Функционирование некодифицированной лексики (диалектизмы и просторечия) в прозе В.П. Астафьева

Статья раскрывает явление "деревенской прозы" в литературе в 70-е годы 20 века, в частности особенности стиля повествования, который использовал с своих произведениях В.П. Астафьев. ...

Исследователи творчества В. Астафьева давно заметили характерные особенности стиля повествования – увлечение писателя «древнеписьменными» формами и публицистическим слогом, а одновременно и пристрастие к народному (диалектному и просторечному) слову. Действительно, автор щедро рассыпает на страницах своих романов, повестей и очерков редкие слова и выражения. И при чтении даже у русского человека возникают некоторые затруднения.
Например: Лексические диалектизмы:
«Коля взухал раз, другой» («Царь-рыба»)
взухать – в значении «звать», «кричать»;
«От назьма гриб заводится…» («Деревенское приключение»)
назем – в значении «удобрение»;
«Озеро застругало пургою вровень с тундрой». («Царь-рыба»)
Застругать – в значении «покрыть»;
«Маракую, за полмесяца дойдем». («Царь-рыба»)
Маракую – в значении «думаю»;
Фонетические диалектизмы:
«Сам ты фулюган!» («Деревенское приключение») – замена звука [х] на звук [ф];
«Я на фронте ранетый». («Деревенское приключение») – диссимиляция согласных;
«Ты хто такой?» («Деревенское приключение») – фонема [к] в положении перед взрывным согласным чередуется с [х];
Грамматические диалектизмы:
«Овощь от назьма прет большая». («Деревенское приключение») – неразличение мужского и женского рода;
Также следует выделить необыкновенное словообразование, свойственное речи многих герое Виктора Астафьева. Благодаря этому их речь отличается экспрессией, живостью, полнотой чувств.

Лексика русского языка – богатейший словарный фонд, который содержит в себе разные по характеру группы слов. Ее можно разделить на общеупотребительную и ограниченную сферой употребления (просторечия, диалектизмы, жаргоны, арго).
Основной фонд лексики русского языка составляют слова общеупотребительные, которые известны всем говорящим на русском языке независимо от места проживания, образа жизни и характера деятельности. Что касается лексики, ограниченной сферой употребления, то она, как правило, распространена в пределах определенной местности или в кругу людей, объединенных профессией, социальными признаками, общими интересами. Подобные слова используются преимущественно в устной ненормированной речи. Однако и художественная речь не отказывается от их употребления: писатели находят в ни х средства для стилизации художественного повествования, для создания речевой характеристики героев. Так, например, частым явлением в произведениях является использование просторечий и диалектизмов. Свидетельством этого служит творчество Виктора Астафьева.

Маракую – в значении «думаю»;
Фонетические диалектизмы:
«Сам ты фулюган!» («Деревенское приключение») – замена звука [х] на звук [ф];
«Я на фронте ранетый». («Деревенское приключение») – диссимиляция согласных;
«Ты хто такой?» («Деревенское приключение») – фонема [к] в положении перед взрывным согласным чередуется с [х];
Грамматические диалектизмы:
«Овощь от назьма прет большая». («Деревенское приключение») – неразличение мужского и женского рода;
Также следует выделить необыкновенное словообразование, свойственное речи многих герое Виктора Астафьева. Благодаря этому их речь отличается экспрессией, живостью, полнотой чувств:
«Вышел утресь, глядь…» («Жучина»);
«…потом, мол, лупцуй, если набрехал». («Царь-рыба»);
Все это признаки непростого, нагруженного необычными элементами слога писателя.
Известно, что лингвистическая поэтика В. Астафьева формировалась как реакция на стилистически сглаженный, стерильный язык официальной советской литературы. Также существенное влияние на стиль писателя в 1980- 1990-е годы оказали процессы общего переустройства культурной и языковой среды в стране. Это было время, когда в обществе активно развернулись процессы демократизации языка, а в литературе была отмечена так называемая диалектная вспышка: активное привлечение в художественную речь сугубо народных диалектных элементов.
Вот, что пишет о плотности, сгущенности языка повествования В. Астафьева Тамара Хмельницкая, ученый, занимающийся изучение творчества Астафьева: «Когда Виктор Петрович пишет и нересте рыбы, сам нерестится словами. Они тоже в какой-то непролазной тесноте толкутся, наступают друг на друга невпроворот, кружатся в образной, насыщенной гуще… Бурливые слова у писателя… брошены навалом»1. Эти слова точно определяют астафьевское пристрастие к стихии, живой энергии народного слова.
Причины этого увлечения диалектными и просторечными формами очень просты: это языковая среда, в которой вырос сам писатель. Он прошел нелегкую жизнь и ему очень хорошо были знакомы люди обычные и простые. Тем более хорошо он знал их язык, речь, которая во всей полноте доносит естественность человеческих эмоций, их накал и силу. Отсюда берет начало типичная черта стиля Астафьева, когда рядом с лирическим повествованием появляются резкие публицистические вставки с деревенским прямым и зачастую грубым словом: