Гомеровские басилевсы ("цари"): поэтические преувеличения и историческая реальность  

Заключение
Своеобразие гомеровской эпохи (XI—IX вв. до н. э.) состоит в том, что основной вектор развития направлен не на родовые, а на индивидуальные, личностные нормы культуры.
Поведение героев Гомера резко индивидуализировано, основная ценность — воинская доблесть (арете), ее достижение регламентируется «героическим кодексом»: достижение славы, вслед за которым идет чествование, соответствующее положение в обществе и сопутствующее ему богатство. Основной формой общественного контроля выступает «культура стыда» — непосредственно осуждающая реакция «народа» за отступление героя от нормы. Формируется рациональная ориентация поведения, его обоснование и соответствующее самосознание, боги расцениваются как часть природы, челове ...

Оглавление

Введение 3
Темные века, или гомеровская эпоха (1150-800 до н.э.) 4
Гомеровское общество 11
Басилевсы Гомеровского периода 14
Заключение 21
Список литературы 23

Введение
В конце Гомеровского периода эллинской истории самыми видными представителями общины были басилевсы (βασιλῆες). В историографии этот термин часто переводится как «цари», «kings», «könig» и т.п., хотя большинство исследователей признаёт неоднозначность такого перевода. В связи с тем, что рассматриваемому периоду современны лишь два автора источников – Гомер и Гесиод.
Басилевс – в Древней Греции правитель небольшого поселения; позднее глава племени или союза племен, обладавший военной, жреческой и судебной властью. Первоначально избирался, затем его власть стала наследственной. В Афинах после отмены царской власти (по преданию, в XI в. до н.э.) Басилевс назывался один из архонтов. В Спарте басилевс. - один из титулов царей, в эллинистических государствах - наименование монархов, в Византии - официальный титул императоров.

Это было время застоя. После гибели микенских центров ведущей ячейкой стала независимая сельская община, верхушку которой составляла родо-племенная знать. Знатные семьи владели лучшими и большими по площади участками земли (теменосами), тогда как простые общинники имели меньшие наделы (клеры). Знатные люди, возглавлявшие общину, именуются у Гомера басилевсами. Это могли быть единоличные вожди или же небольшие группы знатных лидеров. Их правление носило аристократический характер. Все дела в общинах решала эта знать, между тем как крестьянская масса была практически бесправна. Сама эта масса постепенно разлагалась, из нее выделялись более крепкие хозяева, «мужи многоклерные», и бедняки, потерявшие свои наделы – «мужи бесклерные», вынужденные поддерживать свое существование трудом батрака.Еще ниже этих батраков-фетов стояли нищие и, наконец, рабы. Упоминания об этих последних – нищих и рабах – достаточно часты у Гомера, что свидетельствует о далеко зашедшем процессе имущественной и социальной дифференциации.Все же период застоя был относительно недолгим. Вообще надо заметить, что полного разрыва в исторической жизни греков не произошло. Население в массе своей осталось прежним, сохранившим как основные технологические навыки (возделывания почвы, обработки дерева и металла, изготовления керамических изделий), так и культурные традиции (религиозные представления и мифологические сказания). Уцелела значительная часть древней знати (в Аттике, в Малой Азии), которая была носительницей обретенных ранее интеллектуальных ценностей. Гибель дворцовых центров обернулась культурным регрессом, но, с другой стороны, стала и предпосылкой нового развития, поскольку сельские общины избавились от тягостной опеки древних монархий и порожденных ими бюрократий. Наконец, явилась важная технологическая новация – знакомство греков с пришедшей с востока, из Малой Азии, техникой обработки железа. Уже в X в. до н.э. греки широко стали использовать железо, которое вытеснило бронзу и придало импульс технологическому и экономическому прогрессу. Хотя основным видом занятий оставалось земледелие, но формируются как особые отрасли ремесло и торговля. Обмен, который первоначально носил натуральный характер, начинает производиться посредством меновых единиц, которыми служили крупный рогатый скот, отдельные ремесленные изделия (треножники, котлы, металлические брусья) и даже предтечи монеты – небольшие желудеобразные слиточки золота, т.н. таланты и полуталанты. Из массы деревенских поселков начинают выделяться более крупные, обычно в приморской области, рядом с естественной гаванью, которые становятся первыми городами в новом, современном социологическом смысле, т.е. как центры ремесла и торговли. Такие протогорода археологически прослеживаются на малоазийском побережье и на близлежащих островах (Смирна, Хиос), а у Гомера примерами таких ранних городов служат: в «Илиаде» (в песне ХХIII) – безымянный город, где земледелец или пастух может приобрести железо для изготовления необходимых орудий труда, а в «Одиссее» (VI-VIII) – город сказочных мореходов феаков, располагающий гаванями и арсеналами с корабельными принадлежностями. В конце этого периода стремительно развиваются торговые отошения между этими формирующимися у греков новыми городами, с одной стороны, и с древними передневосточными центрами – с другой. Восточная культура оказывает сильное воздействие на греков.На рубеже X-IX вв. до н.э. греки заимствуют у финикийцев (вероятно, на Кипре) их алфавитное письмо и приспосабливают его к нуждам своего языка. Процесс усвоения новой письменности был столь стремителен, что уже через столетие оказалось возможным составить письменную версию гомеровских поэм.Гомеровское обществоВ религии Гомера человеческий мир не детерминирован волей верховного божества и не задан раз и навсегда установленным правильным порядком, как это было на древнем Востоке. Божественное происхождение имеют у греков только власть и нравственный закон, а социальный порядок, сам по себе оставался человеческим делом и не был продуктом божественной воли. Более того, как мы уже видели, гомеровские греки не столько свое общество строили по образцу небесной иерархии, сколько переносили на мир небожителей черты и особенности человеческого социума. На самом деле, конечно, все было не так просто, и отношения между миром богов и миром людей были весьма сложными. С одной стороны, греки той эпохи изображали богов по своему образу и подобию и притом часто в комичном виде, а с другой стороны, это нисколько не мешало их вере, и они неизменно вводили божественную санкцию для своих социальных учреждений. Нам остается только признать, что в греческом религиозном сознании каким-то образом совмещались противоположные тенденции в восприятии божественного мира. Одна из них совершенно откровенно очеловечивала богов, уподобляя их людям, а другая, наоборот, подгоняла человеческий мир под мир богов, который представлялся образцовой моделью и источником социального порядка для людей. Если о первой тенденции мы уже говорили выше, то вторая тенденция наглядно проявляется именно в социальной сфере и политической деятельности древних греков и поэтому нам еще не раз предстоит с ней встретиться по ходу изложения. Сейчас важно подчеркнуть, что божественная санкция человеческих учреждений носила у греков самый общий характер и никогда не принимала глобальных форм, никогда не превращалась в строгую незыблемую регламентацию всей жизни. Такому положению вещей способствовали два обстоятельства: отсутствие жреческого сословия и религиозной догмы, с одной стороны, и примитивность, неоформленность условий жизни гомеровских греков, с другой стороны. Все это имело своим следствием нечеткость, незавершенность как религиозных представлений, так и социальной организации. Но вместе с тем это состояние было важнейшим фактором, повлиявшим на исторические судьбы греческого народа, так как оно открывало широкие возможности для развития, как в духовной так и в политической сфере. Греческое сознание, не скованное ни одной всеобъемлющей системой, могло свободно искать и развиваться.Достаточно только беглого взгляда на гомеровский космос, чтобы увидеть его незавершенность: как мир богов представлял собой пестрое и хаотичное собрание шумных и сварливых богов, с неясной идеей верховной божественной власти, так и мир людей не имел четкой регламентированной концепции власти и социального порядка. Старая идея сакральной царской власти канула в лету вместе с микенскими монархиями, от нее остались только обломки в виде отдельных пережиточных представлений (см. ниже). Греческий мир оказался расколот на множество маленьких и бедных общин с хаотичными религиозными представлениями, в которых мешались остатки старых, частично еще доисторических верований с новыми антропоморфными образами Гомера. К этому следует добавить еще примитивную социальную организацию, которая, собственно говоря, только начинала складываться. Таким образом, греки снова начинали вхождение в цивилизацию, но на этот раз уже собственными усилиями и не по образцу восточных монархий. Тем самым они выделились из среды окружавшего их древнего мира, а вместе с тем наметился и новый, европейский путь исторического развития.Однако вернемся непосредственно к гомеровскому обществу. Сразу следует отметить, что описанная выше нечеткость и размытость социальной организации гомеровских греков служит причиной непрекращающихся и жарких научных споров о том, какой вид вообще имела эта организация. Не вдаваясь в глубь дискуссий, грозящих затопить морем противоречивых фактов и литературы каждого, кто дерзнет окунуться в эту проблему, коротко наметим здесь общую схему данного общественного устройства. В общей сложности можно выделить три основных элемента, на которых основывается вся гомеровская социальная организация: это вождь — басилевс, совет старейшин и народное собрание.Басилевсы Гомеровского периодаВ образе басилевса больше всего слились реминисценции микенских времен и реалии гомеровской эпохи. Само слово βασιλεύς буквально переводится как «царь», и хотя реальное положение басилевса не соответствует этому титулу, более точный перевод вряд ли возможен.Кроме того, доказано, что это слово происходит от микенского слова qa-si-reu, которым обозначался поместный руководитель в системе дворцовой администрации. Таким образом, гомеровский басилевс является прямым наследником микенского наместника, но уже радикально отличается от него по форме, функциям и положению. На микенское наследие указывают также отдельные пассажи в эпосе, в которых проявляются элементы, нереальные для «темных веков», но характерные для эпохи микенских дворцов. Это описания дворцов, богатств, а также могущества виднейших басилеев, и прежде всего главного царя, руководителя всех ахейских греков в их походе против Трои — Агамемнона. Но наиболее существенным из всего микенского наследия басилеев является религиозная легитимация их власти, представляющая собой реликт древней религиозной доктрины священного царя. Прежде всего это видно в эпитетах, применяемых к басилевсам: διογενεΐς — «богом рожденные» и diotrefeis — «богом вскормленные» (Il., XI, 465; IX, 106, 229; Od., IV, 856; XXI, 122 и т. д.). Мало того, герой называется иногда «богоподобным» (thεοειδής) или даже «божественным» (διος, theios). Если первоначально такие эпитеты говорили о близости сакрального царя миру богов или даже о его божественности, то у Гомера они употребляются обычно просто как поэтические метафоры. Тем не менее идея божественного происхождения царской власти не была окончательно забыта, так как именно на ней строилась религиозная легитимация статуса гомеровского басилевса. Суть этой легитимации состоит в том, что басилевс от самого Зевса получает царский скипетр — символ его власти, а также знание права и справедливости, дабы он мог хорошо управлять своим народом (Il., II, 206). Поэтому цари у Гомера часто называются «скиптродержавными» (σκητττοΰχος — Il., I, 279; II, 86; Od., II, 231 и т. д.). Это значит, что гомеровские цари, так же как микенские и восточные монархи, власть свою получали от бога, которому они были особенно близки. Следовательно, их власть была освящена религией.Перевод слова βασιλεύς русским титулом «царь» предполагает, что басилевс в каждой общине один – полноправный правитель. Но данные источников говорят об обратном. Как верно замечает Ю.В. Андреев, на Итаке есть и другие басилевсы кроме Одиссея. Устами Телемаха прямо сказано «есть многие другие ахейские басилевсы на окружённой морем Итаке» (Hom. Od. I, 394-5). Басилевсами именуются, по крайней мере, двое из женихов Пенелопы (Hom. Od. XVIII, 64-65; XXIV, 179). В «Списке кораблей» из 44 упомянутых народов 18 (почти половину) возглавляет несколько героев: от двух до пяти (Hom. Il. II, 494-526; 559-568; 615-624; 676-680; 729-733; 738-747; 819-823; 828-834; 840-845; 856-877). При этом кефаленцев (жителей Итаки) в соответствии с этим списком вёл один Одиссей (Hom. Il. II, 631-637), хотя на Итаке басилеев существовало несколько, как было показано выше. Значит, по крайней мере, у некоторых из остальных 26 народов могло быть несколько басилеев, но только один из них пошёл под стены Илиона.Х. Туманс убедительно доказал, что в сознании эллинов басилевсы были басилевсами не благодаря богатству. По его мнению, причина кроется в их доблести, прежде всего, на поле битвы, а почётное место на пирах, богатство – лишь следствие. Однако о ратных подвигах женихов Пенелопы Гомер ничего не говорит, что не мешает, по крайней мере, двоим из них называться басилевсами (Hom. Od. XVIII, 64-65; XXIV, 179). Более того, Парис в поединке с Менелаем показал отсутствие доблести (Hom. Il. III, 340-380), Елена его корит за это, но не говорит, что он недостоин быть басилеем (Hom. Il. III, 428-436). В рассказе о женихах Пенелопы есть ещё один интересный эпизод. После того, как женихи отчаялись натянуть лук Одиссея, сам Одиссей (скрывающийся под личиной нищего) просить дать ему попробовать это сделать. Эта просьба вызывает негодование Антиноя (Hom. Od. XXI, 257-310). На это Пенелопа говорит, что даже если нищий натянет лук, он не получит обещанной женихам награды, то есть не возьмёт её в жёны (Hom. Od. XXI, 312-319). Проявив ту самую доблесть нищий даже в идеальном мире гомеровских героев не может рассчитывать на награду, предназначенную для басилеев.