Исторический портрет Суворова

О Суворове написано очень много. Авторы, довольно объективно оценивая его роль в отечественной военной истории, описывая картины многочисленных боев и походов, отдавая должное его во¬енному гению и не забывая при этом упоминать о свойственных ему чудачествах и неординарности поведения, упускают из вида или, во всяком случае, не акцентируют внимание читателей на одной существенной черте, которая тем не менее ясно просматривается в судьбе полководц ...

1.Введение…………………………………………………
2.часть 1 «Исторический портрет Суворова»
2.1. Первое боевое крещение Суворова…………………
2.2. Военная деятельность Суворова. Карьерный рост…
2.3. Суворов и Домбровский…………………………….
2.4. Награды Суворова……………………………………
3. Заключение……………………………………………..
4. Список использованной литературы…………………

Я забывал себя, когда дело шло о пользе Отечества!
А.В.Суворов
У каждого народа есть свои заветные имена, ко¬торые никогда не забываются. С именем Алек¬сандра Васильевича Суворова связана целая эпоха в истории нашей Родины. Вся его жизнь — яркий пример беззаветного служения Богу, Право¬славной вере и своему Отечеству.

Карьерный рост Суворова.
Началось все с первых шагов военной службы.
Двенадцати лет от роду Суворов был записан солдатом в Семеновский пехотный гвардейский полк. Подобно другим дворянским недорослям, чис­лясь на службе, он оставался в родительском доме, где ему было дано весьма основательное и систематическое образование. Достаточно сказать, что уже в отрочестве будущий великий полководец в совершенстве овладел многими европейскими языками. Шестнадцати лет он прибыл в полк на действитель­ную службу, где, будучи образцовым солдатом, оставался в нижних чинах до 24 лет! [3;499]
В 1754 Суворову было присвоено офицерское звание поручика и он был назначен в Ингерманландский пехотный полк. Редкие строевые учения, караульная служба, а потом исполнение тыловых интендантских должностей не удовлетворяли Суворова и, по просьбе отца, его направили в легкий корпус генерал-поручика Г.Г. Берга. Такая задерж­ка на старте была абсолютно несвойственна людям того сословия, к кото­рому принадлежал Суворов, и она во многом предопределила всю будущую карьеру полководца.[3;499]
Суворов получил боевое крещение в беспрестанных стычках с неприятелем в конце Семилетней войны. В 1762 был произведен в полковники и назначен командиром Астраханского, затем Суздальского пехотного полка. Свои взгляды по вопросам военной подготовки, впоследствии сформулированные в его наставлении "Наука побеждать", Суворов изложил в инструкции по службе и обучению рекрутов.[3;500]
Тренируя свой полк в условиях, максимально приближенных к боевым, Суворов достигал блестящих результатов. Это проявилось в войне с польскими конфедератами в 1768 - 1772, когда Суворов, действуя нестандартно, всегда успешно решал боевые задачи и в 1770 был произведен в генерал-майоры.[3;501]
В 1773 Суворова по собственной просьбе направили на руссско-турецкую войну (1768 - 1774) под командование П.А. Румянцева-Задунайского. Суворов одержал победы при Туртукае, Гирсове (1773) и Козлудже (1774), где с 18 тыс. чел. обратил в бегство 40-тыс. турецкую армию.[3;503]
Направленный на Урал в 1774 для разгрома Е.И. Пугачева, Суворов прибыл в район восстания, когда основные силы бунтовщиков были уже разбиты. Суворов доставил Пугачева в Симбирск и уничтожил остатки мятежных отрядов. До 1787 Суворов командовал войсками в Крыму, на Кубани и др. местах, занимался укреплением Черноморского побережья, готовил экспедицию против Ирана.[3;508]
С началом руссско-турецкой войны 1787 - 1791 Суворов в чине генерал-аншефа был направлен командовать корпусом в армию Г.А. Потемкина и одержал серию блистательных побед при Кинбурне (1787), под Фокшанами и Рымником (1789); за последнюю был пожалован Екатериной II титулом графа Рымникского.[3;510]
В 1790 Суворов штурмом овладел неприступной крепостью Измаил, реализовав свой гениальный военный план и тем решив успех всей войны.
В 1791 служил командующим войсками в Финляндии, затем в 1792 - 1794 командовал войсками на Украине. В 1794 подавил польское национально-освободительное восстание; за взятие Варшавы был произведен в фельдмаршалы. В 1795 - 1796 командовал войсками в Польше, потом на Украине, занимаясь с подчиненными по своей системе обучения и воспитания, проверенной во многих сражениях и изложенной Суворовым в "Науке побеждать". [3;516]
В феврале 1797, вскоре после вступления на престол Павла I, Суворов, не согласившийся с введением в армии прусских порядков, был уволен в отставку и сослан в имение Кончанское. В 1799 Павел I был вынужден согласиться на требование военных союзников по антифранцузской коалиции (Англии и Австрии) поручить Суворову командование союзными войсками в Италии.[3;517]
Победными сражениями на р. Адде, р. Треббии и при Нови Суворов завершил Итальянскую кампанию, освободив Италию от французов быстрее, чем ее завоевал Наполеон, и был пожалован титулом князя Италийского. Направленный в Швейцарию соединиться с корпусом А.М. Римского-Корсакова для последующего нападения на Францию, Суворов взял перевал Сен-Готард и Чертов мост, но русский корпус к этому времени уже был разбит, и 22-тыс. армия Суворова оказалась окруженной 80 тыс. французов. Суворов сумел с боем пробиться из окружения и даже вывел 1400 пленных.
Хотя цель Швейцарского похода не была достигнута, Суворов показал в тяжелейших условиях альпийского перехода, на что способны руссские "чудо-богатыри". [3;522]
За Итальянскую и Швейцарскую кампании фельдмаршалу Суворову им­ператор Павел присвоил звание генералиссимуса русских войск. Но перед российским монархом встала другая проблема: чем наградить полководца, имя которого гремело по всей Европе. К тому времени Суворов был кавале­ром высших степеней всех российских орденов, так что все возможности его награждения были исчерпаны ранее. И тогда император издал указ, кото-
рый гласил: «...в благодарность подвигов... графа Суворова-Рымникского... гвардии и всем Российским войскам даже в присутствии государя отдавать ему все воинские почести, подобно отдаваемым особе его императорского величества». А военной коллегии было велено, чтобы она переписку с гене­ралиссимусом Суворовым вела не указами, а сообщениями. Такой почести еще не удостаивался ни один русский полководец.[3;524]
Но российский император как никто другой обладал способностью неве­роятно быстро менять гнев на милость и еще быстрее наоборот. Пока Суво­ров находился на пути в Россию, его недоброжелателям не стоило большого труда обвинить полководца в нарушении устава, имевшем место в ходе швей­царской кампании, и генералиссимус вновь оказался у Павла в опале. Этот удар стал последним, окончательно подорвавшим здоровье 70-летнего пол­ководца. 20 апреля Суворов въехал в столицу совсем больной. Император отменил ранее запланированную триумфальную встречу Суворова, как все другие посвященные легендарному походу торжества.[3;525]
А. В. Суворов скончался. Не желая, что­бы похороны полководца носили торжественный характер, Павел назначил на этот день плац-парад, с тем чтобы гвардия не участвовала в церемонии похорон. Но и без гвардии полководца хоронил весь Петербург.[3;525]
Суворов и Домбровский: встреча на Треббии.
Сражение на реке Треббии 17—19 июня 1799 года золотыми буквами вписано в рус­скую военную историю, как одна из крупнейших побед Александра Ва­сильевича Суворова в его знаменитом Италь­янском походе. С другой стороны, это была крупнейшая битва, в ко­торой на стороне Фран­ции принимали участие знаменитые Польские легионы под командой Яна Хенрика Домбровского. Попытаемся со­поставить русскую и польскую версии этих событий и попробуем взглянуть на эту бит­ву как на продолжение борьбы бывших костюшковских повстанцев с ар­мией Суворова — теперь уже под небом Италии.[2;84]
Противоборствующим сторонам было за что не любить друг друга. Для поляков после взятия Праги Суворов стал врагом номер один, главным виновни­ком того, что Речь Посполитая потеряла свою неза­висимость. Для русских, и особенно для императора Павла I, польские легионеры были изменниками и бунтовщиками. Взятые в плен при Екатерине II, мно­гие из них были по-рыцарски прощены Павлом при его восшествии на престол. Несмотря на это, боль­шинство бывших повстанцев вскоре взялись за ору­жие и вступили в ряды врагов России. Недаром в своей реляции после битвы на Треббии Суворов спе­циально для императора отметил, что у Домбровско­го «из бывших в строю 2000 поляков осталось не более 300», а сам командующий легионами был ра­нен. Подобного внимания не удостоились все про­чие союзники французов и ни одно другое отдельное подразделение французской армии. Поэтому неуди­вительно, что когда впервые после восстания Костюшко русские и поляки встретились лицом к лицу на поле брани, то ожесточение с обеих сторон было очень велико. Однако это не помешало русским и полякам увидеть друг в друге достойных против­ников и с уважением от­зываться о боевых качес­твах.[2;84]
Польские легионы в Италии были созданы в феврале 1797 года при Итальянской армии На­полеона Бонапарта, но официально они числи­лись на службе созданной в Северной Италии Ци­зальпинской республики. Весть о создании легио­нов вызвала патриотичес­кий подъем у сотен быв­ших повстанцев 1794 го­да, возродив в них веру в скорое освобождение Польши. Очень быстро удалось собрать 6 пехотных батальонов, разделен­ных на два легиона с небольшими частями кавале­рии и артиллерии — всего около шести тысяч чело­век. Ветераны армии Костюшко обеспечили легио­нам прекрасные офицерские кадры, рядовой же со­став по преимуществу набирался из поляков — пе­ребежчиков из рядов австрийских войск. В лагере легионеров родилась боевая песня легионов — зна­менитая «Мазурка Домбровского», ставшая позднее польским национальным гимном.[2;84]
Создателю легионов генералу Яну Хенрику Домбровскому в то время шел 42-й год. Высокого ро­ста, несколько тучный, наделенный огромной физи­ческой силой, он по праву считался одним из луч­ших генералов старой польской армии. Славу ему принес блестящий рейд по тылам прусских войск во время восстания Костюшко. Сложив оружие од­ним из последних, Домбровский был обласкан Суворовым, который в знак признания его заслуг вернул ему саблю.[2;84]
Польские легионы горели желанием сразиться с Австрией, но их ждало жестокое разочарование: к моменту выступления легионов на фронт Бонапарт успел уже заключить с Габсбургами Леобенское перемирие, и вместо освобождения Польши легионе­рам пришлось нести гарнизонную службу в итальян­ских крепостях. Вскоре пути легионов разошлись: второй оставался в гарнизонах Северной Италии, в то время как первый под личным командованием Домбровского принял участие сначала в походе на Рим в 1798 году, затем в войне с Неаполитанским королевством, а в 1799 году оказался в покоренном Неаполе в составе так называемой Неаполитанской армии французского генерала Макдональда. В ходе этих войн поляки зарекомендовали себя отличными солдатами, а Домбровский — умелым начальником. В Неаполитанской армии он командовал дивизией, куда кроме польского легиона входили и французс­кие части. В Неаполе поляков застала новая война со 2-й коалицией в составе Англии, Австрии и России.[2;85]
12 мая 1799 года в Италию прибыл фельдмаршал Суворов. Уже через два месяца он полностью осво­бодил от французов всю Северную Италию и загнал армию Моро за Апеннины. Но при этом русский полководец, который был вынужден согласовывать все свои действия с гофкригсратом в Вене, по ми­лости последнего допустил большую ошибку. Он до предела разбросал свои силы на осаду шести кре­постей и в качестве полевого резерва смог выделить не более 25 тыс. человек. Это едва не обернулось бедой: как мы увидим далее, несмотря на огромное превосходство союзной армии в целом, численный перевес в сражении при Треббии оказался на сторо­не французов.[2;85]
Между тем Макдональд, узнав о событиях в Север­ной Италии, спешно эвакуировал войска из Неаполя и Рима и двинулся на север. 25 мая он был уже во Флоренции, установив связь с армией Моро. Фран­цузские генералы выработали план совместного на­ступления, по которому обе армии пересекали Апен­нины, каждая на своем направлении, а затем соеди­нялись в долине реки По. Главный удар должен был нанести Макдональд. Его армия, усиленная двумя дивизиями из армии Моро, имела в своих рядах 36 тыс. человек. [2;85]
Этим войскам противостояла армия Суворова в со­ставе авангарда князя Багратиона, русских дивизий Повало-Швейковского и Ферстера, австрийских — Фрёлиха и Отта и кавалерии в составе 4-х казачьих полков Молчанова, Грекова 8-го, Поздеева 6-го и Семерникова, австрийских драгунских полков Карачая, Левенера, Лобковича, гусарского полка эрц­герцога Иосифа и подошедшего позднее Виртембергского драгунского полка — всего около 28 тыс. человек. [2;85]
17 июня армия Макдональда, продвигаясь вдоль берега По, заняла Пьяченцу, выбила оттуда малочис­ленный австрийский отряд генерала Отта и, перейдя реку Треббию, двинулась дальше к реке Тидоне. В этот день Макдональд не ожидал решительного боя, а потому сам, страдая от ран, остался в Пьяченце, передоверив командование генералу Виктору. Тот отнесся к этому поручению крайне легкомысленно и также остался в городе, так что наступающими французскими частями фактически никто не руководил. В походе участвовали: дивизия Виктора (ею коман­довал бригадный генерал Шарпентье), а также аван­гард Сальма и дивизии Рюска и Домбровского. [2;85]
В это время к австрийцам подошло подкрепле­ние — авангард союзной армии под началом самого командующего австрийскими частями барона Меласа. Он привез известие, что вся союзная австро-рус­ская армия спешит на помощь, а до того необходимо оказать французам упорное сопротивление. У дерев­ни Сармато была выставлена восьмиорудийная ав­стрийская батарея, и как только голова французской колонны перешла Тидону, батарея столь удачно осы­пала их картечью, что дивизия Шарпёнтье пришла в полное замешательство. Но французы быстро при­шли в себя и развернулись в боевой порядок. Диви­зия Домбровского заняла позицию на крайнем левом фланге. Генерал Рюска немедленно послал вперед бывшие в его дивизии 16-й и 19-й драгунские полки, подкрепив их частью своей пехоты. Домбровский двинул ему на подмогу батальон польских стрелков майора Ясиньского. Французские драгуны лихой ата­кой захватили австрийскую батарею и решительно преследовали австрийцев вплоть до деревни Кастель-Сан-Джованни, в то время как польские стрелки под­ходили к этой деревне слева. Австрийцы уже едва держались, положение их становилось критическим. И в этот момент появился Суворов. [2;85]
Александр Васильевич, узнав о наступлении Мак­дональда, двигался навстречу неприятелю форсиро­ванным маршем. С утра 17 июня, когда стало извес­тно, что Отт едва держится, движение было макси­мально ускорено. Солдаты почти бежали под обжи­гающим итальянским солнцем. Многие падали и не могли идти дальше, количество отставших было ог­ромным. Но благодаря этому рывку Суворов смог сделать двойной переход и появился перед Макдональдом на день-два раньше, чем тот его ожидал. Армия Моро оставалась далеко позади. Но когда в дороге Суворов получил весть, что отряд Меласа едва держится, он оставил пехоту русского авангар­да под командованием великого князя Константина Павловича, а сам с князем Багратионом, взяв четыре казачьих полка и австрийских драгун Карачая, пом­чался вперед. Он прибыл на поле боя в три часа пополудни, в самый критический момент. [2;85]
Конечно, с такими силами нельзя было сразу пере­ломить ход боя. Но полководец надеялся решитель­ной атакой конницы выиграть время до подхода своей пехоты. Мгновенно оценив обстановку, он послал на левый фланг князя Горчакова с двумя казачьими полками, а на правый — Багратиона, дав ему полки Поздеева и Грекова и драгун Карачая, с приказом немедленно ударить по врагу. Момент был выбран удачно: французские драгуны увлеклись преследова­нием, потеряли строй и не смогли выдержать атаки Багратиона. Смятые ударом, они в полном беспо­рядке бросились в тыл, врезавшись по дороге в ряды батальона польских стрелков. Поляки, оказавшись внезапно в гуще схватки, не успели построиться в каре, и батальон был полностью разгромлен. Многие были переколоты пиками, другие, и среди них командир батальона Ясиньский, попали в плен. Лишь очень немногим удалось спастись.[2;86]
Постепенно подошла и русская пехота, сначала авангард, а за ним и главные силы, и русские с ходу перешли в общую атаку. Поскольку против них дей­ствовала в этот момент лишь половина Неаполитан­ской армии Макдональда, то превосходство союз­ников в этот момент могло бы стать подавляющим, но в русских ротах, по известным словам, приписы­ваемым Багратиону, «не было и 40 человек». Не­смотря на это, ряды французских войск были уже поколеблены, и они начали отступать под натиском союзников. [2;86]
Последним отходил, прикрывая дивизию Домбровского, отряд Брюна в составе 1-го польского баталь­она и батальона 8-й легкой полубригады. Батальоны были построены в каре и, отходя, отражали много­численные атаки союзной кавалерии, но ни одно каре при этом не было прорвано. Однако кавалерии удалось все же отрезать этот отряд, так что Брюну пришлось отступить далеко в горы, и лишь на дру­гой день он наконец установил связь с главными силами дивизии Домбровского.
С удивлением увидев перед собой всю армию Суво­рова, Макдональд решил немедленно подтянуть на­ходящиеся у него на один переход в тылу дивизии Оливье и Монришара, а до их подхода отступить от Тидоне и занять позицию за рекой Треббией. Войс­ка союзников в эту ночь остановились за Тидоне.
Суворов намеревался на следующий день, не давая врагу передышки, атаковать его всеми силами. Однако утомление армии было очень велико, а отставшие во время марша подтягивались в лагерь в течение всей ночи и даже утром. Вследствие этого 18 июня союз­ная армия выступила только в 10 часов утра. [2;87]
По пересеченной местности союзная армия про­двигалась очень медленно и лишь во втором часу дня оказалась перед французскими позициями. Францу­зы же расположились на левом берегу реки крайне беспечно, не ожидая атаки противника после полу­дня. На крайнем левом фланге французской по­зиции стояла дивизия Домбровского, причем она была выдвинута далеко вперед и с самого начала как бы подставлена под удар. Тому были свои причины: только лишь около полудня Домбровскому удалось наконец установить связь с отря­дом Брюна, который был отрезан в предыдущий день от главных сил и те­перь оказался недалеко от основной позиции на вы­сотах у деревни Гаццоло. Между тем еще утром Домбровский отправил за Треббию в качестве передового отряда на правом фланге своей дивизии 2-й польский батальон майора Хлопицкого. Теперь, ввиду приближения русских, Домбровский получил при­каз выступить со всеми силами своей дивизии за реку и занять позицию между отрядами Брюна и Хлопицкого. [2;87]
Лишь только колонна перешла реку, передвигаясь в районе деревни Туна по крайне неудобной пересе­ченной местности, ничего не видя перед собой, ее внезапно атаковали войска русского авангарда Баг­ратиона в составе шести батальонов пехоты и трех полков кавалерии. Атака была столь внезапной, что Домбровский не успел построить свою пехоту в каре. Он попытался перестроить колонну в виде угла, об­ращенного к неприятелю, но и это ему не удалось. Австрийские драгуны Карачая, поддержанные рус­ской пехотой, врезались в ряды поляков и прорвали их фронт, в то время как казаки атаковали их с флангов и с тыла, отрезав все пути к отступлению. Отряд Брюна и батальон Хлопицкого были слишком далеко и ничем не могли помочь своему генералу. В результате в короткой, но отчаянной схватке поль­ские батальоны были полностью разгромлены, и ос­татки их сдались. В плен попали командир легиона Форестье, командир гренадерского батальона Кази­мир Малаховский, командир 3-го батальона Игнацы Завадский, еще 14 офицеров и около 300 солдат (по русским сведениям — 600). Лишь единицам удалось выйти из окружения и примкнуть к батальону Хло­пицкого. [2;87]
Из той ловушки, в которую попала польская ко­лонна, удалось вырваться лишь небольшой группе кавалеристов — самому генералу и нескольким офи­церам его штаба и эскорта. При этом Домбровскому пришлось, обнажив саблю, лично защищаться от на­седавших на него казаков. Он и его адъютант капи­тан Каэтан Стюарт были легко ранены. Наконец ге­нералу удалось ловким ударом перерубить пику на­седающего на него казака. Вырвавшись из кольца врагов, Домбровский прямо на коне бросился в реку Треббию и переплыл ее. Между тем 2-й поль­ский батальон, которым командовал известный в будущем польский полко­водец Юзеф Хлопицкий, также был атакован со­юзной кавалерией, но он успел свернуться в каре и стойко отразил все ата­ки. Под огнем артиллерии и пехоты подходящей ди­визии Швейковского ба­тальон четко, как на уче­ниях, не ломая строя каре, перешел Треббию вброд и присоединился к главным силам француз­ской армии.
Треббии в 1799г. [2;87]