Политический менталитет

Сноски подстрочные ...

ВВЕДЕНИЕ
1. Политический менталитет: определение и сущность………………………..… т5
2. Особенности политического менталитета современной России………..…….. 8
3. Методология политико-психологических исследований менталитета……... 13
ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………………..18
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ …………………….................19

В процессе перехода России от тоталитарной политической системы к демократии общество столкнулось с радикальными изменениями во всех сферах жизни людей: в идеологии, ценностных ориентациях, политических представлениях и во взаимоотношениях людей. В ходе реформ широкое распространение получили новые идеи и формы социально-политической жизни, появились новые понятия - открытое общество, плюрализм, многопартийность, предпринимательство, контрактная армия и Интернет. Иными словами, преобразилась не только социальная реальность, но и сформировался своеобразный новый политический менталитет общества.
Понятие «политический менталитет» широкое распространение получило в 1990-х годах XX века ............................................................................................................ ..............................................................................................................................................А также инициативное обогащение во взаимосвязях с другими социальными субъектами и на этой основе культивирование своего стиля политической деятельности, как профессионала избранного дела.

2. Особенности политического менталитета современной России.
Российский политический менталитет носит авторитарный характер. Поскольку государство, государственная власть, государь (вождь) воспринимаются в нем синкретично, то политический авторитет для россиян на неосознанном уровне - это в первую очередь авторитет «должности» и служение авторитета «общем делу». Такие представления россиян об авторитете оказывают большое влияние на восприятие ими современных политических лидеров, поскольку большей популярностью пользуются те политики, которые обладают качествами, привлекательными на уровне бессознательного, а не рационального выбора. В представлениях россиян на осознанном уровне политический лидер должен быть «сильным хозяином», «мужественным», с «жестким характером», «активным» и даже «агрессивным», хотя последний показатель вызывает у россиян определенную тревогу.
Своеобразием политических представлений россиян является то, что в них нет противопоставления автократии и демократии. Это обусловлено тем, что образ демократии у россиян почти не имеет ничего общего с образом демократии на Западе. Большинство россиян отождествляют демократию не с формой правления («свободно выбирать своих государственных лидеров»), а со «свободой слова, вероисповедания» и с «экономическим процветанием». Более того, демократия понимается россиянами как обязанность государства обеспечивать материальное благополучие людей.
В российском политическом менталитете доминирует определенный образ государственной власти. Народ не столько поручает власти выполнение каких-либо функций, сколько вручает ей свою судьбу. На этой основе в российском политическом менталитете утвердился в качестве ценности и базовой установки патернализм.
Государственное попечительство рассматривается как «благо» и обязанность властей перед обществом (народом). Вместе с тем патернализм, порождая иждивенческие настроения в обществе и приучая его к пассивному выжиданию, ослабляет самостоятельную энергию частных лиц. В качестве идеала государственной власти российский политический менталитет санкционирует в первую очередь власть единоличную (ответственную), сильную (авторитетную) и справедливую (нравственную). Этот «образ» власти ориентирован на умеренный авторитарный идеал, который всегда сочетается с коллективным демократизмом охлократического толка. В силу этого в политическом менталитете сложилось двоякое отношение к авторитету. С одной стороны, — вера в авторитет, часто наделяемый харизматическими чертами, и, соответственно, ожидание от него «чуда», сопровождаемое постоянной готовностью подчиняться авторитету. С другой — убеждение в том, что авторитет сам должен служить «общему делу», национально-государственной идее. Отсюда направленность российского политического менталитета на контроль за деятельностью авторитета через постоянное соотнесение ее с «общим делом», которое сообща переживается людьми.
Если авторитет осуществляет деятельность вразрез с этими переживаниями, то его, как правило, свергают, а иногда и жестоко с ним расправляются. Поэтому политические лидеры в России, уходя в отставку, вначале подвергаются резкой критике, а затем погружаются в политическое небытие.
Для российского политического менталитета характерным является культ государственной власти, преклонение перед ней как воплощением силы и господства. Такая фетишизация государственной власти порождает этатизм, причем не в западном, а, скорее, в восточном смысле. Этатизм основывается на том, что российское государство, наделяющееся сверхъестественными свойствами, рационально воспринимается как создатель российской действительности4.
В российском политическом менталитете государство отождествляется с большой семьей. Отсюда вытекает понимание общенародного единства как духовного родства и стремление заменить бездушные правовые нормы нравственными ценностями. С этой точки зрения характер отношения государства и индивида в России в отличие, например, от Запада определяется не столько соглашением подданных и государственной власти в соблюдении законов, сколько молчаливым сговором о безнаказанности при их нарушении.
В российском политическом менталитете государственная власть ставится выше закона, что формирует такую политическую установку, как неверие в закон в качестве воплощения справедливости и средства борьбы со злом. Большинство населения, понимая необходимость неких общих правил, готовы соблюдать законы, но только при условии соблюдения законов представителями органов власти.
По данным социологических исследований, более половины граждан современной России обладают гражданским правосознанием, около одной трети – этатистским, одна пятая – собственно «правовым» правосознанием5. Для гражданского правосознания характерно формальное признание принципов правового государства на фоне правового нигилизма и неправомерного общественного поведения. Это правосознание исходит из того, что нормы права выше закона, из которых сам закон черпает обязательную силу. Однако нормы такого положительного права, помимо закона и обычая, могут формироваться не только законами и обычаями, но и путем общественного провозглашения. Такой экстраординарный источник права активизируется в нестабильных политических ситуациях, когда нормы, провозглашенные небольшой группой или даже отдельным лидером, соответствуют общественному правосознанию.
Для людей с этатистским правосознанием ярко выражено стремление к патернализму, ожидание постоянной помощи со стороны государства в решении не только жизненно важных, но и приватных проблем. Они постоянно перекладывают ответственность за свою судьбу на государство. Этатистское правосознание основано на традиционном представлении о праве, согласно которому право есть не что иное, как продукт воли государства, предписание государственной власти. Такое правосознание признает любой закон, изданный государством (даже если он не соответствует наличной системе права), в качестве обязательного для исполнения предписания.
Для людей с правовым правосознанием характерна ориентация при решении своих проблем прежде всего на собственные силы, убеждение, что можно самому управлять своей судьбой, спокойное отношение к социальной дифференциации и в целом положительное отношение к «новым русским». Социальная справедливость интерпретируется ими как «равенство возможностей». В этом плане их правосознание ближе к западному, среди них больше всего демократов, сторонников радикальных рыночных реформ.
В российском политическом менталитете базовой ценностью выступает порядок. В силу этого большинство россиян чувствуют себя комфортно лишь в ситуации определенности, где существуют конкретные предписания, что и как делать. Ситуация неопределенности, где «разрешено все, что не запрещено», допускается свобода выбора и свобода действий, раздражает. Такая ситуация оценивается в российском обществе как «непорядок».
В российском обществе эти предписания наделяются еще и политическим смыслом: тот или иной способ жизнедеятельности должен быть разрешен «сверху» инструкциями, стандартами, законами и т. д. Социально-политические предписания должны касаться всех сторон жизни человека, чем больше предписаний, чем шире сфера их деятельности, чем сильнее они ограничивают каждого человека, чем меньше у него свободы выбора – тем больше порядка в обществе. Поэтому в российском менталитете социальный порядок неразрывно связывается с государством, роль которого и состоит в упорядочении всех общественных отношений. Чем больше государство издает разного рода законы и инструкции, принимает постановления и решения, чем детальнее регламентирует оно все стороны жизни общества и индивида, тем тверже и надежнее кажется русскому человеку порядок.
3. Методология политико-психологических исследований менталитета
Анализ результатов исследования политического менталитета ставит вопрос о полезности полученной в ходе исследований информации, о ее применимости к решению реальных проблем в обществе или возможности прогнозирования конкретных событий.
К политико-психологическим исследованиям, в частности исследованиям политического менталитета, фактически не применяется требования верификации методик, что в свою очередь затрудняет интерпретацию и интеграцию полученных данных с данными других исследований.
Богатство теоретических моделей политического менталитета, в том числе и моделей его структуры, крайне сложно проверить на практике. Например, для обоснования тезиса о том, что политический менталитет является элементом структуры личности, необходимо было бы обосновать единую структуру личности или доказать, что при каждой из существующих на сегодняшний день моделей личности, в ее структурах наличествует такой элемент, как политический менталитет. Для этого, прежде всего, понадобилось бы сравнительное исследование, выявление критериев структуры личности. В конечном итоге можно было бы сказать, что политический менталитет существует даже у папуасов Новой Гвинеи в структуре личности и является универсальным элементом.
Поскольку таких исследований нет, то в отечественной научной традиции методологически более логичными выглядят исследования, позволяющие изучать элементы политического менталитета (О.В. Митина и В.Ф. Петренко, В.Н. Иванов и М.М. Назаров), или феномены, относящиеся к данному понятию (Т.Г. Стефаненко, Т.И. Лежнева, А.П. Марков)6.
Отечественные исследователи политического менталитета не выделяют особого механизма обработки информации – алгоритма мышления. Они работают, прежде всего, с рационализациями и сделанными на их основе собственными интерпретациями. Происходит укрупнение шкал, полученных в результате контент-анализа.
Если взять для сравнения опыт политико-психологических исследований за рубежом, мы увидим, что методологический основой исследования является когнитивный подход к политико-психологическому феномену. Такой подход предполагает, что любой феномен является продуктом определенным образом организованного мышления как информационного процесса, предполагающего обработку поступающей информации и репрезентацию себя во внешней среде как самостоятельной информационной системы.
Соответственно, основным противоречием при исследовании политического менталитета, по мнению автора статьи, является одновременное утверждение двух взаимоисключающих тезисов. Первое – политико-психологические феномены включают в себя субъективный фактор, который не поддается исчислению и рационализации, и второе – политико-психологические феномены изучаются на основе рациональной логически ориентированной методологии.
Однако, пока доказательств не существует, строго говоря, не существует и самих теорий. Поэтому было бы более логично исходить из реальных данных или уже доказанных политико-психологических закономерностей. Например, мы знаем, что с течением времени у общности наблюдается «огруппление мышления», т.е. выработка такого рода мышления, чтобы можно было наблюдать на протяжении длительных периодов времени (непрерывных, а не дискретных) повторяющиеся закономерности группового поведения. Для политических событий можно наблюдать общий тип поведенческих реакций или их отсутствие, общие тип интерпретации или его отсутствие, общий эмоциональный фон или его отсутствие. Модель, используемая для анализа такого рода мышления, хотя включает в себя 2 компонента – мотивационный и познавательный – в реальности обсуждает только познавательный, т.е. какого рода информацию человек хотел бы получить и для чего ему эта информация. Получая в обоих случаях текст, вербальный или невербальный, исследователь на основе имеющихся моделей, которые в принципе не могут быть противоречивыми, поскольку изначально определяют типы истинных и ложных фактов, интерпретирует данные.
По сложившейся традиции, по всей видимости, берущей начало в пропозициональной логике, связь между установкой и действием выстраивается в одностороннем порядке. То есть, не смотря на признание того факта, что связь является двусторонней и установки как готовность к определенному действию формируются в процессе социализации, существует презумпция установки, как первичной по отношению к действию функции. Однако если рассмотреть методологию вопроса, мы, как и во всех других случаях сталкиваемся с исследованиями, посвященными продуктам обработки поступившей информации, субъективному отчету респондента на вопросы: почему? для чего? что это для него значит?
В связи с этим, представляется целесообразным для исследования такого рода феноменов, как политический менталитет, проводить исследование на основе следующих методологических допущений:
а) при исследовании политического менталитета исходить из модели «черного ящика» т.е. признать, что мы не имеем полного представления как устроено мышление человека и что мы имеем дело только с продуктами выхода\входа, другими словами – не задавать изначально модель объекта;
б) ограничить исследование одним типом данных – например, вербальной информацией, невербальной информацией и т.п.;
в) для выбранного типа данных применять систему координат, характерную для анализа этого типа – так, для вербальной информации в размере «высказывание» имеет смысл применять переменные типа субъек-объект, отношения между субъектом-объектом и т.п., для вербальной информации в размере «ситуация» применять переменные типа пропозиция, ситуации, социальные роли и т.п.;
г) из сказанного выше следует, что прогнозирование политического поведения возможно только на основе собственно поведенческих реакций в политической ситуации, а не на основе высказываний о предполагаемом поведении, таким образом, для прогнозирования политического поведения субъекта (в т.ч. группового) необходимо применять метод моделирования и переменные типа действие/реакция, если не в искусственной, то хотя бы в естественной среде – использовать метод эксперимента;
д) сместить исследование с продукта (представления, мнения, установки, ценности) на алгоритм (способ получения представлений, мнений, установок).