ДРЕВНЕРУССКОЕ ПРАВО

ВВЕДЕНИЕ
1. ИСТОЧНИКИ ДРЕВНЕРУССКОГО ПРАВА
2. АНАЛИЗ «РУССКОЙ ПРАВДЫ»
3. ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ДРЕВНЕРУССКОГО ПРАВА
В СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ РУСИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА

ДРЕВНЕРУССКОЕ ПРАВО

ролейных, которые работали на чужой земле, обрабатывая ее частью на господина, частью на себя;
неролейных, которые оказывали личные услуги господину в его доме.
Холоп – наиболее бесправный субъект древнерусского права. Его имущественное положение было особым – все, чем он обладал, являлось собственностью господина. Все последствия и обязательства из договоров, которые заключал холоп (с ведома хозяина), также ложись на господина. Личность холопа как субъекта права фактически не защищалась законами. За его убийство взимался штраф, как за уничтожение имущества, либо господину передавался в качестве компенсации другой холоп. Самого холопа, совершившего преступление, следовало выдать потерпевшему (в более ранний период его могли просто убить на месте преступления). Штрафную ответственность за холопа всегда нес господин. В судебном процессе холоп не мог выступать в качестве стороны судебного процесса, а ссылаясь на его показания («послушество») свободный человек должен был оговориться, что ссылается на слова холопа. «Если не будет свидетеля из свободных людей, то по нужде можно призвать в свидетели боярского тиуна (приказчика), но не других (простых) холопов...»3.
Закон различал несколько источников холопства. Русская Правда предусматривала такие случаи как: самопродажа в рабство (одного человека либо со всей семьей), рождение от раба, женитьба на рабе, «ключничество» - поступление в услужение к господину, но без оговорки о сохранении статуса свободного человека. Источником холопства были также совершение преступления (такое наказание как «поток и разграбление» предусматривало выдачу преступника «головой», то есть превращение его в холопа), бегство закупа от господина, злостное банкротство (купец проигрывает или транжирит чужое имущество). Наиболее распространенным источником холопства, о котором, однако, не упоминает Русская Правда, была военная добыча (плен).
Русская Правда являлась, по сути, кодексом частного права – все ее субъекты являлись физическими лицами, понятия юридического лица закон еще не знал. С этим связаны некоторые особенности кодификации. Среди преступлений, предусмотренных Русской Правдой, нет преступлений против государства. Личность самого князя как объекта преступного посягательства рассматривалась в качестве физического лица, отличавшегося от других только более высоким положением и привилегиями. С конкретными субъектами связывалось и содержание права собственности – оно могло быть различным в зависимости от объекта собственности. Русская Правда еще не знает абстрактных понятий «собственность», «владение», «преступление». Она построена по казуальной системе, когда законодатель стремился предусмотреть все возможные жизненные ситуации. Эти юридические особенности были обусловлены источниками Русского Правды. Включенные в нее нормы и принципы обычного права были несовместимы с абстрактным понятием юридического лица. Для обычая все равны, и все они могут быть только физическими лицами.
Нормы Русской Правды защищали частную собственность (движимую и недвижимую), регламентировали порядок ее передачи по наследству, по обязательствам и договорам. Обязательственные отношения могли возникнуть из причинения вреда или из заключенных договоров. За невыполнение обязательств должник отвечал своим имуществом, а иногда и своей свободой. Форма заключения договоров была устная, они заключались при свидетелях, на торгу или в присутствии мытника. В Русской Правде упоминаются имаются договоры купли-продажи (людей, вещей, коней, самопродажи), займа (денег, вещей), кредитования (под процент и без), личного найма (в услужение, для выполнения определенных действий) и пр.
Частный характер древнерусского права проявлялся и в сфере
уголовного права. Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», то есть причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Уголовное правонарушение не отграничивалось в законе от гражданско-правового. Объектами преступления были личность и имущество. Объективная сторона преступления распадалась на две стадии: покушение на преступление (например, наказывался человек, обнаживший меч, но не ударивший) и оконченное преступление. Закон намечал уже понятие соучастия (упомянут случай разбойного нападения «скопом»), но еще не разделял ролей соучастников (подстрекатель, исполнитель, пособник и т. д.). В Русской Правде уже существовало представление о превышении пределов необходимой обороны (если вора убьют после его задержания, спустя некоторое время, когда непосредственная опасность от его действий уже не исходит). К смягчающим обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, к отягчающим – корыстный умысел. Русская Правда знала уже понятие рецидива, повторного преступления (например, в случае конокрадства). Субъектами преступления могли быть все физические лица, включая и рабов. О возрастном цензе для субъектов преступления закон ничего не говорит. Субъективная сторона преступления включала умысел и неосторожность. Четкого разграничения мотивов преступления и понятия виновности еще не существовало, но они уже намечались в законе. Статья 6 Пространной редакции упоминает случай убийства «на пиру явлено», а ст. 7 той же редакции Русской Правды говорит об убийстве «на разбое без всякой свады». В первом случае подразумевалось неумышленное, открыто совершенное убийство в состоянии опьянения; во втором – разбойное, корыстное, предумышленное убийство4. Тяжелым преступление против личности считалось нанесение увечий (усечение руки, ноги и т. д.) и др. телесные повреждения. От этих действий отличали оскорбление действиями (например, удар чашей, рогом, мечем в ножнах), которые наказывались еще строже, чем легкие телесные повреждения (например, побои).
Имущественные преступления по Русской Правде включали в себя разбой (не отличавшийся еще от грабежа), кражу («татьбу»), уничтожение чужого имущества, угон коней, повреждение межевых знаков, злостная неуплата долга и пр. Наиболее подробно регламентировалась «татьба». Известны такие ее виды, как кража из закрытого помещения, конокрадство, кража холопа, кража сельскохозяйственных продуктов и пр. Закон допускал безнаказанное убийство вора, что толковалось как необходимая оборона.
Система наказаний по Русской Правде достаточно проста.
Смертная казнь в кодексе вообще не упоминается, хотя на практике, она, несомненно, имела место. Умолчание, скорей всего, объясняется следующими обстоятельствами:
законодатель понимал смертную казнь как продолжение кровной мести, которую он стремился ликвидировать;
влияние христианской церкви, выступавшей против смертной казни в целом.
Высшей мерой наказания по Русской Правде оставался, упоминавшийся уже выше, «поток и разграбление», назначаемое только в трех случаях: за убийство при разбоев (ст. 7 Пространной Правды), поджог (ст. 83 Пространной Правды) и конокрадство (ст. 35 Пространной Правды). Наказание включало в себя конфискацию имущества и выдачу преступника вместе с семьей «головой», то есть в рабство.
Следующим по тяжести видом наказания была «вира» - штраф, который назначался только за убийство. Вира могла быть одинарная (40 гривен серебра) за убийство простого свободного человека или двойная (80 гривен) за убийство привилегированных княжих слуг (ст. 19, 22 Краткой Правды и ст. 3 Пространной Правды). Таким образом, «…смотря на преступления преимущественно как на хозяйственный вред, Правда и карала за них возмездием, соответствующим тому материальному ущербу, какой они причиняли…Правда не заботится ни о предупреждении преступления, ни об исправлении преступной воли. Она имеет в виду лишь непосредственные материальные последствия преступления и карает за них преступника материальным же, имущественным убытком5.
Существовал особый вид виры – так называемая «дикая» или «повальная» вира, которая налагалась на всю общину (или посад). Такое наказание применялось при убийстве простом («неразбойном»); при этом община («вервь») либо не выдавала своего подозреваемого в убийстве члена, либо не могла отвести от него след подозрения. «Ежели, кто убьет человека в ссоре или в пьянстве, то вервь или округа, где совершилось убийство, платит за него пеню»6. При этом община платила за своего члена только в том случае, если он ранее сам участвовал в вирных платежах за своих соседей. Таким образом, институт «дикой виры» выполнял полицейскую функцию, связывая всех членов крестьянской общины (или городского посада) круговой порукой. За нанесение увечий, тяжких телесных повреждений назначалась так называемая «полувира» (20 гривен серебра).
Все остальные преступления (как против личности, так и имущественные) наказывались штрафом («продажей»), размер которого дифференцировался в зависимости от тяжести преступлений (1, 3, 12 гривен). «Продажи» поступали в княжескую казну, а потерпевший получал «урок» - денежное возмещение причиненного ему ущерба.
Таким образом, в Русской Правде еще сохраняются древнейшие элементы обычая, связанные с кровной местью, но главной целью наказания уже становится возмещение ущерба (материального или морального).
Судебный процесс в древнерусском праве носил ярко выраженный состязательный характер. Он начинался только по инициативе истца и стороны в нем (истец и ответчик) обладали равными процессуальными правами. Судопроизводство в Древней Руси было гласным и устным, значительную роль в системе доказательств играли «ордалии» («суд божий»), присяга и жребий.
Судебный процесс состоял из следующих этапов (стадий):
«Заклич», то есть объявление о совершении преступления (например, пропаже имущества). Он производился в людном месте («на торгу»), где объявлялось о пропаже вещи. Если пропажа обнаруживалась по течении трех дней с момента заклича, то тот, у кого она находился считался ответчиком (ст. 32 и 34 Пространной Правды).
«Свод» (ст. 35-39 Пространной Правды) напоминал очную ставку. Свод осуществлялся либо до заклича, либо до истечения трех дней после него. Лицо, у которого обнаруживалась пропавшая вещь в этот период, должен был указать, у кого эта вещь была им приобретена. Свод продолжался до тех пор, пока не доходил до человека, не способного дать объяснения, о происхождении у него этой вещи. Такой человек и признавался «татем» (вором).
«Гонение следа» - третья стадия судебного процесса Древней Руси, заключалась в поиске доказательств и преступника (ст. 77 Пространной Правды). При отсутствии в древнерусском государстве специальных розыскных органов и лиц, гонение следа осуществлялось потерпевшим, его близкими родственниками, либо членами общины.
Система доказательств по Русской Правде состояла из свидетельских показаний («видоков» - очевидцев преступления и «послухов» - свидетелей доброй славы обвиняемого, поручителей за него); вещественных доказательств («поличного»); ордалий («божьего суда» - испытаний огнем, водой, железом и т. п.); присяги («крестоцелования»). На практике существовал также судебный поединок, не упоминавшийся в Русской Правде.
3. Особенности развития древнерусского права
в Северо-Западной Руси
Источниками права в этом регионе были Русская Правда, вечевое законодательство, договоры города с князем, судебная практика и иностранное законодательство (преимущественно ганзейское). В XV в. в результате кодификации появляются Новгородская и Псковская судные грамоты.
Новгородская земля, располагавшаяся на северо-западе Русской земли, развивалась по особому пути. Центром ее стал Великий Новгород, расположенный по обоим берегам р. Волхов, при истоке Волхова из озера Ильмень.
Новгород делился на пять городских районов (так называемые «концы»): на Торговой стороне их было два, на Софийской – три, кроме того, внутренняя крепость («детинец» или «кремль»). Как полагает С.Ф. Платонов, «первоначально концы города были отдельными поселками, которые лишь впоследствии слились в один город с общим «торгом» и «детинцем» в середине»7. В течение всей новгородской истории «концы» Новгорода сохраняли внутреннюю самостоятельность и самоуправление.
Великий Новгород являлся политическим центром огромной территории на севере Руси. В подчинении у Новгорода находился и ряд укрепленных городов Северной Руси, являвшихся «пригородами» новгородским. Крупнейшие из них – Псков, Ладога, Изборск, Старая Руса, Торжок, располагались на западе и юго-западе Новгородской земли и имели политическое самоуправление.
В древнейший период своего существования под властью киевских князей (X, XI вв.) Новгород почти ничем не отличался от прочих русских городов. Кто княжил в Киеве, тот владел и Новгородом. Киевские князья держали в Новгороде своего наместника, как правило, одного из своих сыновей, и управляли новгородской землей по общему порядку, взимая с нее дань наравне с другими русскими землями. Однако уже при Ярославе Мудром в отношениях Новгорода к великому князю киевскому произошла существенная перемена. Еще при жизни Владимира Святого его сын новгородский князь Ярослав отказался посылать в Киев ежегодную дань. В дальнейшем деятельная поддержка новгородцев обеспечила Ярославу победу в борьбе за киевское княжение (1015-1019). «После победы Ярослав покидая Новгород, дал новгородцам «грамоту» (или «устав»), которая определяла их отношение к великому князю Киевскому. Современным исследователям не известно, какие именно права и привилегии предоставил Ярослав Новгороду, но в позднейших своих переговорах и соглашениях с князьями новгородцы требовали, чтобы последние целовали крест «на всей воле новгородской и всех грамотах Ярославлих»8.
Распад Киевской Руси в XI-XII веках на ряд удельных княжеств ослабил силу и влияние великого князя Киевского, и, воспользовавшись непрерывными княжескими усобицами за Киев, Новгород перестал послушно принимать к себе князей из рук киевского князя. Окончательно порядок свободного «приглашения» князей в Новгород решением новгородского вече установился после смерти Владимира Мономаха (1125) и изгнания князя Всеволода Мстиславича. С середины XII в. новгородцы стали избирать и церковного архиерея Новгорода (сначала епископа, а затем архиепископа), и посылать его в Киев к митрополиту для поставления в сан. Взамен представителей прежней княжеской администрации (посадников и тысяцких) новгородцы стали избирать своих, требуя от князя, чтобы он управлял землей только с «новгородскими мужами».
Таким образом, к середине XII века Новгородская земля добилась полной политической самостоятельности и обособленности, и превратилось в самостоятельное государство, феодальную республику.
Население Новгорода и новгородских земель делилось по своему имущественному положению на две группы: людей лучших (или вящих) и людей молодших (или меньших).
К первой группе принадлежали новгородские бояре, «житьи» (или житые) люди и добрые купцы. Во главе новгородского общества, как городского, так и сельского, стоял сильный и влиятельный класс бояр. Это были землевладельцы и промышленники, эксплуатировавшие трудом зависимого от них населения свои земельные, лесные и речные владения, получавшие из них сырьевые товары для экспорта, финансировавшие торговые операции купцов. Следующим классом были «житьи люди» – новгородские домовладельцы и землевладельцы средней руки. Далее следовал многочисленный и деятельный класс купцов, непосредственно производивший торговые операции с иноземными и русскими купцами. Он был организован в сотни – особые компании или артели по предметному или географическому принципы ведения торговли (например, суконники, хлебники, рыбники, купцы заморские, низовские и т.д.). Высший разряд новгородского купечества составляло купеческое общество при церкви святого Иоанна Предтечи (вступительный вклад, в которое был не менее гривны серебра).
К меньшим или «черным» людям относились мелкие торговцы, ремесленники, рабочие. «Все эти слои свободного городского населения пользовались одинаковыми гражданскими и политическими правами и, принимая участие в вечевых собраниях, образовывали политическую общину, которой юридически принадлежала верховная власть во всем Новгородском государстве»9.
Свободное сельское население состояло из двух разрядов: мелких землевладельцев-собственников (так называемых «земцев»), которые иногда образовывали товарищества или артели для совместной разработки земель и иных угодий; и смердов, которые жили на государственных землях Великого Новгорода, а также церковных и частновладельческих землях, которые объединялись в особые общины, носившие названия погостов.
Помимо свободного крестьянства существовал слой полусвободных земледельцев («половников», «третьников», «четников»), селившихся на частновладельческих землях на условиях уплаты части урожая.
Низший слой населения в Новгородской земле составлял многочисленный класс холопов, бывших слугами в боярских дворах и рабочими в боярских вотчинах.
Несмотря на демократичность, республиканская организация Господина Великого Новгорода носила сословный характер и имела четко выраженную олигархическую направленность.
Высшим государственным органом Новгородской республики было вече. Вече не было постоянно действующим органом, оно созывалось лишь периодически, когда в том являлась надобность. Скорей всего, вече – не было собранием всего мужского населения, а собрание только владельцев городских усадьб (домохозяев). Компетенция новгородского веча была всеобъемлющей. Оно принимало законы и правила (так, в 1471 г. был принят и утвержден Новгородский судебник или так называемая «Судная грамота»); оно приглашало князя и заключало с ним договор, а в случае недовольства им изгоняло его; вече избирало, сменяло и судило посадника и тысяцкого, разбирало их споры с князем; вече выбирало кандидатуру на пост новгородского архиепископа; ставило церкви, давало земли и пригороды «в кормление»; являлось высшей судебной инстанцией для пригородов и частных лиц; вершило суд по политическим и иным важнейшим преступлениям; ведало сферой внешней политики: принимало решения о сборе войска, постройке крепостей, объявляло войну и заключало мир, заключало торговые трактаты с иноземными государствами. Вече имело свою канцелярию (так называемую «вечевую избу»), во главе которой стоял «вечный дьяк». Постановления и приговоры веча записывались и скреплялись печатью Господина Великого Новгорода.
Избирая себе князя, новгородское вече вступало с ним в договор (или «ряд»). Оно обязывало князя целовать крест (то есть давать присягу) в том, чтобы «Новгород держать в старине по пошлине» (то есть по старому обычаю). По новгородскому обычаю князь являлся в Новгороде высшей правительственной и военной властью: он предводительствовал новгородским войском, был верховным судьей и правителем выступал арбитром в новгородских усобицах. Вместе с тем «рассматривая князя как постороннего Новгороду иноземца…(новгородцы)…обязывали его и его дружину не приобретать в новгородских владениях земли и челяди и не торговать самому, без посредничества новгородских купцов…»10.
Таким образом, князь не мог никакими путями войти в состав новгородского общества и укрепить свою личную власть. В случае изгнания новгородским вечем, князь терял всякую связь с Новгородом и сейчас же мог оставить новгородские земли.
Как постороннее Новгороду лицо, князь жил не в самом Новгороде, а трех верстах от него в сторону Ильменя, в так называемом Городище.
Править новгородской землей князь обязывался, не изменяя новгородских законов и порядков, притом с обязательным участием и в присутствии посадника, избранного вечем. Управлять Новгородом князь должен был исключительно посредством новгородцев, никуда не назначая своих дружинников.
За свою службу Новгороду князь получал «дары» и «дань» в строго фиксированном размере, а также право пользования охотничьими угодьями. В свою очередь князь давал новгородцам различные льготы в своем княжестве, из которого он был приглашен.