Тюркизмы в художественном тексте (на примере творчества С.Т. Аксакова)

Хорошая авторская работа. Только литературные источники. ...

Оглавление

Введение (Русско-тюркские языковые связи и история их изучения)………3
1. Тюркизмы: определение понятия и место в системе заимствований
русского языка…………………………………………………………………...6
2. Тюркизмы как неотъемлемая часть жизненного окружения и
художественного творчества С. Т. Аксакова………………………………...12
3. Особенности употребления тюркизмов в художественном тексте
С. Т. Аксакова…………………………………………………………………..16
Заключение…………………………………………………………………….20
Словарь основных понятий…………………………………………………21
Список использованной литературы………………………………………26

Введение
Русско-тюркские языковые связи и история их изучения

Известное выражение «поскреби любого русского - увидишь татари-на» в полной мере относится и к нашему языку. Такие, казалось бы, искон-ные русские слова, как, - «сарафан», «богатырь», «чердак», «кафтан», «тесьма» и многие другие, - пришли из тюркских языков. Отметим, что к пониманию огромной роли и значения тюркизмов в русском языке писатели и ученые приходили постепенно. В качестве примера исторического заблу-ждения и недооценки тюркизмов приведем одно из высказываний А. С. Пушкина. Он писал: «Чуждый язык распространяется не саблею и пожара-ми, но собственным обилием и превосходством. Какие же новые понятия, требовавшие новых слов, могло принести нам племя варваров, не имевшее ни словесности, ни торговли, ни законодательства? Едва ли полсотни татар-ских слов перешло в русский язык…» [6]. В настоящее время установлено, что речь идет о значительно большем числе тюркских заимствований в рус-ском языке. Но не только длинный перечень тюркизмов позволяет судить о глубине культурного влияния Великой Степи на Русь, а и качественная оценка этих заимствований.
Со времени великого переселения народов, с III - IV вв. н.э., предки современных тюрков расселялись на огромных просторах Европы и Азии, создавали свои государственные образования, которые оставили свой глу-бокий след в истории. Здесь можно вспомнить Тюркский каганат, Хазар-ский каганат, Волжскую Булгарию, Джучиев Улус (Золотую Орду), Казан-ское ханство, Крымское ханство и др. Часть тюркских народов проживала и проживает на территории России.
Русская жизнь и культура всегда была тесно связана с тюркской. Так, А. Х. Халиков пишет: «...в 1006 г. между Русью и Булгарией был заключен торговый договор... Торговля была взаимной, о чем свидетельствуют мно-гочисленные находки древнерусских изделий в булгарских городах... С воз-никновением в конце XI в. Владимиро-Суздальской Руси основные связи Булгарии с русскими землями шли через это княжество. Известны попытки установления родственных отношений - князь Андрей Боголюбский был женат на булгарской царевне. Некоторые историки считают, что князья Владимиро-Суздальской Руси приглашали булгарских мастеров, а также привозили белый камень из Булгарии для строительства храмов во Влади-мире и Юрьеве-Польском» [8; С. 51]. В этнографическом отношении рус-ский народ не является исключительно представителем славянства. «Рус-ские вместе с угро-финнами и с волжскими тюрками составляют особую культурную зону, имеющую связи и с славянством и с туранским Востоком, причем трудно сказать, которые из этих связей прочнее и сильнее. Связь русских с туранцами закреплена не только этнографически, но и антрополо-гически, ибо в русских жилах, несомненно, течет, кроме славянской и угро-финской, и тюркская кровь. В народном характере русских, безусловно, есть какие-то точки соприкосновения с туранским Востоком», - писал один из основателей евразийства С. Н. Трубецкой [15; С. 101].
Русско-тюркские языковые связи уходят корнями в глубь истории. Возможно, это взаимодействие началось ещё в эпоху ностратической язы-ковой общности. Контакты русского и тюркских народов длятся уже более 14 столетий, и столько же времени продолжается взаимовлияние языков, которое, прежде всего, проявляется в их словарном составе [5; С. 364].
Проблема изучения тюркско-русских языковых контактов, а именно тюркских элементов в русском словарном составе, имеет давнюю тради-цию. Эти исследования проводились на различном материале (памятники письменности, художественная литература, диалекты, регионы, фольклор, язык СМИ и др.), в различных аспектах (этимологический, хронологиче-ский, фонетический, орфографический, семантический, грамматический, функциональный, сравнительно-сопоставительный и др.). Объектами науч-ных исследований становились тюркские заимствования определенных те-матических групп (названия растений, животных, одежды, построек и строительного дела, предметов домашнего обихода, наименования лиц, во-енная лексика, лексика пищи и др.). Анализ тюркизмов производился на материале исторических словарей (И. Г. До¬бродомов, Г. Я. Романова и др.), диалектных (А. Н. Кононов, Л. А. Куба¬нова и др.), этимологических (Н. А. Баскаков, К. Р. Галиуллин, Г. Р. Муратова, Р. А. Юналеева и др.), иноязыч-ных (иностранных) слов (А. А. Ба¬бин¬цев, А. З. Розенфельд и др.). Но поле для исследования тюркизмов в русском языке остается весьма обширным. Проблема выяснения тюркского вклада в русский словарный запас остается открытой.
Вместе с тем, вопросы применения тюркизмов, - как в повседневной речи, так и в художественных текстах остаются весьма актуальными. В на-шем регионе, где существует реальное многоязычие, изучение взаимовлия-ний тюркских и русского языков является приоритетным.
Цель данной работы - изучить особенности употребления тюркизмов в художественном тексте С. Т. Аксакова.
Заявленная цель требует решения следующих задач:
1. Осветить современное толкование понятия «тюркизм» и место тюркизмов в системе заимствований русского языка.
2. Охарактеризовать жизненное окружение и специфику художест-венное творчества С. Т. Аксакова.
3. Исследовать особенности употребления тюркизмов в художествен-ном тексте С. Т. Аксакова (на примере фрагмента из «Семейной хроники»).
Методы исследования - теоретические (анализ, сравнение, обобще-ние), сравнительно-сопоставительный.
Теоретической основой работы стали исследования жизни и творче-стве С. Т. Аксакова (Д. С. Мирский), исторические труды о тюркско-русских взаимосвязях (Н. С. Трубецкой, В. Я. Пащенко), специальные рабо-ты о тюркизмах в русском языке (Н. А. Баскаков, И. Г. Добродомов, Р. А. Юналеева и др.). Основными источниками явились сочинения С. Т. Акса-кова, а также известные словарные издания (В. И. Даль, Е. Н. Шипова).

Конечно, в процессе исторического развития и следуя общей языковой тенденции семантического преобразования, тюркизмы, будучи первоначально бытовыми словами, со временем приобретали переносные значения и проникали в сферу отвлеченных понятий и представлений. Например, «колпак» - «вид головного убора» => «абажур», «сачок для ловли рыб» и т.д. Вживаясь в русский язык, обрастая переносными значениями, тюркизмы начали утрачивать монопольность лексемы. С притоком западноевропейских слов тюркизмы встали в синонимические ряды - например, «башмак» - «ботинок»; «штаны» - «панталоны» - «брюки» и т.д.
Если для западноевропейских заимствований характерна стилистическая стабильность, то для тюркизмов показательно лексико-семантическое смещение. Большинство тюркизмов как номинации новых реалий первоначально функционировали в качестве нейтральных слов. В дальнейшем часть из них, представляя обозначения предметов устаревающих или устаревших, стала приобретать стилистическую окраску. Процесс устаревания реалии вызвал развитие у тюркизмов отрицательно-оценочного значения («азям» - «рваная одежда»; «балахон» - «не по размеру широкая одежда» и т.п.). Развитие переносных значений, повлекшее переход тюркизмов в разряд других тематических групп, породило также варианты русских параллелей эмоционально-уничижительного характера («ишак» - «упрямец»; «колпак» - «простак»; «баран» - «глупый человек» и т.д.).
Часть тюркизмов до настоящего времени сохранила статус основного, а порой единственного средства номинации данной реалии. К этой разновидности тюркизмов можно причислить: лошадь, товар, деньги, чемодан, стакан, балалайка, кандалы, кирпич, утюг, чугун, каблук, колпак, сарафан и др.
Заметное место занимают тюркизмы в составе русской фразеологии, по материалам анализируемых источников более 100 тюркских заимствований участвуют в фразеологических оборотах. Как наиболее активные, отмечены лексемы «карман» и «собака», зафиксированные в полутора десятках фразеологических единиц. Часть фразеологических выражений, отраженных еще в словарях XVIII - XIX веков, употребляется в русском языке до настоящего времени: «Не было ни гроша, да вдруг алтын»; «Мерить на свой аршин»; «Метать бисер перед свиньями» и др. В процессе исследования выявлено более 300 сверхсловных единиц, содержащих тюркские лексические элементы, которые выступают как постоянный компонент («не фунт изюму», «на чай» и др.) либо как вариативный («бог (аллах) его знает», «березовая каша (лапша)» и др.). Отдельные тюркизмы употребляются в современном языке только в составе устойчивых выражений («ни бельмеса», «на свой салтык» и др.).
Некоторые тюркизмы, с точки зрения современного восприятия относятся к историзмам. Сфера их активного употребления замкнута временными рамками использования обозначаемой ими реалии. Например, «ферязь» - «вид верхней одежды»,  «киса» - «кошелек», «шишак» - «металлический шлем», «чепрак» - «суконная или ковровая подстилка под седло», «ям» - «почтовая станция» и т.п.
Среди диалектных тюркизмов выделяется разновидность, которая характеризуется активным употреблением для определенного языкового региона («очпочмак» и «чак-чак» - «вид кушанья», «ичиги» - «вид обуви» в Татарстане и т.п.). Примером перехода межрегионального экзотизма в общеречевую единицу могут служить тюркизмы «белеши», «тюбетейка» и т.п.
Особый класс тюркизмов составляют лексемы, имеющие широкое распространение и довольно активное употребление, но сохраняющие иноязычность, воспринимаемые как чужеродное для русского языка ввиду несвойственности русскому быту самой реалии («гарем», «чапан», «папаха» и т.п.).
Таким образом, «тюркизм» - слово, непосредственно заимствованное из любого из тюркских языков в русский, независимо от его происхождения в тюркских языках; то есть слово, имеющее в своей истории тюркский этап.
Тюркизмы стали необходимой частью русского языка, часть тюркизмов глубоко укоренились в русском языке и уже не воспринимаются как иноземные. Тюркизмы входили в русский язык на протяжении долгого исторического периода, отражая непосредственные бытовые, административные, военные контакты между русским и тюркским народами.
Тюркизмы обогащали русский язык, являясь названиями новых, жизненно важных в повседневном быту россиян реалий. Наибольшее количество тюркских элементов представлено в группе названий предметов быта, административной и военной сферах.
2. Тюркизмы как неотъемлемая часть жизненного окружения и
художественного творчества С. Т. Аксакова
Известный тюрколог Н. А. Баскаков в своем исследовании русских фамилий пишет, что фамилия «Аксаков» происходит от тюркского прозвища «aqsaq» - «хромой». Такие тюркские прозвища, данные кому-либо из членов традиционной русской семьи, закреплялись за получившим его лицом, и последующие его потомки приобретали новую фамилию по данному прозвищу, а старая фамилия, таким образом, прерывалась 3; С. 37.
Сергей Тимофеевич Аксаков (1791 - 1859 гг.) родился в Уфе - центре недавно перед тем колонизованной Башкирии, главном городе Оренбургской губернии. Детство он провел в имении Ново-Аксаково Бугурусланского уезда Оренбургской области и в Уфе.
Становление личности писателя проходило на стыке Европы и Азии. Конечно, каждый регион имеет свои культурные и лингвистические особенности. Но Уфа в этом смысле город совершенно уникальный. Только здесь причудливое сочетание тюркских языков (татарского и башкирского) с русским языком рождает новое языковое образование. Никто уже не удивляется тому, как многие уфимцы независимо от национальности с лёгкостью общаются на нескольких языках. Причиной тому - большое количество смешанных браков, тесное соседство с людьми других национальностей. Европа и Азия здесь тесно соприкасаются на всех уровнях - культурном, лингвистическом, бытовом и т.д.
Женой С. Т. Аксакова в 1816 г. стала полутурчанка О. С. Заплатина, которая была дочерью суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Пять лет молодая семья жила в Ново-Аксакове, затем в 1821 г. Сергей Тимофеевич вместе с женой и детьми отправился в поместье Надеждино (примерно 200 км от Уфы), где и прожил безвыездно шесть лет.
В 1827 - 32 гг. Аксаков служил в Москве цензором, в 1833 - 38 гг. - инспектором Константиновского межевого училища, затем - директором Константиновского межевого института. С 1843 г. жил преимущественно в подмосковном имении Абрамцево. Здесь его навещали Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, М. С. Щепкин и другие известные деятели русской культуры. По воспоминаниям современников, дом Аксаковых был оплотом русского патриархального уклада жизни. Когда началось славянофильское движение, оно, естественно, встретило в этой семье полную поддержку. Два сына Аксакова, Константин и Иван, стали вождями славянофильства.
В 1834 г. С. Т. Аксаков опубликовал очерк «Буран», знаменовавший начало его писательской деятельности. Отметим, что само слово «буран» является тюркизмом.
Около 1840 г. Аксаков, по настоянию Гоголя, начал писать «Семейную хронику»; в последующие годы опубликовал несколько книг об охоте и рыбной ловле в своей родной Оренбургской губернии. «Записки об уженье рыбы» (1846 г.) были первой его книгой. За ней последовали «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» (1851 г.). Эти книги, в которых ясно, просто, безыскусно и необыкновенно живо описана неодушевленная и одушевленная природа, были приняты с восторгом. В 1856 г. была опубликована «Семейная хроника», в 1857 г. - «Детские годы Багрова-внука».
По истечении исторического периода стало ясно, какой охват имеет, казалось бы, семейное повествование С. Т. Аксакова. Как отражение «евразийского мира» оценивают его произведения наши современники. «Тесно стало моему дедушке жить в Симбирской губернии, в родовой отчине своей, жалованной предкам его от царей Московских...». Примерно с середины XVIII века началось громадное по своим масштабам освоение восточных земель России. Если население России в целом увеличилось в течение XVIII - первой половины XIX века в 3,5 раза, то население Сибири - в 9 раз, а Южного Приуралья (куда как раз и отправился симбирский дедушка Аксакова) - в 12 раз! Это мощное движение людей и стало подосновой содержания «Семейной хроники». «Переселяющаяся» Россия предстает именно как расширяющийся самобытный мир, который не подавляет осваиваемые края, но собирает их в «идущую во все стороны» целостность, гибко приноравливаясь к их особенностям и созидая не европейский и не азиатский, а - Герцен еще не добрался до этого понятия - евразийский мир» 10; С. 17.
Один из героев «Семейной хроники», Иван Петрович Каратаев, русский дворянин, с юных лет поселившийся в этих местах и впоследствии женившийся на дочери Степана Багрова Александре, «… вел жизнь самобытную: большую часть лета проводил он, разъезжая в гости по башкирским кочевьям... по-башкирски говорил как башкирец; сидел верхом на лошади и не слезал с нее по целым дням, как башкирец, даже ноги у него были колесом, как у башкирца; стрелял из лука, разбивая стрелой яйцо на дальнем расстоянии, как истинный башкирец; остальное время года жил он в каком-то чулане с печью... в жестокие морозы, прикрытый ергаком (тулуп шерстью наружу), насвистывая башкирские песни...» [2; С. 56]. Это, конечно, своего рода крайний случай, но из «Семейной хроники» в целом ясно, что собственно национального противоречия между русскими и башкирами не было, хотя, конечно, возникали - как и в любых условиях - те или иные социальные конфликты.
Аксаков проявил себя как писатель, владеющий богатствами народного слова и тонкой наблюдательностью, как проникновенный поэт русской природы. И. С. Тургенев писал, что охотничьи книги Аксакова обогатили «общую нашу словесность» 12; С. 282. Но наиболее широко талант Аксакова раскрылся в книгах «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука», опубликованных в конце жизни писателя. То есть главное место в наследии С. Т. Аксакова занимает автобиографическая художественная проза, целиком основанная на «воспоминаниях прежней жизни», прошедшей на границе Европы и Азии.
Славянофил А. С. Хомяков писал, что С. Т. Аксаков «первый из наших литераторов взглянул на русскую жизнь положительно, а не отрицательно» 12; С. 277. Патриархальные нравы, простота, близость к простой крестьянской жизни, описания башкирской природы и самих «башкирцев» могли быть описаны только простым языком. «Русская литература чтит в нем лучшего из своих мемуаристов, незаменимого культурного бытописателя-историка, превосходного пейзажиста и наблюдателя жизни природы, наконец, классика языка. Интерес к его сочинениям не убит хрестоматиями, давно расхватавшими отрывки охотничьих и семейных воспоминаний Аксакова, как образцы неподражаемой ясности мысли и выражения», - писал Д. С. Мирский о С. Т. Аксакове 12; С. 283.
Основная черта творчества Аксакова - объективность. Сам Аксаков считал себя лишь «передатчиком» и «рассказчиком» действительных событий: «Я могу писать, только стоя на почве действительности, идя за нитью истинного события… даром чистого вымысла я вовсе не владею» [12; С. 283]. Известный литературовед С. А. Венгеров правильно заметил, что если когда-нибудь изучат словарь Аксакова, то он окажется одним из самых точных, обильных разнообразными оттенками [1; С. 19].
Таким образом, становление С. Т. Аксакова как человека и писателя происходило в атмосфере взаимопроникновения и смешения европейской и азиатской культур. Тюркизмы, несомненно, были неотъемлемой частью жизненного окружения Аксакова. Он слышал башкирскую и татарскую речь, наблюдал повседневную жизнь людей.
В дальнейшем тюркизмы стали необходимой частью художественного стиля Аксакова. Этому способствовали объективность, правдивость отражения, автобиографическое содержание произведений.
С. Т. Аксаков вошел в историю литературы как писатель-реалист, как большой знаток и ценитель сокровищ русского языка. Русская литература чтит в нем лучшего из своих мемуаристов, незаменимого культурного бытописателя, превосходного пейзажиста и наблюдателя жизни и природы.
3. Особенности употребления тюркизмов в художественном
тексте С. Т. Аксакова
В качестве примера употребления тюркизмов в художественном тексте рассмотрим конкретный эпизод - первый отрывок из «Семейной хроники» С. Т. Аксакова - «Переселение». Слова-тюркизмы в тексте выделены подчеркиванием.
  «Тесно стало моему дедушке жить в Симбирской губернии, в родовой отчине своей, жалованной предкам его от царей московских; тесно стало ему не потому, чтоб в самом деле было тесно, чтоб недоставало лесу, пашни, лугов и других угодьев, - всего находилось в излишестве, - а потому, что отчина, вполне еще прадеду его принадлежавшая, сделалась разнопоместною.… С некоторого времени стал он часто слышать об Уфимском наместничестве, о неизмеримом пространстве земель, угодьях, привольях, неописанном изобилии дичи и рыбы и всех плодов земных, о легком способе приобретать целые области за самые ничтожные деньги. Носились слухи, что стоило только позвать к себе в гости десяток родичей отчинников Картобынской или Кармалинской тюбы,1 дать им два-три жирных барана, которых они по-своему зарежут и приготовят, поставить ведро вина, да несколько ведер крепкого ставленого башкирского меду, да лагун корчажного крестьянского пива, так и дело в шляпе: неоспоримое доказательство, что башкирцы были не строгие магометане и в старину. Говорили, правда, что такое угощение продолжалось иногда неделю и две; да с башкирцами и нельзя вдруг толковать о деле, и надо всякий день спрашивать: «А что, знаком, добрый человек, давай говорить об мой дела». [Русские обитатели Оренбургской губернии до сих пор, говоря с башкирцами, стараются точно так же ломать русскую речь, как и сами башкирцы.]
Если гости, евшие и пившие буквально день и ночь, еще не вполне довольны угощением, не вполне напелись своих монотонных песен, наигрались на чебызгах1, наплясались, стоя и приседая на одном месте в самых карикатурных положениях, то старший из родичей, пощелкавши языком, покачав головой и не смотря в лицо спрашивающему, с важностию скажет в ответ: «Пора не пришел - еще баран тащи». (…)
Обыкновенно границы обозначаются урочищами, например вот так: «От устья речки Конлыелга до сухой березы на волчьей тропе, а от сухой березы прямо на общий сырт, а от общего сырта до лисьих нор, от лисьих нор до Солтамраткиной борти» и прочее. (…)
На сорок верст протяжения, от города Бугуруслана до казенного селения Красный Яр, оба берега его были не заселены: что за угодье, что за приволье было тогда на этих берегах! Вода такая чистая, что даже в омутах, сажени в две глубиною, можно было видеть на дне брошенную медную денежку! Местами росла густая урема2 из березы, осины, рябины, калины, черемухи и чернотала, вся переплетенная зелеными гирляндами хмеля и обвешанная палевыми кистями его шишек; местами росла тучная высокая трава с бесчисленным множеством цветов… Бугуруслан течет по долине; по обеим сторонам его тянутся, то теснясь, то отступая, отлогие, а иногда и крутые горы; по скатам и отрогам их изобильно рос всякий черный лес; поднимешься на гору - там равнина, непочатая степь, чернозем в аршин глубиною…» [2; С. 55-56].
Анализ данного отрывка показывают, что тюркизмы, применяемые Аксаковым, могут быть разделены на группы.
Часть тюркизмов текста не ощущаются как чужеродные. Это слова, глубоко укоренившиеся в лексике русского языка, их тюркское происхождение для современного человека выявляется только на уровне этимологизации.
В первую очередь, к подобным тюркизмам относятся слова, обозначающие широко употребительные реалии, стилистически нейтральные и активные в словообразовательном отношении. Такие слова выступают компонентом устойчивых оборотов русского языка. Это, например, тюркизмы, «деньги», «казна» («казенного» - в тексте), «хозяин», «шишки», «осина», «аршин» и мн. др.
Данные слова имеют в русском языке давнее бытование. Например, «аршин» - мера длины - встречается в письменных источниках с XVI-го; «деньги» - с XIII-го века. «Деньги» - от татарского «тэнкэ» - «серебряная монета, рубль»; «тэнке», как полагают, возникло из тюркского «тамга» - «клеймо, печать». «Осина», по Е. Н. Шиповой, происходит от «apsak» - «тополь».
К следующей группе относятся слова не столь употребительные тюркизмы диалектного или разговорно-просторечного характера - «лагун» (бочонок), «сырт» (гряда, возвышенность), «елань» («поляна») и др. Они воспринимаются не как иноязычные заимствования, а скорее как диалектные слова.