказ от нравственных основ бытия».14
В романе довольно зло пародируются идеи и лозунги анархистов, получившие широкое распространение в России и Западной Европе, содержавшие призывы к уравнению умов, уничтожению религий, государства, брака, семьи, что отражало представления ультралевых революционеров о вульгарно-казарменной организации будущего общества.
Революционеры изображаются в романе в виде кучки авантюристов и честолюбцев, стремящихся произвести социальный переворот, не брезгуя никакими средствами. При этом они не выдвигают никакой положительной программы, проповедуя просто насилие ради насилия, разрушение ради разрушения. В их среде господствуют обман, шантаж, устрашение, мистификация. Примером может служить убийство Шатова, обусловленное, с одной стороны, желанием последнего отойти от организации, с другой – стремлением лидера добиться беспрекословного подчинения.
Наиболее ярко выраженный образ такого рода революционеров – образ Петра Верховенского, создавшего и возглавившего в губернском городе «пятерку» и выдававший себя за представителя несуществующего «центра».
На деле же Верховенский презирает организованную им «шелудивую кучку», члены которой ему нужны только для достижения власти. Ради этого затеваются и убийство Шатова, и убийство Лебядкиных Федькой-каторжником, и поджог города.
Избегая прямого отождествления Верховеского с Нечаевым, нельзя не заметить их явного сходства, несомненной близости. Сближает их в том числе и наличие программы. Верховенский, опираясь на теорию Шигалева, разрабатывает структуру организации и вырабатывает план действий, центральный момент которых – разрушение существующей системы, нравственное разложение, потрясение основ власти.
С помощью образа революционера Верховенского Достоевский показывает результат нигилизма, утраты веры и неправильного использования человеческой свободы: утрата веры приводит к тому, что свобода оборачивается аморальным произволом и находит выражение в извращенном представлении об идее бунта. По словам Н.А. Бердяева, считавшего Достоевского своим предшественником, «Достоевский открывает, что путь свободы, перешедшей в своеволие, должен привести к бунту и к революции. Революция есть роковая судьба человека, отпавшего от божественных первооснов, понявшего свою свободу как пустое бунтующее своеволие».15
Нигилистическую идею бунта Достоевский критикует, поскольку убежден, что насильственное преобразование жизни даже во имя счастья всего человечества, за которое так ратовали современные революционеры, не приведет к главному – изменению человека. Нетерпеливость и нетерпимость революционеров могут привести только к пагубным последствиям.
Подобные революционные идеи произрастают, по мнению Достоевского, на почве безверия и атеизма. Человек, утративший веру в Бога, становится жертвой бесов – революционеров, которые овладевают душами людей, соблазнив их несбыточными утопиями. Из опровержения существования Бога делается вывод, с одной стороны, о возможности человеку самому распоряжаться своей жизнью, а во вторых – об отсутствии какой-либо ответственности за свои поступки. В связи с этим социализм рассматривается Достоевским как явление духа, претендующее на роль «новой религии» и идущее на смену не капитализму, а христианству. С капитализмом же социализм родственен.
Достоевский показывает различные типы людей, потенциально способных подчиниться «бесам», и пытается выявить глубинные причины, заставившие их примкнуть к «бесам». Размышляя о том, что привлекает этих людей в организацию, Достоевский прежде всего указывает на революционные лозунги, идеи служения общему делу. Однако дело это – разрушение основ прогнившего мира, обесценивание всех существующих моральных норм. Отсюда и вседозволенность, отсюда и выливание этой вседозволенности в разного рода шалости, которые отнюдь не всегда являлись невинными. Подобные поступки, однако, освящались идеологией «бесов»: «Русскому человеку честь одно только бремя» и вполне укладывались в систему Верховенского: «Мы пустим смуту...»
Сам Достоевский пишет: «в моем романе "Бесы" я попытался изобразить те многоразличные и разнообразные мотивы, по которым даже чистейшие сердцем и простодушнейшие люди могут быть привлечены к совершению такого же чудовищного злодейства. Вот в этом-то и ужас, что у нас можно сделать самый пакостный и мерзостный поступок, не будучи вовсе иногда мерзавцем!»16
Особое место в романе занимает образ Николая Ставрогина, в котором узнается тот самый «атеист» и «великий грешник» – центральный персонаж ненаписанных романов «Атеист» и «Житие великого грешника». В представлении Достоевского Ставрогин, испытавший всю пагубность влияния западных идей, внушенных ему духовным наставником Степаном Трофимовичем Верховенским, фигура трагическая и одновременно, по словам писателя, «характер, редко являющийся в своей типичности, но это характер русский (известного слоя общества)»,17 т.е. той части интеллигенции, которая утратила связь с почвой, с народом, народно-культурными традициями.