Мир героев и проблема выражения авторской позиции в произведениях Людмилы Петрушевской

Мир героев и способы выражения авторской позиции в прозе Л.Петрушевской. ...

Содержание
Введение……………………………………………………………….3-5
Глава I…………………………………………………………………..6-13
Ранние произведения Л.Петрушевской
1.1. Произведения «жестокого реализма»
1.2. Автобиографические произведения Л.Петрушевской
Глава II………………………………………………………………..14-19
Особенности отношения автора с читателем в сентиментальной прозе Л.Петрушевской.
Глава III…………………………………………………………………20-27
Книга Л.Петрушевской «Девятый том»
Заключение………………………………………………………………28
Список литературы……………………………………………………...29-31

Введение
Значительным явлением современной литературы является творчество Людмилы Стефановны Петрушевской, русской писательницы, родившейся в Москве 26 мая 1938 года. Устойчивый интерес литературоведов и критиков, своеобразные оценки художественного мира писательницы позволяют говорить о том, что одни исследователи рассматривают её творчество в русле натурализма, другие – относят к продолжению традиций критического реализма, третьи считают примером неореализма, четвёртые – постмодернизма.
В начале 1990-х Н.Л.Лейдерман и М.Н.Липовецкий выдвинули гипотезу постмодернизма, в этом ракурсе рассматривается творчество Петрушевской. Герои писательницы – явление сложное, поскольку художественный мир автора сочетает реалистическое и постмодернистское, сентиментальное, барочное, романтическое, натурал истическое, модернистское начало. При этом за почти сорокалетний творческий период эстетические и мировоззренческие установки автора мало изменились.
Цель работы – рассмотреть мир героев Л.Петрушевской и способы выражения авторской позиции в рассказах и повестях Л.Петрушевской.
Объектом изучения избрана проза Петрушевской, отличающаяся разнообразием жанров, стилей, к тому же, проза вобрала в себя и драматургический опыт автора. В работе рассматриваются различные жанры прозы Петрушевской: реальные и мистические рассказы, повести, мемуарные произведения, вошедшие в книгу «Девятый том».
Литературоведы Ю.Н.Серго, О.А.Кузьменко, С.И.Пахомов рассматривают проблему «автор – рассказчик – герой – читатель», на этой
4
основе предлагают анализ произведений Л.Петрушевской, указывая на диалогичность, полифонизм прозы, автобиографический характер
Теоретическую и методологическую основу моей работы составляют исследования отечественных и западных учёных: Р.О..Якобсона, В.Я.Проппа, Ю.С.Степанова, Ц.Тодорова, К.Бремона, Р.Барта, К.Леви-Стросса, Ю.Кристевой; представителей русской формальной школы (Ю.Н.Тынянова, В.Б.Шкловского, Б.М.Эйхенбаума), Тартусской школы Ю.М.Лотмана, а также литературоведов М.М.Бахтина, Б.О.Кормана, Д.С.Лихачева, Б.М.Гаспарова, М.Н.Эпштейна, В.И.Тюпы, Ю.Б.Борева, И.К.Неупокоевой, А.К.Жолковского, И.П.Ильина, И.С.Скоропановой, историков литературы Н.Л.Лейдермана и М.Н.Липовецкого, Т.Н.Марковой, О.В.Богдановой, Г.Л.Нефагиной.
Значимость работы обусловлена самим выбором жизненного материала, к которому обращается Петрушевская, спецификой её героев, погружённых в сферу обыденности, авторской установкой на постижение истины жизни за пеленой повседневности.
Романтическое начало прозы Петрушевской определено стремлением писательницы дать героям возможность вырваться из западни жизни и приобщиться к иному миру, порождён мироощущением самих героев, ищущих различные способы ухода, преодоления мрака жизни. Романтическое двоемирие обусловлено жанровыми исканиями Петрушевской, обращением к мистическим рассказам.
Модернистское начало обусловлено особенностью, характеризующей картину мира писательницы как обращение к понятиям Жизнь, Смерть, Любовь, что влечёт за собой мифологизацию повествования.

5
Постмодернистское начало в художественной прозе Петрушевской своим фундаментом имеет гуманистические ценности, что и объясняет постоянное обращение к мысли семейной.

Благодаря культурно-историческому контексту, сюжетная линия «частной» жизни героев тоже воспринимается как автобиографическая. Автор, рассказчица и герои сближаются и в их понимании счастья: прежде всего, это душевная близость, родство - нравственные понятия, занимающие приоритетные позиции в ценностной иерархии Петрушевской. В рассказе «Ветки древа» более определенно, чем в других произведениях, обнаруживается идентичность не только автора и рассказчицы, но и рассказчицы и героини, проявляется характерная для автобиографической прозы установка на воссоздание истории индивидуальной жизни. И все же произведение строится по другим законам, чем воспоминания о былом. Характерно, что в этом рассказе отсутствуют характерные для автобиографических жанров слова и фразеологизмы«память», «время», «прошлое», настоящее теснит прошедшее. В заглавие включено слово «древо», ориентирующее читательское восприятие на поиск в конкретном – универсального, философски-обобщенного. Древо (дерево) – многозначный символ - любви, жертвенности, мудрости, жизни и смерти, плодородия. Эти значения оживают, своеобразно реализуясь в сюжете 12рассказа, конкретизируются в традиционных для Петрушевской образах матери, дома и дороги. Мотив дороги традиционно связан с представлением о жизненном пути человека. У Петрушевской «дорога» в ее конкретном проявлении тоже постепенно приобретает это значение. В художественном мире писательницы мотив дороги предстает в двух противоположных по смыслу вариантах: как выражение бесприютности человека в чужом и чуждом ему мире и как путь, ведущий к дому, где человек обретает родственные связи. Образ дома занимает центральное место в художественном мире Петрушевской. Хотя в ее произведениях дом редко является воплощением идеи гармонии, и тем не менее он представляет собой главную ценность, «твердыню». Его опора и хранительница - мать. В повествовательной структуре рассказа, как и в творчестве Петрушевской в целом, материнская тема является определяющей. С ней связаны постепенно «разветвляющаяся» система образов, а также расширение пространственных границ художественной реальности. Общий «материнский» опыт объединяет у Петрушевской не только автора, рассказчицу, героев, но и читателя. В рассказе действует принцип зеркальных отражений. Автобиографический план повествования включается в общечеловеческий, затем - в евангельский, в результате чего вполне конкретный образ матери раздвигает границы обобщения и соотносится с самой Божьей Матерью. Художественное время тоже трансформируется: возникает своеобразный принцип «матрешки»: хронотоп биографической жизни вписывается в контекст общечеловеческий, а он, в свою очередь, в контекст мифологический, вечностный. Их объединяет сквозной мотив страдания, постоянно сопутствующий образу матери в произведениях Петрушевской. 13В результате автобиографизм трансформируется у Петрушевской в «автофилософичность», то есть перед нами не столько воспоминания писательницы о своей жизни, о былом, не столько попытка осмыслить себя во времени, сколько стремление выйти к неким смысложизненным универсалиям. Проясняется соотношение неповторимого, индивидуально-личного и всеобщего, универсального. 14Глава IIОсобенности отношений автора и читателя в сентиментальной прозе Л.Петрушевской.Такое явление в русской прозе, как неосентиментализм, в творчестве Л.Петрушевской также имеет отношение к рассказам. На рубеже ХХ-ХХI веков М.Н.Эпштейн предсказывает близость исхода «постмодернистской» эры, «усталость ХХ века от самого себя», предполагает, что «ХХI век может стать веком сентиментальности». Постмодернистская ситуация характеризуется дефицитом естественности, вытеснением реальности жизни реальностью текста. Когда вдруг обнаруживаются живые чувства, это воспринимается как свидетельство возвращения гуманистических ценностей. «Новая сентиментальность» возвращается к традициям художественной системы романтического типа. На почве неосентиментализма встречаются «маргиналы постмодернизма» и «маргиналы реализма и соцреализма». Рассмотрим произведения Петрушевской из сборников «По дороге бога Эроса» (1993), «Дом девушек» (1998), «…Как цветок на заре» (2002), «Измененное время» (2005), а также статьи из ее книг «Девятый том» и «Маленькая девочка из «Метрополя»», в которых она называет жалость одним из важных импульсов, побуждающих ее к творчеству. Все отечественные исследователи главной чертой сентиментализма признают культ чувства (или «сердца»), который становится «мерилом добра и зла». Сентиментализм становится «школой человеколюбия». М.М.Бахтин называет такие важные его особенности, как «переоценка масштабов, возвеличение маленького, слабого, близкого, переоценка возрастов и жизненных положений (ребенок, женщина, чудак, нищий). Переоценка жизненной детали, мелочи, подробности». Позиция человека в сентиментализме выражается формулой: «Я существую для другого». Все особенности можно встретить в прозе Петрушевской. «Культ чувства» определяет основу взаимоотношений между автором - рассказчиком – 15героем - читателем в ее произведениях. Сентиментализм впервые исповедовал разочарование в «большой Истории» и обратился к сфере частной, интимной жизни отдельного человека, придал ей «естественное» измерение». Это и является ценностным критерием существования у Петрушевской. В творчестве Петрушевской культ чувства определяет взаимоотношения автора и героя. В сентиментализме тип маленького человека понимается несколько иначе, чем в реализме, где определение «маленький» обозначает характеристику его душевного мира, его социального положения. М.М.Бахтин подчеркивал «экстерриториальность человека сентиментализма». Он может быть жалким, маленьким, вовсе не Героем, не гражданином, не делателем, а просто чувствительным и чувствующим человеком. В связи с этим столь концептуально значимы в высказываниях Петрушевской слова-характеристики: «нежный», «немощный». Автор убеждена, что каждый достоин участия, и о каждом она готова проливать слезы. Даже когда Петрушевская размышляет о жанровой специфике своих рассказов, она вновь уточняет: «в их основе лежит жалость». Эта точка зрения объясняется тем, что в ее прозе позиция автора выражает не просто женский взгляд на вещи, а именно материнский взгляд. Отсюда ее желание защитить, ее жалостливое и милосердное отношение к своим героям. Именно материнский взгляд объясняет специфичность трактовки в прозе Петрушевской темы маленького человека. Определение «маленький» здесь используется даже не в переносном, а в прямом смысле - такими, маленькими, требующими защиты, автор видит своих героев. У Петрушевской, как вариация типа маленького человека, нередко встречается тип сиротки, звучит мотив сиротства, что вызывает чувство жалости («Йоко Оно», «Сирота», «Свой круг»). Позиция сострадающей матери определяет и характер многих заглавий ее произведений («Дочь Ксени», «Дитя», «Доченька», «Гимн семье», «Материнский привет»), и специфику сюжетов, которые преимущественно связаны с семейной темой. Название одного из ранних рассказов Петрушевской «Бедное сердце Пани» звучит как своеобразная «формула» сентиментализма. Эпитет «бедное» выглядит здесь почти как 16реминисценция, отсылающая к самому известному произведению русского сентиментализма - «Бедной Лизе» Карамзина. А в сочетании со словом «сердце» оно представляет собой едва ли не иллюстрацию сентименталистского принципа «чувствительного сердца».Особенности отношения автора с читателем в рассказе «Возможность мениппеи» Петрушевская видит идеального читателя прежде всего «тонким и чувствительным». Высказана эта же мысль и в «Девятом томе». Автора, рассказчицу и читателя связывают чувства жалости и милосердия, их объединяет общность позиции матери, ее жизненный опыт. Знаменитая фраза из гоголевской «Шинели»: «Я брат твой», - фокусирующая то отношение к герою, которое внушается читателю, применительно к рассказам Петрушевской прозвучала бы так: «Я сестра твоя». Диалог-мост, предполагающий тесный контакт с сострадательным и все понимающим читателем, устанавливается зачастую буквально с первых слов. Несколько типов зачинов, цель которых - установление подобного контакта: зачин–размышление, создающий определенный эмоциональный настрой у читателя, чтобы привлечь его на свою сторону; зачины, которые выглядят как продолжение прерванной реплики, тоже рассчитаны на читателя-друга, понимание с которым возможно с полуслова. Третий тип - зачины в виде вопросительных конструкций, в которых заметен элемент полемики. При этом рассказчица как бы стремится обратить читателя «в свою веру», заставить найти повод для ответных слез жалости. Эпитеты «бедный», «жалкий», слова: «слезы», «плач», «чувство», «расчувствоваться», «жалость», «жалко», - ключевые в прозе Петрушевской. Позиция сострадания, жалости нередко фокусируется в заглавиях, начальных фрагментах или в финалах рассказов Петрушевской. Характер взаимоотношений между героями в прозе Петрушевской, даже когда речь идет о жене и муже, о взрослых детях и родителях или просто о женщине и мужчине, стереотип их отношений отражает именно ситуацию «мать-дитя», причем нередко «дитя» неразумное, эгоистичное, капризное или больное. В рассказах «Я люблю тебя», «Младший брат», «Как ангел», «Али-баба», «Элегия», «Ребенок Тамары» в ситуации «мать-17дитя» роли могут перераспределяться. В рассказе «Младший брат», где вначале мать выполняет в семье и женскую и мужскую функции, а после того как она заболела и стала совершенно беспомощной, сын приобщается к роли заботливой матери. Постепенное преодоление отчуждения и слияние «языков» матери и сына, но и в том, и в другом случаях материнство является определяющим. В рассказах Петрушевской детство вытесняет материнство. В рассказе «Дитя» заглавие не просто выражает суть сюжетной ситуации, но служит обобщающей характеристикой всех героев, которые ведут себя как запутавшиеся, не способные понимать происходящего малые дети. Детскость усугубляет трагизм всей картины и служит ключом к прочтению текста. Именно связь матери и дитя, в каких бы формах она ни проявлялась, является у Петрушевской смысложизненной. Она становится нравственным ориентиром в оценках, а потому и звучит в прозе писательницы мотив невиновности, неподсудности по отношению к героям. Однако взаимоотношения матери и детей в прозе Петрушевской нередко приобретают крайне противоречивый, резко-конфликтный характер.В повести «Время ночь»» преобладает форма повествования с установкой на документальность, фактографичность, стремление зафиксировать «естественность» языка. Петрушевская использует игровой прием имитации чужого слова, который был многократно апробирован в литературе. При этом писательница, словно следуя закону «максимальной интенсивности художественной манеры», провозглашенному теоретиком натурализма Кастаньяри, намеренно обнажает свои стратегии. Повесть «Время ночь» построена даже не просто как текст в тексте, но как текст в тексте в квадрате, то есть по принципу двойного зеркального отражения. На первых страницах дважды упоминается имя Чарльза Дарвина, с которым при своем возникновении натурализм был идеологически связан. В повести Петрушевской имя ученого «сигнализирует» о значимости темы борьбы за выживание. Существование главной героини - непрекращающаяся битва за выживание, за спасение детей. Мужчины в этой борьбе выступают не как союзники, а скорее как противники, вот почему имя Чарльза Дарвина в 18данном контексте воспринимается как знак враждебности, опасности, ведь у женщин с детьми в этой вечной борьбе обычно слабая позиция. Образы «западни» и «голода». Первый из них адресует читателя к Э.Золя как автору романа «Западня» и одному из теоретиков французского натурализма. Второе ключевое слово – «голод» - заставляет вспомнить название знаменитого романа К.Гамсуна о полной лишений жизни начинающего писателя, которого муки голода, усугублявшиеся муками гордости, привели на грань безумия. Героиня повести «Время ночь» тоже писательница и тоже человек с оскорбленным самолюбием. Кроме того, в произведении Петрушевской, как и у Гамсуна, концептуально значима тема безумия. Но если у Гамсуна - голод реальный, то в повести «Время ночь» скорее надуманный. Он связан с проявлением своеобразной мании героини.Одна из ключевых идей творчества Петрушевской - о природой заложенной циклической замкнутости существования, о западне жизни. В повести «Время ночь» чувство, объединяющее мать и ее детей, - любовь-ненависть - требует соответствующего способа выражения, поэтому необходим не один «язык», а сразу два. И тот, и другой способствуют психологическому раскрытию образа главной героини. Автору присуща чувствительность, что отражается на манере воспринимать окружающее и изъясняться. Речь Анны Андриановны риторически насыщена, изобилует контрастными сочетаниями ужаса и восторга. В тексте это проявляется в обилии восклицательных предложений, риторических вопросов, в разнообразных средствах, способствующих достижению эффекта мелодраматичности. Слова «плач», «слезы» принадлежат к числу наиболее частотных. Объясняя феномен любви-ненависти, Фрейд проводит аналогию с людоедом, который пожирает как своих врагов, так и тех, кого он любит. Такой психологический феномен встречается в повести «Время ночь». Как только дети нарушают границу материнского пространства, они сразу становятся чужими для матери, соответственно, возникает враждебность по отношению к ним, и речевая стратегия героини резко меняется. Герои не могут установить необходимую для нормального существования 19психологическую дистанцию, и ситуация обостряется до предела. Разрешить ее автор «записок» пытается двумя способами: либо пытаясь ревниво присвоить себе тех кого любит, либо выстраивая новую стену и таким образом усугубляя враждебность. 20Глава IIIКнига Л.Петрушевской «Девятый том»В последние годы в современной русской литературе особое значение и популярность приобретает non-fiction, проза, связанная с автобиографическим сюжетом. По форме и смыслу это могут быть мемуары, воспоминания, эссе, размышления, романы, циклы рассказов, основанные на связи сюжета произведения с судьбой автора и непосредственного присутствия самого автора на страницах произведений. Некоторые критики биографического автора считают традиционным для русской прозы. А.Чудаков считает, что литература вымысла и non-fiction – явления, существующие в рамках творчества писателя: «в большом искусстве иное: в литературе вымысла мы имеем автора («образ автора»), в документальной – ощущаем авторскую – и очень своевольную - группировку реального материала».Е.Калашникова предполагает, что в период политического «похолодания» люди предпочитают реальному миру выдуманный, а в периоды «оттепелей» ждут услышать голоса реальности». В прозе non-fiction новые формы проявления авторства, которые ещё мало исследованы. В литературе non-fiction сознание автора подчинено не документу и даже не памяти, а личному восприятию, отражению собственного воспоминания.Явление non-fiction имеет не только социально – исторические, но и сугубо эстетические причины возникновения. В эстетическом плане автор ищет новые пути воплощения собственной личности, стремясь к поискам новых форм литературного бытия.21Возьмём книгу Л.Петрушевской «Девятый том» и постараемся описать конкретные приёмы и художественные образы, с помощью которых автор пишет свой автопортрет в документальной прозе. Исходя из жанра и внутренней структуры сюжета книги, Л.Петрушевская создаёт свой автопортрет, при этом пишет «как бы дневники. На самом деле это попросту сборник рассказов – вопрос о чём они».Жанр самого произведения может быть обозначен как синтетический, соединяющий в себе две противоположных формы высказывания – интимно-личную (дневники) и публичную (статья). Соответственно образ автора будет строиться на пересечении исповеди и декларации творческих принципов, которые должны объяснить, что именно побудило художника к созданию произведения, как в нём отразилась биография автора и наоборот: как написанное произведение изменяет биографию автора. Иначе говоря, авторский портрет строится на взаимопроникновении жизни и литературы. Это нашло отражение в названии двух разделов книги, которые дают возможность просмотреть связь авторской судьбы с судьбой литературы: «Мой театральный роман» и «Имя книги». Эти названия отражают деление книги на повествование о творческом пути автора-драматурга и о формировании автора – прозаика, но, как и положено автобиографическому произведению, включают гораздо большее число форм авторской реализации в искусстве и жизни. Рассмотрим некоторые формы авторской реализации, использованные для создания творческого автопортрета. Рассмотрим, как представлена позиция соавтора в плане творческом и биографическом. Л.Петрушевская выступала в этой роли неоднократно: была сценаристом знаменитых мультфильмов Ю.Норштейна «Сказка 22сказок» и «Шинель». Соавторство – необходимый компонент. Автор ошущает себя продолжателем, соавтором писателей русской классической литературы. Авторское самопознание имеет множество форм, но может быть выражено и целостно – в сюжете судьбы, который представлена в книге Л.Петрушевской необычно.