Крестьянская община в России 19-20вв

Курсовая работа была защищена в ЮЗГУ в начале 2013 года, оценка на защите - 4. ...

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………………3
ГЛАВА 1. ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБЩИНЫ В ПЕРИОД ДО СТОЛЫПИНСКОЙ
РЕФОРМЫ………………………………………………………………………….6
1.1. Правовое регулирование земельных отношений в России в
первой половине XIX века. Общинная собственность на землю………………6
1.2. Крестьянская реформа и ее роль в развитии крестьянской общины………9
1.3. Крестьянская община на рубеже 19-20 вв…………………………………..11
ГЛАВА 2. ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБЩИНЫ В ПЕРИОД С НАЧАЛА 20 ВЕКА
ДО ЕЕ ЛИКВИДАЦИИ…………………………………………………………..14
2.1. Проблемы реформирования аграрного законодательства
к началу XX века………………………………………………………………….14
2.2. Столыпинская аграрная реформа и ее влияние на крестьянскую общину.16
2.3. Крестьянская община в годы революции и Гражданской войны…………18
2.4. Крестьянская община в условиях подготовки и начального этапа коллективизации (1927–1930 гг.)………………………………………………...21
ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………………...25
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК……………………………………………29

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность выбранной темы объясняется следующими обстоятель-ствами.
Крестьянская община в России насчитывает многовековую историю. Она является преемницей первобытной родовой общины. Именно она стала той формой организации крестьянства в нашей стране, которая веками обеспечивала выживание как большей части населения, так и всего государства. История общины это во многом отражение истории страны в целом. Именно поэтому её изучение так важно для осмысления всего российского исторического процесса.
В последнее десятилетие интерес к истории общины значительно вы-рос, стали пересматриваться многие выводы, закрепившиеся в советской историографии, но страдавшие схематизмом и определённым упрощением действительности (например, о свободном, естественном развитии общины в постреволюционн ый период, о постепенном её разрушении и передаче её функций сельсоветам, о «двоевластии» в деревне 20-х гг. и др.), восполняются пробелы в её истории. Однако по-прежнему есть лакуны, заполнить которые необходимо для целостного представления о том, что собой представлял этот социальный институт в последние годы своего существования. Это во многом касается региональных исследований, которые в свою очередь позволяют создать более полную картину как жизни советской доколхозной деревни, так и всего Советского государства.
Более того, аграрный вопрос в России это не только прошлое, но и настоящее. В связи с этим особую значимость приобретает исторический опыт, традиции, идущие из глубины веков, нашедшие отражение в менталитете и национальном характере российского народа.
В отечественной историографии традиционно одними из самых важ-ных были проблемы аграрных отношений, собственности на землю. В аграрной стране, которой являлась Россия вплоть до XX столетия, развитие сельского хозяйства во многом определяло всю систему экономических отношений, оказывало влияние на политическую, социальную и культурную сферы жизнедеятельности русского общества.
В первой половине XIX вв. вотчины крупных землевладельцев явля-лись основной хозяйственной единицей, стержнем в аграрной структуре Центральной России. Крупным помещикам великороссийских губерний к 1858 г. принадлежал 81% всех крепостных крестьян.
Вопросы аграрной истории всегда занимали значительное место в Отечественной историографии. Из дореволюционных историков проблемы помещичьего землевладения в своих фундаментальных трудах рассматривали С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, П.Б. Струве, Ю.В. Готье, И.И. Игнатович, В.И. Семевский.
В монографии И.И. Игнатович, «Помещичьи крестьяне накануне освобождения», на основе обширного количества архивных и опубликованных источников, собран огромный фактический материал по хозяйству, быту, повинностям крепостных крестьян первой половины XIX столетия. Автор приводит обширные статистические сведения по количеству помещиков и крепостных крестьян в различных губерниях, распределению барщинных и оброчных повинностей крепостных, количеству крестьянских волнений.
В.И. Семевский в своих работах впервые в историографии предложил дифференциацию дворян по имущественному положению.
В советский период появляются как фундаментальные труды, осве-щающие историю помещичьего землевладения в целом, так и монографии, посвященные отдельным проблемам развития крепостного хозяйства, а также работы, рассматривающие хозяйство отдельных помещичьих вотчин.
Л.С. Прокофьева в своей монографии «Крестьянская община в России во второй половине XVIII – первой половине XIX вв.» всесторонне осветила жизнь и деятельность крестьянской общины в вотчинах крупнейших российских землевладельцев Шереметевых. В ней использован обширный вотчинный архив, содержащий большое количество конкретных сведений о взаимоотношении помещиков с мирскими властями.
В современной историографии появляются работы, в которых поднимаются новые мало исследованные в советский период проблемы развития и функционирования помещичьего и крестьянского хозяйства отечественной исторической науке все более ощутимым становится изучение важных тем на основе единства социальной истории и связанных с ней не только экономических, но и общекультурных проблем.
Объектом исследования выступает крестьянская община, предметом - историко-правовые основы ее существования в 19-20 веках.
При выполнении данной работы ставится цель изучить крестьянскую общину в России в 19-20 вв.
Для достижения поставленной цели решается ряд задач, а именно:
 рассматривается правовое регулирование земельных отношений в России в первой половине XIX века и общинная собственность на землю;
 характеризуется крестьянская реформа и ее роль в развитии крестьянской общины;
 исследуется крестьянская община на рубеже 19-20 вв., а также проблемы реформирования аграрного законодательства к началу XX века;
 анализируется столыпинская аграрная реформа и ее влияние на крестьянскую общину;
 описывается крестьянская община в годы революции и Гражданской войны;
 изучается крестьянская община в условиях подготовки и начального этапа коллективизации (1927–1930 гг.).

Некоторые исследователи обратили внимание на появление в начале ХХ века феномена «нового российского крестьянства». В.П. Данилов в предисловии к сборнику документов «Крестьянское движение в России в 1901-1904 гг.» писал: «Дальнейшее изучение и осмысление документов и материалов 1902 г. приводит к ряду новых наблюдений и выводов в том же направлении: в 1902 г. на историческую арену выступил новый крестьянин - крестьянин эпохи революции. Это крестьянин, который полностью отчужден от существовавшей тогда власти, который отрицает данную систему как бесчеловечную и требует отдать всю землю тем, кто ее обрабатывает своим трудом»2. В историографии нет такого же категоричного утверждения о появлении в начале ХХ в. «новой крестьянской общины». Однако, совершенно очевидно, что «новый крестьянин» немог не сформировать и новую систему взаимоотношений в деревне.
Документы, отражавшие крестьянское движение начала века зафиксировали появление нового типа деревенского администратора. Сельские и волостные старосты, старшины и прочие мелкие чины низовой власти из верных слуг режима превратились в организаторов и руководителей крестьянской борьбы.
Повышению уровня сознания крестьян способствовала также деятельность земских служащих, так называемого «третьего земского элемента» - учителей, врачей, агрономов, статистиков. Многие из них разделяли народническую идеологию и принадлежали к тем, кто когда-то «пошел в народ» или к их потомкам. В конце XIX - начале XX вв. начала формироваться и собственная крестьянская интеллигенция. Все эти люди прививали крестьянству организованные формы борьбы, борьбы, которая велась не только в форме прямого насилия, разгромов имений (на что делала упор в освещении крестьянского движения советская историография), а в виде приговоров, ходатайств, юридических и других документов1.
Одной из форм независимой политически и экономической от властей организацией крестьянства была кооперация. Для крестьян, занимавшихся промыслами и мелких ремесленников объединение в артели, а затем в союзы артелей было спасением от натиска крупного и среднего капитала и государственной власти.
2.2. Столыпинская аграрная реформа и ее влияние
на крестьянскую общину
Основными задачами аграрной реформы П.А. Столыпина явились введение частной собственности на землю и создание класса крестьян-земельных собственников. По замыслу реформатора, новый класс земельных собственников должен был стать опорой государственной власти и преградой для развития революционного движения. Другими словами, не затронув, интересов помещичьих владений, П.А. Столыпин хотел создать класс крепких крестьян-земельных собственников, которые станут промежуточным звеном между крупными помещиками и крестьянским пролетариатом, который будет бороться уже не с помещиками, а с новым классом крестьян-земельных собственников.
Для осуществления поставленных задач правительством П.А. Столыпина был предложен ряд законопроектов, которые и легли в основу его аграрной политики: Указ «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающегося крестьянского землевладения и землепользования» от 9 ноября 1906 года, Закон «Об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении» от 14 июня 1910 г., Закон «О землеустройстве» от 29 мая 1911 г., Указ «Об учреждении комитета по землеустроительным делам при главном управлении землеустройства и земледелия и губернских и уездных землеустроительных комиссий, и об упразднении комитета по земельным делам» от 4 марта 1906 г., «Наказ землеустроительным комиссиям» от 19 сентября 1906 г., Указ «О выдаче Крестьянским поземельным банком ссуд под залог надельных земель» от 15 ноября 1906 г., Указ «О предназначении казенных земель к продаже для расширения крестьянского землевладения» от 27 августа 1906 г., Указ «О предназначении казенных земель к продаже для расширения крестьянского землевладения» от 27 августа 1906 г., Указ «О передаче кабинетских земель в Алтайском округе в распоряжение главного управления землеустройства и земледелия для образования переселенческих участков» от 19 сентября 1906 г., «Положение о порядке переселения за Урал» от 13 марта 1908 г. и другие1.
Столыпинские преобразования явились очередным этапом, приблизившим крестьянское землевладение к частной буржуазной собственности на землю. Но, вводя ряд ограничений, в вопросах, касавшихся права распоряжения землей, эти преобразования не сделали крестьянскую землю объектом свободного товарооборота и полностью не ликвидировали сословного характера земельной собственности.
Правительству П. А. Столыпина, выдвинувшему новый курс в аграрном вопросе, направленный на разрушение общинной формы собственности и закрепление частной крестьянской собственности на землю, не удалось полностью ликвидировать общинное землевладение, решить вопрос крестьянского малоземелья и создать крепкий класс крестьян – земельных собственников, на которых рассчитывал опереться П. А. Столыпин.
В то же время не стоит забывать, что столыпинская реформа охватила лишь четверть крестьянских хозяйств, а большая часть дворов, которые остались в крестьянской общине, остались как бы вне правительственного воздействия. Однако тот факт, что правительство практически игнорировало судьбу крестьянства, оставшегося в составе общины, еще не означает, что эта часть сельских жителей оказалась вне модернизационного поля2.
Мы предположили, что параллельно с правительственно-столыпинской проходила и стихийная общинно-крестьянская модернизация. Община стала непреодолимой преградой на пути деградации крестьянских хозяйств в тяжелое время. Она организовала социальную и моральную помощь и поддержку, помогла пережить трудное время сельскому населению.
Таким образом, крестьянская община совместно с земскими учреждениями стала источником кооперативного движения, возникшего в глубинах российской деревни. Крестьянские общества поддержали первые кооперативы. Впоследствии кооперативное движение, основанное на земской поддержке, стало генератором возрождения российской деревни, альтернативой столыпинским преобразованиям.
2.3. Крестьянская община в годы революции и Гражданской войны
Являвшиеся частью революционных процессов в российском обществе процессы распада системы государственного управления, нарастания анархии привели к оживлению деятельности общины. Противодействуя этим тенденциям и руководствуясь своим видением исторической перспективы, власть попыталась опереться на новую социально-экономическую базу в деревне: коммуны, артели, ТОЗы, форсировать переход к социалистическим формам организации сельского хозяйства. Отношение крестьянства к коллективным хозяйствам, особенно на первых порах, было недоверчивым, а порой и враждебным1.
В результате государство вынуждено было в решении своих хозяйственных и продовольственных вопросов опираться на крестьянский «мир», причём при проведении продразвёрстки на сходах верх брали уравнительные тенденции. В первые послереволюционные годы крестьянские общины серьёзным образом корректировали и другие мероприятия советской власти. Так, классовая направленность чрезвычайного налога сглаживалась благодаря применению традиционных мирских принципов раскладки по «душам», по десятинам и наделам, по дворам, по едокам и т.д. Более того, общины нередко отказывались от его уплаты.
В соответствии с первыми законодательными актами новой власти, основными получателями немногочисленных помещичьих, церковных, банковских, удельных и прочих «нетрудовых» земель губернии стали крестьянские общины. Однако это не увеличило существенно размер крестьянских наделов.
Главным проявлением аграрной революции, были переделы, которые происходили повсеместно и часто носили коренной характер. Перераспределение земли внутри общин нередко выливалось в острую борьбу между многоземельными и малоземельными крестьянами, а также в отказы общин пришлому населению, «отсутствующим» хозяевам в моральном праве пользоваться землёй. Господствовал принцип наделения землёй по наличным едокам, отвечающий самым радикальным уравнительным представлениям. Его реализация консервировала крестьянское хозяйство на натурально-потребительском уровне. Именно стремление к максимальной уравнительности привело к массовым, часто ежегодным, переделам. Попытки центральных и местных органов власти ограничить это явление успехом не увенчались1.
В этот же период окончились неудачей попытки ликвидировать, в том числе принудительно, такие недостатки общинного землепользования, как крайняя чересполосность (межволостная, межселенная и внутринадельная), а также дальноземелье и длинноземелье (преимущественно в южных уездах).
В период 1917–1921 гг. община, помимо проведения переделов, де-факто сохраняла за собой широкий круг функций в земельно-хозяйственной сфере: принимала новых членов, наделяла землей, решала вопросы землеустройства и севооборота, распоряжалась землями общего фонда, выморочным имуществом хозяйств, распоряжалась жилыми и хозяйственными постройками и т.д.
Таким образом, деятельность общины в значительной степени определяла жизнь деревни и страны в целом в 1917–1921 г. В политике государственных органов явно обозначились две тенденции. Первая – стремление государства опереться на новые органы в деревне и в какой-то мере нейтрализовать общину, вытеснить её из определённых сфер, вторая – использовать «мир» и его традиции особенно в ходе решения продовольственных и хозяйственных вопросов1.
Начало периода связано с частичным признанием ведущей роли общины в жизни деревни, преимущественно в экономической сфере, что отразилось в серии законодательных актов, и главным образом в Земельном кодексе 1922 г. Новый правовой статус общины в виде земельного общества свидетельствовал о стремлении государства ограничить сферу деятельности крестьянской общины только земельно-хозяйственными функциями, отчленив их от управленческих, социальных, культурно-бытовых.
Земельными обществами являлись отдельные селения. На протяжении всех 1920-х гг. общинное землепользование абсолютно преобладало (более 98%) над остальными видами. При этом оно укрепилось за счёт возвращения земельным обществам национализированных общественных лесов и передачи в постоянное пользование части земель запасного фонда. С введением нэпа переделы земель продолжились, но их количество уменьшилось: большинство общин теперь предпочитало длительные временные промежутки между ними.
Уравнительные тенденции при этом («едоцкий» принцип распределения, жеребьёвка) продолжали доминировать, что не гарантировало от возникновения конфликтов. Земельные отношения внутри общин оставались порой неурегулированными, во многих из них сохранялась неравномерность, иногда значительная, землепользования между отдельными дворами.
В деятельности общины данного периода значительное место занимали вопросы землеустройства и введения улучшенных способов земледелия, особенно многополья. Последний процесс шёл гораздо активнее, чем до революции, именно благодаря участию в нём общины. К 1927 г. в среднем по губернии многопольными севооборотами были охвачены 12,7% пашни. В 1920-е гг. постепенно распространялись и другие агрикультурные улучшения, как ранний пар, рядовой посев, сортирование семян, применение минеральных удобрений, особенно в селениях перешедших на многополье1.
Таким образом, сложность внедрения в крестьянское землепользование и земледелие новаций, улучшений заключалась помимо объективных трудностей в «этике выживания», органически присущей крестьянскому мировоззрению. Крестьянин в любом случае предпочитал не рисковать и придерживаться проверенных методов. На деле это проявлялось в отсутствии единства, спорах, конфликтах внутри «мира», тормозящих инновации. И всё же крестьяне продолжали прочно держаться за общину.
2.4. Крестьянская община в условиях подготовки и начального этапа коллективизации (1927–1930 гг.)
В 1927 г. был принят ряд партийных решений и нормативных актов, продемонстрировавших изменение государственной политики по отношению к общине. В первую очередь, на государственном уровне законодательно был разрешён вопрос о разделении сельского и земельного схода и подчинении первого сельсовету. Однако обследования низового советского аппарата и работы сельсходов, проводившиеся в 1927–1928 гг., свидетельствовали о том, что по-прежнему различия между сельским сходом и земобществом не существовало, в действительности подавляющее большинство сельсоветов совершенно не руководило работой сходов, которые, как и до этого созывались самим населением, представляли собой традиционные собрания домохозяев.
В это же время усиление классовой линии привело к запрету на выбор в качестве уполномоченных земельных обществ, председателей и секретарей земельных сходов лиц, лишённых избирательного права. новый этап начался с постановки принципиального вопроса о необходимости существования земельного общества на совещании делегатов XIII губернского съезда Советов (апрель 1927 г.) по вопросу о формах землепользования и землеустройства.
Хотя мнения участников несколько разошлись, но в целом линия на сохранение общины при одновременном её «усовершенствовании» с целью перехода к коллективному хозяйству не вызывала больших сомнений1.
В дальнейшем отношения между государством и крестьянской общиной строились на основе курса, принятого на XV съезде ВКП(б), на котором, во-первых, была дана установка на ограничение и даже запрет участкового землеустройства, во-вторых, принципиально решён вопрос о подчинении земобществ сельсоветам.
«Расхуторизация» деревни осуществлялась уже в процессе массовой коллективизации. Второе направление нашло отражение в разработке губземуправлением проекта постановления о подчинении земобществ сельсоветам.
В практическую плоскость вопрос о реальном подчинении перешёл в конце 1928 г., когда ЦИК СССР принял «Общие начала землепользования и землеустройства»2, которые формально не изменили статус земобщества по сравнению с ЗК 1922 г., но в области регулирования землепользования и землеустройства отныне община должна была подчиняться сельсовету. В финансовом отношении её зависимость от сельсовета обеспечивалась передачей средств самообложения в распоряжение последнего.
В этот же период, в связи с усилением классовой направленности политики, изменения вносились в принципы землеустройства, создавая преимущества для бедноты и колхозов, при этом самостоятельность общин также урезалась, нарушались принципы её деятельности.
Несмотря на льготы и преимущества для коллективных хозяйств, темпы их образования оставались довольно низкими (в 1927 г. – 0,25% всех крестьянских хозяйств, 1928 г. – 1,23%, на 1 мая 1929 г. – 3,5%). Крестьянские общины не стали готовыми ячейками для коллективизации, так как формирование колхозов шло в основном путём выдела.
Крестьяне стали вступать в колхозы целыми обществами-селениями только в начале 1930 г., когда массовая коллективизация уже приобрела значительный размах и насильственный характер. Дальнейший путь коллективизации лежал через ликвидацию общинной организации крестьянства1.
Жизнь деревни конца 1920-х гг. была серьёзно взбудоражена проведением многочисленных хозяйственно-политических кампаний, в них община играла не последнюю роль. Особенно наглядно это демонстрируют кампании по самообложению. Крестьянство вполне осознавало, что из деревни пытаются достать дополнительные средства, поэтому, хотя и пассивно сопротивлялось: не посещало сходы, чем срывало их, отказывалось принять спущенные сверху цели сбора средств, понижало проценты, не соблюдало принципы раскладки, применяя уравнительность, крайне медленно вносило средства в кассы. Аналогично выглядела ситуация при организации запасных семенных фондов.
Через общину органы власти пытались добиться увеличения хлебозаготовок, посевных площадей, ремонта дорог. Хозяйственно-политические кампании конца 1920-х гг. имели ограниченный эффект, зато со всей ясностью показали, что крестьянское «общество» вполне способно оказывать, хотя порой и неявное, но организованное сопротивление.
Тот же характер носило сопротивление выделу земли для колхозов. С развитием колхозного движения в 1929 г., отношения между общинниками и колхозами обострились, было отмечено немало случаев порчи имущества, скота колхозов общинниками.
В это же время, в ходе подготовки к массовой коллективизации государство пыталось использовать общину в производственных целях с помощью введения контрактации посевов и агроминимума. Несмотря на введение соответствующих законодательных норм, нельзя сказать, что за период 1927–1929 гг. произошли принципиальные изменения в характере отношений сельсоветов и мирских организаций, хотя несколько изменилось их содержание, так как на сельсоветы легла основная тяжесть по проведению всех хозяйственно-политических кампаний1.
Нельзя не заметить изменений, происходящих внутри общины, связанных, прежде всего, с обострением борьбы между различными группировками, особенно сторонниками и противниками нововведений. Тем не менее, солидарность общины по-прежнему была реальностью, что и проявилось в первую очередь в сопротивлении целому ряду государственных мер.
Таким образом, период 1927–1930 гг. стал завершающим как в развитии общинной организации крестьянства в России в советский период, так и, в целом, её многовековой истории. На этом этапе советское государство чётко провозгласило курс на коренную трансформацию сельского хозяйства путём его коллективизации. Как институт традиционного общества, каким она оставалась до конца своего существования, община не вписывалась в этот процесс.
заключение
Говорить об истории русской крестьянской общины - это значит говорить о народной истории России. Община - важнейший социальный институт, который существовал в течение веков русской истории. На него можно смотреть как на способ жизни русского народа, опосредующий все его действия в мире, как на тот первичный коллектив, в который входил русский человек (когда-то общины были всесословными, а не только крестьянскими).
Русская крестьянская община только в позднейшие времена приняла вид, которые многие исследователи принимали за застывшую древнюю форму, - вид поземельной деревенской общины. До ХVII века крестьяне обычно селились дворами-хуторами. Иногда два-три двора, редко больше, располагались рядом. Слово «деревня» относилось к экономии данного двора. Многолюдных сел не существовало. Общиной, «миром», была волость, которая объединяла такое количество дворов, что существовала возможность нормального самоуправления, нормального функционирования «мира». Несмотря на столь значительные отличия древнерусской общины от позднейшей, существенный характер той и другой оставался один и тот же. Она всегда стремилась быть автономной самодостаточной целостностью.
В любом новом месте, любом новом крае, где происходила русская крестьянская колонизация, очень быстро образуется крестьянская община. Причем на каждом новом месте поселения русских община проходит заново весь путь своего развития, и в различных регионах государства одновременно существовали общины разных типов.
Общины-волости были широко распространены в Сибири еще в начале ХХ века и преобразовывались в общины-деревни лишь с ростом населения и в связи с процессом трансформации захватной формы землепользования в уравнительную, вследствии нарождающегося дефицита земли. Процесс этот, подробно описанный известными исследователями русской крестьянской общины А. Кауфманом и Р. Качоровским, делился на несколько стадий и сопровождался быстрым и психологически относительно легким изменением прав крестьян на пользование землей, происходившем во всех местностях по примерно одинаковому алгоритму. Если при многоземельи заимка безусловно находилась во владении того, кто первый ее захватил, не важно использовал он ее или нет, и община всегда вставала на его сторону когда кто-либо покушался даже на земли, не обрабатываемые им в данный момент, то при сокращении земельных ресурсов община начинала передавать неиспользуемые земли другим своим членам.