Проблемы Великой Отечественной войны в современной отечественной историографии

В названии собственно и указана проблема. Оценка 5 ...

Введение…………………………………………………………………………………...3

Глава I. Собирался ли Сталин напасть на Гитлера?……………………………………14

Глава II. Красная Армия перед войной.………………………........................................26

Глава III. Какой войны мы ожидали?……………………………………………………34

Глава IV. Красная Армия и Вермахт ……………………………………………………41

Глава V. Цена войны: соотношение потерь на советско-германском фронте …….…50

Заключение………………………………………………………………………………..56

Приложения…………………………………………………………………………….…58

Список литературы……………………………………………………………………….59

Введение
Изучение истории Великой Отечественной войны продолжает оставаться сегодня одним из актуальных направлений в исторической науке. Многое изменилось в мире за истекшие более чем полвека, но по-прежнему неослабевающий интерес вызывает все то, что связано с суровым военным временем. В течение десятилетий ведутся интенсивные научные изыскания, посвященные различным проблемам и аспектам Великой Отечественной войны. В нашей стране накоплен огромный опыт по изучению событий военных лет. Неослабевающий интерес к истории Великой Отечественной войны вызван и непреходящим значением одержанной в 1945 г. Победы и грандиозностью народного подвига.
В советский период за прошедшие после войны десятилетия был накоплен огромный багаж исследовательской и мемуарной литературы, посвященной событиям Вел икой Отечественной войны. Тем не менее, несмотря на значительные достижения, для историков оставалось немало нерешенных проблем.
В историографических работах уже не раз отмечалось, что присущее послевоенной советской литературе замалчивание отдельных тем и сюжетов, апологетический подход к оценке деятельности политического и военного руководства, ограничения на работу с архивными материалами и контакты с зарубежными учеными оборачивались определенным снижением уровня исторических исследований . С течением времени все сильнее ощущалась необходимость преодоления зависимости исторических сочинений от объяснений и оценок, заимствованных из официальных партийно-государственных документов.
С 1990-х годов в отечественной историографии начался новый этап, характеризующийся созданием условий для дальнейшего углубления знаний о войне, возможностью критического осмысления достижений предшествующего периода. Разнообразие подходов при изучении важнейших проблем и изложении взглядов, освоение российскими историками новых пластов зарубежной литературы в целом положительно сказались на объективном освещении малоизученных страниц Великой Отечественной войны.
За последние годы российской военной историографией пройден немалый путь. Наряду с методологическим и идеологическим плюрализмом важнейшей предпосылкой совершенствования представлений стала существенно возросшая источниковая база исследований. Подготовка и публикация десятков сборников архивных материалов значительно облегчили историкам работу над всеми без исключения проблемами истории войны, предоставив возможность детального изучения многих ранее практически не рассматривавшихся сюжетов.
Эти и многие другие изданные в последнее десятилетие труды не просто обогащают историографию Второй мировой войны, но позволяют поднять военно-исторические исследования на качественно новый уровень. Созданы условия для многопланового научного изучения истории войны, исправления и дополнения сложившихся ранее представлений. Кроме того, публикация архивных документов имеет и большую общественную значимость в качестве важнейшего средства разоблачения нередких в современной литературе недобросовестных истолкований и прямых фальсификаций фактов отечественной военной истории.
Осуществлявшийся в работах российских историков нового поколения процесс пересмотра устоявшихся подходов и стереотипов не мог не затронуть общих проблем, связанных со Второй мировой войной, обстоятельствами ее развязывания, местом и ролью СССР в ней.
Цель исследования – рассмотреть проблемы Великой Отечественной войны, опираясь на современную отечественную историографию (с 1992 г.).
Задачи исследования:
1. Проанализировать современную отечественную литературу, посвященную Великой Отечественной войне.
2. Выявить проблематику ВОВ.
3. Обобщить проблемы ВОВ, опираясь на историографические данные.
Объект исследования: Великая Отечественная война 1941 – 1945 гг.
Предмет исследования: проблемы ВОВ, которые рассматриваются в современной отечественной историографии.
В отечественной историографии ВОВ можно выделить три периода.
Первый, продолжавшийся до второй половины 1980-х годов, - это период
советской историографии. Второй, начавшийся с 1985 г., с провозглашения в нашей стране перестройки и гласности, - это постсоветский период. Третий – 1992 г. до 2007 г. Каждый из периодов имеет свои отличительные черты.
В отечественной историографии ВОВ можно выделить три периода.
Первый, продолжавшийся до второй половины 1980-х годов, - это период
советской историографии. Второй, начавшийся с 1985 г., с провозглашения в нашей стране перестройки и гласности, - это постсоветский период. Третий – 1992 г. до 2007 г. Каждый из периодов имеет свои отличительные черты.
Советская историография была проникнута догматизмом. В отличие от западной историографии, в которой, как правило, наблюдается многообразие точек зрения, для советской была характерна цельность, единство взглядов. Все наиболее масштабные оценки Великой Отечественной войны в ней подчинялись идеологическим и политическим детерминантам. Эти оценки фактически проходили через все работы. В угоду им подчас игнорировались имевшиеся документы и факты. Почти повсеместно исключались дискуссионные подходы к истории войны.
Наибольшее внимание в работах о войне уделялось показу проявлений преимуществ социалистической системы, прежде всего превозносились достижения СССР и его вооруженных сил в ходе войны. Писалось главным образом только об
успешных операциях советских войск, о достижениях советского военного искусства и военной экономики, раскрывался решающий вклад Советского Союза в освобождении других народов от германской и японской оккупации.
Крен советской историографии в сторону превознесения наших успехов и достижений привел к тому, что о недостатках в подготовке страны к обороне, о поражениях и потерях в ходе войны говорилось вскользь, без глубокого анализа причин, а о ряде событий, которые могли быть истолкованы во вред руководству КПСС и страны или бросить тень на господствующий режим, предпочиталось вообще умалчивать. Предвзятый подход к освещению истории наблюдался как в
отношении Великой Отечественной войны в целом, так и ее отдельных
периодов, этапов, кампаний, битв и операций.
Одной из особенностей советской историографии Великой Отечественной войны была сравнительная узость ее источниковедческой базы. Большинство архивных материалов оставалось для исследователей закрытыми. Еще одной особенностью советской историографии была подготовка большого количества коллективных трудов о войне в целом и ее отдельных проблемах. Такие работы писались по установившимся шаблонам, а их содержание определялось редакционными комиссиями.
Не избежала шаблонности и тенденциозности и обширная советская мемуарная литература о войне. Публиковались в первую очередь мемуары военачальников. В изложении основных проблем войны мемуары военачальников мало чем отличались от коллективных официальных трудов, страдая в то же время определенным субъективизмом. Почти не выходило воспоминаний рядовых солдат, тех, кто видел войну, ее боевые будни как бы изнутри, с самого близкого расстояния.
Широкий размах получила в советский период документальная литература, основанная на воспоминаниях участников войны, литературные записи которых делали писатели и журналисты. Однако авторы таких записей в погоне за занимательностью повествования нередко приукрашивали своих героев, не проверяли сообщаемых им фактов.
Хотя в первом периоде отечественная историография Великой Отечественной войны и отличается цельностью и наличием многих общих признаков, в ней тоже можно выделить несколько этапов.
Первый этап, продолжавшийся до 1956 г., был тесно связан с культом Сталина. Почти все, писавшееся в то время о войне СССР с Германией, являлось разъяснением положений и идей Сталина. Для ведения работы по сбору и накоплению материалов по истории Великой Отечественной войны в трудной обстановке 1941- 1942 гг. были созданы первые научные организации. В ноябре 1941 г. в Москве появилась комиссия Академии наук СССР по составлению хроники войны. В армии и на флоте, в республиках, краях и областях, а также в наркоматах и других центральных учреждениях были созданы комиссии для сбора материалов по истории войны. С 1942 г. по закрытым военным каналам с грифом «секретно» стали публиковаться отдельные, преимущественно документальные материалы. Они выпускались Военным издательством в виде сборников документов, сборников тактических примеров, информационных бюллетеней. В течение 1942- 1945 гг. вышло свыше 400 сборников тактических примеров, 20 сборников материалов по изучению опыта войны и 50 информационных бюллетеней. Все они были секретными и доступ к ним в военную пору имел весьма ограниченный круг лиц из числа командного состава высшего и среднего звена. В них рассматривался опыт наступательных и оборонительных операций, излагались формы и методы боевого применения видов вооруженных сил, родов войск и служб.
Важную роль в освещении событий Великой Отечественной войны играла в военные годы советская периодическая печать. Газеты не только оперативно
освещали положение на фронтах и рассказывали о героизме и могуществе советских воинов, но и помещали материалы о боевом мастерстве и приемах действий отдельных военнослужащих и мелких воинских подразделений. В несколько больших масштабах разбирался ход боев и сражений с точки зрения военного искусства в статьях таких журналов как «Военная мысль» и «Морской сборник».
Начиная с 1943 г. небольшими тиражами в Военном издательстве стали публиковаться секретные оперативно-тактические, оперативные и оперативно-стратегические очерки об отдельных операциях и битвах. Разрабатывались они специалистами военно-исторического отдела Генерального штаба.
Публикуемая в годы война историческая литература носила в основном оперативный, публицистический характер. Она обобщала значительный фактический материал, но ее источниковедческая база была очень ограничена, что сказывалось отрицательно на глубине исследований. Но уже на том этапе формировались концепции, закладывались военно-политические, экономические и общеисторические оценки. Их основой служили выступления и приказы Сталина.
С окончанием войны объем исторической литературы о Великой Отечественной войне увеличился. Это были главным образом книги и статьи об отдельных операциях и битвах. Небольшими тиражами стали выходить в свет монографические работы и публиковаться статьи о партизанском движении в тылу врага. В основном они представляли собой сборники документов и материалов, подготовленных в тех областях, которые подвергались фашистской оккупации. Были также опубликованы сборники документов и материалов, дававшие возможность проследить некоторые этапы экономической жизни Советского Союза в годы войны, а также состояние народного хозяйства отдельных республик и областей. Появилось в эти годы и несколько обобщающих трудов о Великой Отечественной войне, освещавших проблемы вооруженной борьбы, функционирование военной экономики, самоотверженность тружеников тыла.
В целом историческая литература о Великой Отечественной войне, опубликованная в 1946-1956 гг., носила преимущественно научно-популярный характер и не давала ответ на многие коренные вопросы минувшей войны. Как и в военное время негативное влияние на нее оказывал культ Сталина. Для публикуемых работ были характерны субъективистские оценки событий и явлений войны, метод комментирования и цитатничества, иллюстративность изложения. Многие события замалчивались или искажались. Исследования не имели необходимой источниковой опоры, невелика была научная ценность публиковавшихся документов и материалов.
С осуждения в 1956 г. на XX съезде КПСС культа Сталина в советской историографии наступил новый, второй этап. Он продолжался до смещения Н.С. Хрущева в 1964 г. с поста руководителя партии и правительства. Это была «оттепель» не только в политике, но и в истории. Историкам и публицистам была предоставлена возможность критиковать ошибки Сталина, допущенные накануне и в ходе войны, в
какой-то мере высказывать собственные мнения, началась более углубленная, комплексная разработка истории Великой Отечественной войны, произошли заметные количественные и качественные сдвиги в организации научной работы в центре и на местах, значительно расширилась источниковая база, более всесторонним стало изучение первоисточников, возрос опыт исследовательских кадров. На этом
этапе были созданы фундаментальные обобщающие труды по истории войны в целом и по различным ее аспектам, стала широко публиковаться мемуарная литература, в которой проявлялась не только линия КПСС, но и личное отношение авторов - участников войны к освещаемым событиям.
Наиболее крупным и определяющим для этого этапа явился шеститомный труд «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг.», опубликованный в 1969-1965 гг. По сравнению с ранее публиковавшимися работами по истории Великой Отечественной войны источниковая база шеститомного труда
расширилась неимоверно. Много документов и архивных материалов было введено в научный оборот впервые. Огромное количество фактического материала, содержащееся в шеститомнике, стало неоценимым источником для последующих исследователей, работающих над проблемами истории минувшей войны.
Создавая шеститомник, авторы привлекли также материалы исследований, которые выходили во время войны и сразу после нее с грифом «секретно» и «для служебного пользования». Использование новых архивных материалов и закрытых публикаций прежних лет позволило авторскому коллективу и редакции шеститомного труда: уточнить оценку ряда событий Великой Отечественной войны, а по некоторым из них дать более глубокий анализ, осветить их более правильно. Но делалось это по направлениям, заранее определенным «сверху».
В отличие от большинства имевшихся ранее описаний Великой Отечественной войны в шеститомном издании военные действия показаны в единстве с развитием военной экономики, героической работой тружеников тыла, борьбой советских людей в тылу врага, антифашистской борьбой народов Европы и Азии, внешней политикой
СССР, с оценкой политических отношений внутри антигитлеровской коалиции и внутри фашистского лагеря. В труде впервые комплексно рассмотрены военно-экономические возможности и укрепление обороноспособности СССР накануне войны, перестройка народного хозяйства на военный лад и итоги его развития в годы войны, показана картина огромного нового строительства и восстановления индустрии, разрушенной врагом. В труде принижалась роль Ставки Верховного Главнокомандования и преувеличивалась роль фронтового командования, особенно тех фронтов, членом военного совета которых был Хрущев. Эта тенденция проявилась и в других работах о войне, опубликованных до середины 60-х годов.
В целом на втором этапе произошло заметное оживление исследований о Великой Отечественной войне. Этому способствовало и возобновление в 1959 г. издания «Военно-исторического журнала», в котором тематика советско-германской войны стала занимать ведущее место. Большую исследовательскую работу проводили историки военно-исторического управления Генерального штаба и ряда военных
академий. Ими было подготовлено и опубликовано немало работ, раскрывающих ход вооруженной борьбы и развитие советского военного искусства.
Второй этап ознаменовался также выходом ряда значительных публикаций по вопросам истории советского тыла в годы войны. В них раскрывались закономерности развития военной экономики СССР, функционирование ее отдельных отраслей и регионов, истоки самоотверженности и героизма тружеников тыла, деятельность местных партийных организаций и органов власти. Однако специальных обобщающих трудов о советском тыле разработано не было.
Популярными на втором этапе стали военные мемуары. Их фонд в
эти годы пополнился примерно 500 новыми книгами, что в пять раз больше, чем в предшествовавшие десять лет. Публиковались в основном воспоминания советских военачальников, в первую очередь командующих и членов военных советов армий и фронтов.
Оживлению и некоторым идеологическим послаблениям в советской исторической науке, связанным с критикой культа Сталина, постепенно пришел конец после смещения в 1964 г. Н.С. Хрущева и прихода к руководству КПСС Л.И. Брежнева.
Начался следующий, третий этап советской историографии, продолжавшийся более двух десятилетий. Для него стал характерен возврат к ряду положений, которые были свойственны первому этапу. Критика культа Сталина стала более мягкой. Писали не только о допущенных им ошибках, но и о заслугах. Происходила
своеобразная реабилитация сталинизма. Контроль за публикуемой военно-исторической литературой со стороны ЦК КПСС стал более строгим. И все же, несмотря на то, что в те годы оценка достоинств и недостатков исторических исследований по-прежнему определялась идеологическим аппаратом ЦК КПСС, разработка новых трудов по истории советско-германской войны продолжалась во все возрастающих масштабах.
Наиболее влиятельным и типичным для данного этапа трудом явилась двенадцатитомная «История второй мировой войны 1939-1945». В результате всестороннего обсуждения редакциями томов были разработаны концепции по таким важным вопросам, как периодизация второй мировой войны, политический характер войны, начальный период Великой Отечественной войны, срыв германского плана молниеносной войны, коренной перелом в ходе войны и др. В двенадцатитомнике были раскрыты различные стороны и процессы, особенности и характерные черты войны, ее предыстория, ход и исход, итоги, последствия и уроки, их значение для современности. Этот труд стал первым фундаментальным обобщением истории второй мировой войны не только в советской, но и мировой историографии.
Выходило много работ, которые в той или иной степени расширяли и углубляли знания о событиях войны. Появились новые книги о различных аспектах битвы под Москвой, Сталинградской битвы. Был опубликован ряд солидных монографий о Курской битве. В конце 60-х и в 70-е годы в СССР было опубликовано немало
трудов о действиях Советских Вооруженных Сил на заключительном этапе войны, их участии в освобождении от фашизма стран Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европы. Значительное место на третьем этапе заняли работы о действиях Советских Вооруженных Сил на Дальнем Востоке в войне против милитаристской Японии. Происходило пополнение советской историографии работами, освещающими опыт использования и роль видов вооруженных сил и родов войск как в войне в целом, так и в отдельных битвах и операциях. Это были книги об авиации, военно-морском флоте, танковых, инженерных и внутренних войсках, артиллерии, функционировании войскового тыла и др.
Большое распространение в 70-е годы получила публикация описаний на основе архивных материалов лицами, участвовавшими в войне в составе этих объединений. В описании боевых путей авторам активно помогали советы ветеранов соответствующих объединений и входивших в их состав соединений и частей. В таких работах широко использовались воспоминания участников войны, их личные документы, особенно фотографии.
После смерти Л.И. Брежнева начались изменения в отечественной историографии. Постепенно наступал ее новый период. На смену советской историографии пришла постсоветская.
В середине 1980-х годов, с начала периода демократизации общественной жизни в нашей стране, периода гласности, произошел коренной перелом в советской историографии Великой Отечественной войны, радикальное обновление проблематики исследований. Было покончено с идеологическим кураторством над
исторической наукой со стороны КПСС, была отменена цензура. Появилась возможность свободно выражать свои взгляды на любые исторические проблемы, в том числе и на проблемы истории Великой Отечественной войны.
Положительным явлением стало открытие многих ранее секретных фондов в архивах, активная публикация документов в журналах и специальных изданиях. Хотя и в меньшем количестве, но продолжался выпуск монографий, сборников статей, тематических сборников по истории Великой Отечественной войны. Появился ряд работ, в которых рассматриваются проблемы начального периода войны. Продолжалось издание книг, посвященных отдельным битвам, боевому пути некоторых объединений и соединений, формированию и боевым действиям частей
народного ополчения. Несколько работ было посвящено действиям видов и родов войск, проблемам тыла Вооруженных Сил. Активно освещалась борьба советских людей в тылу врага. Продолжалось издание военных мемуаров, переиздавались
воспоминания крупных полководцев и военачальников. Появилось несколько изданий, авторами которых стали известные руководители оборонных отраслей промышленности. В ряде вышедших работ освещается вклад советских ученых в создание вооружения и военной техники. Большое внимание историки стали уделять освещению предвоенного периода и, в частности, советско-германским отношениям. Постепенно приоткрывалась завеса над многими «белыми пятнами».
Четко обозначилась тенденция огульного охаивания советской историографии Великой Отечественной войны, неуважительного, а порой и пренебрежительного отношения к трудам историков предшествующих поколений.
И наконец третий период. Здесь особым образом следует отметить уникальную серию «Русский архив: Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Документы и материалы», работа над которой ведется коллективом Института военной истории МО РФ с 1993 года. Было издано несколько десятков томов, материалы которых освещают деятельность высших органов политического и военного руководства страны, подготовку и осуществление важнейших стратегических операций, решение задач обеспечения и поддержания боевой готовности войск, организацию формы и методы партизанской борьбы, судьбу советских и иностранных военнопленных и многие другие вопросы.
Для изучения международных отношений накануне и в годы войны, проблем становления и укрепления международного сотрудничества стран антигитлеровской коалиции, военного и политического взаимодействия союзников большое значение имела публикация сборников дипломатических документов, в ряду которых первое место принадлежит очередным томам серии МИД РФ «Документы внешней политики». Их дополняют материалы ряда тематических сборников. Некоторые неизвестные ранее документы публиковались в журналах, приложениях к монографиям.
Первоочередного упоминания заслуживает также открытая публикация многотомного сборника «Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне».
Еще одним важным научным результатом последних лет стал коллективный труд «Мировые войны ХХ века» в 4-х книгах, подготовленный ИВИ РАН в сотрудничестве с Ассоциациями историков Первой и Второй мировых войн . Новизна данного исследования определяется наличием комплексного анализа двух мировых войн в их взаимосвязи. Каждой из мировых войн посвящено по две книги: одна из них содержит исторический очерк, другая — материалы хрестоматийного характера. В труде дано рассмотрение хода военных действий в сочетании с анализом политики и стратегии воюющих держав, экономических, социальных и культурных сторон их развития в условиях войны.
Сейчас исследованием проблематики Великой Отечественной войны занимаются такие отечественные историки как: В. Кожинов, А.Уткин, А. Вдовин, В. Секистов, Б. Урланис, Б.Соколов, М. Мельтюхов, Л. Волковский, Б. Ямалов, Б. Султанбеков, С. Кара – Мурза и другие. Труды этих ученых на архивном материале открывают ранее неизвестные факты военного времени, помогают более реально оценить происходившие процессы в то время и что самое важное – более объективно оценить весь масштаб этой великой трагедии советского народа.

В советском плане превентивного удара от 15 мая 1941 г. присутствовала фраза о том, что «Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и на­нести внезапный удар». В связи с этим предлагалось «упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет нахо­диться в стадии развертывания и не успеет еще органи­зовать фронт и взаимодействие войск. Б.В. Соколов опираясь на мнение В.Д. Данилова, утверждает, что написанный А.М. Василевским план превентивного удара по Германии был одобрен Стали­ным и конкретная разработка деталей, названных «планами обороны госграницы», должна была, соглас­но распоряжениям руководства наркомата обороны, быть закопчена к 1 июня 1941 г.
Советское руководство в 1941 г. германского нападения не ожидало и к обороне не готовилось. Пе­ред началом войны оборона рассматривалась и отраба­тывалась в масштабах не больших, чем оборона одной армии, но никак не фронта. В оперативно-стратегиче­ских играх января 1941 г. нападение Германии и бои по его отражению излагались лишь во вводных данных, отрабатывались же только наступательные операции советских войск. Ни один из вариантов предвоенного стратегического развертывания Красной Армии на За­паде не содержал каких-либо планов оборонительных операций на случай, если Германия ударит первой. Поэтому-то после германского вторжения 22 июня 1941 г. были сразу же предприняты контрудары в рамках спла­нированных до войны наступательных операций, а по­следующие оборонительные действия Красной Армии, ввиду отсутствия предвоенных оборонительных пла­нов, строились как импровизация.
Немецкая сторона если и рассматривала планируе­мую войну против Советского Союза как превентив­ную, то только в самом широком смысле слова — как действия, направленные на предотвращение возмож­ных будущих наступательных действий потенциально­го противника. В этих терминах «превентивной» может считаться любая агрессия. Бывший начальник штаба оперативного руководства (ОКВ) А. Йодль на допросе 17 июня 1945 г. показал: «...существовало политическое мнение, что положение усложнится в том случае, если Россия первой нападет на нас. А поскольку раньше или позже, но война с нею неизбежна, нам лучше самим выбрать время для нападения»1.
Слабым местом Красной Армии оставалось снабжение горючим. Так, на 1 мая 1941 г. РККА была обеспечена горючим следующим образом: бензином Б-78 — на 10 дней воины, Б-70 — на 3 месяца 19 дней, Б-74 — на 1 месяц 8 дней, автобензином — на 1 месяц 14 дней и дизельным топливом — на 24 дня боевых действий. Но следует учитывать, что и германская армия перед вторжением в СССР испытывала определенный дефи­цит топлива. Если с авиационным бензином благодаря производству синтетического горючего дело обстояло более или менее благополучно, то с автобензином и ди­зельным топливом уже в июле предусматривался 10-процентный дефицит, а в августе армия вторжения должна была снабжаться в значительной мере за счет прямых поставок из Румынии. Осенью же запасы го­рючего у немцев должны были истощиться, составив по авиабензину лишь 50% потребности, по автобензи­ну — 25% и по дизельному топливу — 50% потребнос­ти. Германское руководство надеялось на скоротеч­ность русской кампании, поставки из Румынии п. в меньшей степени, на трофеи. Более острый дефицит авиабензина в Красной Армии объяснялся как недо­статком собственных мощностей и американским эмбарго, введенным после финской войны, так и тем фактом, что советский парк военных самолетов много­кратно превосходил германский. Несомненно, совет­ское руководство, как и германское, рассчитывало на быстрое успешное вторжение, надеялось к его началу пополнить запасы горючего в западных приграничных округах за счет других районов страны и гражданского сектора и предполагало использовать румынские мес­торождения и мощности, а также трофеи в Польше и Германии. В случае же затяжной войны расчет был на поставки из Великобритании и США1.
Возможный крах Англии в случае германского вторжения резко ухудшил бы геостратегическое положение СССР, позволив Гитлеру бросить на Восток всю авиацию и дивизии, оставленные на Западе, а также ослож­нив получение жизненно важных для ведения войны поставок из США и Канады. Угроза, что Англия в лю­бой момент может рухнуть, как перед этим Франция, заставляла Сталина спешить. Во второй половине мая начался призыв 800 тыс. запасных в приграничных за­падных округах, а с начала июня — переброска туда из внутренних округов четырех армий и одного стрел­кового корпуса резерва Главного командования2.
4 июня 1945 г., происходило заседа­ние Главного военного совета под председательством члена Политбюро А.А. Жданова, и на нем обсуждался проект директивы Главного управления политической пропаганды РККА о подготовке личного состава к ве­дению «наступательной и всесокрушающей войны». Проект был направлен на доработку и утвержден 20 июня. В этой директиве, уже через два дня поте­рявшей смысл, в частности, говорилось: «О войнах справедливых и несправедливых иногда дается такое толкование: если страна первой напала на другую и ве­дет наступательную войну, то эта война считается не­справедливой, и наоборот, если страна подверглась на­падению и только обороняется, то такая война якобы должна считаться справедливой. Из этого делается вы­вод, что якобы Красная Армия будет вести только обо­ронительную войну, забывая ту истину, что всякая война, которую будет вести Советский Союз, будет войной справедливой»1.
Советские военные и политические руководители сверх всякой меры переоценивали боеспособность соб­ственных вооруженных сил и недооценивали реши­тельность намерений Гитлера и качественную мощь вермахта. По Б.В. Соколову Сталин не только не боялся Германии, но и считал, что сами нем­цы должны бояться СССР. Началось выдвижение к границе и дивизий западных приграничных округов. План превентивного удара от 15 мая 1941 г. предусмат­ривал их сосредоточение в 20—80 км от границы, начи­ная с 1 июня. А с середины июня 32 дивизии резерва этих округов тоже получили приказ к 1 июля занять по­зиции на том же расстоянии от границ. К 10 июля армии и корпус РГК должны были выдвинуться на рубеж Днепра и Запад­ной Двины. Советское командование имело абсолют­но не соответствующее реальности и крайне преувели­ченное представление о боеспособности соединений Красной Армии и их возможностях к быстрому развер­тыванию по штатам военного времени. Мобилизаци­онный план 1941 г., носивший название «Гроза», предусматривал, что войска первого эшелона на Западе, включавшие 114 дивизий, и укрепрайоны первой линии, а также 85% войск ПВО, воздушно-де­сантные войска, более 75% ВВС и 34 полка РГК долж­ны завершить отмобилизование в течение 2 – 6 часов с момента объявления мобилизации за счет призыва приписного состава и использования автотранспорта из близлежащих районов. 58 дивизий второго эшелона завершали отмобилизование на 2-3-е сутки. Еще 60 ди­визий должны были стать полностью боеготовыми на 4-5-е сутки мобилизации, а оставшаяся 71-я диви­зия — на 6-10-е сутки. Отмобилизование ВВС должно было завершиться на 3-4-е сутки, причем все боевые ча­сти и обслуживающие их тыловые подразделения приво­дились в боевую готовность уже через 2-4 часа, а первый эшелон войск ПВО — уже через 2 часа. Абсурдность этих сроков доказала лишь война, когда призывники из недавно присоединенных территорий разбегались или переходили на сторону противника, транспорта ка­тастрофически не хватало, а самолеты уничтожались на аэродромах, не успев подняться в воздух.
К границе, на полевые аэродромы, согласно плану от 15 мая, скрытно подтягивалась и авиация, причем с середины июня из восточной части страны на Запад начали перебазироваться несколько авиадивизий. Однако боеготовность и боеспособность советской авиации оказалась значительно ниже, чем предусматривалось планами. Никаких оборонительных мероприятий на границах Красная Армия не проводила и даже не имела планов их прове­дения. Вермахт же вплоть до 22 июня не рассчитывал на широкомасштабный превентивный удар со стороны русских.
Мероприятия, фактически осуществ­ленные, в рамках плана от 15 мая доказыва­ют, что план превентивного удара начал претворяться в жизнь. Мероприятия же по мобилизации войск, вследствие занижения ее реальных сроков, еще не на­чали осуществляться, за исключением призыва 800 тыс. запасных. Сталин имел весьма амбициозные планы и об обороне не думал. Лишь 21 июня, когда признаки готовившегося вторжения стали явными, а германская сторона отклонила предложение о приезде Молотова в Берлин (Сталин рассчитывал переговорами выиграть время для завершения собственного развертывания), после­довала директива о приведении войск на Западе в бое­вую готовность. Но было уже поздно.
Соображения секретности в СССР превалировали над практическими интересами военного планирова­ния и подготовки войск. В результате немцы так и не узнали о планах советского нападения на Германию, но зато Красная Армия оказалась плохо подготовлен­ной не только к столкновению с вермахтом, но и к го­раздо менее крупным конфликтам в Польше и Фин­ляндии.
Имеющиеся данные позволяют определить наиболее вероятное время начала планировавшегося советского вторжения. К 1 июля все советские дивизии пер­вого эшелона должны были сосредоточиться на рассто­янии от одного до четырех суточных переходов от границы, а авиация — перебазирована на полевые аэро­дромы. Не позднее 5 июля все эти дивизии могли вый­ти на саму границу. 6 июля — воскресенье, наиболее подходящий день для внезапного нападения. Гитлер напал на Югославию и СССР как раз в этот день неде­ли — 6 апреля и 22 июня 1941 г. Дивизии второго эшелона могли прибыть к месту боев в середине или второй половине июля, подобно тому, как германские дивизии второго эшелона постепенно вводились в бой в течение двух месяцев после 22 июня. Поэтому дата 6 июля 1941 г., впервые названная В. Су­воровым как предполагаемое время начала советского вторжения, может быть недалека от истинной. Предпо­лагаемой дате советского вторжения не противоречит и тот факт, что только 19 июня 1941 г. была отдана ди­ректива наркомата обороны о перекраске самолетов в летний маскировочный цвет. Это трудоемкое меро­приятие требовало около месяца времени. Оно должно было завершиться к 20 июля с одновременной маски­ровкой взлетно-посадочных полос, а к 30 июля — всех аэродромных сооружений. Скрыть это от разведки противника было практически невозможно, равно как и попытаться представить данные меры как дезинфор­мацию, предназначенную для вероятного противника. Просто так тратить огромные силы и средства не стали бы, чтобы покрасить весь авиапарк Красной Армии в летний маскировочный цвет. Это могло означать только то, что советская сторона этим летом собирается начать полномасштабные боевые действия. А если Ста­лин рассчитывал на внезапность, то давать Гитлеру предупреждение задолго до его начала было никак нельзя. Поэтому приходилось мириться с тем, что часть советских самолетов будут спешно перекрашивать уже после начала войны. А с 1 июля промышленность долж­на была выпускать самолеты уже только с летней маскировочной окраской1.
Если бы Сталину удалось в 1941 г. ударить первым или оттянуть начало войны до 1942 г., это не спасло бы Красную Армию от поражений. Увеличение числа тан­ков и самолетов потребовало бы больше летчиков и танкистов, которых все равно не успели бы должным образом подготовить, а также больше горючего, что значительно усилило бы его дефицит. В то же время и в случае советского нападения война очень быстро перекинулась бы на советскую территорию и большин­ством населения все равно воспринималась бы как Отечественная и справедливая. Также дело было в низком уровне боевой подготовки и руководства советских войск. Вплоть до конца 1942 г. механики-водители по­лучали практику вождения от 5 до 10 моточасов, тогда как для уверенного вождения танка требовалось 25 мо­точасов, но для такой практики вождения не хватало горючего. Налет часов у советских летчиков перед войной был крайне мал — от 4 до 15,5 часов за первые 3 месяца 1941 г., а самолеты новых типов были слабо освоены. В результате из-за недостатка горючего и опыта до лета 1943 г. советская авиация барражиро­вала над полем боя не на максимально возможных, а на наиболее экономичных скоростях. В результате вплоть до конца войны советская авиация редко углуб­лялась далее чем на 30 км от линии фронта и не вызы­вала особых опасений со стороны немцев. Также вплоть до конца войны сохранялась шаблонность в на­ступлении. Не слишком эффективно действовала и советская артиллерия. В последние годы войны Крас­ной Армии для прорыва обороны противника прихо­дилось создавать плотность артиллерии и минометов порядка 300 стволов на 1 км фронта108, тогда как вер­махт, например, достиг оперативного прорыва на уча­стке Воронежского фронта в июле 1943 г. при плотности артиллерии на участке прорыва в 22 ствола на 1 км фронта. Даже в конце войны советские войска не были вполне готовы к ведению боевых действий1.
Б.В. Соколов делает акцент на одном документе, который фиксирует предполагаемую дату нападения на Германию в 1941 г. На плане стратегического развертывания Красной Армии, составленном 11 марта 1941 г., заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин на разделе, посвященном юго-западному направлению, оставил весьма красноречивую резолюцию: «Наступление на­чать 12.06.» Ясно, что назначить дату предполагаемо­го нападения на 11 июня Ватутин мог только по прика­зу Сталина. Однако сосредоточить войска и необходимые запасы к планируемой дате не удалось, и она была отнесена на июль. Вполне возможно, что на этот раз точной даты заранее устанавливать не стали, поставив ее в зависимость от реального сосредоточения на границе войск и запасов.
Советская сторона раньше вермахта начала развер­тывание на Западе — с апреля 1940 г. (немцы — в июле), но завершить его планировала немного позже — в на­чале июля 1941 г. (а немцы — с 22 июня). Здесь сыграло роль то, что Сталин развертывал гораздо больше соеди­нений, чем Гитлер, перебрасывал их на более значи­тельные расстояния и по менее развитой сети дорог. 20 марта 1941-го начальник управления военных сооб­щений Генштаба Трубецкой писал, что «на новую гра­ницу может быть послано (в сутки) 444 поезда в сравнении с 998 поездами противника».
Отсутствие документов с точной датой планируемого советского вторжения не может быть аргументом в пользу того, что оно не должно было произойти в ближайшее время. По отношению к Германии не только существовала угроза упреждающего удара вермахта, но и был расчет на внезапность советского вторжения. Поэтому до последне­го момента дивизии должны были находиться на неко­тором расстоянии от западных границ. Скорее всего, 1 июля 1941 г. советские войска на Запа­де получили бы приказ выдвинуться к линии границы, с тем, чтобы перейти ее 6 июля, с постановкой тогда же боевых задач. Но германское нападение 22 июня 1941 г. направило развитие событий совсем по другому сценарию1.
Глава II. Красная Армия перед войной.
22 июня 1941 г. Красная Армия и советский народ столкнулись с самым трагическим испытанием в своей истории. В каком состоянии, с какими достижениями и просчетами страна и армия в чисто военном отноше­нии подошли к часу X? Мы все еще знаем об этом не слишком много, в наших знаниях остается много про­белов. А ведь ответ на этот вопрос помогает понять не только истоки конечной победы и причины поражения 1941 г., но и сущность общества и советского режима. Эту проблему достаточно хорошо освещает группа томских историков, которая собрала в виде статистических таблиц, все данные о состоянии Красной Армии и ее противников в июне 1941 г.2 Здесь использовались как открытые пуб­ликации в журналах и сборниках документов, так и данные прежде секретных сборников Министерства обороны о кадровом составе и вооружении Красной Армии. В книге приведены, в частности, номера всех советских дивизий, вступивших в бой в 1941-м, и про­слежена их дальнейшая судьба. Также перечислены все командиры дивизий, бригад, корпусов и армий, всту­пивших в бой 22 июня 1941 г. Есть и полный список со­ветских генералов 1941 г. и их должности на конец вой­ны или на момент гибели. Таким образом, в книгу, со­стоящую по большей части из сухой статистики, привнесена человеческая составляющая. В целом авторами сделано большое и нужное дело. Они представи­ли нам моментальный срез Красной Армии по самым иным параметрам накануне Великой Отечествен­ной войны. В результате Красная Армия предстает перед нами в виде весьма мощной и грозной машины, ко­торая, однако, при ближайшем рассмотрении отлича­лась громоздкостью, неповоротливостью и плохой пригонкой друг к другу отдельных частей. Авторы стремятся оценить лишь собственно военную составляю­щую, отказавшись от любой оценки «с каких-либо иде­ологических, экономических или политических пози­ций, предоставив эту возможность читателю». В книге кратко рассказывается, как в процессе подготовки к войне формировались те или иные соединения Крас­ной Армии. Описаны также рода и виды вооруженных сил, их состав и вооружение. В книге утверждается, что по опыту планирования и проведения операций вермахт превосходил Красную Армию в высшем ко­мандном звене вдвое, а в среднем и в младшем звене - втрое. Уровень оперативно-стратегической и тактической подготовки сторон авторы признают равным в выс­шем звене, зато в среднем и младшем звене превосход­ство в два и в три раза было на стороне вермахта. По качеству танков советское превосходство считается двукратным по средним и по легким танкам и абсолют­ным - по тяжелым (таких танков у немцев просто не бы­ло). Замечу, что, наверное, по средним танкам совет­ский перевес надо оценить большей величиной, по­скольку в начале войны у немцев не было танков, способных противостоять Т-34. Зато по качеству под­готовки танкистов и уровню ремонта, эвакуации и тех­обслуживания танков немцы превосходили нас втрое. Самое интересное, что такое же соотношение в качестве подготовки танкистов и организации технических служб сохранилось до конца войны, тогда как разрыв в качестве боевой техники сошел на нет, и превосходст­во здесь с появлением «тигров» и «пантер» даже оказа­лось на немецкой стороне. Боевую подготовку совет­ской пехоты авторы оценивают вдвое ниже, чем немец­кой, а по качеству стрелкового оружия преимущество почему-то отдается РККА в соотношении 2:1, хотя к тому времени немцы уже имели автоматы, а их вин­товки были менее капризны в обращении. В книге же утверждается, будто более простыми и надежными бы­ли советские образцы стрелкового оружия. По оценке авторов, как в качестве артиллерии, так и в подготовке артиллеристов РККА имела превосходство в 2-3 раза. В этом позволительно усомниться. Во-первых, у нем­цев были лучше прицелы, благодаря цейсовской опти­ке. Во-вторых, учитывая большую функциональную грамотность немецких солдат, они никак не могли ус­тупать по уровню подготовки красноармейцам в таком требующем технических навыков роде войск, как артиллерия. Скорее здесь стоит говорить о равенстве, как техники, так и подготовки личного состава, что само по себе было достижением для РККА. Недаром немецкие мемуаристы подчеркивают, что русские были особенно сильны в артиллерии. В авиации же люфтваффе по ка­честву подготовки летчиков, аэродромному обслужи­ванию и организационной структуре превосходило со­ветские ВВС втрое. На флоте, по мнению авторов, про­фессиональная подготовка сторон была равна, хотя в целом неудачный для советского ВМФ ход войны этого вывода не подтверждает. А вот германская ПВО, как подчеркивается в книге, превосходила советскую по всем параметрам.