Объединение Германии в 1990 году

2009 год, ТГГПУ, защищена на "хорошо". ...

ГЛАВА 1. ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОЦЕССА ИНТЕГРАЦИИ ГЕРМАНИИ

1.1. Политические коллизии вокруг объединения двух германских государств
1.2. Экономические особенности функционирования единой Германии
ГЛАВА 2. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОЦЕССА ИНТЕГРАЦИИ НЕМЕЦКИХ ЗЕМЕЛЬ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Список использованных источников и литературы

особо актуальным представляется анализ ситуации в стране, в которой процесс капитализации происходил, пожалуй, наиболее болезненно и форсированно - в Германской демократической республике. Связано это прежде всего с тем, в данном случае столкнулись две диаметрально противоположных цивилизации: развитая рыночная и полуживая командно-административная.
Для того, чтобы наиболее объективно проанализировать ситуацию в нынешней объединенной Германии, мы обратимся к публицистическим материалам, посвященным данной проблеме.
Исходя из актуальности данной проблемы, а также формулировки темы в представленном исследовании будет преследоваться следующая цель: анализ публицистических материалов, посвященных проблеме объединенной Германии с целью освещения современных процессов и настроений, царящих в данной стране.
Для решения поставленной цели в данном исследовании будут решаться следующие задачи:
1. Анализ публицистических материалов для выявления различных точек зрения на представленную проблему;
2. Выявление политико-экономических особенностей процесса интеграции Германии;
3. Вычленение и анализ социально-психологических проблем, возникших в процессе объединения Германии.
Для решения поставленных целей в работе использовались следующие методы:
1. Сравнительно-исторический;
2. Анализ специальной литературы по проблеме;
3. Факторный анализ.
Хронологические рамки данного исследования охватывают сравнительно небольшой отрезок времени – с момента объединения Германии (1989 г.) по наши дни.

     Приватизация и реприватизация имеющихся государственных предприятий, с помощью специального приватизационного агентства (Ведомство по опеке), а также создание поддержки предприятиям после приватизации с целью их стабилизации т модернизации.
     Оказание содействия при создании новых предприятий, прежде всего в промышленной сфере, сфере услуг и ремеслах.
     Создание стимулов для привлечения новых инвестиций как в самой восточной Германии, так и в других государствах, чтобы привлечь в страну срочно необходимый капитал и ноу-хау.
4. Смягчение проблем этапа проведения структурных преобразований путем широких социальных маневров с флангов. В течение определенного периода не удается создавать новые рабочие места так же быстро, как быстро исчезают имеющиеся рабочие места, поэтому политика на рынке труда должна в еще не бывалом объеме и в течение довольно длительного времени должна взять на себя роль «мостика». При этом, во-первых, речь шла о «пассивных мерах» которые направлены на разгрузку рынка руда и социальное обеспечение лиц, которых это затронуло. К этим мерам прежде всего относится: пособие по безработице и пособие для лиц занятых неполную рабочую неделю, отправление на пенсию до достижения пенсионного возраста и т.д.
Особое значение для структурных преобразований имели меры активной политики на рынке труда. К ее инструментам относятся:
     Финансируемые государством меры по организации общественных работ для безработных, которые предохраняют их от бездеятельного существования и одновременно улучшают структуру экономики. Существует впрочем такая проблема: конкуренция с частным предприятием с соответствующим эффектом вытеснения с рынка.
     Переподготовка и профобучение для выполнения новых требований, предъявляемых к профессиональной деятельности;
     Предоставление субсидий на расходы по заработной плате тем частным предприятиям, которые принимают, например, на работу лиц, являвшихся длительное время безработными, и которые сами обучают их.
2. Второй вопрос, который больше всего обсуждается в публикациях, посвященных экономическим преобразованиям это – могла ли приватизационная политика Ведомства по опеке быть более приемлемой в социалистических отношениях?
Чтобы справиться с огромной задачей преобразований весной 1990 г. еще ГДР создало Ведомство по опеке (ТНА) в качестве особого агентства по приватизации. Правовая форма ТНА, как организации публичного права и ее структура должны были обеспечить работу, ориентированную на экономические принципы и в значительной мере независимую от политических решений. Для этого было создано правление с менеджером из сферы экономики и административный совет, в который наряду с политиками были назначены прежде всего специалисты из сферы экономики и профсоюзные деятели.
Расширение рыночного пространства за счет бывшей ГДР открывает новые возможности для экспансии западногерманского капитала. После объединения компании ФРГ активно осваивают новые земли в первую очередь как рынки сбыта. Насколько активно и в каких формах будут участвовать в инвестициях в Восточную Германию? Сама ФРГ не очень привлекательна для зарубежных инвесторов. Высокие доли, дорогая рабочая сила, конкуренция на внутреннем рынке – все это ухудшает шансы ФРГ как импортера капиталов. Но одним из естественных путей возрождения предпринимательства на территории экс - ГДР и приватизация государственного имущества представляется участие западных компаний в этих процессах. Действительно, в первые месяцы на долю восточных земель приходилось 95 % западного капитала, устремившегося в ФРГ. Однако, только 50 % фирм – партнеров ФРГ по ЕС пересматривают свои инвестиционные планы в связи с реформами в Восточной Европе, но при этом лишь 14 % имеют в виду финансирование проектов в восточных землях Германии. Объединение Германии, считает Смирнова,11 для иностранных инвесторов привлекательность не восточных, а западных земель. Объясняется это тем, что несмотря на высокие налоги и зарплату, они имеют выгодное по транспортно-географическим критериям положение. Для производственной и сбытовой стратегии фирм из западных земель пока первостепенное значение имеет рынок ЕС с его значительно большей покупательской способностью. В восточных землях западных инвесторов привлекают прежде всего близость к новым потребителям, существенно меньшее значение имеют такие моменты, как их положение «моста» в Восточную Европу, дефицит мощностей на Западе, а также наличие квалифицированной и несколько более дешевой рабочей силы.
 
ГЛАВА 2. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОЦЕССА ИНТЕГРАЦИИ НЕМЕЦКИХ ЗЕМЕЛЬ
Публицисты по-разному оценивают ментальность восточных и западных немцев и по-разному объясняют причины несхожести двух частей одной наци. Достаточно большое количество работ посвящен социальным и психологическим проблемам восточнонемецких границ ФРГ.
Одной из главных причин социального кризиса восточных немцев справедливо называют экономические трудности процесса объединения. В год объединения восточным немцам было объявлено, что через пару лет они будут жить на фоне «цветущих ландшафтов», но до сих пор эти обещания остаются невыполненными. На Востоке Германии сохраняется высокий уровень безработицы, где более половины трудоспособного населения, по крайней мере один раз в жизни оказывались в положении безработных. Лишь 30 % рабочих и служащих бывшей ГДР остались на своих прежних рабочих местах.
Основной «раздражающий фактор» для восточных немев – положение с жильем, недовольство которым выражает 80 % опрошенных. 18 % не удовлетворены развитием демократии, 17 – медленным, по их мнению, ростом заработной платы.12 Хотя доходы восточных немцев в последнее время значительно возросли, они еще значительно ниже, чем у западных. Если в 1990 г. семейный месячный бюджет восточных немцев составлял 1624 марки ФРГ, то теперь он возрос до 3021 марки, достигнув 86 % среднего западного уровня. В отношении товаров длительного пользования, таких как автомобили, бывшие «ГДРовцы» достигли планки 71 %. А вот по такому показателю, как владение недвижимостью, прежде всего жильем, они остаются на уровне 37 % по сравнению с жителями старых земель.
Однако было бы упрощением связывать недовольство восточных немцев лишь к экономическим тяготам. И здесь возникает много концепций, объясняющих (по крайней мере, пытающихся это сделать) причины социально-психологического кризиса граждан новых федеральных земель. Еще до объединения западногерманские публицисты на фоне эйфории объединения предупреждали о несоответствии двух германских менталитетов и видели в объединении угрозу западной Германии, и ее «западным ценностям». В частности Т. Шмид13 оценивая состояние общества на территории бывшей ГДР после воссоединения констатирует, что в этой части Германии, которая не знала общественной жизни и не хотела видеть в гражданине активного участника событий царит весьма своеобразное представление о свободе, допускающее, например, даже расизм. Есть и другие явления, по его мнению, которые в будущем окажут свое влияние на западную часть Германии и приведут к «смещению акцентов». Пропаганда социализма и образ жизни в ГДР оказали свое влияние на умы людей. Это сказалось прежде всего в формировании иждивенческих настроений. В привычке все получать от государства. Шмид вообще считает, что режим, который царил в ГДР. нес в себе многие черты довоенной Германии, они таились в головах людей. После краха дух «старой Германии» дает о себе знать.
Жителей бывшей ГДР в западном обществе привлекает прежде всего изобилие материальных благ, а все другое они невольно отодвигают на второй план. По мнению того же Шмида произошла оккупация ФРГ жителями ГДР, «в первую очередь их интересуют товары. Все остальное, в том числе и демократию, они рассматривают как упаковку для изобилия»
Шмид опасается, что вторжение в Федеративную Германию нравов другой немецкой судьбы может серьезно затронуть недобрые струны общественного организма и возродить те силы, которые делают ставку на демонтаж гражданского общества. Выход из такой опасной ситуации – это солидарного общества.
Ему вторит другой западногерманский публицист Т. Кох14. Он признает, люди между Одером и Рейном – это в своем большинстве немцы, которых связывает фундаментальная общность. Однако по мере того, как проект германского единства принимает все более четкие очертания все больше обращают на себя внимание ментальные и культурные различия и несоответствия их жизненных миров.
Они проявляются во многом: в отношении к работе, вещам, времени, лицам другого пола, деньгам и т.д.; в специфической семантике слов, в явном несовпадении склонности связывать и идентифицировать себя со «своим» обществом или же отстраняться от него; в том как западные и восточные немцы оценивают самих себя и друг друга.
По мнению Коха, ментальные и культурные различия между западными и восточными немцами питаются тремя источниками. Во-первых, за 40 лет самостоятельной государственности накоплен разный политический, духовный и культурный опыт. Для восточных немцев важными, хотя и не единственными его символами была Берлинская стена, государство-опекун, «внутренняя эмиграция», уравнительно общество дефицита. Сюда же относится и то, что большинство из них приняло социалистический эксперимент, а затем испытало его крах.
Во-вторых, разделенность немецкого народа на два государства стало социальной разделенностью, превратившей ГДР в страну «маленьких людей»; наследников и могильщиков пролетарского жизненного и ценностного миров. Соответствующие ценностные представления и формы жизни накладывали свой отпечаток на будни ГДР и в значительной мере служили скрепляющими социокультурными элементами.
В-третьих, в отличие от западных немцев, стали действующими лицами и жертвами двойного краха – своей общественной системы и своего государства. В германское единство они вступают как политически поляризованная, частная нация с определенными психологическими столкновениями и большими надеждами.
Крушение системы, гибель трансформация бывшей ГДР подрывают не только глубинные основы прежней коллективной идентичности, восточных немцев, но и затрагивают собственное «Я» человека в «новых федеральных землях».
Восточные немцы не были подготовлены к социалистическому рыночному хозяйству, современному, открытому, демократическому и плюралистическому обществу. Их умение ориентироваться, компетентность, социальный и культурный капитал переживает кризис драматически обесценивается или сохраняет лишь относительную ценность. Переняв в западной Германии правовую и институциональную систему. Они внезапно оказались выбиты из привычной колеи и превратились в функционально безграмотных. В отличие от них западные немцы более точно знают, что такое социальное рыночное хозяйство, как оно повседневно функционирует и чего оно требует от каждого. Они пока что остаются при своем прежнем опыте. В этом заключается один из моментов их социокультурного превосходства, которое никак нельзя недооценивать. Старая ГДР представляла собой общество уравнительной и нивелированное, в котором конечно были ощутимые социальные различия, но не было крайне богатых и крайне бедных групп. Социальная дифференциация поддерживалась в в определенных границах, доминировали жизненные формы и ценностные представления т.н. маленьких людей. Относительное сходство социальных условий существования и уравнительная практика будучи в числе мотивов выезда из страны, принадлежали к тем факторам, которые взорвали общество ГДР, но они, как оказалось, служили скрепляющим его социальным цементом.
В то же время автор отмечает широко распространенные среди западных немцев стереотипы мышления и отождествление системы с мышлением, чувствами и поведением людей. Кульминацией бытовых вариантов такого образа мыслей является утверждение, что всем восточным немцам место в лагере перевоспитания. Правда искаженные представления о восточных немцах обязаны свом возникновением не только «ложному мышлению» или устойчивым стереотипам: на Западе царит тайное убеждение в том, будто его жизненный и ценностный миры представляют собой «норму». Лишь немногие могут быть свободными от него. Соответственно выглядят и доминирующие представления о цели состоявшейся национальной реинтеграции. В спорах очень часто приводится такой решающий довод: «Присоединения хотели вы». Здесь заложен значительный конфликтный потенциал. Ведь восточные немцы все еще полагают, что прежняя ГДР в некоторых областях опережала ФРГ.
Несомненно, что в своем большинстве восточные немцы хотели германского единства и настаивали на нем в конечном счете для того, чтобы жить лучше, чем до сих пор, т.к. видели в нем наиболее естественный выход из кризиса совей собственной общественной системы. при этом большинство думало и думает не о полной ликвидации всего того, что составляло их жизненный мир, а синтезе лучших цивилизованных стандартов Запада с теми, которые могли действительно или даже мнимо предложить старая ГДР. По мнению большинства, новые свободы и жизненные возможности должны были суммироваться с существующими социальными и культурными достижениями.
Обесценивание прежней ГДР глубочайшим образом затрагивает уровень самооценки восточных немцев: она равнозначна девальвации их самих. Как видим западногерманских публицистов объединяет в определении ментальности восточных немцев оценка общества бывшей ГДР как общества политического равнодушия и конформизма поведения. Этим они объясняют социально-психологический кризис граждан бывшей ГДР и их ностальгию по своей социалистической Германии. Это вызывает у западных немцев опасение о реанимации нацизма в новых федеральных землях, разрушения и деформации западных ценностей гражданского общества. И эти опасения имеют под собой реальные основания. Отчужденность между западной и восточной Германиями имеют давнюю историю.
Территориально ядро бывшей ГДР составляли исконно прусские земли, т.е. те области, которые имели наименьший опыт в сфере демократии и западных традиций. Известно также, что в прирейнских элитах бытовал взгляд на раскол страны, как на шанс углубить свою связь с цитаделями западных демократий, одновременно освободившись от прусского балласта. Традиции «сильной руки» на востоке Германии и социальные гарантии воспитали иное мировоззрение у восточных немцев. Это подтверждается социологическими опросами населения15. В то, что демократия является лучшей формой государства в ФРГ верит более чем 70 % населения и лишь 30 % - в ГДР. В ходе опроса населения земли Бранденбург центром изучения справедливости при Потсдамском университете, проведенного в 1995 г. выяснилось, что 60 % воспринимают свободу передвижений, как абсолютно позитивное изменение и только 11,5 % новых граждан признают за таковое «свободно-демократическое государственное устройство».
Стремление населения новых земель ФРГ к свободе, как показывают опросы общественного мнения оставляет желать много лучшего – неудивительно, если учесть, что на Востоке выжило тоталитарное понимание свободы. Погибшее государство обещало своим верноподданным свободу только как отсутствие нищеты, безработицы и бездомности – такого рода заботу вместо свободы. На вопрос какая свобода важнее всего 13 % предпочли свободу и демонстраций, 15 % отдали свой выбор «свободе свободного выбора разных газет», а 75 % граждан новых земель считают необыкновенно важной «свободу от финансового риска при болезни», этот пункт занимает прочное первое место при стремлении к свободе.
Распространенное неприятие гражданских свобод и тоска по равенству, гарантиям – защите от риска снова и снова стимулируются экономической нестабильностью. На школе ценности восточных немцев доминирует желание покоя и порядка, к ним стремятся 55 % населения, гарантии же свободы самовыражения оказались еще ниже (4 %), чем стабильные цены (10 %).
Известная писательница Криста Вольф16 пытается осмыслить ситуацию противоречия «осси» и «весси». Вот что она пишет: «Широкомасштабная попытка свести ГДР к понятию «неправовое государство», причислить к империи зла и тем самым блокировать историческое мышление, была на пользу столь же масштабно осуществляемому, массовому лишению граждан бывшей ГДР собственности. Тому, тому, что это право на собственность вообще было поставлено под сомнение, но проще всего она способствовало тому, чтобы скрыть, и не в последнюю очередь от западногерманских граждан, что плащ истории снова развивается в пользу тех, у кого достаточно сильные легкие, чтобы придать ветру нужное направление».
Многие бывшие граждане ГДР воспринимают новое отчуждение, которое они испытывают в новых условиях, опыт связанный с тем, что общественное мнение, гласность используется против них, что они воспринимают все это как повод отказаться от всякого критического самоосмысления или даже для переиначивания собственной биографии.
Вольф говорит, что эта легенда. Что восточные немцы сами выбрали то, что сейчас имеют – граждане ГДР рассчитывали, что выбирая объединение и парламентскую демократию, они выбирают не только благосостояние, но и свободу, и равенство.
На востоке Германии цена того, чтобы не скатиться до уровня страны, т.н. «третьего мира», очень высока. Особенно для людей старше 50 лет. Им пришлось смириться с фактом, что при политическом соотношении сил в Германии 1990 г. и при высоком уровне собственности и имущества в капиталистической форме экономики, не было никакого шанса, например, путем одной-единственной поправки в основном законе – компенсация перед возвратом собственности – признать их скромный имущественный уровень, избежать чрезмерных страданий и злобы в новых землях, недовольства, ненависти, зависти. Между восточными и западными немцами, среди которых кстати, немалое количество оказалось в роли, которая им совсем не к лицу. Восстановление старых отношений собственности получило преимущество перед дружескими, лишенными напряженности отношениями между немцами.
Восточные немцы действительно видели по-своему объединение Германии и горько разочаровались, когда их видение не сбылось. Отсюда идут процессы, т.н. «ностальгии», тоски восточных немцев по прошлому. Многие из разочаровавшихся спрашивают: «Разве все было плохо в ГДР? Детсады бесплатные, полная занятость, небольшая преступность, и уж во всяком случае – никакой наркомании». Сами восточные немцы признают: «Да мы ждали нового, но уже испытанного на практике, стремились к той политической и хозяйственной модели, которым многим на Западе даже тогда представлялась устаревшей. Альтернатива системе ГДР была легка но переход к ней совершился слишком быстро – и для экономики и для человеческих душ».17
Чем отдаленнее во времени штурм Стены и само объединение, тем любезнее сердцу представляется ГДР. Когда восточных немцев спрашивают о том, как они воспринимают объединение, только 7 % вспоминают прекрасное ощущение свободы, зато в три раза больше людей помнят свои опасения, связанные с социальной и профессиональной деградацией, ухудшением уровня жизни и неуверенностью в будущем.18
Вот слова Барбары Гольхайм, которая говорит о том, что они потеряли и приобрели в новой Германии: «Крушение ГДР было неизбежным политически и экономически. Но нынешняя ФРГ не стала ей настоящей альтернативой: диктатуру идеологии заменила диктатура денег. Десять лет назад я мечтала совсем о другой Германии, во всяком случае – но об объединении. Считала, что раскол страны – пожизненный штраф за наше социал-националистическое прошлое. Я и дальше предпочла бы существование двух немецких государств, тесно общающихся друг с другом. Мы в ГДР хотели улучшить нашу систему, а не стать западными немцами. То, что произошло на самом деле, больше напоминает оккупацию. И так думают очень многие в этой стране. Восточные немцы в ФРГ – люди второго сорта. Между тем, у нас своя шкала ценностей. И мы хотим оставаться с нашим прошлым так, чтобы нам не предписывали, что в этом прошлом было хорошего, что плохого.